ГЛАВА 21
— Ники, — прошептала Консуэла, — что ты там делаешь? С тобой все в порядке? — Она заглянула в отверстие пещеры, но кроме темноты ничего там не увидела, зато расслышала, хотя и едва различимые, голоса Слоана и той женщины.
Консуэла хотела поторопить Ника. Ей совсем не нравилось ползать здесь одной. В коленке ей то и дело впивались камни, да и устала она уже стоять в такой позе. Теперь Мэллори знал, где находится этот рудник. Так почему бы им не поспешить назад, в город, в контору по оформлению территориальных притязаний?
— Ники! — позвала Консуэла еще раз. — Вылезай из…
Высунувшаяся из пещеры рука, закрыла ей рот, так и не дав договорить.
Вслед за рукой показался и сам Ник.
— Ты закроешь рот или нет? — зашипел он, оттаскивая девушку от входа в пещеру. Отнял же руку от ее рта только тогда, когда они отошли на добрых пятнадцать футов от пещеры. Но Консуэла отплатила ему тем, что больно укусила за палец.
— Ай! — закричал было Ник, но тут же поспешно закрыл рукой свой собственный рот.
— Ну и кто же из нас больше шумит? — спросила Консуэла, подбоченясь. — Не строй из себя ребенка, Ники. Не так уж сильно я тебя укусила.
Метнув на обидчицу свирепый взгляд, Ник, как на сиротку, посмотрел на свою пострадавшую руку и бережно спрятал ее под мышку.
— Вот видишь? — продолжала Консуэла. — Я ведь тебе говорила: крови нет. А теперь, едем. Мы должны поскорее попасть в город, не так ли?
Ник отрицательно покачал головой.
— Еще не время.
Пришлось ей поплестись за Мэллори туда, где они оставили лошадей. Консуэла быстро вскочила в седло, в надежде, что Ник последует ее примеру, но вместо этого, он подвел к их лошадям еще и лошадей Таггарта и вручил ей ком спутанный поводьев и веревок.
Консуэла нерешительно их взяла.
— Что все это значит, Ники?
— Скоро увидишь, — ответил он, подходя к вьючной лошади. Приподняв конец просмоленной парусины которой были накрыты их вещи, он, порывшись, вытащил оттуда джутовый мешок.
— Что это? — спросила Консуэла.
Держа перед собой мешок на расстоянии вытянутой руки, Ник направился к отверстию пещеры, из которой только что выбрался.
— Сюрприз, — только и ответил он. — Отведи лошадей подальше и жди меня.
Она пожала плечами. Кто знает, что на уме у этого сумасшедшего? Однако, лошадей послушно отвела к краю каньона.
— Сюрприз, — проворчала Консуэла. — Зачем ему понадобилось туда тащиться? Так и хочет, наверное, нарваться на Слоана. ИДИОТ НЕСЧАСТНЫЙ!
Отойдя на значительное расстояние, девушка спрыгнула на землю. Седло еще успеет ей надоесть. И к тому же, удержать в руке столько поводьев и веревок было не очень-то просто. Она принялась привязывать лошадей друг к другу, закрепляя поводья каждой к седлу впереди идущей, и, наблюдая при этом краем глаза за Ником.
Все это время Консуэла ломала голову над тем, что он собирался делать. Что, интересно, могло быть в его мешке? Уж, точно, не револьвер. Он у Ника всегда при себе.
Привязав последнюю лошадь, она покачала головой и вернулась к своей четвероногой подруге.
А потом она увидела Ника. Стремительно вскочив на ноги, он со всех ног понесся к ней, размахивая руками. Он кричал, чтобы Консуэла немедленно взбиралась в седло и только потом до нее дошло, что на самом деле задумал ее дружок.
— Таггарт! Ники, нет! — закричала она пронзительно, и почти сразу же раздался взрыв.
За спиной у Ника, из пещерной дыры, вырвался столб белого дыма и обломков камней. Подрывник упал на землю, но помочь ему Консуэла ничем не могла. Перепуганные взрывом лошади ржали, вставали на дыбы и били друг друга копытами. Потребовались неимоверные усилия, чтобы их удержать и хоть немного успокоить.
Через несколько минут все было кончено. Лошади успокоились, а Ник поднялся и, улыбаясь, подошел ближе.
— А вот теперь мы должны поспешить, моя голубка, — успел сказать он до того, как Консуэла на него набросилась.
