5
Ко второй неделе марта Люк Д'Арси смог повернуться на бок. Боль пронзила ногу, разливаясь все выше, достигнула мозга. Резкий равномерный звук наполнил комнату, значит, Сиам точит .свой огромный охотничий нож; его собственный тонкий клинок лежит рядом в только что отполированном чехле.
Сиам сидел без шляпы: его лоб был плоский и высокий. Это от небольшой дощечки, которую мать привязывала в детстве. В племени чинуков это был знак принадлежности к высшему сословию.
Сиам с силой точил нож о камень, а за окном лил дождь. Люк закрыл глаза, новая волна боли накатилась на него. Потом он поднял тяжелые веки и посмотрел на маленький пузырек настойки опия, стоявший на тумбочке. Он перетерпел, напрягая обнаженное, ноющее тело под грубыми простынями. Холодная сырость комнаты словно пропитала одеяло, оно давило на Люка как саван.
Смерть все еще не смогла забрать его. Смутные воспоминания о выигранном пари кружились вокруг. Воспоминания о великом наслаждении, облегчившем ужасные страдания. Он попытался пошевелиться, поднять свое тело, но оно не захотело повиноваться.
Звуки дождя, барабанящего по стеклу, и клинка, ритмично скользящего по точильному камню, тревожили тишину, пока Люк отдыхал. Запахи супа, лекарств и мыла наполняли комнату, смешиваясь с затхлым влажным воздухом. Он тосковал по теплому, залитому солнцем горному лугу…
Люк дремал, ощущая, как тусклый свет проникает сквозь тяжелые бархатные занавески. Внизу на улице закричал ребенок, женщина предлагала свежий хлеб и судовой колокол прозвонил дважды.
Ржание лошадей и рев мулов, голос матери, зовущей сына, крики медников, продающих вразнос свои изделия, звон корабельных колоколов — все эти звуки наполнили свежестью тяжелый воздух его маленькой тюрьмы. За окнами комнаты кипела жизнь, и Люк слушал, успокоенный ровным биением собственного сердца под ладонью. Имя Д'Арси непоколеблено; он обманул смерть.
Сейчас Сиам тихонько похрапывал, сидя в кресле. Огромные ноги он положил поверх покрывала на кровати. Люк протянул руку и пощекотал пальцы великана. Сиам резко вскочил на ноги; глаза еще затуманены сном, но тело уже готово к схватке, в руке нож. Он внимательно осмотрел комнату, отступил в тень и затих. В следующее мгновение Сиам направился к кровати.
— Люк?
Голова Люка раскалывалась от боли, рана на бедре гноилась. Но когда внезапный приступ утих, он с некоторым удовлетворением заметил, что жар больше не лихорадит его и испарина не покрывает кожу. Он немного приподнял голову, но тошнота тут же подступила к горлу.
Его друг колебался, и Люк мрачно улыбнулся»
— Сейчас.
Сиам просунул руки под спину Люка и медленно, бережно поднял его на ноги. Люк тяжело дышал, ослабленные мышцы с трудом управляли исхудавшим телом.
Люк вернулся в постель и задремал, его разбудило легкое прикосновение Сиама.
— Ячменная каша и бульон. На следующий день Люк проснулся от хлопот Сиама.
— Ты потерял почти две недели. Люк. — Канадец поднес ложку мясного бульона к губам друга.
— Здесь была женщина? — спросил Люк, тоскуя по сладкому запаху той, которая делила с ним постель, держала его руку и шептала слова утешения. Что же она говорила? «Мой дорогой… Мой дорогой бедняжка».
Люк сощурился от солнечного луча, пробившегося сквозь занавески. Он не просил ее о жалости»
Сиам криво улыбнулся.
— Она носит имя Д'Арси, хотя думает, что овдовела.
— Так это правда… — Люк сжал пальцы в кулак. Он был слаб, умолял ее выйти за него перед лицом смерти.
Умолял ее. Люк нахмурился, его гордость уязвлена.
— Ты хотел большего. Но миссис Ариэль Д'Арси слишком застенчива, — бросил Сиам с широкой ухмылкой. — Ты пытался оставить bebe Д'Арси в ее чреве. Но был не в состоянии исполнить свое желание.
— Я не нуждаюсь в упоминании своих слабостей, Сиам. — Люк боролся со сном, который начал смыкать веки. Но это был хороший сон, его тело лечило само себя, и Люк быстро провалился в спокойное забытье.
Проснувшись, он взглянул на свидетельство о браке, которое попросил у Сиама. Он пробежал глазами неровные буквы, написанные крупным нетерпеливым почерком. Женщина носит его имя, и он страстно желает увидеть ее. Ярость пронзила его сердце. Какая женщина может покинуть мужа?
