ГЛАВА 6
— Проклятие, эту чертову дверь, кажется, заклинило, — проворчала вдова Спайви, дергая дверную ручку. Пробормотав: — Подержите-ка это, — она вручила Брайди лампу, отступила на шаг и ударила ногой чуть ниже того места, где находился замок.
Дверь широко распахнулась и, стукнувшись о стену комнаты, едва не захлопнулась снова, но вдова Спайви вовремя подставила свою большую руку. Из темноты комнаты пахнуло плесенью и пылью.
— Велите этому чертову Абнеру проверить дверь, — посоветовала Спайви девушке. — Давайте мне лампу.
Брайди жалела уже, что не попросила Ника пойти вместе с ними. Он сейчас находился где-то на втором этаже, а может быть, вошел уже в одну из комнат с большим светлым окном, возможно, даже и чистую. Хотя, в последнем Брайди все же сомневалась.
А еще она сомневалась, что сможет последовать совету вдовы и велеть Абнеру починить дверь. Вообще у нее не было никакой уверенности увидеть его когда-нибудь еще, потому что Абнер — этот угловатый и тщедушный маленький человечек, который так же быстро и незаметно появился в холле, вызванный вдовой, как и исчез — отправился, якобы, на станцию за вещами Брайди и Ника.
Вряд ли он донесет до здания «Шмеля» хотя бы один чемодан, не то что весь их багаж. Он, скорее всего, выбьется из сил, не одолев и половины первого пролета.
Брайди стало немного не по себе при мысли о том, удастся ли Абнеру или кому-то другому доставить сюда весь ее багаж. Она стала подумывать о том, не переехать ли ей самой в контору Баттерфилд. В любом случае, это было бы проще.
— Эти комнаты занимала ваша тетушка, — объяснила вдова девушке и поставила лампу на застеленный скатертью стол.
И почти тотчас Брайди услышала какой-то глухой стук. Лампа на столе, отбрасывая вокруг себя яркий круг света, освещала далеко не всю комнату. Стук повторился, за ним последовало поскрипывание и скребущий звук. И после этого, откуда-то чуть ли не с потолка, брызнул, разрезая мрак комнаты и заставляя Брайди невольно сощуриться, ослепительный солнечный свет. Вдова Спайви с длинной палкой в руках занималась уже ставнями другого окна и через несколько секунд в комнату ворвался еще один столп света, почти розовый, несмотря на мириады пылинок, кружащихся в нем.
— В эти комнаты солнце проникает только после обеда, — сказала женщина и, отставив палку в сторону, задула лампу. — Мойра не любила утренние часы. Она всегда вставала не раньше семи-восьми часов.
— Я знаю, — ответила Брайди, хотя ее сейчас не очень-то тянуло на разговоры. — Вряд ли я назвала бы это…
— Видит Бог, это было единственным недостатком покойной, — продолжала вдова Спайви, словно вовсе и не слышала слов девушки. — Вот поэтому-то она и выбрала себе эти комнаты. Окна их выходят на запад. И потом, они располагаются так высоко, что едва ли полюбуешься солнечным закатом в полной мере. Меня это всегда немного огорчало. — Она вытерла руки о свою пышную грудь. — Ведь это так красиво, — прибавила вдова и сдернула с длинного дивана простыню. В воздух тут же взвилось облако пыли и так же быстро стало оседать на яркий, синий плюш дивана.
Отбросив простыню в сторону, вдова решительно направилась к тому, что, по всей видимости, было креслом и хотела снять покрывало и с него.
— Нет! — закричала Брайди, задыхаясь от пыли. И когда миссис Спайви вопросительно посмотрела на нее, прибавила: — Нет, я сделаю это сама. В другой раз.
Вдова выпустила из рук угол покрывала и пожала плечами.
— Как скажете. А теперь я должна показать вам все остальное.
За этой комнатой располагались еще две: просторная спальня, в которой кроме кровати и многочисленных паутин ничего не было, и ванная. Увидев последнюю, Брайди была удивлена, потому что никак не ожидала встретить водопровод в таком захолустьи. Но как только вдова Спайви открыла окна, девушка смогла собственными глазами увидеть в ванной комнате своей покойной тетушки все необходимое. Здесь стояла большая, правда, несколько грязная ванна, унитаз со смывным бачком, раковина, а на стенах висели разные деревянные шкафчики. Была даже большая плита.
