ГЛАВА 17
После этой вспышки гнева Катриону охватило странное спокойствие, которое длилось десять дней, почти до самой свадьбы. Из Рима стали приезжать повозки с провизией, которую хранили в замке Креспи. Прибыли также повара и прислуга, которых разместили в крестьянских домах. Лорд Фитэйн оплачивал их содержание.
В доме Сильвано появилась прислуга, дородная и веселая женщина. Девушке теперь не давали заниматься домашним хозяйством – милорд не хотел, чтобы его невеста утомлялась перед свадьбой, а кроме того, нужно было привести в порядок ее натруженные руки. На этом настаивала и Бьянка:
– Ради Бога, Катриона, возьми миндальный лосьон и не смей даже подходить к овцам!
Наконец прибыло свадебное платье. О таком подвенечном наряде не могла мечтать ни одна невеста во Фридженти.
Бьянка не разрешила сестре одеть платье в присутствии жениха, хотя Питеру не терпелось удостовериться, что его выбор был удачным. Она повела старшую сестру в спальню отца, где висело огромное зеркало в деревянной раме, принадлежащее когда-то Элизабетте Сильвано.
Действительно, без посторонней помощи Катриона не сумела бы справиться с платьем. Оно было сделано из старинного кружева и так плотно облегало фигуру, что было просто невозможно застегнуть самой многочисленные перламутровые пуговицы на спине. Ворот был отделан двойным рядом кружевных рюшей, широкие прозрачные рукава из тюля застегивались на запястьях. К платью прилагалось несколько шелковых и парчовых нижних юбок. Облачившись в подвенечный наряд, девушка обнаружила, что с трудом проходит в дверь из-за пышной юбки.
Голову должен был украшать скромный венок с вуалью, простота которого компенсировалась роскошной кружевной фатой на шелковой подкладке, которая спускалась до самого пола и падала на ковер, придавая невесте царственный вид.
– Не могу я это одеть, – протестовала Катриона, – я буду чувствовать себя дурочкой.
– Не говори глупостей. Ты достаточно высокая, чтобы отлично выглядеть в такой длинной фате. Смотришься ты просто прекрасно! А вот я, – печально вздохнула Бьянка, – слишком маленькая для такого фасона.
Катриона придирчиво оглядела себя в зеркале – предусмотрительная Бьянка подставила стул, чтобы она смогла видеть пышную юбку и атласные туфельки. Фату пришлось подколоть, чтобы девушка походила по комнате и освоилась в новом наряде.
Внезапно Катриона снова почувствовала знакомое удушье. Она считала, что уже справилась с периодически одолевающими ее приступами страха и даже старалась одевать каждый день на палец кольцо, но сейчас ее вновь охватила паника.
Лицо девушки покрылось холодным потом. Она ощутила себя узником, запертым в одиночной камере, из которой нет выхода. Роскошное платье, плотно облегавшее фигуру, мешало дышать.
– Сними его с меня! – Она соскочила со стула и стала срывать платье. – Бьянка, помоги мне!
– Успокойся. Я сейчас помогу! Только будь осторожна, не порви его!
– Плевать мне на платье! Я хочу от него избавиться!
– Закрой глаза и сделай глубокий вздох. Сейчас я его расстегну.
– Ради бога, поскорее! – простонала Катриона. – Я задыхаюсь.
– Я и так тороплюсь. Потерпи еще минутку, осталось всего несколько пуговиц. Так, а теперь рукава… Ну, вот – лиф расстегнут! Можешь снимать теперь.
Девушка с благодарностью посмотрела на сестру и сбросила ненавистный наряд. Младшая сестра посмотрела на нее с осуждением. Она подняла груду пенящихся кружев с пола и аккуратно повесила на спинку стула, затем подошла к кровати и взяла кольцо с сапфиром, которое охваченная паникой невеста сорвала с пальца. Катриона прислонилась к спинке кровати и закрыла лицо руками.
