ГЛАВА 23
— Улисс, — повторил Диггер уже, наверное, в пятый раз, — это всего лишь куча камней. Тебе ведь приходилось преодолевать подобные препятствия раньше, так почему ты не хочешь сделать это сейчас? Ну, давай!
Но Улисс упорно стоял на месте, отгоняя хвостом мух, и Диггеру, наконец, надоело тянуть его за веревку. Черт бы побрал этого мула! Похоже, придется угробить целый день, чтобы объехать вокруг небольшого горного хребта. И дело вовсе не в том, что на этот раз восхождение отличалось особой сложностью — его мулу доводилось одолевать преграды и похлеще — просто Улисс был сегодня не в настроении. С мулами, порой, такое случается.
— Ну, хорошо, я тебе сейчас покажу! — вскричал было Диггер, но так же быстро успокоился и почесал мула между ушами. — Думаю, раз ты не хочешь взбираться вверх, значит у тебя есть на это свои причины. Тебе здесь что-то не нравится, да?
Обмотав веревку вокруг шеи Улисса, старик взял поводья и взобрался в седло. Он с трудом умещался на муле из-за всех тех узлов, которые были привязаны к седлу и почти не оставляли места для седока. Но Улисс был большим, сильным и никогда не возражал против тяжелых грузов.
Однако, Диггер пожалел, что на этот раз в седле было чересчур неудобно.
Тронув поводья, он направил мула вправо, и тот безропотно побрел вдоль горного хребта, понуро повесив голову и опустив уши. Даже заяц, выскочивший неожиданно из кустов и промелькнувший совсем рядом, не смог остановить Улисса.
«Вот уж поистине НЕНОРМАЛЬНЫЙ МУЛ, — подумал Диггер. — Стоит на него сесть кому-то другому, кроме меня, как он начинает вести себя так, точно белены объелся. Правда, с этой рыжей Брайди он такого не позволяет».
Но Диггер не очень-то и верил в правдивость этой истории. Конечно, Таггарт никогда его не обманывал, но все же…
— Ты побил все рекорды по упрямству, приятель, — проворчал старик, — но мы друг друга стоим. Две старые развалины, вот кто мы такие.
Выпустив из рук поводья, он положил их перед собой и засучил рукава.
— Продолжай идти все время прямо, Улисс, — велел Диггер мулу и принялся рассматривать ожоги на руках.
Они выглядели уже не так устрашающе, начав быстро затягиваться после того, как он удрал из города от этих несносных женщин, и содрал с рук бинты. Рана должна быть открыта, тогда она заживет быстрее.
Улисс продолжал неторопливо ковылять вперед, и брать в руки поводья не имело никакого смысла. Поэтому Диггер откинулся на тюки и узлы, возвышавшиеся позади него, поудобнее уперся коленями в парусиновые мешки с водой, свисающие с седла по обеим сторонам, закрыл глаза и затянул было любимую песню:
«О помнишь ли ты красавицу Бетси из Пайка,
Родительский дом позабывшую из-за приятеля
Айка?
Сбежали они, прихватив пару дюжих волов,
Собаку, свинью и, наверное, трех петухов…»
Старик помнил из этой песни всего десять куплетов и только-только подошел к шестому, как Улисс остановился вдруг, словно вкопанный.
Совершенно не ожидавший такого поворота событий, Диггер чуть не свалился на землю.
— Что же ты делаешь, гад?! — вскричал он грозно. Но мулу было явно на него наплевать. Он абсолютно не обращал внимания на своего наездника. Навострив уши, он замер и настороженно вглядывался куда-то вперед.
— Какого дьявола ты там увидел? — Диггер привстал, опершись о стремя, желая рассмотреть то, что так заинтересовало Улисса.
Вдали, в самом деле, двигалась какая-то темная точка. Но как старик ни всматривался и ни щурил глаза, он не мог разобрать, что это было такое.
— Идиот, это всего лишь обыкновенная лошадь, — проворчал он, когда темная точка на горизонте увеличилась в размерах. — Можно подумать, ты никогда не видал раньше лошадей.
В ответ на это Улисс поднял морду вверх и издал громкий, пронзительный крик, от которого у Диггера едва не заложило уши.
