Глава 17
Надежда Юга на победу уменьшалась с каждым новым поражением и исчезла абсолютно девятого апреля 1865 года, когда генерал Ли сдался генералу Гранту.
Дайана, теперь уже истинная дочь Конфедерации, вместе со всеми оплакивала разрушения, смерть и несчастья, которые оставила после себя война. Но главной ее задачей было помочь выжить своей семье. Всю весну она занималась своим заводиком. Одним солнечным июньским утром они с Руфусом нагрузили свою повозку и отправились в путь.
Когда они приехали в лавку Дональда Булла, ее там ждал приятный сюрприз – письмо от отца.
«Я хотел приехать, не сообщая тебе ничего, но передумал. Ты так давно не видела своего старика, что можешь не узнать его. Я отправлюсь из Сант-Луиса в Новый Орлеан на «Султане» приблизительно двадцать пятого июня…»
Эта радостная новость была немного омрачена другим сообщением. Лем Джо Бартоу вышел из новой группы гражданской защиты, называемой ку-клукс-клан, и организовал свою собственную банду.
Владелец лавки сокрушенно качал головой, сообщая Дайане эту новость, и добавил еще кое-что:
– Не хотел говорить вам, миссис Макафи, но, говорят, ваш муж тоже в этой шайке.
Девушка едва не выронила из рук корзинку яиц.
– Шон! О чем он думает?
Хозяин снова покачал головой.
– Война изменила многих.
Он вынес два огромных мешка: один с мукой, а другой – с сухими бобами. А когда Дайана уже сидела в повозке рядом с Руфусом, он протянул ей пакетик леденцов.
– Малютке Эрни нужно что-нибудь особенное. Ей долго пришлось ждать этих сладостей.
Растрогавшись, Диди от всего сердца поблагодарила его:
– Скажите миссис Булл, что Эрни посылает ей целую тележку благодарностей.
Жан Поль поправлялся. Доктор Холлинз сказал Дайане, что ничего больше сделать уже нельзя, и самое лучшее – это позволить ему делать все, на что он физически способен.
Жан Поль приложил все усилия, чтобы снова занять свое место в управлении плантацией. Он дал это понять Диди, когда она вернулась из лавки в Шелбивилле. Он стоял перед своим кабинетом, опираясь на костыли.
– Пора мне уже заняться делом – снова ставить на ноги Монкер и Юг, – сказал он Дайане через неделю после похорон Аурэлии. – Пора занять в этом доме место, подобающее мужчине. Если бы я не лежал в постели, она была бы теперь жива, а вам не пришлось бы делать того, что должен был делать я.
Дайана постаралась уверить его, что он не должен винить себя за действия этих подонков-дезертиров. Жан Поль был еще слишком слаб физически, но он уже мог вести книги. Кроме того, Диди была рада его моральной поддержке.
Однажды Жан Поль сообщил ей ужасную новость:
– Они сожгли дома негров в Барксдэйле! Те, которые полковник подарил своим черным слугам, оставшимся работать у него даже после того, как он дал им свободу. Шайло и его жену грозили повесить, но ваш муж остановил их, сказав, что достаточно и того, что они сожгли дома.
Девушка закрыла глаза и произнесла благодарственную молитву за то, что инцидент не закончился еще более трагически. Если бы Шон принял участие в физической расправе над неграми, она никогда бы не смогла уже смотреть на него без омерзения, а она и так уже была недалека от этого.
– Клан был образован совсем для другого. Наши мужчины собрались вместе, чтобы защищать нашу собственность и беззащитных людей, а не за тем, чтобы терроризировать, калечить и убивать.
– Скажите это Лему Джо Бартоу и его сборищу, – мрачно сказал Жан Поль, но тут же добавил:
– Простите, Диди, я не хочу сказать, что ваш муж такой же как они…
– Да нет, такой же, если связался с этими отбросами и участвует в их зверствах! Он такой же, как они, а может и еще хуже.
Но нельзя терять время на сожаления. То же самое может случиться и с Монкером, если Дайана не примет мер, чтобы защитить его.
– Пойду к Пруди и Руфусу. В лавке Булла я слышала, что Лем Джо и его банда сегодня ночью снова будут охотиться на негров.
– Я пойду с вами.
Жан Поль оперся на костыли. Девушка заметила, как он сжал от боли челюсти.
– Жан Поль, думаю, будет лучше, если я встречусь с Шоном сама. Он не позволит причинить мне вреда, я знаю. Я верю, что в глубине души он все тот же. И потом, вы нужны здесь, чтобы защищать Монкер. Я отправлю Летиссию и Эрни сюда, чтобы они были в безопасности. Я знаю, вы сможете защитить мою дочь.
Жан Поль расправил плечи.
– Вы совершенно правы, никто не причинит вреда этой малютке, пока я жив. Да-да, вы правы. Они могут решиться напасть и на дом. У меня есть пистолет, который Чарльз привез с собой из Эппомэттокс. Он прислал его мне, когда вас не было. Чарльз сказал, что привез бы его и сам, если бы смог. Я знаю, как он расстроен из-за этой дизентерии.
