15
Тут были теннисный корт, поле для игры в гольф, беговая дорожка, библиотека, забитая бестселлерами, но все-таки это была тюрьма. Встречу с мужем назначили на девять утра.
Девон ввели в комнату, где заключенным дозволялось встречаться с близкими, и ладони ее вмиг стали липкими от пота. Комната оказалась просторной и полной воздуха. Незанавешенные окна выходили в сад, который возделывали сами заключенные. Довольно удобные диван и стулья, на столиках свежие журналы. Посреди комнаты стоял кофейник с ароматным кофе и тарелочка с пончиками.
— Сейчас он придет, — сообщил охранник. — Наливайте пока кофе, ешьте пончики.
— Спасибо.
Девон не хотела ни кофе, ни пончиков. Оставив сумочку на стуле, она подошла к окну, нервно сжав кулаки.
Что сказать?
Может быть: «Грег, у меня роман».
Но это не было романом, речь идет об одной-единственной ночи.
Тогда: «Грег, я провела ночь с мужчиной».
Нет, это еще хуже.
Значит: «Грег, я поддалась минутному порыву страсти».
Страсти?
Страсти.
Как ни крути, но то, что случилось, было преисполнено страсти: всепоглощающей, туманящей разум и… прекрасной.
С той ночи, которую Девон провела вместе с Лаки, эта мысль не давала ей покоя. Она будоражила ее совесть, как потревоженный зверь; прорывалась сквозь самую траурную мелодию свежим, ликующим маршем.
Именно поэтому Девон считала себя обязанной признаться во всем Грегу. Если бы она не запуталась в своих чувствах, как в простынях, на которых они провели ночь с Лаки, ей, возможно, и в голову бы не пришло делиться своим секретом и рассказывать его кому бы то ни было до конца жизни.
Но вместе с чувствами оказалась затронутой и ее совесть. Она ощущала себя виноватой, поэтому ей необходимо было поделиться происшедшим с Грегом.
Ее замужество с Грегом носило необычный, поверхностный характер, но юридический документ тем не менее по-прежнему свидетельствовал, что они являются мужем и женой. По своему свободному выбору она дала ему клятву верности и так же свободно эту клятву нарушила.
Совершил преступление Грег или не совершил, использовал или нет ее колонку в газете для своих собственных целей, виновен он или нет — все это не имеет никакого значения. Она стала неверной женой.
Может, если бы их первая брачная ночь прошла так, как… Как она ожидала и хотела этого…
Если бы ее тело не жаждало любви и ласки, которых он ее лишил…
Если бы он не стал уклоняться от супружеских обязанностей.
Этот факт стал решающим. За несколько часов до первой встречи с Лаки она узнала, что Грег намеренно отказался от брачных визитов, предусмотренных в распорядке тюрьмы. Когда Девон попыталась выяснить, в чем дело, он уклонился от ответа и еще сильнее разозлился, когда она начала настаивать.
Грег умудрился суммировать отрицательные качества ее родителей: отцовскую поглощенность собственной персоной и материнское небрежение ребенком… Неужели она настолько нежеланна, что даже муж, заключенный в тюрьму, не хочег ее?
В коридоре раздались шаги. Девон отвернулась от окна, опустила руки, но затем вновь инстинктивно сцепила их. Она всегда заботилась о том, чтобы хорошо выглядеть на свиданиях с Грегом, стараясь, чтобы ее визиты были ему как можно приятнее, но сегодня даже с помощью прекрасной косметики не удавалось скрыть темных кругов, залегших вокруг глаз.
Сердце Девон забилось чаще, отдаваясь болью в груди. Во рту у нее пересохло. Она попыталась приветливо улыбнуться, но губы ее дрожали в вымученной гримасе.
В дверях появился Грег.
— Приятного времяпровождения, — пожелал им охранник и удалился.
Грег выглядел аккуратным и подтянутым: заключенные здесь носили не тюремные робы, а цивильную одежду. Окинув взглядом комнату, он прошел на середину.
Инстинктивно Девон поняла, что ему была бы неприятна широкая улыбка и радостное «с добрым утром». К счастью, сдержанность приветствия совпала с ее собственным настроением. Поэтому Девон молча и неподвижно стояла у окна. Только когда Грег подошел к ней вплотную, она заметила, что в руках у него газета, а лицо перекошено от ярости. Девон даже подпрыгнула от неожиданности, когда он с размаху швырнул газету на подоконник, после чего повернулся и вышел.
Она отыскала глазами заголовок: «Далласская газета», их извечный конкурент. Грег любезно подчеркнул красным нужную заметку, и Девон так и застыла от неожиданности. Сердце ее бешено колотилось, кровь гулко шумела в ушах.