Схватив поводья, старик выпрямился в седле и успел заметить, что вороная лошадь, привлекшая внимание мула, мчится по направлению к ним с бешеной скоростью. В этот самый момент сорвался с места и сам Улисс.
— Тпру, черт бы тебя побрал! — пытался остановить мула Диггер. — Тпру, тпру!
Но упрямец не обращал на хозяина никакого внимания и замедлил ход лишь после того, как вороная приблизилась к нему и весело заржала.
— Не будь я Диггер Хинкл, — выдохнул старик, когда мул и лошадь, остановившись, принялись радостно обнюхивать друг друга, — если ты не кобыла Тага!
Спрыгнув на землю, Диггер почесал Улисса между ушами и укоризненно произнес:
— Не слишком-то возбуждайся, сынок. Сколько уже раз я говорил тебе, что ты мул, а мулы не могут иметь детей.
Диггер подошел к кобыле, проверил, первым делом, ее копыта, а потом и все остальное. Похоже, она была в полном порядке. Спустив на землю один из мешков с водой, старик напоил кобылу, а затем и Улисса, чтобы он не чувствовал себя обделенным.
— Я знаю, что Таггарта нет сейчас в городе, — задумчиво произнес Диггер, — но я не подозревал, что он мог быть где-то здесь. Ты ведь сбежала от него, да, подружка?
Он ласково трепал животное по холке до тех пор, пока Улисс не уткнулся мордой в другую его руку.
— Ну что, старина, — проворчал Диггер, гладя по холке и мула. — Думаю, нам стоит отложить на время свои дела, пока мы не отведем твою приятельницу назад, к Таггарту.
С недоуздка кобылы свисала веревка длиной футов в пять, и старик привязал ее конец к седлу Улисса, после чего забрался в седло сам.
— Тебе придется плестись позади, моя девочка. Улисс, поехали.
Когда мул снова побрел, Диггер откинулся на узлы, закрыл глаза и начал песню с самого начала:
«О, помнишь ли ты красавицу Бетси из Пайка,
Родительский дом позабывшую из-за приятеля Айка?»
— Конечно, моя стряпня не идет ни в какое сравнение с тем, что готовит вдова, — сказал Таг, вручая Брайди заднюю лапку зайца, которого он подстрелил час тому назад, — но это поможет тебе утолить голод.
Его собственный желудок уже давно подвело от голода, но принялся он за еду лишь после того, как Брайди справилась с первой порцией. Когда она отложила в сторону обглоданные кости и облизала пальцы, он подал ей кусок, который держал все это время в руках, забыв о том, что оторвал его для себя.
Таггарт с болью в душе смотрел на девушку. Господи, что сделали с нею его глупость и самонадеянность! Он должен был не один раз подумать, прежде чем поддаться соблазну и взять Брайди с собой. Как он мог недооценить Ника?!
Конечно, рудник этот принадлежал ей, и она имела полное право отправиться на его поиски. Но следовало подготовиться к этому путешествию получше. Можно было хотя бы прихватить с собой парочку парней горнорабочих. А еще лучше было бы просто дождаться, пока уедут представители Санта Фе, и Ник за это время уж точно погиб бы в пустыне.
«ЕСЛИ БЫ ОН НЕ СЛЕДИЛ ЗА НАМИ, ТО НИ ЗА ЧТО НЕ НАШЕЛ БЫ СЕРЕБРЯНОГО АНГЕЛА САМ. МЫ ПРЯМИКОМ ЕГО ТУДА ВЫВЕЛИ. Сейчас, он, должно быть, уже на подходе к городу. И к вечеру, или, самое позднее, утром, оформит землю Брайди на себя».
Никогда прежде Таг не испытывал таких мучительных угрызений совести, как сейчас. И таким беспомощным он никогда еще не был.
Бедная Брайди. Что с ней сталось по его милости! Вот она: сидит по-турецки прямо на голой земле; ее нежное, тонкое личико покрыто слоем засохшей грязи; ее необыкновенной красоты волосы спутались и свалялись; а одежда на ней — мужская одежда — превратилась в жалкие лохмотья.
