Глава 7
Найл и Фиона предавались своим невеселым размышлениям, каждый в своем углу, когда снаружи послышался негромкий мужской голос.
– Найл! – позвал кто-то.
Узнав этот голос, девушка задрожала. Это Митчелл вернулся! Сейчас он сообщит, что Дункан уже едет сюда. Ее руки похолодели.
– Найл, – снова повторил Митчелл, входя в башню, – его там нет.
Кэрри вскочил на ноги.
– Что? – взволнованно произнес он. Митчелл, запыхавшийся от долгого подъема, сказал:
– Макфи стал капитаном корвета «Храбрый», и его не будет в порту недели четыре, а может, и больше.
Фиона облегченно вздохнула. Дункан в безопасности. И еще она подумала о том, что теперь Найл ее отпустит: она ему больше не нужна.
Новость Митчелла вызвала у девушки противоречивые чувства. С одной стороны, радость: ее брат жив и не попался в ловушку, а с другой – печаль: мужчина, которого она полюбила, прогонит ее. Ведь она для Найла Кэрри была лишь орудием мести, он не любил ее, и единственный шанс завоевать его любовь потерян. Этот человек с резким голосом и отмеченными шрамами руками показал ей, что такое жизнь. И вот она лишается его, так и не успев завоевать.
Фиона закусила губу, едва сдерживая горький стон. Она не какая-нибудь сентиментальная кукла и не позволит своему сердцу разорваться на части только из-за того, что не понравилась мужчине. А известие о том, что брату не придется встречаться с Найлом, ее действительно очень обрадовало.
– Капитан! – с горечью произнес Найл, оторвавшись от своих мыслей. – Он стал капитаном, пока я гнил в Ньюгейтской тюрьме. А ведь я был старше по званию и мог бы оказаться на его месте.
Он повернулся спиной к Митчеллу. Его голос и поникшие плечи говорили о такой боли, что у Фионы перехватило дыхание от жалости. Тяжело смириться с тем, что кто-то получил то, чего ты всеми силами добивался. А еще горше сознавать, что этот кто-то способствовал твоей неудаче.
– Найл, мне очень жаль, – лицо Митчелла выражало искреннее сочувствие, – но ведь ты никогда и не хотел связывать свою судьбу с морем. Это твой отец заставил тебя стать морским офицером.
Он сделал шаг вперед и положил руку на плечо друга. Фиона ожидала, что Найл тут же стряхнет ее, и, когда этого не произошло, удивилась и почувствовала укол ревности. Прикоснись она к нему сейчас, он сбросил бы ее руку, как мерзкую жабу. Однако, несмотря на ревнивую зависть, девушке приятно было сознавать, что рядом с ее любимым есть человек, которому он может полностью доверять.
Через несколько минут Найл повернулся. Фиона увидела, что лицо ее похитителя и возлюбленного снова стало суровым и неприятным. Значит, он смирился с полученной информацией.
– То, что ты сообщил, Митчелл, несколько меняет мои планы, – бесстрастным голосом заявил Найл. – Глупо терять время здесь, когда остались еще двое, повинных в моих несчастьях.
Услышав это, Митчелл многозначительно посмотрел на Фиону.
– А что будет с графиней? – спросил он, прищурив светло-голубые глаза.
Девушка почувствовала, что Митчелл узнал! Непонятно откуда, но ему отлично известно, что произошло между ней и Найлом. И ему это очень не понравилось. Найл повернулся к Фионе и несколько секунд пристально смотрел на нее.
– Ей придется поехать с нами, – наконец выговорил он.
– Что? – воскликнула девушка, вскакивая на ноги.
Сердце бешено колотилось, и она не смогла бы сейчас ответить, что вызвало ее волнение – отчаяние или надежда. Ясно было только одно: он берет ее с собой! Впрочем, последние события заставили графиню поумнеть, и она понимала, что Найл хочет воспользоваться ею в очередной раз.