Он понял, что его злоба безосновательна; она вышла за него по доброте душевной. Немногие женщины были бы так сострадательны. Но гнев не исчез, он подпитывался сознанием, что Ла Флер еще живет на этой земле.
Он просил женщину, звал ее. Его гордость сломилась перед лицом смерти, и Люк презирал эту слабость. Тем не менее отсутствие жены раздражало. Честная, совестливая женщина осталась бы, чтобы увидеть его могилу.
Следующие два дня Люк спал и ел, силы возвращались в выздоравливающее тело. Сиам объяснил причины отъезда миссис Ариэль Д'Арси и Глэнис Гудмен.
Ариэль Браунинг Д'Арси приехала из Нью-Йорка на собственных породистых лошадях. Пятеро крепких мужчин сопровождали ее в пути, а затем вернулись в Нью-Йорк. Ангел Люка отдавала распоряжения о новой упряжке тяжеловозов, першеронов, купленных во Франции. Женщина со средствами, Ариэль собиралась приобрести товары и фургоны на продажу перед «большим прыжком» на Запад. Направляясь в Орегон, они хотели присоединиться к каравану в Индепенденсе на реке Миссури. Ариэль прихватила с собой компанию городских леди, четыреста ярдов черного вдовьего материала и достаточное количество рулонов ткани на нижние юбки и панталоны, чтобы сломать хребет любому мулу.
Ла Флер, работорговец, продавший Ивон и Колетт, жил недалеко от центра города. Сиам выследил худого, хорошо одетого мужчину у лачуги за товарными складами. У Ла Флера была сожительница, но домик посещали и проститутки, с которых он регулярно брал дань.
Неделю Люк набирал силу. Два человека занимали его мысли — Ла Флер и женщина, носившая имя Д'Арси. Люк проклинал потерю ангела, представлял немую сцену, когда она объявила Сиаму, что должна уехать. «На ее ресницах дрожали слезы, а в глазах читалось огорчение», — заявил канадец. Люк проводил долгие часы, вглядываясь в ночь, рисуя в воображении лицо с бледной кожей и мягкими зелеными глазами. Он помнил шелковистые рыжевато-коричневые локоны, пахнущие цветами. Сострадательная женщина, она поцеловала его, и нежная ласка задержалась на губах.
Люк ненавидел поразительное, чувственное напряжение своего тела, отсутствие самоконтроля из-за болезни. Он страстно хотел ее. Он умолял ее.
Люк скомкал в кулаке тонкий кружевной платок. Он поднес лоскуток к лицу, вдыхая тонкий аромат, смешавшийся с запахом его тела.
— Она должна была остаться посмотреть на мою могилу, — мрачно прошептал он, забывая о боли в бедре и ощущая безумное желание женщины, поселившейся в его уме. Мягкое соприкосновение их тел рождало в нем бурю.
— Она сильная женщина, друг мой, идущая своим путем. Путешественники не могут отставать от каравана, иначе они потеряют все. Нельзя просить большего, чем она дала. — Сиам взглянул на застывшее лицо Люка. — Будь справедлив. Женщина вышла за тебя, чтобы дать покой твоей душе.
— Я знаю, — Люк уткнулся лицом в подушку. — Когда покончу с Ла Флером, я разыщу ее. Я хочу вернуть кольцо моей матери и скажу миссис Д'Арси, что она избавится от мужа, как только это будет возможно по закону. Не беспокойся, Сиам. Я буду настоящим джентльменом. Дело в том, что мы тоже собираемся в Вильямет, может быть, ей понадобится наша защита.
Сиам чуть не рассмеялся.
— С ней трудно, но она хорошая. Хорошие женщины всегда такие, с ними нелегко.
— Она была моим ангелом, — поправил Люк с кривой усмешкой. — Я бы хотел еще того тушеного мяса, Сиам, если, конечно, ты не припрятал его, чтобы подкрепить свое дряхлое тело.
— Хо-хо, — начал Сиам, а потом откровенно заржал. — Итак, ты теперь охотник, э? Мы направляемся домой, в Орегон, а по дороге Люк ощиплет маленькую рыжую курочку, да? Будь осторожен, друг мой. Это будет непростое занятие.
Люк сощурил, глаза, глядя на свечу у постели.
— Мне не улыбается идея встретиться лицом к лицу с женщиной, которая слышала, как я просил, словно ребенок.
Ариэль Д'Арси раздражала его. Он не хотел думать ни о ее нежных зеленых глазах, ни о желании, снедавшем его слабое тело. Он стремился вычеркнуть из памяти любое напоминание о том, что молил о милосердии. Но сначала он поблагодарит ее и сделает все, чтобы облегчить путешествие.