И всем этим нечеловеческим испытаниям она подверглась только потому, что он, Таггарт Слоан, не мог подавить своего влечения, не в силах был сказать себе «нет» и вести себя более разумно. Он думал, видите ли, только о том, как бы поскорее оказаться с нею в пути, наедине, с ночевками под открытым небом. Из-за его беспредельного эгоизма они чуть не погибли. И неизвестно, что еще ожидает их впереди.
Таг предполагал, что до города еще никак не меньше тридцати миль. Тридцать миль, кишмя кишащие змеями и скорпионами, изрезанные оврагами и каньонами. И только два раза на пути им встретится водоем, лишь на один из которых, можно было всерьез рассчитывать. А нести воду с собой было не в чем.
Таггарт решил было снять рубашку и превратить ее в мешок для воды, но сразу же отбросил эту идею. Он подумал, что брюки его, пожалуй, будут плотнее и окажутся более подходящими для этой цели. А это означало одно: ему придется продираться сквозь колючие кусты, будучи в одних только тонких кальсонах. Однако, это было все же лучше, чем идти без штанов вообще. Или умереть от жажды.
Разделавшись с последней порцией зайчатины, Таг отшвырнул в сторону кость и поднялся на ноги. Он затушил остатки догорающего костра и принялся расстегивать брюки.
Большие глаза Брайди от удивления сделались совсем огромными.
Таг выдавил из себя улыбку.
— Маленький эксперимент, — объяснил он свои действия и, прежде чем девушка успела спросить, что он собирается делать, завязал концы штанин узлами, присел перед родником на корточки и принялся терпеливо ждать, когда этот оригинальный мешок наполнится водой.
Услышав позади себя шуршащие по гравию шаги, Таггарт понял, что Брайди заинтересовалась не на шутку. И вот на его плечо легла ее тонкая рука.
— Что ты собираешься…
— Я хочу проверить, удержится ли здесь вода. В любом случае, мы пробудем возле родника еще несколько часов. А этого вполне хватит, чтобы узнать результат моего эксперимента.
Вскоре штанины были полны воды, и Таг, вытащив брюки из родника, опустил их завязанными концами вниз. Обмотав ремнем чуть выше того места, где начинались брючины, он потуже его затянул. Изобретение это оказалось довольно тяжелым, но Таггарт вполне мог его нести. «Дай только Бог, чтобы оно не пропускало воду».
— Ну, вот и все, — сказал, наконец, экспериментатор. — А теперь давай отдохнем вон там, в тенечке.
— Можно мне смыть с лица эту грязь? Хотя бы на время нашего отдыха?
— Хорошо, но только на это время.
Они улеглись в тени раскидистого дерева, поместив свои импровизированные мешки с водой на его толстых сучьях. Брайди удобно устроилась, положив голову Таггарту на грудь, и почти тотчас же уснула.
А ее спутник долго не мог уснуть. Он лежал, вслушиваясь в монотонное журчание ручья, радостное чириканье птиц, умиротворенный шелест листвы на дереве и спокойное дыхание Брайди.
То, о чем он и мечтать не смел, случилось: она была рядом, ее тело, ее тепло были с ним. Она напоминала ему что-то бывшее наяву и похожее на сон. Она лежала, прижимаясь к нему, ей снились сны, а он с щемящей грустью смотрел на спящую и вспоминал свою жизнь без нее, и когда перебрасывал в мыслях мост через время, льющееся, как река, из прошлого в будущее, то видел милые, ласкающие душу, картины.
Закрыв глаза, он переносился в мечтах в мир чистоты и уюта, туда, где шуршат белоснежные простыни, серебрятся подсвечники в неверном свете зажженных свечей; где сквозь неплотно задернутые шторы пробивается таинственное сияние луны. Там пахнет кофе и булочками с корицей. И дивный аромат волос Брайди. Пьянящий, головокружительный запах ее духов. Пользуется ли она какими-нибудь духами? Что-то он не замечал. Но он обязательно купит ей духи.
Они отправятся в длительное путешествие на борту белоснежного океанского лайнера через Атлантику. Казалось, Таг уже слышал плеск волн, крик бакланов. Они исколесят всю Европу. Ему не довелось еще побывать в Европе. А Брайди была, она сама говорила об этом. В тот круиз ее возила Мойра. Как хорошо будет увидеть европейские города с таким гидом, как Брайди! А ночами они будут любить друг друга. И тогда уже гидом станет он.