— Свинья! — кричала она, разрывая на нем рубашку и царапая ему лицо. — Грязная свинья!
Но Ник был сильнее ее, и Консуэла успела только исполосовать ногтями ему щеку, после чего он завернул ей руку за спину.
Резко потянув руку девушки вверх, он причинил ей такую боль, что она едва не закричала, лишь огромным усилием воли заставив себя молчать.
— Сумасшедшая! — взревел Ник. — Ты что, взбесилась?! Что это на тебя нашло?
— Ты убил его, — произнесла она сквозь плотно сжатые зубы, стараясь не думать о боли. — Ты не должен был этого делать! Я знаю кратчайший путь в город. Мы без труда опередили бы его, успев первыми заявить о своих правах на эту землю.
— Но теперь нам не надо об этом беспокоиться, правда? — прошептал Ник, почти касаясь губами мочки ее уха. — И к тому же, эти люди остались живы. Я просто замуровал их там, вот и все.
Он продолжал все так же сильно сжимать руку Консуэлы, и от нестерпимой боли на ее глаза навернулись слезы. Судорожно вздохнув, она сказала:
— После того, как съездим в город, мы вернемся и откопаем их?
Ник ослабил свою мертвую хватку, хотя и не выпустил ее руку окончательно.
— Итак, ты обещаешь хорошо себя вести? — спросил он.
— Да, Ники, — кивнула Консуэла.
Он отпустил ее, и она, потирая затекшую руку, отошла от него на шаг.
— Всё в порядке? — спросил Ник. Взяв поводья своей лошади, он бросил в руки спутницы другие поводья. — В таком случае, едем.
Консуэла, пригнувшись, пролезла под мордой первой вьючной лошади и взобралась в седло. Во рту она ощущала горечь, а руки, словно онемели. Разве этого она хотела? Разве такие были у нее планы?
— Ники, — тихим голосом обратилась она. — А с ними ничего не случится? На дорогу в город у нас уйдет полтора дня и на обратную дорогу столько же. Это три дня. Разве они продержатся без пищи, воды, а может быть, и без воздуха?
Спрашивая, она знала почти наверняка, что ответит ей Ник.
— Конечно же, нет.
Брайди, дрожа всем телом, припала к стене пещеры. Когда раздался взрыв, она закричала и продолжала кричать до тех пор, пока не стихли эти оглушительные, раскатисные звуки, от которых холодело все внутри.
Притянув девушку к себе, Таг с силой прижал ее к стене пещеры и закрыл своим телом. Он спрятал под своими ладонями ее уши, а она, уткнувшись лицом в его грудь, кричала, что было сил.
Но прошло несколько минут и отголоски взрыва постепенно улеглись, а с ними и крики Брайди. И вот в пещере установилась такая тишина, что отчетливо было слышно биение сердец обоих молодых людей.
Открыв глаза, девушка увидела у своих ног лампу, которая все так же горела, а вокруг висело облако пыли.
И только тогда, когда Таг протянул ей свой носовой платок, чтобы она могла закрыть им нос и рот, Брайди поняла, что кашляет.
— Оставайся здесь, — сказал Таггарт, прежде чем она успела спросить у него, что случилось.
С лампой в одной руке, и с киркой — в другой, он стал карабкаться по тому крутому и грязному склону, с которого они сюда спрыгнули.
Сквозь пелену еще не осевшей пыли, Брайди наблюдала за тем, как вонзая в землю острие кирки, Таг понемногу подтягивался вверх, с каждой минутой поднимаясь все выше и выше. С другой его руки свисала лампа, свет которой помогал девушке следить за его продвижением вверх.
И вот, наконец, он наверху.
— Я вернусь за тобой, Брайди, — крикнул Таггарт, преодолевая последние несколько дюймов ската, и растворился в темноте, унося с собой и свет.
Она принялась беззвучно молиться, вглядываясь, до боли в глазах, в кромешную темноту.
И вот, наконец, через несколько минут, показавшихся ей долгими часами, темноту прорезал луч света, принесший за собой и Тага. Он осторожно спустился вниз по склону, держа перед собой для равновесия кирку.
— Ну что?.. — Брайди нерешительно шагнула к нему.
— Мы замурованы, — ответил он.
«ЭТО НАКАЗАНИЕ БОЖИЕ, — подумала она. — Он ниспосылает смерть мне и Тагу».