Брайди подошла к раковине и попыталась открыть кран. Он был туго закручен, но ей удалось открутить его до предела. Долго ждать не пришлось: через несколько секунд раздалось громкое шипение и урчание, а затем из крана полилась сначала тоненькая струйка, потом и целый фонтан темно-коричневого цвета, забрызгавший девушке все платье.
Когда Брайди закрыла кран, вдова сухо заметила:
— Вовсе не обязательно открывать кран так сильно. Вода здесь — слишком дорогое удовольствие.
— Благодарю за совет, — ответила Брайди язвительным тоном, вытирая промокший насквозь перед платья носовым платком. Заметив на платке пятна ржавчины, она поняла, что безнадежно испортила и платок, и платье.
Подняв большой палец, вдова Спайви указала им в сторону заднего двора отеля.
— Бак с водой стоит вон там. Но прежде чем принимать ванны, когда вам захочется, хорошенько подумайте. Мы покупаем воду у Панчо Линга, а он дерет за нее в три шкуры.
Брайди собиралась было сказать, что вряд ли зачастит принимать ванны в воде грязно-коричневого цвета, но Спайви опередила ее.
— Здесь не так уж много мебели, — говорила она, направляясь впереди девушки через спальню в гостиную. — Думаю, Мойра забрала большую ее часть с собой. С тех пор, как она уехала, я не заходила в эти комнаты.
Брайди посмотрела на следы, оставленные ее туфлями на пыльном полу, на пушистые от пыли покрывала, на паутины, украшавшие углы и свисавшие клочьями над проемами дверей.
— Это заметно, — резко ответила она. Теперь, когда первое потрясение прошло, Брайди немного успокоилась и снова взяла себя в руки.
Вдова Спайви, казалось, ничуть не обиделась.
— Здесь скопилось немного пыли, — заметила она без тени вины в голосе. — И паутин на стенах и за мебелью. Вас никогда не кусала Черная Вдова?
Потрясенная Брайди не сразу нашла, что ответить, а вдова и не собиралась давать ей на это время.
— Меня, к примеру, она кусала уже четыре раза. Это сущий дьявол! Слава Богу, мне удалось выкарабкаться из этого живой. Правда, несколько дней проваляться в постели пришлось. Говорят, что все зависит от человека. Взять, к примеру, Бена Дрисколла, о нем много в свое время писали газеты. Так вот, на него, беднягу, однажды напал этот паук, Черная Вдова. Спустя два часа Бен умер. Рука его была раздута до такой степени, что выглядела толще бедра, да еще свекольно-красного цвета. Но это крайний случай, обычно все кончается проклятым раздражением.
Брайди невольно попятилась к двери.
— Я не собираюсь останавливаться в этих комнатах, — сказала она, обшаривая взглядом дальние углы, и, готовая увидеть там этих страшных насекомых. — И еще, я была бы вам очень признательна, миссис Спайви, если бы вы воздержались от столь обильной профанации.
Вдова взяла со стола лампу.
— На верхнем этаже есть комната, в которой вы могли бы разместиться, пока здесь не наведут порядок. Но все, что я говорю — чистая правда! Я говорю ее и сейчас, говорила и тогда, когда Мойра доверила мне этот отель. Если же вам это не нравится, — прибавила она, скорее спокойно, чем укоризненно, — то, в таком случае, вам лучше затыкать уши.
В любой другой раз Брайди не удержалась бы от язвительного замечания в адрес вдовы, но сейчас воображение ее рисовало страшные картины с пауками и умирающими людьми, красные руки которых, раздуваясь, становятся толще обычного. Девушка почувствовала себя в безопасности только тогда, когда выскочила в коридор и спустя несколько минут, потирая зудящие от волнения руки, оказалась на лестнице, ведущей на второй этаж.
— Вы будете обедать здесь или в городе?
Вдова никак не могла отыскать в глубоком кармане своей юбки ключ.