– Нет! – решительно заявил Митчелл.
Не обращая внимания на его слова, Найл отправился в угол к сумкам и принялся упаковывать свою арфу.
– На обсуждения нет времени. Я принял решение: она едет с нами. Я не могу позволить ей известить Дункана Макфи, пока мы в Лондоне будем разыскивать Уинтера. Это слишком большой риск.
– Разыскивать Уинтера? – недоверчиво переспросил Митчелл. – Оставь это Найл. Неужели ты не видишь, что неожиданное отплытие Макфи – это знамение? Твоему плану не суждено сбыться.
Найл нахмурился.
– Ты можешь не ехать со мной. Я все понимаю, тебе, конечно же, надоело делить со мной только горе. Ты достоин лучшей участи, и я не обижусь, если ты оставишь меня.
– Черт побери, Найл, – голос Митчелла дрогнул, – да я совсем не об этом! Твой план ужасен. Ты одержим и несешь с собою смерть. Я не могу стоять в стороне и смотреть, как ты губишь себя самого.
– Ничто не заставит меня отказаться от принятого решения.
– О Боже, – только и смог выговорить Митчелл. Прислушиваясь к диалогу мужчин, Фиона вдруг поняла, что снова обрела свой дар. На нее нахлынули видения, поражающие своей ясностью. Ей представилась гибель Найла и Митчелла, попавших в какую-то паутину. Ужас сковал сердце девушки. Неужели человеку, который завладел ее сердцем, суждено погибнуть?
* * *
Фиона сверлила хмурым взглядом широкую спину Найла Кэрри. Он ехал на своем жеребце, а она на верном Макдаффе чуть сзади. Они высадились на материке четыре дня назад, и с тех пор единственным светлым моментом для девушки была встреча с любимым животным. Батрак Пэт не подвел. Макдафф выглядел холеным и ухоженным, но настолько избаловался, что не желал везти хозяйку. Правда, общими усилиями его вскоре удалось переупрямить.
Еще находясь у Пэта, Фиона попросила Найла послать хоть какое-нибудь сообщение ее родителям о том, что с ней все в порядке. Он долго отказывался, но в конце концов согласился отправить коротенькую записку. Фиона была ему очень благодарна за это и испытала большое облегчение от того, что удалось успокоить своих родных.
А Блэки пришлось оставить на острове. Найл весьма категорично заметил, что раненой птице не вынести долгого путешествия. Фионе оставалось только надеяться на то, что птица выживет. Уезжая, она оставила ворону большой запас овса и сушеного мяса.
И вот уже четвертый день они в пути. Сегодняшний день оказался особенно тяжелым. Девушка устала, давно не мылась и умирала от голода. Руки ей снова связали.
Лошади Найла и Митчелла остановились, и Макдафф тоже замедлил шаг. Мужчины перекинулись парой фраз, но Фионе не удалось расслышать, о чем они говорили. Она поняла только, что они находятся на границе Шотландии и Северной Англии и направляются в Карлайл. Ночлег решено было устроить под открытым небом, ужин состоял из двух кроликов и белки, пойманных Найлом. А овес, который, казалось, никогда не кончится, доели еще вчера на завтрак.
Фиона, подтолкнув Макдаффа вперед, втиснулась между мужчинами и спросила:
– Не могли бы мы сегодня переночевать в гостинице?
Митчелл посмотрел на нее своими бледными глазами и промолчал. Но от его взгляда девушка вся похолодела. Найл, повернувшись, тоже обратил на нее свой взор.
– Ну так как? – повторила девушка свой вопрос.
– Это возможно, но что мы скажем хозяину о характере наших отношений? Вы женщина, мы путешествуем вместе, но вы не являетесь ни женой, ни сестрой ни одному из нас.
– А мы не станем ничего объяснять, – распрямив плечи, сказала Фиона.