— Прости, — прошептала она чуть слышно.
Почему ты просишь прощения? — спросил он, не глядя на девушку, так как обходил тот пятачок, где они стояли, освещая себе путь лампой.
— Нет, нет, не обращай на меня внимание, — поспешила ответить Брайди. — Мы сможем выбраться отсюда?
Его взгляд был устремлен в дальний конец пещеры.
— Для этого нам придется разобрать завал футов в двадцать, не меньше.
Брайди не понимала, как Таггарт мог оставаться таким спокойным. Казалось, он даже нисколько не огорчился. И вообще, его лицо было совершенно бесстрастным.
А вот у нее от страха и безысходности подкашивались ноги.
— Значит, нам остается только одно: умереть тут, да? Умереть в этой кромешной темноте?
— Подожди меня здесь, — произнес он решительным голосом. — Я должен все осмотреть в этой пещере.
Но не успел он сделать и трех шагов, унося с собой лампу, как в голову девушки пришла самая ужасная, исполненная страха и отчаяния, мысль.
— Ты хочешь бросить меня здесь на произвол судьбы, да? И прибрать к рукам серебро тетушки Мойры? — Голос ее звучал все громче и громче. Его подхватило гулкое эхо и превратило в жуткие, леденящие кровь, вопли. Но остановиться Брайди уже не могла. — Я знала, что ты хочешь сделать меня очередной своей проституткой. И как бы я ни сопротивлялась, ты добился своего! Но убить меня ты не сможешь, ты не сможешь бросить меня здесь, ты…
Не в силах больше выслушивать эту обличительную тираду, Таггарт с силой ударил девушку по лицу. Пошатнувшись, она прижала руку к щеке, удивленно глядя на него мокрыми от слез глазами. Чувствуя, что земля начинает уходить у нее из-под ног, Брайди стала медленно оседать и, наконец, упала. Она припала к земле и подумала, что сейчас он вонзит ей кирку в сердце. Или размозжит череп.
Но вместо этого, он опустился рядом с ней на колени и приподнял ее за плечи. Брайди хотела было вырваться, но Таг крепко прижал ее к себе.
— Прости меня, прости, — шептал он. — Я знаю, ты говорила все это в горячке, ты совсем не думала, что говорила. Брайди, ты просто испугана, охвачена паникой. Я не хотел ударить тебя, я… — Он повернул к себе лицо девушки. — С тобой все в порядке? Я очень больно ударил тебя?
Брайди потрогала свою челюсть, но серьезных повреждений не обнаружила. Вот только щека ее горела огнем.
— Конечно, больно, идиот, — огрызнулась она.
Таггарт встал, поднимая с собой и девушку.
— Если ты еще способна говорить со мной в таком тоне, моя дорогая, значит, ты в полном порядке. — Однако, юмора в его голосе было немного. — Ну, хорошо, ты пойдешь вместе со мной. Но будь осторожна и смотри куда ставишь ногу. — Он вложил в руки Брайди кирку. — Неси вот это, — коротко бросил он, делая первый шаг вперед. — Она поможет тебе удержать равновесие.
Шаг за шагом, они все дальше углублялись в пещеру. Густая пелена пыли, все еще висевшая в воздухе, затрудняла обзор и Брайди несколько раз спотыкалась, но, к счастью, не падала.
Казалось, пещера эта не имела ни конца, ни края. А стены ее состояли все из того же молочно-белого кварца, лишь кое-где перемежающегося с каким-то другим розоватым блестящим камнем. И в голову девушки лезли мрачные шутки по поводу того, что если им с Тагом и суждено здесь умереть, то умрут они в окружении невероятного богатства.
Таггарт остановился и Брайди едва на него не налетела. Он опустился на колени и рассматривал что-то на земле.
— Что ты там нашел? — прошептала Брайди, и эхо мягко повторила ее слова.
— Смотри, — сказал он и показал девушке остатки полуобгоревшего дерева и золу.
— Кто-то разжигал здесь костер?
Таг выпрямился, оставив вопрос Брайди без ответа. Подняв лампу высоко над головой, он огляделся по сторонам.
— Но зачем понадобилось кому-то разводить здесь костер? — снова спросила она. — Ведь здесь, наверное, нечем было дышать от дыма. Если бы костер разводил мистер Макбрайд или тетушка Мойра, то они делали бы это где-нибудь поближе к… — Брайди почувствовала, как по спине ее, непонятно по какой причине, побежали мурашки. — Таггарт!