— О! Неулыбчивый Черный Мститель никогда не должен расслабляться от мягкого женского прикосновения, n'est-ce pas? — поддразнил Сиам, не обращая внимания на сердитый взгляд Люка.
На следующий день глаза Ла Флера наполнились ужасом. Он вытер рукавом хлюпающий нос.
— Вы — он. Убийца с серебристыми глазами. Черный Мститель, так называют вас. О, мистер, говорят, у вас нет сердца, но, пожалуйста…
— О, у меня есть сердце, я слышал, ты хорошо владеешь ножом, — Люк поборол желание быстро прикончить этого последнего негодяя на смертельном пути мести. — Я жду.
С глубоким вздохом к Ла Флеру вернулась прежняя самонадеянность.
— Хорошо.
Через десять минут пожилая женщина накрыла платком лицо Ла Флера. Наполнявший склад шум поглотил последний крик Ла Флера, его кровь пролилась на грязный дощатый пол.
— Дурной человек. Я видела, как он метнул нож. Вы были быстрее.
Она плотнее завязала шаль вокруг сутулых плечей, жесткие глаза с любопытством изучали Люка.
— С Запада?
Когда Люк кивнул, она подошла ближе, вглядываясь в его лицо.
— Вы собираетесь в Орегон?
— Да, — Люк положил несколько монет в ее ладонь.
Нога горела от боли, тошнота подступила к горлу, мышцы дрожали.
— Похороните его, хорошо? Ее костлявая рука коснулась локтя Люка, когда он повернулся, чтобы уйти.
— Одну минуту, добрый господин. Мне всего двадцать девять, я умираю, виновником всего был Ла Флер. Я отдала моего маленького сына переселенцам, уехавшим на Запад. Симону было только три, и я хотела, чтобы он жил лучше, чем со мной… Ему сейчас пять, и мне нечего оставить ему после смерти… Сохраните одну вещь, этого маленького котенка.
Она коротко улыбнулась, и тень былой красоты скользнула по измученному лицу.
— Маленький Симон любил своего котенка. Как он плакал, когда переселенцы не могли взять их, — у них уже было слишком много ртов. И самое большее, что я могла попросить, — взять моего мальчика как сына. Сэр… Вы отвезете маленького котенка моему сыну и скажете, что он от женщины, которая его очень любит? Просто попытайтесь, это все, что я прошу… Доктор говорит, у меня не больше двух месяцев.
Люк вытер нож и вложил его в чехол на поясе. Его сестры нуждались в помощи, он молился, чтобы в пути добрая рука помогала им. Это было маленькое одолжение для женщины, смотрящей в глаза смерти.
Он кивнул и дал бедняжке еще денег, которые она спрятала в кармане.
— Сюда, котик, — позвала женщина, и массивный серый котище вперевалку вошел в склад, держа хвост трубой.
Узкие щелки желтых глаз с любопытством уставились на Люка, подранное ухо свисало на бок. Какая-то вонь распространилась в сыром воздухе.
— Газы, — объяснила женщина, сияя от любви. Она медленно, с трудом наклонилась, взяла на руки толстого котяру. Прижатый к плоскому животу хозяйки, он зашипел на Люка.
Она поцеловала покрытую шрамами голову кота.
— Тихо, Лоренцо. Этот добрый джентльмен отвезет тебя к Симону.
Кот снова зашипел, прижав драные уши к голове. Когда женщина бережно передала его Люку, он начал дико царапаться.
В первую неделю апреля Ариэль построила женщин рядом с тремя новыми фургонами. Она, Глэнис, пятнадцать женщин и пятеро детей тихо жили в снятом бедно обставленном домике в Индепенденсе. Мистер Смитсон проводил собеседование в задней комнате магазина, и Ариэль намеревалась точно выполнять свои обязанности в его присутствии.
Она улыбнулась над Большой Анной, чьи прекрасные, блестящие седые волосы были заплетены в тугие косы и уложены вокруг головы. Салли, всегда рядом с Анной, заботливо укутана в толстую шаль поверх широкого пальто. Америка Поте, итальянка с маленьким сыном по имени Джино и собакой, нервно приглаживала темную юбку. Лидия Хафпенни натянуто улыбалась из-под черной вдовьей шляпки. Дети Мэри 0'Фленнери, аккуратно одетые, с широко распахнутыми глазами, жались к черным юбкам матери. Мария Декодер, веселая пампушка родом из Германии, широко улыбалась. Нэнси Фаер, худенькая блондинка с огромными, невинными голубыми глазами, которые давали неверное представление о сроках ее пребывания на улицах, расправила плечи. Элиза Смит опустила подбородок, стараясь скрыть крошечное клеймо на шее. Она подтянула высокий воротник своего платья.