Таггарт представил себе роскошный номер отеля; окна, распахнутые в звездную ночь; широкую постель; серебряное ведерко со льдом, из которого призывно выглядывают горлышки пузатых бутылок с шампанским. И Брайди в его объятиях.
— Улисс, отвернись. Тебе совсем не обязательно все это видеть, — сказал Диггер, приставляя револьвер ко лбу гнедого коня.
Когда прогремел выстрел, мул резко вскинул голову, но с места не сдвинулся, а вороная кобыла взвилась на дыбы и захрапела.
— Что поделать? — сказал Диггер, пряча револьвер в кобуру. — Больше мы ничем не могли ему помочь.
Он взглянул напоследок на гнедого мерина, лежащего недвижно, передняя нога которого была сломана и согнута под невозможным углом.
— Бедняга, — пробормотал старик и взобрался на Улисса. Оглянувшись на кобылу, ухватившую его губами за штанину, он прибавил. — Сколько же твоих приятелей здесь еще? У вас что, сегодня какое-то лошадиное собрание?
Тронув поводья, Диггер продолжил путь, оставив убитого гнедого мерина лежать на земле.
Он понял чей это мерин только после того, как заметил у него точно такой же недоуздок, что и у вороной кобылы Тага. И с его недоуздка тоже свисала веревка.
Сначала старик решил, что кобыла Тага просто убежала от своего хозяина. Но когда им встретился еще и этот мерин со сломанной ногой, Диггера начали мучать сомнения. Что-то явно было не так.
— Пошел, мул, — поторопил он Улисса, хотя в том не было никакой необходимости, и устремил свой взгляд на дорогу.
Петь ему больше не хотелось.
Левая. Правая. Левая. Правая.
Брайди сосредоточила внимание на своих шагающих ногах. Ей просто необходимо было это делать. Она боялась, что в противном случае она упадет и больше никогда не встанет.
Левая нога, правая нога. Не спотыкаться!
Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом, а они шли и шли, шли и шли.
Когда Таггарт ее разбудил, Брайди совсем не хотелось вставать. Она с удовольствием осталась бы под тем деревом навсегда и спала бы, спала, спала.
Но пришлось все же заставить себя подняться и пойти. И с тех пор она еще не останавливалась.
Правая. Левая. Правая.
Таг шел немного впереди. Брюки, наполненные водой, медленно стекавшей по его рубашке маленькими ручейками, он взвалил себе на шею, как самый настоящий вол. Прежде чем он навьючил на себя эти «мешки» с водой, попробовала их поднять Брайди, но не сумела даже оторвать от земли. Когда же она спросила сколько весит все это, Таг пожал плечами и ответил:
— Фунтов сорок или около того.
Вот никогда бы не подумала, что вода может быть такой тяжелой!
К счастью, прокладывать путь Таггарту не пришлось, потому что кто-то за них уже это сделал. Путники наткнулись на эту тропинку около часа назад и, по настоянию Тага, пришлось пойти по ней, хотя она и сворачивала довольно резко с прямой дороги в город.
— Они здесь были, — произнес он решительно. — С нашими лошадьми.
Показывая Брайди следы и объясняя ей все, он неотрывно держал руку на кобуре.
Девушка поняла, что Таггарт хочет во что бы то ни стало выследить Ника и отобрать у него лошадей. Но она не могла взять в толк другое: как он собирался догнать Мэллори, не имея даже одной лошади, в то время, как у того их было более чем достаточно.
Когда же она спросила своего спутника об этом, он ответил:
— Ник не знает, что мы идем по его следу, и потому не торопится.
С этими словами Таг ускорил шаг, что для ног Брайди оказалось дополнительным испытанием.
Она зацепилась за что-то и упала бы, если бы вовремя не уткнулась в спину Тага. Он обернулся и успел ее подхватить.
— Может быть отдохнем несколько минут?
— Нет, — ответила Брайди. — Нет, я совсем не устала, — солгала она, боясь, что если сейчас сядет, то ни за что уже не сможет встать снова.
Они продолжали идти по широкой тропе, освещаемой луною, только что появившейся на небе. И когда, по предположению Брайди, было уже часов одиннадцать вечера, Таггарт внезапно остановился, из-за чего она едва на него не налетела.