Он с улыбкой смотрел на нее.
— Вы, женщины Кэллоуэй, должно быть, самые сообразительные в мире. — Когда же она непонимающе посмотрела на него, Таг показал ей куда-то вверх. — Взгляни, Брайди.
Вверху, там, где еще доставал свет лампы, кружились пылинки. Но это не было их спокойное падение вниз, а стремительное, энергичное движение.
Брайди снова перевела взгляд на Таггарта, чувствуя, как в сердце ее вселяется надежда.
— Откуда же идет этот поток воздуха?
Он привлек девушку к себе и сжал в своих объятиях так сильно, что чуть не задушил.
— А это мы сейчас проверим.
— Как это ты не знаешь, куда ехать дальше? — проворчал Ник. — Разве не ты хвасталась, что знаешь эту местность, как свои пять пальцев? Разве не ты говорила, что знаешь кратчайший путь в город?
Консуэла сложила руки на груди.
— Похоже, я ошиблась.
Нику до смерти хотелось огреть ее хорошенько. И, находясь он к ней поближе, то, наверняка, так бы и сделал. Но вместо этого ему пришлось выругаться про себя и вытащить из кармана карту. На ней было уже обозначено точное местонахождение Серебряного Ангела. Ник занялся этим в ту же минуту, когда Слоан и Брайди, словно пара кроликов, исчезли в той норе. А потом он велел Консуэле проверить карту, чтобы быть уверенным: крестик поставлен в нужном месте. Эта карта понадобится, когда они прибудут в город.
Но куда, черт возьми, их занесло сейчас?! Они находились в каком-то каньоне, но это Нику ничего не говорило. Вся здешняя земля была изрезана вдоль и поперек многочисленными каньонами, ущельями и расселинами, маленькими и большими, узкими и широкими. Он уже не помнил, сколько их осталось позади, с тех пор, как они с Консуэлой повернули назад.
Мэллори вытащил из кармана компас. Север. В какой стороне находится север, конечно, известно, но вот, как узнать, где они блуждают сейчас?
— Может быть, стоит поехать в эту сторону, — предложила Консуэла, махнув рукой куда-то вдаль.
Ник внимательно посмотрел на нее. Лицо ее было лишено какого бы то ни было выражения.
— Надеюсь, тебе не пришла в голову мысль повернуть назад, чтобы откопать тех двоих? Не будь дурой, Консуэла. Во-первых, тебе никогда не расчистить тридцать тонн камней. А во-вторых, если ты все же и решишься на это, я убью тебя.
Консуэла ничего не ответила, но по тому взгляду, каким она одарила Ника, было ясно, что сомнений насчет правдивости его слов, у нее не было.
Он снова вернулся к карте. Может быть, стоит просто поехать в юго-восточном направлении и посмотреть, куда они попадут? Вдруг, по дороге им встретится нечто такое, что Консуэла узнает?
Сложив карту, Ник взглянул еще раз на компас и убрал все это в карман.
— Поехали, — сказал он и пришпорил свою лошадь. Консуэла последовала за ним, сопровождаемая вереницей остальных лошадей.
Несмотря на небольшое невезение, Ник считал себя счастливым человеком. Рано или поздно, он все равно приедет в Потлак. В этом можно было не сомневаться.
«Я БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК, — радостно думал он. — ТЕПЕРЬ Я БАСНОСЛОВНО БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК!»
Отомстил он и за Мэй. Это тоже радовало. Но все-таки самое главное то, что он теперь стал состоятельным человеком. Однако, оставалась одна проблема: Консуэла. Конечно, можно было пообещать ей несколько тысяч долларов. Ник не сомневался, что после того, как наживет на этом руднике целое состояние, он сможет от нее откупиться и распрощается, наконец, с этой маленькой мексиканской голубкой. Ему же самому будет потом чем заняться.