Три остальные женщины стояли с написанным на лицах беспокойством.
Гариэт Лонгман, недавно ушедшая из публичного дома Сент-Луиса, чопорно сложила руки перед собой. Она расправила плечи и встретила глаза Ариэли уверенным взглядом. Гармет работала, чтобы смыть позор и с честью идти по жизни.
Бидди Лемакс, неулыбчивая гордая женщина африканского происхождения, потеряла сознание, когда Глэнис приказала кузнецу снять ее браслет рабыни. Бидди взяли с десятилетней дочкой и двухлетним сыном, детьми от разных белых отцов. Либерти, девочка с аккуратными косичками под шляпкой, повисла на темной руке матери, так же, как и ее брат, Лион.
Прежде чем Ариэль купила ее документы, Бидди принадлежала жестоким переселенцам, которые собирались продать детей. Хотя дети обычно должны оставаться с матерью, бессердечная пара считала слабое здоровье Лиона слишком обременительным и решила продать его.
Ариэль дотронулась до мягкой щеки Бидди.
— Вот так. Ты свободная женщина, твои дети тоже. Ради нас и зоркого глаза мистера Смитсона, может быть, ты смогла бы немножко укротить ту львицу, что живет в тебе, — мягко предположила она. — Ты отправляешься на новые земли, где твои дети будут в безопасности.
Лицо Бидди потеплело. Ее губы постепенно заулыбались.
— Да, это правда, хозяйка.
Ариэль тоже улыбнулась. .
— Свобода, Бидди. Огромная свободная земля: для тебя и твоих детей. Там ты выберешь мужа.
Он должен понравиться тебе, но ты не обязана выходить замуж, — мягко добавила Ариэль.
Она подошла к Лелии Шелби, в ее медовых глазах застыл страх.
— Лелиа. Выше голову. Мистер Смитсон ничего не знает о нашем прошлом, кроме того, что однажды мы вышли замуж… не правда ли? — мягко спросила она и ждала, когда Лелиа повторит фразу, которой они обучали каждую женщину.
Отец Лелии продал ее в двенадцать, чтобы заплатить за пальто для новой жены. Целыми днями она гнула спину на полях. К семнадцати годам у нее было уже три малыша от разных мужчин, которые насиловали ее.
Страстно мечтая о новой жизни, женщины решили изменить свои судьбы или погибнуть.
Пока Ариэль каждое утро отправлялась в город за товарами и, измученная, возвращалась вечером, Глэнис часами наставляла всех, пока они шили вдовьи платья. Каждый вечер Ариэль встречалась с упрямой решимостью женщин работать ночь напролет, чтобы стать «леди» и «настоящими вдовами».
Каждая шила себе рубашки, нижние юбки и белье. Лидия, на седьмом небе от своей пользы всем, заваривала и настаивала травы; смешивала их со сливками и медом с целью приготовления масок для лица, лосьонов и шампуней. Пока она горевала о свежей крапиве, ромашке и одуванчиках, пациентки с нетерпением ждали ее ежевечерних сеансов красоты и лечебных отваров.
Результатом ее усилий стали посвежевшие симпатичные женщины, избавившиеся от следов прокуренных таверен и ужасной пищи.
Глэнис работала спокойно и строго, обучая правильной речи, движениям и поведению за столом. Анна стонала, расстроенная необходимостью придерживаться изящных манер и ходить в объемных нижних юбках; Салли утешала ее. Движимые единым стремлением и родственным духом, женщины поддерживали друг друга.
Жеребец и кобыла першеронской породы паслись в огороженном загоне вместе с пятью коровами. Буренок выбирали по стандартам Смитсона — только четырех-, шестилетних, выращенных на травах Огайо. Еще купили двух коз и десять овец. Каждое утро Ариэль забиралась на изгородь, чтобы сесть на мощную спину Зевса. Конь любил бить копытом, когда, запряженный вместе с кобылой, легко тащил фургон в город. Там каждый день ждали приезда богатой дамы.
Этим утром Ариэль устроила последний «парад», чтобы проверить походку своих леди и их умение управлять юбками. Глэнис проверила каждую от ленточек на шляпе до ботинок. Под строгим взглядом Ариэль женщины, приподняв юбки, забрались в фургон, и Анна повезла их в город.
Узкие улицы были забиты. Ариэль решила оставить фургон у кузницы и приказала осмотреть массивные железные подковы Зевса. Хорошо получив за заказ дополнительных подков для каждой лошади, мускулистый кузнец сразу же оценил опыт Ариэль. Он не стал задавать вопросов о ее специфичной просьбе.