— Здесь? — Только сейчас Брайди вспомнила, что обещала Нику пообедать с ним. Но в ту минуту, когда он предлагал ей это, девушка находилась в таком оцепенении, что, не задумываясь, сказала бы ему ДА, попроси он ее переплыть Ла-Манш. А вот решить, что лучше: умереть от стряпни вдовы Спайви или от асфикции на третьем-четвертом пролете лестницы, ведущей в город, — она никак не могла. Идти куда-то по тому ужасному маршруту? Нет, только не это!
Отыскав, наконец, ключ, вдова вставила его в замочную скважину третьей двери слева.
— Обед будет готов в шесть тридцать. Сегодня я приготовлю бифштексы из антилопы. Ее подстрелили только сегодня утром. А этот Мэллори, он ваш друг?
Брайди кивнула.
— Близкий друг?
— Миссис Спайви, не понимаю, почему…
— Ладно, ладно, — сказала вдова, поворачивая ключ в замочной скважине. — В любом случае, меня это не должно касаться. Тем более, что вы уже не девочка.
Брайди чувствовала, что вот-вот взорвется.
— Слава Богу, вы это заметили.
Если бы вдова Спайви обратила внимание на выражение лица девушки, она воздержалась бы от дальнейших комментариев.
— Да. Думаю, вы достаточно взрослая, чтобы выбирать себе друзей.
Дверь распахнулась, приглашая в довольно просторную комнату, бывшую и гостиной, и спальней одновременно. Однако, ванной здесь не было.
— Ванные находятся в обоих концах коридора, — объяснила вдова, — но они расположены с восточной стороны и их французские двери открываются на балкон.
Остановившись в безопасном, с ее точки зрения, месте, в центре комнаты, Брайди с опаской оглядела все углы.
— Надеюсь, в этой комнате пауков нет?
— По крайней мере в прошлый четверг, когда мы выносили отсюда тело Боба Спрингера, их тут не было. Я велела Абнеру проверить все щелки, когда он приходил менять матрац.
— Выносили?.. А зачем вам понадобилось менять матрац?
— Потому что бедняга умер на нем. — Вдова Спайви почесала затылок, отчего ее седая коса закачалась из стороны в сторону.
Брайди оцепенела.
— Миссис Спайви, я НЕ останусь в этой комнате.
— Как знаете. Но я не знаю, черт возьми, где, в таком случае, вы собираетесь спать. Все номера закрыты, за исключением тех, в которых останавливаются наши постоянные жильцы; еще трех комнат, которые я держу на случай приезда временных жильцов; моей комнаты и комнаты Абнера. Ника я уже разместила в комнате Абнера. Все остальные комнаты находятся в таком же плачевном состоянии, как и комнаты Мойры внизу. И в большинстве из них не так уж много мебели.
Брайди стояла столбом и едва сдерживалась, чтобы не разреветься и не наброситься с кулаками на вдову Спайви.
— Но вы же знали о моем приезде, — сумела она вымолвить, наконец. — Я слышала, как вы говорили об этом Нику!
Кустистые брови вдовы поползли вверх.
— Так оно и есть. Я знала, что вы приедете, но в письме этого адвоката не было указано точной даты вашего приезда. И, как я уже говорила вашему другу Нику, именно поэтому я покрасила фасад. Я думала, что вы, по крайней мере, поблагодарите меня за это. Если бы вы только знали, чего мне это стоило!
— А те три свободные комнаты? Откройте мне одну из них. — Брайди хотела было прибавить, что ей, в конце концов, принадлежит этот отель, а миссис Спайви здесь всего лишь управляющая, но вдова остановила ее взмахом руки.
— Они уже не свободны. Их заняли другие люди, приехавшие дилижансом, минут за двадцать до вашего прихода.
— Другие люди, приехавшие дилижансом? Но как?.. Мы ведь никого не встретили по пути сюда!
Вдова нахмурилась.
— Не хотите же вы сказать, что шли сюда ПЕШКОМ?