Он показал куда-то вперед.
— Смотри.
Девушка напрягла зрение, устремив взгляд в сторону далекой линии горизонта. Тропинка поднималась немного в гору, а за ней виднелся какой-то слабый, желтоватый отблеск.
— Это костер? — спросила Брайди и, непонятно отчего, задрожала. — Значит, там, на холме, кто-то есть?
Решительное выражение, появившееся вдруг на лице Тага, не на шутку испугало ее.
— Да, это костер. Но он горит не на самом холме, а немного ниже, на его склоне. — Повернувшись к девушке, Таг нежно погладил ее по щеке. На какой-то миг выражение его лица смягчилось, и он сказал: — Не отставай от меня ни на шаг. И постарайся передвигаться, как можно тише.
Затем глаза его снова стали холодными, и он отвернулся.
Медленно, стараясь не шуметь, они двинулись дальше и примерно через полчаса добрались до холма, по другую сторону которого горел чей-то костер.
— Пригнись, — прошептал Таг и вытащил револьвер.
Они легли на землю и поползли наверх, пока не оказались, наконец, на вершине холма, откуда могли уже посмотреть на то, что делалось на другом его склоне.
Там действительно горел костер, но совсем небольшой. А рядом с ним, под одеялом лежала одинокая фигура.
— Может это не Ник? — прошептала Брайди, испугавшись, как бы Таг не застрелил по ошибке другого человека. — Если это Ник, то я не вижу лошадей.
— Думаю, они уже разбежались…
Таггарт не успел закончить свою фразу, потому что в этот миг возле костра началось какое-то движение, и почти тотчас же тишину ночи нарушил долгий и громкий крик мула.
Брайди вскочила на ноги. То же самое сделал и человек, лежавший все это время под одеялом.
— Диггер! — воскликнул Таг, заметив, что старик выхватил винтовку и укрылся в тени.
— Кто там? Стойте, или я буду стрелять!
Слоан спрятал свой револьвер в кобуру.
— Неужели ты убьешь меня, старый дурак? Я сдаюсь.
После этих слов последовала короткая пауза, которую нарушил уже Диггер.
— Таггарт? Это ты, мой мальчик?!
— Боюсь, что да, — отозвался Таг и взял Брайди за руку.
Она прильнула к его руке, не понимая, плачет или смеется, и прошептала:
— Спасибо тебе, Боже, за все, за все спасибо.
— Вот, значит, в чем дело, — пробормотал Диггер, когда Брайди отправила в рот последнюю ложку фасоли.
Кто бы мог подумать, что фасоль с соленой свининой может оказаться такой же вкусной, как амброзия !
— Не знаю, что стало с твоей третьей лошадью, Таггарт, — продолжил старик. — Возможно, она уже где-нибудь на полпути к реке Колорадо.
Таг отставил свою тарелку и уселся поудобнее, положив руку на колено Брайди.
— А все же хорошо, что именно ты нашел мою кобылу, — сказал он с улыбкой. — И то, что она направлялась домой.
Диггер почесал за ухом.
— Домой? Нет, я бы не сказал, что она направлялась домой, Таггарт. Если, конечно, ты не переехал жить в Сонору. Потому что именно в ту сторону скакала твоя лошадь.
Таг засмеялся и повернулся к Брайди.
— Наелась? — спросил он с умилением в голосе. — Или, может быть, у тебя осталось еще место на третью тарелку?
Она откинулась на спину и погладила живот.
— Нет, благодарю вас, мистер Слоан. Теперь мне хотелось бы только хорошенько выспаться. И вымыть голову.
— А что бы ты сделала в первую очередь? — спросил Таггарт и сжал ее коленку.
— По мне, мисс Брайди, вы и так хороши, — вступил в разговор Диггер. — Признаться честно, я никогда не понимал безудержную страсть некоторых женщин к воде и мылу. Но если уж ей так хочется вымыть голову, Таггарт, то ты вполне можешь использовать ту воду, которая висит вон на том дереве в твоих брюках. Мне бы хотелось, чтобы ты поскорее их высушил и надел на себя. Как-то неприлично путешествовать с мужчиной, на котором нет брюк. — Старик встал, потянулся и встряхнул свои одеяла. — Чем бы вы ни вздумали заняться, — прибавил он, укладываясь и натягивая одеяло до подбородка, — главное: не шумите. Я человек старый и нуждаюсь в отдыхе, ибо завтра утром должен буду везти вас, путешественников.