В шумном городе эмигранты всех специальностей, многие африканского происхождения, смешались с индейцами кансау, которые приезжали с индейских земель. Горцы, одетые в кожаные куртки с бахромой и меховые шапки с орлиными перьями, прижимали к груди длинные ружья, словно несли маленьких детей. Торговцы и скотоводы из Санта Фе заключали сделки с людьми, прибывшими с реки, и солдатами. Мулы, лошади и волы ожидали у дюжины кузниц, когда их подкуют. Бесконечный стук молотков заглушал крики продавца свежего хлеба и сосисок из мяса бизона. Детские мордашки с любопытством выглядывали из фургона — напротив остановились повозки с грузом. Товары, привезенные по Миссури, сгружали у стен зданий. В открытых магазинах висели говяжьи, свиные, бараньи туши.
Несмотря на возбуждение большого центра на Торговом Пути, напряжение царило на каждой улице. Возможная война с Мексикой вселяла страх в каждое сердце, Техас был присоединен всего лишь год назад, президент Джеймс Полк выиграл выборы, поддерживая политику присоединения новых земель. Орегонский вопрос — пограничный спор между Британией и Соединенными Штатами — породил массу конфликтов Хотя ожидалось, что Британия уступит землю Орегона, граждане Соединенных Штатов грозили войной, если граница не будет перенесена. Калифорнийские поселенцы требовали аннексии, подозревая Британию в интригах.
Добровольцы сражаться за Техас прибывали небольшими группами. Всюду слышались призывы к войне. Грязные улицы были запружены фургонами с агрессивными лозунгами.
Смитсон, известный своей осторожностью, хотел, чтобы караван тронулся в путь, прежде чем разгорающийся костер войны затронет его переселенцев. Хозяин фургонов видел эмигрантов, откладывающих отъезд до наступления тепла; они пропивали свои сбережения и смотрели на уже занятые земли.
Переселенцы ставили палатки рядом с повозками, те, что побогаче, снимали комнаты в городе.
По грязным улицам шествовала шеренга «вдов» и детей, направляясь на собеседование со Смитсоном в заднюю комнату универсального магазина. Каждая женщина придерживала шляпку при сильном порыве ветра и осторожно приподнимала юбки, перешагивая лужи. Пока дети глазели по сторонам, любопытно разглядывали «оратора», требовавшего войны с Мексикой и Британией, их матери шли строго потупя очи.
— Здесь вдовий поезд, — крикнул мужчина с сильным французским акцентом.
— Вдовий поезд… вдовий поезд, — слышались тихие голоса среди пешеходов и кучек зевак, толпящихся у магазинов.
Открывались окна и двери, и люди выглядывали посмотреть на «вдов», прокладывающих свой путь среди толпы на собеседование к мрачному мистеру Смитсону. У каждой были заготовлены доказательства брака: семейная Библия, мятое, запачканное брачное свидетельство. И на руке каждой — золотое кольцо. Для тонкой руки Ариэль было тяжело толстое, богато украшенное испанское кольцо, она часто покручивала его, пока Смитсон допрашивал спокойных, очень вежливых женщин.
Ариэль закрыла глаза, когда Смитсон атаковал Анну, расспрашивая, вынюхивая каждую деталь о ье муже, на что Анна отвечала со спокойным достоинством. Ариэль сдержала улыбку. Анна вошла во вкус, расписывая картины идеального брака с мужем-фермером. Она долго выдумывала все мелочи, пока действительно они не стали частью ее жизни. Купленное у медника, старенькое кольцо Анны стало свидетельством двадцати летнего брака.
Смитсон опросил Лидию, Салли, Нэнси, Америку, Марию, Элизу, Гариэт и Лелию.
Когда Бидди начала дрожать рядом с Ариэль, она взяла ее руки и почувствовала, как женщина судорожно сжала пальцы.
— У тебя все будет хорошо, Бидди. Мы не поедем без тебя. Выше голову. Ты свободна и везешь своих детей к безопасности и свободе, — строго прошептала Ариэль. — А ну, выше голову.
Смитсон спокойно разговаривал с Бидди, без всяких придирок, которыми он пугал других женщин. После требования показать «документы об освобождении», Смитсон стал задавать прямые вопросы.
— Вы путешествуете как рабыня? Когда Бидди с мрачным выражением взглянула в его сторону, Смитсон грубо сказал:
— Я не буду иметь дело с теми, кто перевозит или продает рабов. В каком качестве вы находитесь по отношению к другим женщинам? Служанка, горничная?
Бидди откинула назад голову, атласные ленты ее шляпки заблестели в тусклом свете.
— Я сама себе хозяйка. Я хочу мужа, хорошего человека, который вырастит моих малышей. Миссис Д'Арси не будет с этим связана.
— Вы верите, что миссис Д'Арси человек слова?