— Что? — выдохнула Брайди. — А как, интересно, еще я могла…
— Вы преспокойно могли добраться сюда на том хитроумном изобретении, которым здесь пользуются практически все. — Вдова недоверчиво покачала головой. — Это обошлось бы вам всего в пять центов. Нужно было только разыскать одного из этих чертовых братьев Маккри, если, конечно, они не успели еще слишком набраться и в состоянии были удержать в руках поводья. В противном случае Прискилла сбросил бы вас с себя. Но разбиться насмерть еще не умудрился никто.
Все остатки недавней злости бесследно улетучились, и единственный вопрос, который так и вертелся на языке у Брайди, был:
— Кто такой этот Прискилла?
— Чертов мул, кто же еще, — ответила миссис Спайви и добавила с нескрываемым отвращением. — А вы что подумали? — Она чесала свои широкие бедра с таким остервенением, будто все тело ее, а особенно это место, страшно зудело. — Что ж, решайте, где вы будете сегодня ночевать и дайте мне знать, чтобы я велела Абнеру перенести туда ваши вещи. — Вдова тяжелой походкой направилась к двери и, взявшись за дверную ручку, спросила: — Наверное, вам понадобятся еще и чистые простыни?
— Не знаю, смогу ли я все это вынести, — сказала Брайди, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа.
Нику приятно было сознавать, что девушка никогда не решилась бы на подобное признание, не доверяй она ему, пусть даже через секунду она вела себя так, словно жалела о только что сказанном.
Однако, Мэллори это ничуть не удивляло. Он прекрасно знал тот тип женщин, к которому принадлежала Брайди.
Они обедали в большой танцевальной зале, служившей, как и в старые добрые времена, еще и столовой. С тех пор, как Ник с родителями переехал в Потлак, прошло уже семнадцать лет, и «Шмель» сейчас просто невозможно было узнать. В то время этот отель всегда был переполнен. На третьем этаже здания снимали комнаты более ста постоянных жильцов, главным образом, горнорабочие, которые жили в двух-трехместных номерах. Здесь всегда останавливались разного рода коммерсанты и коммивояжеры, которые поселялись, как правило, в больших номерах на втором этаже, где жил и Ник со своими родителями.
Апартаменты, которые они занимали в то время, были не в пример лучше той конуры, что была предложена ему сейчас. Эта старая ведьма Спайви подсунула ему маленькую комнату для прислуги, расположенную в дальнем конце коридора на втором этаже. Комната эта, как и все вокруг, являла собой жалкое зрелище. Двери и оконные рамы ссохлись, краска во многих местах отстала, обои были такими же грязными и пыльными, как и мебель, от которой несло плесенью. Огромные же комнаты на нижних этажах, некогда звеневшие смехом и наполненные жизнью, походили теперь на грязные, пустынные пещеры.
Стоило Нику закрыть глаза, и он видел танцевальную залу такой, какая она была раньше: с длинными столами вдоль стен, за которыми сидели постоянные жильцы и наслаждались прекрасной стряпней миссис Чин.
«Смешно, — подумал Ник, — но несмотря на то, что с тех пор прошло вот уже семнадцать лет, я все еще помню, как звали кухарку Мойры».
Помнил он и постояльцев отеля, горнорабочих, которые, умывшись и приведя себя в порядок, приходили сюда за своей порцией тушеного картофеля, клецек или овощей, бифштексов, котлет или дичи; по пятницам обычно была рыба, а по субботам — жареный цыпленок.
В центре этой комнаты тогда стояли столы, накрытые полотняными скатертями, за которые садились люди, приходившие из города, чтобы пообедать. Жители Потлака приходили сюда поболтать друг с другом и отведать отлично приготовленные блюда. В широких проходах между столиками сновали с белыми полотенцами, перекинутыми через руку, официантки в белых фартучках и официанты в черных костюмах: они ходили от столика к столику, обслуживая клиентов. Раздавался звон столового серебра, звучал веселый смех, с кухни доносились аппетитные запахи.
И всем этим управляла мисс Мойра, Серебряный Ангел, как звали ее в городе. Она останавливалась возле каждого столика.
— Как вам понравился пирог? — не могла не поинтересоваться она. Лицо Мойры казалось очень молодым на фоне ее белых, как снег, волос. — Вы пробовали пирог с крыжовником или с вишней?