Бьянка подошла к ней и нежно обняла за талию.
– Ну, что случилось, Катриона? Что на тебя нашло?
– Я чувствовала себя в клетке, словно что-то сдавило мне грудь, – глухо отозвалась она. – Мне плохо, Бьянка, и очень, очень страшно. Я не хочу, не могу выйти за него замуж!
Бьянка склонилась над старшей сестрой, поцеловала ее в щеку и стала успокаивать.
– Все невесты чувствуют себя точно так же, Катриона, – бодро сказала она, – даже если они очень хотят выйти замуж и любят жениха всем сердцем. Все девушки бояться дня свадьбы, особенно если он уже совсем близко. И я иногда об этом думаю, а ведь ты знаешь, как мне хочется поскорее стать женой Энрико.
Когда Катриона выпрямилась и посмотрела на сестру, та серьезно сказала:
– Из всех мужчин на свете тебе меньше всего следует опасаться лорда Питера – в жизни не встречала человека более доброго, заботливого и любящего. – Щеки Бьянки слегка порозовели. – Уверена, что он отнесется с уважением к твоей невинности и все пройдет безболезненно.
Девушка не знала, плакать ей или смеяться – она и сама не могла разобраться в своих чувств, как же можно было ожидать этого от Бьянки?
Простодушная Бьянка решила, что самое страшное в замужестве – это физическая близость с мужчиной, а ее-то как раз Катриона совсем не боялась.
«Господи! Даже сейчас я предпочла бы любовника законному супругу, если бы от этого не зависело счастье моей младшей сестры. Ах, если бы Питер вдруг раздумал на мне жениться, если от меня самой ничего уже не зависит!»
И вдруг внезапно ее осенило. Как она не додумалась до этого раньше?! Если Питер Карлэйл сам откажется на ней жениться, никто не сможет поставить ей это, в вину, и помолвка Бьянки не расстроится. Все будут рады, что она уедет с глаз долой, потому что никому не захочется каждый день видеть перед собой несчастную, покинутую невесту, навлекшую позор на всю семью.
– Бьянка, пойдем со мной. Да брось ты это платье, принесешь его потом! – нетерпеливо обратилась она к сестре. – Принеси мне, пожалуйста, из кухни таз с водой, я хочу помыться.
Через полчаса Катриона вернулась в гостиную, и Питер удивился ее довольному виду. Девушка прошлась перед ним танцующей походкой, шурша шелковыми юбками нового желтого платья.
– Ну, как, похожа я на англичанку? – с наивным видом спросила она у жениха.
Глядя на широкие, покатые плечи и высокую грудь Катрионы, на ее оливковую кожу, черные миндалевидные глаза и непокорную копну иссиня-черных волос, струящихся по спине, он мягко улыбнулся.
– Ты прекрасна, дорогая, и похожа на англичанку не больше, чем Мадонна Рафаэля.
– Да?!
– Не вздумай обижаться, ведь я сказал тебе комплимент!
Катриона только кокетливо пожала плечами.
– Не пойти ли нам прогуляться – мне что-то не по себе.
Когда Питер, как обычно, захотел повернуть в сторону главной площади, девушка вдруг сказала:
– Пойдем куда-нибудь еще. Я давным-давно не была на озере.
Нахмурившись, он посмотрел на изящные золотистые туфельки невесты.
– А ты сможешь проделать такой длинный путь в такой обуви?
– Если они начнут жать, я их сниму вместе с чулками и пойду босиком, не волнуйся, – ответила Катриона, взяв Питера за руку. – Я так долго пасла овец, что подошвы на моих ногах стали словно деревянные.
Карлэйл счел доводы невесты убедительными, хотя заметил, что она во время прогулки была как-то особенно нервозна, то возбужденно трещала без умолку, то впадала в какую-то меланхолическую задумчивость.