— Да, я бы доверила ей жизни моих детей. Я доверяю ей.
Массивная голова Смитсона опустилась в коротком кивке.
— Идет.
Затем Мэри и ее дети отвечали на вопросы. Ребятишки прижались к ней, когда Смитсон начал усердно оспаривать необходимость для нее сносить трудность путешествия. Хотя она не показала других признаков страха, лицо ее побледнело, и Глэнис шагнула вперед.
— Я молюсь, чтобы трудности, которые пришлось вынести этой женщине после кончины мужа, больше не продолжались, сэр, — сказала Глэнис строго и спокойно.
Смитсон вскинул глаза и прищурился, словно вспомнив что-то. Краска разлилась по его шее, румянец окрасил загорелые щеки. Он щелкнул языком, словно злясь на самого себя, потом мягко добавил:
— Сударыня, вы прошли, — и положил монету в маленький кулачок Тимми, а вторую в ручку Брианны.
Когда малышка широко улыбнулась и сделала реверанс, лицо Смитсона потеплело.
Глэнис села на освободившийся после Мэри стул и сложила руки на коленях.
— Итак? — спросила она Смитсона. Ариэль заметила в ее голосе оттенок неудовольствия перед вспышкой гнева.
Ариэль молила Глэнис не связываться со Смитсоном, чтобы «вдовы» не потеряли шанс на безопасное путешествие.
— Начинайте, — приказала Глэнис по-царски, ее глаза сверкали.
— Уксус, — сказал Смитсон. — Вам потребуется море уксуса в пути. Вдовам потребуется женщина с крепкой спиной, которая выйдет вперед, когда необходимо. — Затем он отрывисто произнес ее имя: — Миссис Гудмен, берегитесь того, кого вы решите укусить. Надеюсь, это буду не я.
Он кивнул Ариэль, и она поспешила к центру комнаты, перешагивая через вытянутые ноги человека, сидящего на стуле. Еще один уроженец Запада мешал ей пройти. Когда Ариэль подошла к Смитсону, Глэнис стояла рядом с ней.
— Женщины и дети принимаются, все настоящие вдовы. Но вы наняли кого-то… Три фургона — три сильных мужчины. Где они?
Ариэль вздохнула. Она работала не покладая рук, чтобы представить мистеру Смитсону «настоящих вдов». Но совершенно забыла о требовании капитана, чтобы кто-то сопровождал их.
Она закусила губу и взглянула на Глэнис, которая плотно сжала рот. Ариэль преодолела желание по привычке сцепить руки за спиной во время нерешительности.
— Я… о… возможно…
— Давайте быстрее, миссис Д'Арси. У меня мало времени, — прогремел Смитсон, потом озабоченно посмотрел на Глэнис. Она подняла подбородок и на равных встретила его с высоты своего роста. Хозяин фургонов откашлялся и смягчил тон. — Вдовий поезд мне не по нраву. Вам нужны стойкие парни, которым можно довериться.
— Это могли бы быть мы, — раздался сильный мужской голос. Высокие крепкие охотники медленно поднялись и зашагали к столу Смитсона.
Под шляпой лицо канадца хранило следы индейской крови. Его глаза, цвета холодной стали, в обрамлении густых длинных ресниц, казались жесткими, лишенными эмоций.
Более худой мужчина слегка прихрамывал, его гладкие черные волосы были перевязаны на затылке кожаным шнурком. Черты лица более тонкие, чем у товарища, темная кожа натянута на выступающие высокие скулы и волевой квадратный подбородок. Голова высокомерно приподнялась, губы плотно сжались в линию, когда он встретился с широко распахнувшимися глазами Ариэль.
Этот рот она видела раньше… этот милый маленький шрам на нижней губе… Рот, который страстно целовал ее. Нельзя не узнать медальон, согревавший грудь Люка Д'Арси, а сейчас висевший поверх рубашки охотника.
Вильсон подкрутил навощенные кончики усов и сплюнул в глиняную миску на пыльном полу.
Глэнис резко вздохнула, и Ариэль почувствовала, как румянец разливается по щекам.
Возвышаясь над Ариэль в прокуренной комнате, Люк Д'Арси и Сиам стояли в отделанных бахромой кожаных костюмах. В одной руке они держали по черной широкополой шляпе, в другой — длинные ружья. На дула были надеты кожаные чехлы. Взгляд Смитсона скользнул по их поясам, заметив деревянные рукоятки револьверов кольта и толстые, из оленьего рога, концы охотничьих ножей.
Пока Смитсон медленно разглядывал каждого претендента, Вильсон снова сплюнул. Смитсон взглянул на Ариэль, которая, не отрываясь, смотрела на бритое лицо Люка.
— Ваши люди?