Несмотря на то, что миссис Чин, кухарка Мойры, превосходно готовила, выпечкой занималась сама хозяйка отеля, особенно хорошо получались у нее пироги. А также бисквиты.
Все в городе восхищались этой удивительной женщиной: ее милой улыбкой, благородным сердцем и необыкновенными серебряными волосами.
В то время отель переживал свои лучшие дни.
А теперь столовую освещали лишь три лампы, по одной на каждом столике. Остальные столы и стулья были вынесены отсюда и придвинуты к стенам. В столовой царил такой полумрак, что не было видно стен, белели одни лишь высокие потолки. Здесь было так пустынно, что даже тихое звяканье вилки о нож или стук бокала о тарелку отдавались гулким эхом. И звуки эти буквально выводили Ника из себя, или, как любила выражаться Мэй, бесили.
Сидящая напротив него Брайди взяла вилку и принялась за еду, только чтобы не встречаться с ним взглядом. Он видел, как губы девушки то напрягались, то расслаблялись, то снова напрягались.
Один мужчина, из сидящих за большим столом, громко засмеялся. Девушка вздрогнула от неожиданности и Ник, собравшийся было взять ее за руку, передумал. Она казалась такой взвинченной, что наверняка отдернула бы руку, коснись он ее неожиданно. И Мэллори решил немного выждать.
— Я хотела сказать, — произнесла, наконец, Брайди тихим голосом, по-прежнему глядя в свою тарелку, — что на деле все оказалось гораздо сложнее, чем я себе представляла. Отель такой… большой. И в таком ужасном состоянии.
Отложив вилку в сторону, девушка посмотрела на Ника, и в ее взгляде он прочел явную робость. Или это только показалось при плохом освещении? Если бы не тот факт, что Брайди Кэллоуэй подглядывала за ним из окна своей спальни в поезде, он вряд ли сумел бы увязать с ее именем слово робость. Те ее подглядывания были такими детски-наивными! Ник чувствовал себя артистом, который балансирует на канате, натянутом высоко над землей, и очень боялся ошибиться, сделать неверный шаг.
— Вы очень добры, Ник, — сказала Брайди. — Вы были так добры ко мне все эти несколько дней.
— Ну что вы! — Ответил он, улыбаясь. — С вами вести себя по-другому просто невозможно.
Девушка коснулась рукой лба и от этого движения брелоки на ее браслете зазвенели. Они были такими крупными, эти брелоки. И такими красивыми. На каждом из них — своя картинка. А каждая из этих картинок может поведать свою историю…
Ник с трудом заставил себя отвести взгляд от браслета.
— Теперь, после того, как Абнер убрал для вас комнату, вы поселитесь на втором этаже? — спросил он.
Брайди кивнула. Она сложила руки на коленях, и браслет исчез под столом.
— Я велела ему отнести туда мои вещи. Миссис Спайви заверила меня, что послезавтра будут готовы мои комнаты.
За большим столом, где собралась небольшая, но шумная группа обедающих, снова раздался смех. Кое-кого из сидящих за этим столом Ник узнал. Это были, конечно, те два коммивояжера и тучная дама — их попутчики. Трудно было не заметить и Диггера Хинкла: эта мерзкая крыса ничуть не изменилась с тех пор, как Ник его видел в последний раз. Скорее всего, именно Диггер и веселил собравшихся за столом. Он, не переставая, рассказывал анекдоты или веселые истории, и все смеялись, включая даже Абрахама Лонга, школьного учителя.
«Должно быть он уже не работает, — подумал Ник, забыв на время о Брайди. — Этому ублюдку уже, наверное, восемьдесят. Какие же, интересно, сейчас в Потлаке учителя?»
Ему вспомнился один день, проведенный им в Потлакской школе, размещавшейся в то время всего в одной классной комнате. Это был день, когда старик Лонг высек Ника Мэллори линейкой. Было не столько больно, сколько стыдно оттого, что этот сукин сын проделал все перед целым классом, включая и Мэг Чалмерс, самую красивую девочку в городе. Ник до сих пор не мог забыть хихиканье Мэг. Должно быть это и в самом деле выглядело смешно: сухой маленький старичок колотит линейкой здоровенного детину, на целую голову переросшего своего учителя.