Найл улыбнулся.
– Значит, ради вкусной еды и мягкой постели вы готовы позабыть о своей репутации. Я вел бы себя иначе, если бы знал об этом раньше.
Фиона побледнела. Лучше получить пощечину, чем услышать такое оскорбление. С трудом придя в себя, она холодно произнесла:
– Карлайл – это не Эдинбург и не Лондон, а мнение хозяина захудалой деревенской гостиницы меня мало интересует.
Найл перестал улыбаться и, дернув коня за поводья, отъехал от Фионы.
– Вы правы, Карлайл не Лондон, но не советую вам слепо полагаться на волю случая. Кто знает, кого можно встретить в этой захудалой, как вы говорите, гостинице? Смею заверить, что все неприятности происходят именно тогда, когда их меньше всего ожидаешь.
Фиона бросила на него гневный взгляд. Если бы не связанные руки, она набросилась бы с кулаками на своего обидчика. Митчелл, проезжая мимо, отрицательно покачал головой и сказал:
– Не нужно спорить. И постарайтесь вести себя посдержанней.
Его слова охладили пыл девушки. Он словно вылил на нее ушат воды. А впрочем, Митчелл прав. Не стоит связываться с Найлом, все равно он никогда не полюбит ее, и ничто не помешает ему осуществить план мести. Собрав всю свою волю, Фиона с трудом, но все же распрямила поникшие плечи.
Час спустя путники подъехали к обветшалому деревянному дому. Вывеска на нем гласила, что Карлайл находится в двух милях отсюда. Графиня услышала, как Найл пробормотал что-то насчет гостиницы. Но даже надежда на нормальный ночлег не улучшила мрачного настроения девушки. В ушах все еще звучали слова Митчелла, напоминая о событиях последних дней.
– Ради вашей прихоти иметь теплую постель и вкусную еду мне придется пойти на риск, развязав вам руки. Нам обеспечено всеобщее внимание, если вы в таком виде въедете в город, а я этого совсем не хочу. Не собираюсь оставлять вашему отцу столь явственный след, – проговорил Найл, сверля ее глазами, – но я не развяжу вам руки и не отведу в гостиницу до тех пор, пока не получу клятвенного обещания не пытаться бежать.
Фиона тщательно обдумала его слова. Даже если удастся ускользнуть из-под надзора, идти ей все равно некуда. Вот в Лондоне – другое дело, там у нее живет тетя, у которой можно укрыться. Так что с побегом лучше подождать до столицы. Приняв такое решение, девушка сказала:
– Обещаю.
Его глаза превратились в узкие щелочки.
– Так легко? Насколько я помню, вы очень неохотно давали такое обещание, когда мы были на острове.
Она смело взглянула ему в глаза.
– С тех пор я сильно изменилась. Но не обольщайтесь, думая, что это ваши «уроки» усмирили меня.
Найл поджал губы.
– Протяните руки.
Он не стал утруждать себя, развязывая сложные узлы, а просто вытащил из-за голенища нож и одним уверенным движением перерезал веревку. Фиона облегченно вздохнула.
– Благодарю вас. Правда, не вижу за что, но все равно благодарю.
– Вы правы, – холодно бросил Найл, – за целесообразные действия обычно не благодарят.
Девушка покраснела и занервничала. Все правильно. Он освободил ее не потому, что сам захотел этого, а потому, что так велели сложившиеся обстоятельства.
Они въехали в город и остановились у первой же приличной на вид гостиницы. Найл вошел внутрь, а Фиона и Митчелл остались ждать, не слезая со своих лошадей. Вскоре Найл вернулся и, снимая дорожные сумки, сказал:
– Все в порядке, у них есть свободные комнаты. Фиона заторопилась, мечтая поскорее ощутить мягкость матраца под своим измученным телом и вкус жареной говядины, запах которой доносился из открытой двери. В животе у нее заурчало от голода.