Не замечая испытующего взгляда Питера, Катриона прильнула к нему совсем близко, а потом вдруг резко оттолкнула и отошла в сторону. Карлэйл почувствовал, что она что-то задумала.
«Что ж, скоро все станет ясно. Катриона не может что-либо долго скрывать».
По пути к озеру они должны были пройти мимо амбара Креспи, где совсем недавно отпраздновали свадьбу Санти и Анны.
– Ты заходил сюда после свадьбы? – с наигранной небрежностью спросила девушка.
«Ах, вот оно что», – подумал про себя Питер, а вслух сказал:
– Нет, как-то не приходилось.
– А мне хотелось бы туда зайти. Может быть, позаимствуем какую-нибудь идею насчет украшения шатра к нашей свадьбе.
– Конечно, – согласился он, – уверен, что синьор Креспи не стал бы возражать…
Корзин с цветами в амбаре не было, но на стенах еще висели зеленые ветки, перевязанные ленточками, и другие украшения. Все стулья стояли вдоль стены, а напротив них находились сдвинутые вместе столы. На одном из них стояли подносы с тарелками и бокалами. Больше всего Катриону обрадовал медный подсвечник с наполовину сгоревшими свечами.
– Если ты зажжешь свечи, – вкрадчиво сказала она, – то нам не потребуется свет луны и можно будет закрыть двери.
Питер послушно зажег свечи, не задавая лишних вопросов. Он даже не поинтересовался, зачем нужно закрывать дверь.
При тусклом свете свечей Катриона ходила по залу, притворно восхищалась его украшением. Кокетливо поглядывая через плечо, девушка жестом пригласила англичанина следовать за ней, но как только он приблизился, вздрогнула и отскочила в сторону, как норовистая лошадка.
Питер терпеливо ждал, когда наконец она откроет свои карты. Ждать пришлось недолго. Внезапно раздался удивленный возглас Катрионы.
– Что там такое? – Питер подошел к ней, стараясь выяснить причину столь бурного выраженного удивления. Неожиданно для самого себя он чуть не расхохотался: в углу, на груде веток, было расстелено шерстяное одеяло, а сверху лежало несколько овечьих шкур, одна из которых была свернута и служила подушкой.
– Мне кажется, что кто-то… вне всякого сомнения, до нас здесь были двое, – сказал Питер, изо всех сил стараясь сдерживать смех.
Катриона подозрительно сощурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал. До нас здесь побывало двое любовников. – Питер подошел к Катрионе и обнял ее за плечи – девушка бессознательно потянулась к нему всем телом.
С удивлением она подумала, что их тела так же гармоничны, как отрывок прекрасной музыки.
Девушка ощущала тепло его тела, каждое его движение, Неожиданно ее захлестнула теплая волна и все поплыло перед глазами. Это никак не входило в ее планы.
– Любовники? – переспросила она с сомнением.
– Ты слышала когда-нибудь о любовниках, вернее, о влюбленных?
– Ну, да. Это те, кто занимается любовью.
– В общем, ты права.
Катриона быстро повернулась к Питеру.
– Мне бы тоже хотелось стать твоей любовницей, – отважно выпалила она.
– Через неделю наша свадьба, – хрипло ответил Питер, чувствуя, как в нем закипает страсть.
– Зачем ждать так долго? – прошептала коварная соблазнительница.
– Катриона! – простонал он. – Ради всех святых!
Но предательские руки уже расстегивали пуговицы ее платья.
Желтое платье в цветочек упало к ногам Катрионы.
– Нет, давай не будем вспоминать про господа бога и всех его святых – так будет лучше для нас обоих.
За платьем последовали нижние юбки и все остальные многочисленные предметы дамского туалета. Вскоре Катриона предстала перед Питером в коротенькой юбочке и рубашке.
– Ты в самом деле хочешь ждать свадьбы? – игриво спросила она и тут же почувствовала, как горячие руки молодого человека сжали ее в своих объятиях.