– Бедный Чарльз! Но я уверена, Габриэлла быстро вылечит его… Ну, я пошла.
Девушка по-сестрински поцеловала Жан Поля.
– Может, вам этот пистолет нужен больше чем мне, Диди?
– Нет, Шон скорее послушает здравого смысла, если у меня не будет никакого оружия.
«Кроме моего кнута», – мысленно добавила Дайана. Она не забыла, как Лем Джо любит мучить одиноких женщин, думая, что они беззащитны.
Пруди и Руфус ужинали в своем доме. Покачав головой в ответ на их приглашение разделить с ними трапезу, девушка быстро рассказала им, что случилось на плантации Барксдэйл.
– Руфус, вы с Пруди должны уйти в большой дом ради вашей безопасности, а я попытаюсь уговорить своего мужа.
Руфус достал толстую трость, которой он пользовался, когда его ревматизм давал о себе знать.
– Я не уйду отсюда, миссис Диди! У нас с женой это первый дом в жизни, и я останусь здесь, чтобы защищать свою собственность.
Дайана попыталась успокоить старика, понимая, что он только разозлит этих негодяев.
– Оставайся здесь, Руфус, пока ты мне не понадобишься! Лучше, если я встречу их одна. Шон не позволит им дотронуться до меня, но он не сможет удержать их, если они увидят, что ты готов сражаться.
– Ладно, миссис Диди. Я только не понимаю, как ваш муж мог связаться с бандой таких подонков!
– Война была жестока ко многим. У Шона ничего не осталось, кроме горечи.
Девушка вышла на крыльцо.
– Запри двери на засов, Руфус, и не выходи, пока я не скажу!
Вскоре послышался стук копыт по деревянному мосту на старой дороге к Холли Гэп. Шайка мужчин в колпаках остановилась перед маленьким домом. Диди узнала лошадь Лема Джо и презрительно сказала, сжимая в руке кнут, спрятанный в складках юбки:
– Это так похоже на тебя, Лем Бартоу, прятаться под колпаком! Зная твою трусость, я не ожидала ничего другого.
Она повернулась к всаднику на черной кобыле. Жена пожертвовала так много, чтобы купить эту лошадь своему мужу!
– А ты, Шон! Я никогда не ожидала, что ты спрячешься под маской и будешь жечь дома своих соседей! Я знаю, у тебя была причина, чтобы обозлиться, но эти бедные старые негры всегда были так добры к тебе!
Шон медленно снял свой колпак, и девушка даже испугалась, увидев, насколько изменилось его некогда красивое лицо. Глубокие морщины несчастья и боли делали ее мужа на двадцать лет старше.
– Я не принимал в этом участия, Диди, хотя и был там. Но мы должны опередить этих людей, пока они не начали делать то, что уже делают по всему югу.
В глазах Шона полыхал фанатичный огонь.
– Если бы ты видела, что они творят в городах, ты бы сама поехала с нами! То малое, что еще осталось, грабят саквояжники, земля конфисковывается, налоги подскочили… Сейчас наши деньги обесценились, и никто из южан не может позволить себе ничего купить! Освобожденные негры ведут себя так, словно владеют всем! И сами мы ничего не предпримем, они действительно будут владеть всем.
– Но это же не вина Шайло или Руфуса! Шон, ты не должен позволить им сделать что-нибудь здесь. Я знаю, ты чувствуешь себя обманутым, знаю, что война сильно изменила тебя, но я также знаю, что под этим… под этим твоим колпаком – добрый, честный человек. Шон, как твоя жена, я умоляю тебя заставить этих людей уехать и не совершать преступления, за которые ты никогда не сможешь себя простить!
Шон отвел глаза, в первый раз проявляя неуверенность, и девушка воспользовалась бы этим, но Лем Бартоу спрыгнул с лошади и с грязным ругательством подбежал к ней.
– Сука! Ты никогда не была женой бедному парню, так почему же ты думаешь, что он тебя послушает? Давай, убирайся с нашей дороги, и мы тебя не тронем. Мы не трогаем белых.
С быстротой молнии, захватившей всех врасплох, Дайана выхватила свой кнут. Он змеей обвился вокруг испуганного главаря шайки, привязав ему руки к туловищу. Еще один взмах – и Диди накинула толстую петлю на шею Бартоу.
– Еще одно движение и я сломаю тебе шею! – Она увидела, как один из бандитов достал пистолет, и хрипло сказала Лему Бартоу:
– Я не шучу! Если кто-нибудь из твоих мародеров выстрелит, я на последнем дыхании затяну петлю, которая давно уже должна быть у тебя на шее.
– Убери пистолет, Рэнди, – прохрипел Лем.
Девушка была удивлена тем, что Бартоу даже не сопротивляется. Да он же просто трус, который всегда прячется за свою банду!
– Скажи, чтобы они убирались отсюда! А если нет, то их вожак за все заплатит.