– Не спешите, – заметил Найл, помогая спуститься на землю.
Едва он прикоснулся к ней, девушка закрыла глаза, удерживая себя от попытки посмотреть на его лицо в надежде увидеть там проявление хоть каких-нибудь чувств. Да считает ли он ее за человека вообще? За женщину, наконец! Женщину, которую взял с такой страстью… Какой же она была дурочкой, думая, что он тоже полюбил ее.
– Прикройте запястья, – приказал Найл, – они слишком заметны и настолько не вяжутся с вашим обликом, что их обязательно запомнят, а я этого не хочу.
Он проговорил это таким сердитым голосом, как будто она сама была виновата в том, что руки ее изувечены.
Митчелл протиснулся между ними, говоря:
– Пошли. Я очень устал и умираю от голода. Фиона быстро отступила в сторону. Рядом с этим человеком она чувствовала себя неловко.
Зайдя в гостиницу, Найл повелительно кивнул хозяину. Тот кивнул в ответ, видимо давая знать, что понял его жест, но, увидев Фиону, он вдруг побледнел и опрометью бросился на кухню. Девушка недоуменно пожала плечами. Еще ни один мужчина не реагировал на нее подобным образом. Нахмурившись, она проследовала за своими похитителями. Что-то здесь было не так.
Они поднялись на второй этаж и свернули налево. В холле было чисто, как и в таверне внизу. Это обнадеживало. Возможно, здесь даже клопов нет.
Найл протянул Митчеллу ключ и указал на первую дверь. Фиона поняла, что эта комната предназначена не ей, и прошла дальше по коридору. Найл остановился у третьего номера и, распахнув дверь, отступил в сторону. Девушка зашла, ожидая, что разбойник запрет дверь и уйдет, но ошиблась. Найл вошел вслед за ней.
Сердце Фионы учащенно забилось, и она спросила срывающимся голосом:
– Что это значит?
Он молча запер дверь и положил ключ в мешочек с деньгами, который носил на шее. Девушка встревоженно наблюдала за его неторопливыми движениями. Наконец Найл посмотрел на девушку и без всякого выражения ответил:
– Это значит, что мы муж и жена. Мистер и миссис Макмюрд, направляющиеся в Лондон, – в его глазах вспыхнули злые огоньки. – Ты нервная, истеричная женщина и несколько раз пыталась вскрыть себе вены – это объясняет повязки на руках. А в Лондон мы едем, чтобы проконсультироваться у знаменитого врача.
От негодования у Фионы закружилась голова.
– Что? – ее руки непроизвольно сжались в кулаки. – Я сумасшедшая?! А как же насчет тебя? Неужели ты думаешь, что кто-то может поверить в эту нелепую сказку?
Найл пожал плечами и прошел мимо нее осмотреть постель.
– Хозяин, во всяком случае, поверил, – ответил он, проверяя, мягкий ли матрац. – Разве ты забыла, как он отреагировал на твое появление? – проговорил мужчина, отходя от кровати. – Сегодня ты можешь отдохнуть и спать на этом ложе, а я займу кресло.
Оглядевшись, Фиона поняла, что Найл снял для них лучший номер в гостинице. Помимо роскошной кровати здесь стояли стол и два кресла. Имелся даже камин. Она приятно удивилась такому вниманию, но ее раздражение и гнев не ослабли.
– Нечего меня опекать, – процедила девушка сквозь зубы, – я не сумасшедшая, какой вы меня представили, и не позволю обращаться с собой как с дурочкой. Я так же не позволю вам спать со мной в одной комнате.
Найл встал, уперев руки в бока.
– И как же ты собираешься действовать? Сообщишь хозяину правду? Так он не поверит, потому что считает тебя ненормальной.