– Хочу ли я ждать? – отозвался он эхом. – Теперь ты от меня не уйдешь, моя маленькая колдунья. Ты – моя!
Питер стал на колени на край одеяла, осторожно опустил Катриону рядом с собой и уложил на овечьи шкуры. Затем он разложил на самодельной подушке густые черные кудри девушки.
Катриона легла на бок и свернулась калачиком. В ожидании, затаив дыхание, она наблюдала, как Питер быстро сбрасывает камзол, рубашку и галстук. Обнаженный до пояса, он ничем не отличался от молодых парней, работающих на полях Фридженти: Питер был таким же широкоплечим и мускулистым, с плоским животом и густыми рыжеватыми волосами на груди, только кожа у него была светлее. Глядя на него, девушку охватило странное чувство гордости.
От внимания молодого человека не ускользнуло, что, когда он начал раздеваться, Катриона прикрыла глаза.
– Может быть, погасить свечи? – хрипло спросил он.
– Не нужно, – покачала она головой.
Питер лег рядом и стал нежно ласкать ее тело, чтобы она смогла постепенно привыкнуть к близости обнаженного мужчины.
Он почувствовал, как быстро забилось у Катрионы сердце, когда до нее вдруг дошло, как сильно он ее желает.
– Тебе страшно, Катриона?
– Да, но не того, о чем ты думаешь – это все естественно.
– Тогда чего ты боишься?
– Боюсь, что стану твоей собственностью.
– Мы будем принадлежать друг другу – и я тоже буду принадлежать тебе.
– Я говорю не о физической близости. Мне страшно потерять собственное лицо и право распоряжаться своей жизнью.
– Но это все не так, моя дорогая. Обещаю сделать все, что ты захочешь. О Боже! Катриона, я так хочу тебя.
– Милорд, и я хочу того же, что и вы, – и она придвинулась к нему ближе. Ощутив тяжесть его тела, она неожиданно спросила: – Это правда; что ты знаешь, как избежать беременности?
– Катриона, ради бога! Нашла время спрашивать!
– Нет, я хочу знать.
– Ну, ладно. Это сущая правда, я все знаю!
– Тогда неважно, можешь продолжать.
– Премного благодарен, непременно продолжу. – И молодой человек снова крепко прижал к себе девушку.
Когда некоторое время спустя они тихо лежали рядом, Питер с удовольствием отметил, что непокорная Катриона доверчиво прильнула к его плечу.
– Катриона?
– М-м-м?
– Я знаю, что тебе пришлось пережить не самые прекрасные моменты в твоей жизни, но знай, потом все будет по-другому. Сначала всегда бывает не очень-то приятно.
– Ну, во любом случае, это было не так уж и плохо, – утешающим тоном пробормотала Катриона.
– Знаешь, такая высокая оценка вселяет в меня новые силы, – Питер легонько укусил девушку за кончик уха. – Я хочу доказать вам свою любовь еще раз, и впредь очень много-много раз, миледи.
– Так чего же мы ждем?
– Мне нужно немного перевести дух, прежде чем я снова смогу любить вас так, как вы того заслуживаете.
– Прекрасно. Тогда скажи мне, когда будешь готов. – Катриона придвинулась еще ближе и положила ногу Питеру на бедро.
Молодого человека охватил новый внезапный порыв страсти, и он горячо прошептал:
– Я уже готов! С тобой я готов на все.
Через некоторое время, лениво потягиваясь, девушка заявила:
– Ну, во второй раз было куда лучше.
– Ах; ты, моя прекрасная распутница, – пробормотал он в ответ.
За пару часов до рассвета, когда они покинули амбар и пробирались окольными путями к ферме Сильвано, Катриона, чей голос никогда не мог сравниться по диапазону звучания с голосом ее матери, безо всякого труда взяла верхнее «до».