А она так тщательно подбирала слова, чтобы рассказать мужу о случившемся!.. Оказалось, напрасно старалась. Газета дала обо всем омерзительно подробный отчет.
— Пообещай, что не прыгнешь с балкона и не будешь психовать! — В дверном проеме показался Чейз. Лаки говорил по телефону и махнул рукой, приглашая брата войти.
— Да, мы можем прислать команду уже завтра… — Он подмигнул брату. — Пожар не выбил нас из колеи, поэтому мы готовы ехать. Давайте адрес, ребята явятся, как только рассветет…
Потянувшись, он взял листок бумаги, карандаш и записал продиктованный адрес.
— Говорите, Четвертая дорога? Две мили после мельницы. Хорошо. Рад буду снова иметь дело с вами, Виржил. — Едва повесив трубку, Лаки вскочил со стула и издал индейский боевой клич: — Контракт! И огромный! Помнишь Виржила Дабоу из Луизианы? У него четыре проекта на рытье колодцев, и он собирается поручить бурение нам. Что ты на это скажешь, большой брат? Четыре новых колодца! А ребенок, который скоро родится! Разве можно выдержать так много хороших новостей всего за двадцать четыре часа?
Он хлопнул Чейза по спине и подошел к кофеварке.
— Я вызову ребят и прикажу им подогнать свои машины… — Тут он осекся, обнаружив, что брат не разделяет его ликования. — Что случилось?
— Контракт — это очень хорошо, — промямлил Чейз.
— Глядя на тебя, этого не скажешь. — Лаки поставил кофе. — Что с тобой? Я думал, ты подпрыгнешь до потолка, узнав об этом.
— Все совсем не так хорошо, Лаки…
— О чем ты?
— Кто-то донес на тебя.
— Донес?
Чейз нехотя развернул газету и положил ее на стол. Лаки прочел статью, и в комнате воцарилась мертвая тишина. Наконец он спросил:
— Девон уже видела это?
— Мама так не думает: она очень рано уехала в тюрьму, оставив газету неразвернутой.
— А это что значит? — Лаки указал на подпись. — «Со слов источника, пожелавшего остаться неизвестным».
— Человек боится последствий, которые на нею обрушатся, если ты узнаешь его имя.
— Да, тут он не ошибся, — злобно процедил Лаки сквозь зубы. — Я обязательно выясню, кто это. «Во время скандала, когда любовница Тайлера якобы подверглась оскорблению, агенты были ранены», — прочел он. — «Скандал»? Что за слово — «скандал»! Девон не «якобы подверглась оскорблению». Ее оскорбили! Называть ее моей любовницей?! Мы были вместе всего лишь раз! Один раз!
Лаки вскочил с кресла и начал мерить комнату большими шагами.
— Как мне хотелось предотвратить это! — Он ударил кулаком по ладони. — Я надеялся оградить Девон от скандала…
— Во время судебного разбирательства ей все равно пришлось бы назвать свое имя, — заметил Чейз.
— Я думал, дело до суда не дойдет. Я рассчитывал, что Сьюзан… — Он на мгновение замер и уставился на Чейза. — Вот оно что! — Выражение беспомощности моментально исчезло с его лица. — Сьюзан!
— Думаешь, это она донесла?
— Бьюсь об заклад!
— Да, я видел ее в полиции, — вспомнил Чейз. — Она улыбалась, как Чеширский кот. Неужели она рискнула связаться с этим дерьмом?
— Она ведь уже однажды солгала полицейским агентам… — Лаки направился к двери.
Чейз последовал за ним, пытаясь удержать брата.
— Куда ты?
— Собираюсь навестить мисс Янг!
— Лаки!
— Надеюсь, за то время, пока я дойду до нее, мне в голову придет что-нибудь получше, чем обыкновенное убийство…
Клара, домработница Янгов, долго колебалась, когда он попросил проводить его к Сьюзан. Но Лаки был настойчив, и, устав отказывать, она провела его во внутренний дворик — туда, где на каменной террасе завтракала Сьюзан. Девушка что-то мурлыкала себе под нос, намазывая английскую булочку апельсиновым мармеладом. Перед ней лежала «Далласская газета».
— Рад тебя видеть, Сьюзан. — По дороге Лаки отщипнул кисточку сирени.
Услышав знакомый голос, девушка выронила нож, вскочила и встала по другую сторону стола, рассчитывая, видимо, что это помешает Тайлеру разорвать ее надвое.