Ариэль старалась согнать краску со щек. Она лежала в постели этого мужчины, в его объятиях. Он говорил с ней так, как не обращался ни один другой мужчина, его руки касались ее… Стоя напротив, он возвышался над ней… она едва доставала до плеча Люка. До смуглого, гладкого плеча, которое соединено с широкой грудью, покрытой вьющимися волосами. Она закрыла глаза, гоня видение его плоского соска, пробивающегося сквозь черные заросли.
Когда она подняла веки. Люк стоял рядом, опираясь на ружье.
Она видела его в последний раз скользящим навстречу смерти. Теперь мускулы играли под смуглой кожей, а из-под густых длинных ресниц на нее устремился взгляд серебристых глаз. В нем были ярость и отблеск чего-то, что заставило ее похолодеть. Ариэль задрожала, сжимая рукой другую руку с широким золотым кольцом. Люк Д'Арси выжил! Его подпись стоит под брачным свидетельством рядом с ее!
— Миссис Д'Арси? — медленно начал Люк мягким, опасным голосом, словно пробуя на вкус ее новое имя.
Быстрая жаркая смесь языков, на которых он безнадежно шептал в бреду, пронеслась у нее в голове. Ангел… мой ангел.
Она заставила себя повернуть голову в сторону Смитсона и кивнуть.
— Да. — Тихий шепот собственного голоса удивил Ариэль. Одним словом, эти охотники смогут положить конец ее планам переселения вдов, и ей потребуется много времени и трудов, чтобы найти другого хозяина каравана с достоинствами Смитсона.
— Да, они были наняты. О, мистер Сиам и… о мистер…
Рука Люка скользнула вперед, быстрое движение насторожило Ариэль, но он уже пожимал руку Смитсона.
— Наварон. Люк Наварон.
Ариэль смотрела на рукопожатие. Покрытая волосами рука Люка была широкая, с сильными пальцами.
Четыре глубокие рубца виднелись на темной коже. Ее грудь покоилась в ладонях мужа.
— Мексиканец… — проворчал Вильсон, и глаза Люка пронзили его. Мужчина вздохнул, обнажив испорченные зубы. — Испанское имя? Вы приехали из Санта Фе?
Люк быстрой бесшумной походкой направился в угол. Когда он навис над Вильсоном, его губы холодно улыбались, и Ариэль снова задрожала.
— Это благородное имя. Если встает вопрос о моей преданности и чести, сэр, наверно, нам надо сейчас же решить это дело.
Маленькое лицо Вильсона побледнело.
— Проблемы с мексиканцами. Они хотят войны, — пробормотал он в объяснение, глаза метнулись в сторону Смитсона.
— Какова ваша позиция в Мексиканском Споре, мистер Наварон? — медленно спросил хозяин фургонов.
Люк поднял темную голову, глаза остались холодны.
— В Соединенных Штатах я буду сопровождать миссис Д'Арси и ее леди в Орегон. Если начнется война, я буду на стороне моей страны.
— Вы им абсолютно доверяете, миссис Д'Арси? — проговорил Смитсон. И когда она кивнула, заслоняя лицо полями шляпы, он обратился к мужчинам:
— Эти женщины вдовы. В пути случаются неприятности, но мои люди не смогут позаботиться о них, если вы сбежите. Я хочу залог в пятьдесят долларов с каждого из вас. Вы получите деньги обратно, когда больше не потребуетесь вашим спутницам. Договорились?
Люк протянул руку и высыпал монеты на бумаги на столе Смитсона.
— Третий еще не приехал. Он скоро будет. Мы приведем его к вам, — заверил Люк.
Сердце Ариэль бешено колотилось, она сильно сжала руки. Отчаянно надеясь, что найдется мужчина, который заинтересуется этой работой, она откашлялась и сказала:
— Он немного опаздывает, но хороший человек.
Любым способом она должна найти сопровождающего. В городе, где очень нужны наемники для путешествия в Орегон, она обязана найти верного человека. Она три месяца сражалась с тетей Луизой, работала до изнеможения, готовя компанию для младшего брата. Потом покинула Нью-Йорк, проехала на своих любимых лошадях через летнюю жару и суровую зиму до этого места.
И теперь, когда фургоны и будущие невесты готовы к переезду, а Тадеус всего лишь в нескольких месяцах пути, она не может преодолеть незначительного препятствия, всего лишь один человек останавливает ее. Даже не внезапное появление мужа, которого она считала мертвым. Ариэль уголком глаза тревожно посмотрела на высокую фигуру Люка.
Такой же высокий, как Тадеус. Одежда болталась на теле, показывая, что раньше он был плотнее. Но и сейчас широкие плечи, казалось, занимали полкомнаты.