Тот день в школе стал для Ника последним. Узнав, что сын перестал ходить в школу, отец избил его по-настоящему, но это мало что изменило. Отец был в то время уже больным и слабым, а после этого случая лежал, не вставая, целых два дня. Позже он уже не в состоянии был наказывать сына.
Ник отомстил и Мэгги Чалмерс: в один прекрасный вечер, когда на небе уже зажглись звезды, он встретился с ней за ее домом и целовал до тех пор, пока у нее не стали подгибаться колени. А через три часа вывел собаку Мэгги на пустырь и там застрелил. Девушка так и не узнала, что случилось с ее любимым псом, и не смогла понять, почему с того дня Ник перестал с ней здороваться, почему, проходя мимо, он не произносил ни слова. Но сам Мэллори знал ответы на все вопросы, и этого ему было вполне достаточно.
Интересно, что вышло из Мэгги Чалмерс?
Диггер начал очередную историю, он рассказывал, отчаянно жестикулируя. Собравшиеся за столом увлеченно его слушали. Были там и вдова Спайви, и Абнер.
Между Абнером и школьным учителем сидела пожилая женщина. Ник, хоть и не сразу, но вспомнил ее имя: Мэсси, да, да, ее звали Клара Мэсси. Еще одна вдова, потерявшая своего мужа, горнорабочего. Когда-то в этом городе было великое множество таких вот женщин, но сейчас они, в большинстве своем, или разъехались, или умерли, или вернулись на Восток к своим родным и создали новые семьи. Клара, выходит, осталась здесь, такая же сдержанная и мрачная, как и прежде, одетая все в тот же вдовий траур. У нее был красный нос, а глаза, похоже, налиты кровью, что невольно наводило на мысль: не пристрастилась ли она к алкоголю?
Рядом с Кларой сидело прелестное создание — девушка не старше двадцати лет с милым, открытым лицом. На ней было нежно-розовое платье и щечки ее пылали от тех пикантных, должно быть, историй, которые рассказывал Диггер.
Неужели это дочь Клары? Когда Ник в последний раз приезжал в Потлак, она была еще худой и угловатой девочкой. Он смутно помнил ее, да и то потому, что у нее были самые длинные косы, какие он когда-либо видел: белокурые, с золотистым отливом, они смешно мотались из стороны в сторону, когда их обладательница играла с другими детьми в мяч. Сейчас волосы этой милой девушки не были заплетены в косы, но цвет их не изменился, оставался такой же золотистый, теплый, словно обласканный солнышком. Как же ее звали? КАЖЕТСЯ, МАРТА, предположил Ник. Да, точно, МАРТА. Странно, что они с матерью все еще в Потлаке, все в том же «Шмеле». Ведь у них должен быть источник твердого дохода. Вот только насколько твердого?
— Ник?
Он отвел взгляд от Марты Мэсси и с улыбкой посмотрел на Брайди.
— Извините, — сказал он невозмутимо. — Я просто пытался вспомнить, где я видел некоторых из присутствующих здесь.
— И как? Успешно?
— Не совсем. — Ник кивнул головой в сторону маленького столика, стоящего на некотором расстоянии от всех остальных, за которым сидела молодая мексиканская пара. Они, казалось, не обращали никакого внимания на других, присутствующих в столовой. — Вот те, например, мне совершенно незнакомы, — сказал Ник, который в действительности думал о том, как привлекательна женщина за тем столиком. Она была чем-то похожа на Консуэлу Мондрагон. Интересно, в городе ли еще Консуэла, и по-прежнему ли она путается с Тагом Слоаном? Ник решил попробовать ее отыскать.
— Простите, — сказала Брайди и, сложив салфетку, положила ее около тарелки, — но я очень устала.
— Конечно, конечно, — произнес он любезно и, отодвинув стул девушки, помог ей встать. Ножки стула, скользнув по плиткам пола, заглушили на миг своим скрипом разговоры в столовой.