Он снова подумал о Марте Мэсси. Что это за прелестное, маленькое создание! Пухленькая, грудастенькая, с таким милым личиком и роскошными белокурыми волосами…
С блаженной улыбкой на лице Ник заерзал в седле. За время его нахождения в «Шмеле» маленькая Марта не раз стреляла в него своими прелестными глазками. Конечно, придется считаться и с ее вечно брюзжащей мамашей, но Мэллори был уверен, что Клара не будет возражать, если за ее дочерью приударит самый богатый человек в городе. Или даже во всем штате! У него будет прекрасный дом, собственный железнодорожный вагон, дорогие сигары, изысканные вина и красивые женщины! Неожиданно Ник подумал о том, что Марта Мэсси, возможно, будет не слишком хороша для человека, которым он вот-вот станет. Ведь она всего лишь серая, провинциальная мышь, пусть даже с роскошной грудью и красивыми глазками.
И все-таки, на первое время его устроит и Марта Мэсси.
Он жалел, что не проник в пещеру поглубже, чтобы увидеть скрываемое там богатство собственными глазами, но это было небезопасно. Впрочем, из того, что он услышал, можно сделать вывод: месторождение серебряной руды там просто грандиозное.
Теперь же хозяином этого месторождения был он, Ник Мэллори. Судьба только что преподнесла ему очередной подарок.
— Это судьба, — произнес он вслух.
— Что? — раздался за его спиной голос Консуэлы.
— Ничего. — Мысли о несметном богатстве, неожиданно на него свалившемся, и о том, что он мог теперь со всем этим сделать, возбудил Ника и он вдруг захотел Консуэлу. Не именно ее, а женщину вообще. Он ведь мог представить на ее месте и Марту Мэсси. «Черт возьми, — подумал Ник, — если захочу, МОГУ ПРЕДСТАВИТЬ НА ЕЕ МЕСТЕ даже саму Лили Лэнгтри!»
— Давай остановимся немного передохнуть, — сказал он, осаждая лошадь. — Спускайся на землю, моя голубка, и расстилай одеяло.
Сколько уже они прошли? Брайди перестала считать шаги и утратила ощущение времени. Она видела перед собой лишь широкую, взмокшую от пота, спину Тага и небольшой пучок света, отбрасываемый его лампой. Передвигаться по дну пещеры становилось все труднее. Приходилось преодолевать глубокие лужи с черной водой, доходившей до колен, а то и выше. На пути все чаще попадались огромные обломки камней, высотой в половину человеческого роста, которые обойти было просто невозможно, и потому приходилось перелезать через них.
Несколько раз Брайди отставала и всякий раз Таггарт останавливался, брал ее за руку и шептал:
— Держись, Брайди.
И ей ничего не оставалось делать, как, гордо вскинув голову, идти дальше и твердить про себя, что если уж БОГ решил от нее избавиться, то она так просто не сдастся, она должна сделать все возможное, чтобы доказать; как Он заблуждается на ее счет; что она достойна другой участи.
Таггарт продолжал оставаться все таким же невозмутимым. Он просто шел и шел вперед. Казалось, будто он ни на минуту не сомневался в том, что они непременно выберутся на поверхность. Он держался так, словно то, что они находились сейчас на глубине около полумили под землей, было для него делом привычным.
Брайди убеждала себя, что тоже может быть такой же мужественной. Если уж самой ярой мужененавистницей у нее получалось стать, то, может, попробовать превратиться в стойкую обитательницу пещер?
Нет, это определение какое-то дурацкое и звучит оно как-то неприлично.
Брайди попробовала было найти для себя другое определение.
Конечно, она понимала, что забивает себе голову несусветной чушью, но это бессмысленное занятие, хоть как-то отвлекало ее от мыслей о ноющих ногах и многом другом.
И все-таки она очень устала. Каждый шаг давался ей все более тяжко. Она спотыкалась уже о каждый встречный камень.
Стены пещеры снова резко сузились, едва не смыкаясь одна с другой полностью. И каждый раз, дотрагиваясь рукой до них, холодных, каменных, чтобы удержаться на ногах, Брайди вспоминала о том, что они с Тагом погребены заживо в этом готовом мавзолее. И еще она ни на минуту не забывала слова своего спутника, что керосин в лампе может кончиться в любую минуту. А за последние полчаса свет становился все более тусклым. Если в ближайшее время они не сумеют выбраться отсюда, то им не удастся этого сделать уже никогда.
Нога девушки зацепилась за очередной камень, и на этот раз Брайди налетела на Таггарта, шедшего впереди. От неожиданного толчка он лишился равновесия, и они оба упали.
— Давай постоим минутку, — предложил Таг, после того, как они с Брайди снова приняли вертикальное положение. Он приобнял девушку за плечи, и, несмотря на все, что с ним приключилось, ей стало легко и спокойно рядом с ним.