Тонкие руки Тадеуса были белыми и не такими сильными, как длинные смуглые пальцы, крепко сжимавшие ружье в кожаном чехле. Ариэль резко вздохнула, воздух словно обжег легкие, когда она вспомнила» как эти темные руки интимно касались ее тела…
Люк Д'Арси говорил на нескольких языках, переводимых Сиамом. На каждом языке он повторял, что хочет зачать с ней ребенка, который будет носить его имя…
Ариэль закрыла глаза и пожелала, чтобы он исчез, как белый пух отцветших одуванчиков. Она подняла веки и увидела длинную кожаную бахрому, свисающую на платье, и мягкий поношенный сапог в тени собственной юбки. Ариэль тихонько отодвинулась, будто от посягательства на свое жизненное пространство, отстранилась от запахов дыма, кожи и животных, смешанных с неповторимым ароматом Люка.
Она помнила этот мужской запах с тех пор, когда лежала на подушке Люка, в руках, сжимавших ее грудь. Он метнул на нее мрачный взгляд; светлые глаза сверкали на темном суровом липе.
Жуткий холодный озноб пробежал по ее телу. Люк Д'Арси жил в аду и теперь, стоя рядом с ней, казался лишенным страсти, нежности… Холодная оболочка человека.
Прищуренные глаза Смитсона изучали охотников, потом остановились на их темных лицах.
— Я дам моих лучших волов более бывалым проводникам. У них не будет несчастных случаев с огнестрельным оружием, как у фермеров. — Потом он обратился к Ариэль:
— Если ваш третий человек такой же, как эти двое, тогда я спокоен. Вильсон, дай миссис Д'Арси обязательный список товаров и продовольствия.
Вильсон протянул ей конверт, осторожно взглянув на Люка.
Смитсон отыскал ее имя в длинном списке, сделал пометку и положил золотые монеты в маленький нагрудный карман.
— Люк, мы отправляемся утром тринадцатого. Вы проверите, правильно ли загружены фургоны и готовы ли отъезжающие к поездке.
Ариэль не понравилось быть отстраненной. Она натянуто улыбнулась.
— Мистер Смитсон, конечно, у меня все будет сделано.
— Ммм. Люк, женщины, как правило, имеют привычку тащить за собой всякую ерунду: мебель, безделушки — груз, который надо будет выбросить до Южного Перевала, — хозяин каравана продолжал, не обращая внимания на Ариэль. — Посмотри, что они берут.
— Мистер Смитсон, — твердо перебила она. — Вдовы под моим руководством. Если у вас есть инструкции… — Слишком поздно она заметила сузившиеся глаза капитана. Он хотел легко управлять ими, и бросать вызов сейчас означало провал. — Ах… да. Это будет прекрасно, — закончила она мягко, в бешенстве на себя за то, что так просто позволила забрать бразды правления.
Твердые губы Люка слегка изогнулись, и Ариэль чуть не задохнулась в злобе. Он насмехался над ее способностью справиться с этим делом. Нога под юбкой Ариэль нашла носок мягкого кожаного сапога и со всей силы наступила каблуком. Она нащупала пальцы. Ей не хотелось становиться предметом насмешек или запугивания.
Тотчас лицо Люка замерло, хотя внешне его выражение не изменилось. Что-то затаенное вспыхнуло в светлых глазах.
— У вас есть мое слово и миссис Д'Арси. — Произнесенное его мягким, с легким акцентом, голосом имя прогремело в ушах Ариэль. — Леди будут готовы.
Смитсон посмотрел поверх голов на суматоху на тротуаре.
Зевс громко ржал, и Ариэль закрыла глаза.
— Это, должно быть, мой жеребец. Он не любит долго находиться без меня. Боюсь, он вырвал столб, к которому был привязан, и просто идет на мой запах. У него есть такая привычка.
— Великий Господи! — мрачно воскликнул Смитсон, глядя через стекло на Зевса, который пристально смотрел в окно. — И это конь?
Он обернулся к Ариэль.
— Он тоскует, если меня долго нет, — Ариэль чопорно повернулась.
У Смитсона отвисла челюсть, когда он увидел перед собой маленькую решительную женщину.
Он тряхнул головой.
— Вы и ваши люди поможете переселенкам переправиться через реку в понедельник, потом поможете остальным фургонам, — приказал Смитсон, и Люк кивнул. — Я хочу…
Хозяин бросил на Ариэль беспокойный взгляд, затем сказал Люку:
— Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз завтра утром. Нельзя отправляться без списка правил для путешествующих в одиночестве. Нам надо выработать его без дамского вмешательства.
Люк снова кивнул, и Ариэль метнула в него сердитый взгляд, который скрыла от зорких глаз Смитсона.