Таг помог девушке встать и заметил, что она улыбается.
— Итак, что будем делать в первую очередь? — спросил он. — Укладываться спать или мыть голову?
Брайди провела ладонью по своим волосам. Они оказались в более худшем состоянии, чем она предполагала.
— Жаль, что у меня нет расчески, — сказала она.
Из-под одеяла, которым Диггер уже укрылся с головой, послышался его голос:
— Может быть, вы и найдете ее в своем узле. Он лежит вон у того дерева. Думаю, Ник именно здесь и ночевал, когда от него убежали ваши лошади. Похоже, он копался в ваших вещах и забрал все, что ему понравилось. Кое-что, правда, все же осталось.
Вещи их были разбросаны вокруг дерева, но Брайди, однако, посчастливилось найти тот маленький мешочек, который она искала. Как потом выяснилось, из него ничего не пропало.
— Расческа! — радостно воскликнула девушка, развязав мешочек. — И щетка. И… — Она засмеялась, но, боясь потревожить Диггера, быстро прикрыла рот ладонью. Он и так уже дважды на них рычал.
— В чем дело? — спросил Таг. Он стоял в нескольких футах от Брайди, пытаясь разобраться с вещами.
— Шампунь, — произнесла, смеясь, Брайди. — Оказывается, я брала с собой шампунь, но совсем об этом забыла. И это кажется мне таким смешным.
— Что именно? То, что ты захватила с собой шампунь или то, что об этом забыла?
— И то, и другое.
Брайди повытаскивала, в конце концов, из волос все колючки, расчесала спутавшиеся пряди и села, откинув голову назад. Таггарт полил водой ей на волосы, но, увидев, что она сняла пробку с бутылочки с шампунем, забрал ее и сказал:
— Давай я.
Какая странная, какая удивительная и чудесная штука — жизнь!
Еще совсем недавно, находясь на краю гибели, она была полна отчаяния и безысходности. И вот уже сейчас, ночью, сидит здесь и чувствует себя на верху блаженства, ощущая на своей голове нежные прикосновения пальцев Тага, втирающих ей в волосы шампунь.
Брайди закрыла глаза.
Он осторожно ополаскивал ее волосы, потом бережно их отжимал. Боже, как это было приятно!
Почувствовав на своих плечах руки Тага, Брайди услышала его голос:
— Что-нибудь еще, мадам?
Он поцеловал ее в щеку, и она лукаво улыбнулась.
— Думаю, педикюр может подождать.
— Как скажете, — отозвался Таггарт, подыгрывая шутке.
Пока он устраивал у костра их постель, Брайди расчесывала волосы. Воздух был таким теплым и сухим, что, когда она опустилась на одеяло рядом с Тагом и принялась снимать ботинки, волосы ее были почти высохшие, оставаясь лишь слегка влажными. И падали на плечи длинными, мягкими волнами.
— Жаль, что у меня нет шпилек, — прошептала она, укладываясь рядом с Таггартом и удобно устраиваясь у него на плече.
— Я рад, что у тебя их нет, — сказал он и поцеловал Брайди.
Его рука, обнимавшая ее, скользнула к груди девушки и, несмотря на безмерную усталость, она почувствовала, как ее начинает охватывать горячая и безудержная волна желания.
Рука Тага опустилась еще ниже и быстро расстегнула пуговицы на брюках Брайди. Бросив нерешительный взгляд по ту сторону костра, она прошептала:
— А как же Диггер?
— Он спит, — одними губами прошептал Таг и коснулся языком мочки ее уха. — И мы постараемся не шуметь, правда, милая?
— Да, — выдохнула Брайди и принялась торопливо расстегивать его кальсоны.
Она почувствовала, как с ее ног сползают брюки, и увидела, как Таггарт положил их возле нее.
— Брайди, — прошептал он, укрывая обоих одеялом. — Брайди. — И осторожно раздвинул ее ноги. — Брайди. — Сжал в ладонях ее груди и вошел в нее.
— Да, Таг, да, — прошептала она, плача от радости, облегчения и удовольствия одновременно.