— Я в полном порядке, — бодро сказала она.
— Ты совсем выбилась из сил. — Он осторожно прикоснулся к той ее щеке, которую ударил, словно этим жестом еще раз приносил свои извинения. — Мы обязательно выберемся отсюда, Брайди. Поток воздуха там, наверху, становился все ощутимее. Но если тебе все равно страшно… — Таг ласково заглянул ей в глаза. — Что ж, мне даже нравится тебя утешать.
— Ты не должен мне лгать, — сказала Брайди, уверенная, что никогда больше не увидит лицо Тага при свете солнца. Он хотел было возразить, но она закрыла его своей ладонью и прошептала: — Я знаю, мы никогда отсюда не выберемся. И я совсем ничего не боюсь… Мне просто… грустно.
— Любимая, — начал было Таггарт, но в этот момент послышалось шипение лампы.
Он принялся трясти лампу. Пламя вспыхнуло снова, но ненадолго. Чертыхаясь про себя, он подкрутил на лампе маленькое колесико, регулировавшее силу пламени, но и это не помогло. Кончился керосин. Пламя стало неровным, потом окрасилось на мгновение в синий цвет. И пропало вообще, оставляя молодых людей в непроглядной темноте.
Брайди не смогла сдержать рыдания. Оно слетело с губ долгим, печальным стоном, который подхватило и повторило много раз гулкое эхо.
Таг обнял девушку и крепко прижал ее к себе.
— Только не говори мне, что все будет хорошо, — попросила она со слезами в голосе, уткнувшись лицом ему в грудь. — Жаль только…
— Жаль чего? — спросил он, перебирая рукой ее волосы.
— Это может показаться глупым, — прошептала она, но мне хотелось бы еще раз сходить на исповедь.
Брайди скорее почувствовала, чем услышала, что Таг смеется. Но искра гнева, вспыхнувшая было в ней, так же стремительно и погасла. Скоро они умрут, а сердиться при таких обстоятельствах просто глупо. Однако, Таггарт даже в теперешней ситуации не утратил способности смеяться. Значит, он и в самом деле хороший человек. И, может быть, действительно, любит ее. Брайди казалось, что она верила в те ужасные слова, которые наговорила Тагу, из-за которых он был вынужден ударить ее. Но теперь она знала точно, что не верила ни единому, сказанному тогда, слову. И как только у нее могло вырваться такое?! Наверное, она до такой степени привыкла занимать оборонительную позицию, не доверяясь в делах любви своему сердцу, и слишком боялась любить, отдавая себя без остатка любимому человеку. Оказавшись на месте Таггарта, она вряд ли смогла бы вести себя так, как он. Стыдно, безусловно ей было стыдно, но призналась она себе в этом только сейчас.
Только сейчас, в эту минуту, она поняла, какой была двуличной и глупой. Зачем, черт возьми, ей надо было оставаться такой строгой пуританкой и следовать во всем правилам приличия, если это ничего, ровным счетом ничего не значило, а только вводило ее в заблуждение относительно любви и жизни вообще?! Она сама придумала для себя наказание за тот единственный в ее жизни грех, обокрав тем самым лучшие свои годы. Слишком строгими нормами морали руководствовалась она. На это указывала ей даже тетушка Мойра в своем прощальном письме.
И Брайди подумала вдруг, что, вероятно, по этой самой причине заслала ее Мойра сюда, в дикую и необъятную Аризону. Не за серебром и не ради своего отеля отправила ее тетушка в эти края, а затем, чтобы заставить ее взглянуть на себя и свою жизнь со стороны, и сделать при этом соответствующие выводы.
Жаль только, что поняла она это слишком поздно и пожить ей больше не придется.
— Еще раз сходить на исповедь? — переспросил ее Таг. — Но зачем, черт возьми?
Брайди подняла голову. Она не надеялась, что сумеет разглядеть его лицо, но решила, что, подняв голову вверх, лучше его себе представит.
— Все дело в том…
Она часто-часто заморгала и, не веря себе, потрясла головой, после чего снова посмотрела вверх. Где-то там, высоко-высоко, пробивался слабый, едва заметный, лучик света.
Таггарт погладил девушку по спине.
— Брайди, так в чем же все-таки дело?
Нащупав его грудь, шею, наконец, подбородок, она, молча, заставила его поднять голову кверху.