Она, в самом деле, слишком высокая, настоящая каланча. И эти волосы! Ее никак не назовешь нежным цветком. Брайди напоминала Нику тощую и постоянно недоедающую ворону. Причем, довольно крупную. У этой женщины были деньги и манеры, слишком много манер, черт бы их побрал! Она была еще и образованной. Но кроме лица в ее внешности не было ничего примечательного. Да и лицо это, хотя черты его правильные, не слишком отвечало вкусу Ника. Даже в мягком свете настольной лампы он находил его слишком худым. Мэллори предпочитал милые, пухленькие женские лица, с мягким, детски-доверчивым выражением.
Ник предложил Брайди руку, и она, не задумываясь, взяла ее. Отлично.
— Должно быть, вы устали, Брайди. — Он погладил руку девушки и скользнул пальцами к холодному браслету. — Разрешите мне проводить вас в вашу комнату.
«Слава Богу, — думала Брайди, поднимаясь с Ником по лестнице на второй этаж, — что это последние ступеньки, которые мне предстоит сегодня преодолеть».
Она старалась не думать о дне завтрашнем, а также о днях, неделях и месяцах, которые впереди.
И когда рука Ника приобняла девушку за плечи, она не стала сбрасывать ее с себя. В длинном коридоре, на расстоянии пятнадцати футов друг от друга горели лампы, но их неяркого света было явно недостаточно. В каждой новой тени Брайди видела пауков или гремучих змей, которые только и ждали удобного момента, чтобы вцепиться в первую женскую ножку, проходящую мимо. Ощущая на своих плечах руку мужчины, Брайди чувствовала себя гораздо увереннее, а уверенности ей как раз сейчас и не доставало, хотя она и не хотела признаваться себе в этом.
— Разрешите мне, — сказал Ник, когда они подошли к дверям комнаты, и взял из рук девушки ключ.
— Я не понимаю, зачем нужен этот город, — сказала Брайди, тупо наблюдая за тем, как ключ поворачивается в замке. — Ведь здесь практически никто не живет. Большинство лавок брошены. Почему бы тем людям, которые еще остались в Потлаке, не поискать себе более цивилизованные места для проживания?
Ник оторвал взгляд от замка, который никак не хотел открываться, и покачал головой.
— Думаю, они просто привыкли к этому городу, — ответил он, погодя некоторое время. — И потом, здесь есть Слоан. — С этими словами Ник снова нагнулся к замку.
— Вы имеете в виду Таггарта Слоана?
Брайди почувствовала, как при упоминании имени этого человека, ее словно обдало горячей волной: ОН ЗНАЛ, ЧТО ТВОРИТСЯ В ЭТОМ ГОРОДЕ.
— А как, интересно, он может удерживать здесь людей? — презрительно фыркнув, спросила она.
Замок, наконец, поддался. Ник нажал на ручку двери, и та, скрипнув, отворилась. Мэллори зажег спичку и вошел в комнату первым. Пока Брайди ожидала на пороге, он ловко обогнул ее чемодан, который Абнер поставил посреди комнаты, и подошел к бюро.
— Слоан — безумец, — ответил он, зажигая лампу.
Задув спичку, Ник направился к французским дверям, ведущим на широкий балкон, и сделал знак Брайди следовать за ним.
Девушка вошла на балкон и почувствовала, как мужская рука снова обвила ее плечи. На этот раз в его прикосновении было не просто желание приободрить ее, а нечто большее. Брайди невольно вздрогнула, когда на какой-то миг в памяти всплыло лицо Джонни, но она постаралась побыстрее отогнать от себя это наваждение. Джонни ушел в море и не вернулся. «А НИК — ЭТО НЕ ДЖОННИ, — напомнила она себе. — ОН ПРОСТО ЕДИНСТВЕННЫЙ НОРМАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ЭТОМ ГОРОДЕ. И ЕДИНСТВЕННЫЙ ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ». По крайней мере, он единственный здесь человек, который не ругается, как сапожник, и единственный, кто открывает перед нею двери и помогает сесть.
Ей было легко и спокойно рядом с Ником. «НО ЭТО НИ О ЧЕМ НЕ ГОВОРИТ, ОН ПРОСТО МОЙ ДРУГ. МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ. А ДРУГ МНЕ СЕЙЧАС ОЧЕНЬ НУЖЕН».
С высоты балкона был виден почти весь Потлак, круто спускающийся вниз, и целые мили бескрайней равнины, и черные силуэты гор.