Фиона опешила. Он, как всегда, все предусмотрел, и ей ничего не удастся изменить. Мысль о том, что придется провести ночь в одной комнате с этим дьяволом, казалась невыносимой. Даже когда они спали под открытым небом и их разделял костер, а рядом был Митчелл, девушка все равно чувствовала исходящую от Найла ненависть и злобу. Страшно даже представить себе, какие ощущения она испытает, находясь в запертой комнате.
– Будь ты проклят, – тихо произнесла она, – будь ты проклят!
Найл посмотрел на Фиону, сидевшую к нему спиной. Ее чудесные волосы переливались на свету. Как же ему хотелось подойти и погладить эти мягкие локоны. Одна мысль не давала ему покоя: почему же она не хочет, чтобы они вместе провели ночь в этой уютной комнатке? Ведь здесь никто не увидит того, к чему обычно приводит слабость человеческой натуры. Мечты о том, что может произойти между ними этой ночью кружили голову и вселяли тревогу. Ему захотелось выйти на воздух и спокойно все обдумать.
– Оставайтесь здесь, – резко сказал Найл. – Я прослежу за тем, чтобы вам принесли ужин.
Фиона не успела ничего ответить, даже не успела повернуться, как мужчина уже вышел, захлопнув за собой дверь. Девушка услышала только звук поворачивающегося в замке ключа.
Найл вошел в маленькую гостиничную таверну, взглядом поискал Митчелла и быстро обнаружил его за угловым столиком. Митчелл с аппетитом ел, прихлебывая эль из огромной кружки. Найл подозвал к себе хозяина и заказал ужин для Фионы и для себя а затем обратил все свое внимание на друга. Митчелл поднял светлые глаза, которые сейчас покраснели от усталости и выпитого, помолчал, пристально глядя на Найла, а затем спросил:
– Ты проведешь ночь в одной комнате с девушкой, не так ли? – в голосе его звучало осуждение.
Найл спокойно выдержал взгляд друга и ответил:
– Да. На родственников мы ничуть не похожи, поэтому я сказал, что мы муж и жена. Считаю это решение правильным и логичным.
– Но ведь ты мог сказать, что она жена твоего брата или дальняя родственница, которой необходима опека, словом, придумал бы что-нибудь для того, чтобы поселить ее отдельно, – Митчелл лениво ковырнул мясо, – ты обязательно нашел бы предлог, если бы захотел.
Найл признал справедливость слов друга и попытался оправдаться:
– Но если оставить ее одну в комнате, она наверняка попытается сбежать, уж можешь мне поверить.
– Ну и пусть, – Митчелл отложил вилку, – пусть бежит. Эта девчонка тебе больше не нужна, и Дункана Макфи она предупредить не сможет, потому что он в море. – Митчелл наклонился к Найлу и, понизив голос, произнес: – Признайся, что девушка с нами потому, что ты ее хочешь. Опомнись, прошу тебя. Плохо уже то, что ты переспал с ней, так к чему же новые проблемы и неприятности?
Найл похолодел. Как Митчелл догадался об их близости? Стараясь взять себя в руки, он как можно более безразлично произнес:
– У тебя богатое воображение.
– Мое воображение здесь ни при чем. У меня есть глаза, и я вижу, как ты смотришь на нее. Ни одну женщину ты не оглядывал так плотоядно, как эту.
Митчелл откинулся на спинку стула и, хитро улыбаясь, продолжал:
– Ты ведь как будто собираешься убить ее брата? Интересно, примет ли она после этого твои ласки?
Впервые за долгое время их дружбы Найл не на шутку рассердился на Митчелла. Сжав руки в кулаки, он вскричал:
– Ты думаешь, я не понимаю двойственности и нелепости своего положения? Черт возьми, если ты мне друг, то не заводи больше разговоров на эту тему.