— Лаки…
Голос ее звучал слабо. Побелевшие пальцы вцепились в спинку кресла. Она отступила еще на шаг, потому что он стал медленно приближаться.
Подойдя вплотную, Лаки поднял руку.
В широко раскрытых от ужаса глазах Сьюзан отразился цветок, который протягивал ей Лаки.
— Доброе утро, — прошептал он, наклоняясь и слегка касаясь губами ее щеки.
— Я тебя не ждала, — произнесла она севшим от неожиданности голосом.
— Извини, что так рано, — сказал он, небрежно отламывая кусочек булочки и отправляя его в рот. — Но я не видел тебя вот уже несколько дней и просто не смог больше ждать. Я надеюсь… — Он запнулся и огорченно всплеснул руками, притворяясь, что только сейчас заметил газету. — Черт! Я надеялся появиться здесь до того, как ты ее увидишь… Сьюзан милая, я так виноват.
Девушка смотрела на него во все глаза, не в состоянии вымолвить ни слова. Печально качая головой. Лаки глубоко вздохнул.
— Какой-то мерзавец узнал, с кем я был в ту ночь и растрезвонил всему миру об этой женщине… — Демонстрируя свою полную изможденность, он рухнул в одно из садовых кресел и опустил голову. — Одна ошибка. Всего одна паршивая ошибка, — бормотал он голосом, полным раскаяния. — Откуда мне было знать, что она замужем? У нее еще и муж в тюрьме! О черт! Теперь тебе, конечно, придется объявить властям, что ты ошиблась, утверждая, что в ту ночь мы с тобой были вместе.
— Я… Мне? — Голос Сьюзан стал тише мышиного писка.
— Да, милая! — Лаки поднялся и взял ее за плечи. — Нельзя же позволить тебе так рисковать своей репутацией. Вчера, когда я увидел тебя в полиции, я чуть не умер. — Он коснулся ее волос. — Я знаю, о чем они тебя расспрашивали. О наших личных отношениях. Боже, как ты страдала! А как страдал я, зная, что ради меня ты жертвуешь собой. — Он приложил руку к сердцу. — И знаешь, что именно сказали мне агенты, желая выбить меня из колеи? Они сказали, что я признался тебе в совершении этого поджога! Можешь себе представить? Ты ведь шутила, когда говорила мне нечто подобное?..
— К-конечно…
— Не беспокойся, я не клюнул на эту наживку. Я знал, что они блефуют, пытаются заманить меня в ловушку. Ты бы никогда не выдала меня, я знаю. Особенно теперь, когда мы собираемся пожениться. Единственное, о чем я мечтаю, так это о том, чтобы тебя не впутывали в это дерьмо. — Он осторожно притянул девушку к себе и нежно прошептал ей на ушко: — Я высоко ценю все, что ты сделала, чтобы спасти меня от судебного разбирательства, но не могу позволить тебе продолжать в том же духе. Я не допущу, чтобы ты пришла в суд и лжесвидетельствовала.
— Лжесвидетельствовала?
— Конечно, — сказал Лаки, чуть отстранившись. — Если под присягой ты заявишь, что в ночь пожара я был с тобой, эта Хейнс заявит под присягой, что я был с ней. И мне придется под присягой свидетельствовать ее правоту. Тебя уличат во лжи, моя милая, если ты, конечно, не изменишь своих показаний… Причем надо торопиться, потом будет уже поздно.
— Я об этом не подумала. — Сьюзан охватила паника.
— Знаю. Ты думала только обо мне, о нашей свадьбе. К сожалению, ей уже не состояться. — Лаки обреченно помотал головой.
— Почему?
— Неужели ты думаешь, что отец с матерью позволят тебе выйти замуж за парня, который спал с чужой женой? Подумай об этом, дорогая. Твой отец скорее отдаст все свое состояние на нужды благотворительности.
Лаки говорил так убежденно, что Сьюзан не уловила иронии в его словах.
— До свидания, Сьюзан. Теперь, когда все всплыло на поверхность, я не смогу больше видеться с тобой.
Не успела она и слова произнести, как он повернулся и пошел прочь. Заворачивая за угол, он на мгновение задержался.
— Береги себя, Сьюзан. Не слишком долго размышляй над тем, что я тебе сказал. Позвони шерифу!
— Да, да! Я сегодня же сделаю это…
— Ты даже не представляешь, какой груз сняла с моей души! — Он послал ей воздушный поцелуй. — Прощай!
Понурив голову, он удалился походкой человека, принесшего свою жизнь на алтарь отечества. Но в душе Лаки хохотал и потешался над Сьюзан.