— Смотри, — прошептала она. — Смотри вон туда, вверх. Или это я схожу с ума?
На мгновение оба они, казалось, перестали дышать.
Но затем, прежде чем Брайди успела что-то сообразить, Таггарт, в избытке чувств, с силой обнял ее. И, отыскивая в темноте ее губы, прошептал:
— Брайди Кэллоуэй, я люблю тебя.
Вычистив сковороду, Консуэла плеснула в нее немного кофе, и принялась драить ее тряпкой с новым остервенением.
У костра храпел Ник. Консуэла уже подумывала, не взять ли ей нож и не перерезать ли ему горло, но, будучи даже такой взбешенной, как сейчас, она не смогла бы этого сделать. И осуждала эту свою нерешительность, потому что, если уж кто и заслуживал смерти, то это, конечно, без сомнения, Ник.
Как мог он взорвать вход в пещеру и замуровать там Таггарта?!
Да, это правда, сама она провела много часов, наслаждаясь тем, что рисовала в воображении картины пыток Слоана, но реализовать эти свои планы она никогда не решилась бы. Консуэла хотела только, чтобы бывший любовник пожалел о том, что так сурово с ней обошелся. Но смерти его она не желала.
А Ник только и думал об этом. Он хотел убить Тага с самого начала. Жаль, что поняла она все слишком поздно. Консуэла знала, что Ник — отъявленный негодяй, но только сейчас до нее дошло, что своим поведением он напоминает душевнобольного.
Сегодня днем, решив сделать остановку, он овладел ею с таким неистовством, что, казалось, разорвет на части. И вечером, когда они остановились на ночлег, повторил эту пытку дважды. Даже сейчас у Консуэлы болело все тело.
Она знала мужчин достаточно хорошо для того, чтобы понять: Ник таким образом торжествовал, праздновал победу над Таггартом Слоаном. Он мнил себя сейчас самым сильным, самым могущественным. Совладать с ним становилось почти невозможно. Консуэла умела повлиять на него в чем-то малом, но убедить не убивать Тага ей так и не удалось. Тем более, что она даже не способна была предвидеть подобный исход.
Единственное, чем могла она пока манипулировать после взрыва в пещере, это — скорость их передвижения. То, что она сказала Нику, будто забыла в какую сторону надо ехать, конечно же, было неправдой. Консуэла прекрасно знала, где они сейчас находились, но намеренно задерживала их с Ником возвращение в город, надеясь, тем временем, придумать план спасения Таггарта.
Но пока ничего стоящего ей придумать не удалось.
Перестав чистить сковороду, Консуэла посмотрела туда, где стояли привязанные лошади. Она могла бы увести лошадей и бросить здесь Ника на произвол судьбы, но это тоже был не выход. Если же забрать лишь одну свою лошадь и оставить ему остальных, то рано или поздно Мэллори все равно ее разыщет.
— Он просто убьет меня, — выдохнула она и снова взялась за сковороду.
Перед тем, как уснуть, Ник сказал, что утром застрелит лошадей Тага. Ведь не мог же он въехать с ними в город! А еще он сказал, что трупы застреленных животных сбросит в какой-нибудь овраг или ущелье, где их не сразу обнаружат.
Консуэла не питала к лошадям особой любви, считая их созданиями глупыми и упрямыми. Но при мысли, что Ник собирался застрелить кобылу Тага, ей хотелось плакать.
Еще несколько минут и сковорода засияла, как новая. Вылив из нее воду, Консуэла вытерла ее сухо-насухо.
Ей приходилось прежде слышать истории о собаках, которые, теряясь за много миль от дома, находили все же дорогу назад. Но вот способны ли на такое лошади? И если кобыла Слоана вернется домой одна, пошлют ли людей на поиски ее хозяина? Да, собаки домой возвращаются. По крайней мере, они всегда к этому стремятся. Конечно, собаки гораздо умнее лошадей. Но может быть…
Консуэла выпрямилась и, все еще сжимая в руках сковороду, направилась к лошадям, которые стояли ярдах в тридцати от того места, где они с Ником расположились на ночлег. И гнедые, и вороные лошади, казавшиеся в свете луны серебристо-серыми, мирно спали.
Обернувшись, она посмотрела на Ника. Тот все также громко храпел. Перед сном он опустошил почти целую фляжку виски, решив отпраздновать, как следует, свою победу, но Консуэле, при этом, не предложил ни глотка. И сейчас пьяного победителя, спавшего беспробудным сном, вряд ли смогло поднять даже землетрясение.