Служанка поставила перед Найлом ужин, и он с ожесточением набросился на еду, радуясь тому, что неприятный для него разговор прервали. У Митчелла был вид собаки, которой дали пинка, но сдаваться он не собирался, а потому сказал:
– Смотри, до чего довела тебя высокородная леди; грудь этой служанки чуть не вывалилась в тарелку, но ты же даже не взглянул в ее сторону. А ведь раньше не упустил бы возможности ущипнуть ее пониже спины.
Найл преувеличенно тяжко вздохнул:
– Оставь это Митчелл. Тема исчерпана. Желая порадовать друга, Найл одарил пышнотелую служанку нежным взглядом. Та была миловидна, но совсем его не интересовала. То ли дело Фиона Макфи! Вспомнив гладкую кожу девушки, ее ласки, Найл слегка покраснел и, чтобы скрыть это, снова принялся за свой ужин. Про себя он решил не возвращаться в номер до тех пор, пока не будет уверен в том, что графиня заснула.
Митчелл, не говоря ни слова, завершил свою трапезу и ушел не попрощавшись. Найл в очередной раз вздохнул и крикнул ему вслед:
– Не проспи! Завтра мы тронемся в путь с восходом солнца.
Митчелл не ответил, но пожал плечами, давая понять, что расслышал слова друга. Чувствуя облегчение после его ухода, Найл поудобнее устроился на стуле и заказал кружку эля.
Служанка улыбалась ему и, поднося четвертую кружку эля, наклонилась чуть ниже, чем следовало. Найл лениво кивнул ей в знак благодарности, но отрицательно покачал головой, догадавшись, что скрывается за преувеличенным вниманием к его персоне. Единственная женщина, которую он хотел, находилась сейчас наверху в запертой комнате… Новую кружку спиртного он прикончил одним глотком.
Таверна опустела, и Найл решил, что прошло достаточно много времени. Графиня наверняка уже крепко спит. Отодвинув стул, он медленно поднялся и направился к лестнице. Поднимаясь в свой номер, он усмехнулся, представив себе лицо хозяина, который, принеся ужин, обнаружил, что комната заперта на ключ. А впрочем, он же считает Фиону сумасшедшей, вспомнил Найл, значит, не слишком удивится. Да уж, если кто-то из них двоих и ненормальный, то это, конечно, не графиня, а именно он. И угораздило же его воспылать страстью к сестре человека, которого поклялся убить.
Найл открыл дверь и вошел, затем тщательно запер дверь на ключ. Огонь в камине погас, и комната освещалась только лунным светом, проникающим сквозь тонкие занавески. Серебристый лучик падал на спящую Фиону. Мужчина тяжело вздохнул. Опять ему не повезло. Свет падал на единственный объект в комнате, который ему меньше всего хотелось видеть.
В холодном свете луны лицо девушки казалось неземным. Ее волосы потускнели и напоминали уже не языки пламени, а расплавленную медь. Найл умирал от желания прикоснуться к ней, и ноги сами понесли его к кровати.
Фиона еще не спала, но, почувствовав на своей щеке пальцы мужчины, не выдала себя и лежала по-прежнему неподвижно. Его ласка вызвала в ней теплую волну удовольствия. Как бы она была счастлива, если бы он хоть немного любил ее!
Найл нежно коснулся губ девушки, и она ощутила покалывание во всем теле. Фиону охватило жгучее желание близости с ним, она уже почти решилась ответить на ласки мужчины, но он вдруг отошел. Слезы досады и отчаяния выступили у нее на глазах. Она с ненавистью думала о нем, слыша, как он преспокойно устраивается в кресле.
После того как Найл наконец улегся, Фиона еще долго лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию мужчины. Ей было скучно и тоскливо без него и очень хотелось еще раз познать то удовольствие, которое он доставил ей на острове Скай. Ей так не хватало той прекрасной музыки, что извлекал Найл из своей арфы. Нахлынувшие воспоминания заставили ее всхлипнуть.
Ну хватит, не станет она себя жалеть! Не будет убиваться из-за человека, который ее презирает и использует в своих низких целях.