Мэллори махнул рукой в сторону каких-то пестрых теней, маячивших вдали в мерцании тусклого света луны.
— Это и есть безумие Слоана, — объяснил он. — Вы сможете увидеть это завтра, когда взойдет солнце.
Брайди прищурилась, пытаясь разглядеть получше, но ничего не помогло.
— А что это?
— Железнодорожная станция.
Брайди выпрямилась и почувствовала, что рука Ника крепче обняла ее. И было так приятно ощущать на себе его руку.
— Станция? Вы хотите сказать, что мы тряслись все эти четыре дня в дилижансе, в то время как можно было преспокойно доехать до Потлака на поезде? Но почему же тогда…
Смех Ника не дал девушке договорить.
— Нет, Брайди. В этом-то и заключается безумие Слоана. Станция-то есть, а вот самой железной дороги нет. Чем Слоан и удерживает здесь всех: обещаниями проложить железную дорогу! Он кормит жителей города этими обещаниями уже не один год. А еще он пообещал восстановить Датч Флэт и сделать так, чтобы крестьяне, живущие там, снова кормили всех горнорабочих, которые приедут сюда, как только он запустит Парагон Фо.
— Парагон Фо?
— Так называется ныне действующий рудник Слоана. Но теперь дорого обходится перевозка руды, ее невыгодно становится добывать. Именно это препятствие и стоит на первом месте в деле развития Потлака. Золотой и серебряной руды здесь давно уже нет, осталась только медная, да и та не первосортная. На меди можно сделать деньги, но тонна этой руды не слишком-то много стоит, если учесть, во что обходится ее добыча и транспортировка. В худшем случае, можно даже потерять на этом деньги.
Ник замолчал. От него исходил какой-то неуловимый терпкий запах, и Брайди так тянуло опустить голову ему на плечо.
— Слоан — безумец, — повторил он. — Но есть люди, которые по-прежнему верят ему. И, пока живут здесь, они работают на его руднике, покупают продукты, одежду, практически все необходимое, в его лавках.
Брайди вспомнила вдруг те снимки из газет, где была запечатлена Мэй Адлер Слоан. Легендарная Мэй вовсе не была похожа на ту, которая испытывает недостаток в наличных деньгах. И, судя по ее уровню жизни, бизнес Таггарта Слоана процветал. Он мог быть неприятным в общении человеком, но на дурака, а тем более на безумца, не походил.
Она хотела было сказать это вслух, но передумала. Во-первых, успела уже заметить, как сильно менялся Ник, когда речь заходила о его сестре и Слоане, а во-вторых, у нее просто не было сил говорить на эту тему сейчас; решила отложить на потом.
Они молча стояли, обдуваемые прохладным ночным ветерком, который тихонько перебирал пряди волос Брайди. Одна прядка упала на глаза и она быстро смахнула ее. Но прежде чем девушка успела опустить руку, на нее легла ладонь Ника.
— Брайди, — прошептал он, привлекая ее к себе. — Милая Брайди.
И поцеловал ее.
Столь смелый поступок Ника заставил девушку замереть на месте. Он почувствовал, как сильно она напряглась, но и не подумал отпустить, а лишь с большей силой прильнул к ее губам. И, не успев ни о чем подумать, Брайди расслабилась, подчиняясь тому сладкому чувству, которое так долго избегала.
Казалось, поцелуй будет длиться вечно: губы Ника, жадно прильнувшие к ее губам, его нежные, но настойчивые объятия, его большие руки, медленно скользящие по ее спине, вдоль пояса платья, груди, отчего Брайди показалась сама себе очень маленькой и хрупкой куклой.
Забыв о том, что собиралась быть старой девой, она чувствовала, что тает от нежных прикосновений Ника. «СЛИШКОМ ДОЛГО, — думала она, — СЛИШКОМ ДОЛГО СО МНОЙ ТАКОГО НЕ БЫЛО…»
— Милая Брайди, — прошептал тихонько Ник на ухо девушке, прервав поцелуй, и отпустил ее.
Ник поднес к губам руку девушки и поцеловал ее.
— Спокойной ночи, — сказал он тихо и ушел.