«НО КАК Я ВСЕ ЭТО ОБЪЯСНЮ? — думала Консуэла, подходя к лошадям. — А может быть, мне и не придется этого делать… Я скажу, что ничего не знаю, мол, крепко спала. И возможно, он решит, что я просто плохо привязала лошадей».
Однако, девушка сомневалась, что Ник поверит ее объяснениям. А вот в том, что он придет в бешенство, сомнений никаких не было.
Подойдя к кобыле Тага, Консуэла ласково потрепала ее по холке. Животное ткнулось мордой в руку девушки.
— Подожди, — прошептала она, принимаясь развязывать узел свободной рукой. Однако, у нее ничего не получалось и пришлось положить сковороду на землю, чтобы освободить вторую руку.
Кобыла была явно чем-то обеспокоена. И Консуэла, должно быть, уже в сотый раз прокляла Ника за то, что он понавязывал таких крепких узлов, как вдруг услышала какой-то странный, похожий на шелест, звук.
Консуэле уже приходилось слышать подобные звуки раньше, поэтому-то она и замерла на месте, пытаясь определить, откуда они исходили.
Кобыла Тага беспокойно била копытами землю. Проснулись и другие лошади. Встревоженные, они изо всех сил натягивали веревки, которыми были привязаны.
Очень медленно Консуэла обернулась, вглядываясь в залитые лунным светом кусты.
И вскоре увидела ее. Эта гремучая змея, с виду совсем небольшая, но укус ее, тем не менее, смертелен. И вообще, со змеями — шутки плохи.
Ядовитая гостья довольно красноречиво приподняла голову, что служило своеобразным предупреждением о скором ее нападении. Из-за топота и беспокойного ржания встревоженных лошадей, Консуэла уже не слышала того характерного змеиного шипения, которое привлекло ее внимание несколько минут назад.
Собираясь поднять с земли сковороду, Консуэла стала было нагибаться, но едва заметный поворот змеиной головы в ее сторону заставил девушку застыть на месте.
А потом змея набросилась, но не на Консуэлу, а на вьючную лошадь Таггарта. Однако, животное успело встать на дыбы и змея промахнулась. Но другая лошадь, стоявшая рядом, молниеносно опустила передние копыта прямо на голову змеи и раздавила ее.
Перепуганные лошади метались из стороны в сторону, натягивая веревки. Одна из них собралась было заржать, но Консуэла успокаивающе погладила ее по морде. Воспользовавшись тем, что змея лежала в траве неподвижно, девушка оглянулась на костер и Ника. Он все так же храпел, лежа на спине. Консуэла презрительно фыркнула.
— Тихо, — прошептала она, положив руку на морду ближайшей к ней лошади. — Успокойся, дурочка.
Змея не подавала признаков жизни.
Консуэла отломала длинную ветку и, нагнувшись вперед, дотронулась ею до блестящего тела змеи. Оно оказалось вялым и безжизненным.
— Прекрасно, — сказала девушка с улыбкой. — Если бы ты была умной змеей, то лежала бы себе под каким-нибудь теплым камнем. Но я благодарна тебе за твое безрассудство, потому что теперь я придумала очень хороший план.
Быстро отвязав всех трех лошадей Тага, Консуэла отпустила их. Они еще не совсем оправились от испуга, а потому сразу же ускакали. Консуэла надеялась, что животные знали, куда держать путь.
После этого она взяла веревку, которой были привязаны друг к дружке лошади Тага, и зашвырнула ее далеко в кусты. Затем, отвязала по очереди трех своих лошадей, на которых они с Ником путешествовали и заново привязала их к какому-то чахлому деревцу, росшему в нескольких ярдах от прежнего места. Справившись со всем этим, подняла сковороду и склонилась над телом мертвой змеи. Голова пресмыкающегося частично была сплющена. Но этого было недостаточно. Консуэла замахнулась тяжелой сковородкой и несколько раз ударила ею по голове змеи, пока не изуродовала ее полностью.
Теперь она выглядела так, будто по ней прошло множество лошадиных копыт.
Консуэла вернулась к костру, присела, налила в сковородку еще немного кофе и принялась смывать с нее остатки змеи.
Ник громко храпел, открыв рот.