Лем отдал приказ и добавил потом, чтобы его услышала только Дайана:
– На этот раз ты победила, но мы вернемся, и тогда ты уже не будешь нас ждать…
Затянувшаяся петля едва не задушила его.
– Ты же убьешь меня! Шон, заставь эту дьяволицу отпустить меня!
Девушка выхватила пистолет из-за пояса Лема и приставила к его голове.
– Что я сказала другим, касается и тебя, Шон! Если ты выстрелишь в меня – я не думаю, что ты опустишься так низко, – этот уйдет со мной, – сказала она, кивнув на Лема.
Дайана посмотрела на лошадь Бартоу, терпеливо ожидавшую своего хозяина, и выстрелила в воздух. Лошадь стремглав умчалась прочь.
– Моя лошадь! Черт побери, как я доберусь обратно?
Дайана посмотрела на его ноги.
– Эти сапоги кажутся мне довольно прочными.
Она освободила разбойника. Потирая шею, тот посмотрел на девушку с нескрываемой ненавистью, но ничего не сказал и повернулся к главной дороге.
– Ты идешь, Шон?
Шон не смотрел на Лема. Он не спускал глаз с жены.
– Встретимся сегодня вечером у тебя дома. А пока мне надо поговорить с моей женой.
Лем что-то пробормотал и выругался.
– Чертов камень попал в сапог.
Он остановился недалеко от Шона и, наклонившись, сунул руку за голенище сапога.
Дайана смотрела на Шона и не заметила нож, появившийся в руках Лема, но ее муж увидел его.
– Берегись! Диди, берегись!
Шон бросился к крыльцу и упал на жену. Девушка закричала:
– Шон! О нет, Шон! О Боже!!
Она подняла глаза, увидела торчащую из спины мужа рукоятку ножа. Прямо ей в голову было направлено ружье Шона, которое Лем отстегнул от его седла.
Женщина закрыла глаза и начала молиться.
Прогремел выстрел.
Наверное это чудо, но она была жива! Однако она не посмела открыть глаза, боясь увидеть ненавистное лицо Лема Бартоу. Когда Диди почувствовала, что с нее сняли тело Шона, она еще крепче зажмурила глаза.
– Ну, давай, застрели меня, трусливый ублюдок! Наши солдаты вернутся домой. Они не позволят тебе безнаказанно убивать!
– Что ты еще скажешь?
Услышав знакомый голос, Диди открыла глаза, но потом снова быстро закрыла их.
– Я умерла, и ангелы играют со мной!
– Моя дорогая Диди, ты не умерла!
Андрэ Деверо осторожно поднял ее и прижался губами к ее волосам.
– Жаль, что я не появился здесь раньше! Может быть, я смог бы спасти Шона.
– Шон!
Дайана оттолкнула Андрэ и, зарыдав, опустилась на колени рядом с неподвижным телом мужа.
– Ах, Шон, прости меня, прости!!!
Она взяла его руку в свои и поднесла к залитой слезами щеке.
– Ты спас меня! Ты остался таким же, каким всегда был – я знала это!!
Андрэ нежно обнял ее, поднял с колен и прижал к себе.
– Пруди и Руфус уберут тело. А ты пойдешь со мной.
Девушка открыла глаза и увидела изможденное лицо человека, которого она уже не надеялась когда-нибудь снова увидеть. Она слышала, как юнионисты относились к заключенным.
– Андрэ, это было так ужасно!
Она снова расплакалась.
– Бедный Шон, никто не мог спасти его!
Она крепко обняла Андрэ за шею.
– А ведь он спас меня… Он все-таки остался прежним Шоном…
– Я никогда особенно не винил его за то, что он предал меня… Ведь Шон был не в себе – он потерял ногу и тебя, а это больше, чем смог бы вынести любой мужчина.
– Как ты мог простить Шона, ведь из-за него тебе пришлось пройти через этот ад?!
– Потому что он потерял тебя, а я знал, что мы будем вместе навсегда. У него не было этой уверенности, чтобы удержаться от падения, а у меня она была.
Увидев, что Руфус и два других негра уносят тело Шона в большой дом, женщина снова безудержно заплакала.
– Как бы я хотела, чтобы он никогда не уезжал из Ирландии, никогда не встретил меня. Мне было его так жаль!
– Мне тоже. Лишить себя радости узнать своего собственного ребенка…
Андрэ грустно покачал головой.
– Если бы малютка Эрни была моей дочерью, а ее мать – моей женой, я бы был самым счастливым человеком на свете.
Дайана повернула к нему заплаканное лицо и почти произнесла вслух: «В одном Шон был прав, Андрэ. Эрни – не его ребенок». Но почему-то она не могла заставить себя сказать Андрэ правду. Это было бы предательством по отношению к человеку, который только что отдал за нее свою жизнь.
– По крайней мере, ты жив… Бедный Шон!..
Диди снова зарыдала.
Андрэ крепко обнял ее, и она подумала, что все случилось именно так, как всегда говорила ей Азалия: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!..»
Азалия? Но Дайана не стала тратить время на размышления об этом незнакомом ей имени.
