– Они хотят, чтобы ты сыграла три спектакля в этом сезоне в Чичестере, – из телефонной трубки донесся густой голос Питера Кросса.

У Джины упало сердце.

– Сколько? – дрожащими губами переспросила она.

– В общем – четыре месяца. А тебе не хочется узнать, какие роли они предлагают, перед тем, как обсудить сроки?

– Да, конечно.

– Роли очень хорошие: Маша в «Трех сестрах», Ариель в «Буре» и Гринни в «Относительно говоря». Ну, что ты об этом думаешь?

– Мне очень нравится.

– Замечательно. У театра отличная репутация. Думаю, ты примешь это предложение.

– Да.

– Ты получишь хорошие деньги. Во-первых, на десять фунтов больше, чем тебе полагается по профсоюзной карточке, ну и, конечно, аванс. В общем, выйдет около восьмидесяти фунтов в неделю. Ну, как, звучит?

– Великолепно.

– Отлично, иду заключать контракт. Репетиции начинаются через две недели, в середине марта. Поздравляю тебя, потом перезвоню.

Джина положила трубку и, не мигая, уставилась на канал за окном. Она совершенно растерялась. С одной стороны, ее должно трясти от радости снова получить работу, но с другой стороны, это означало уехать от Мэтью.

Мэтью иногда приезжал домой так поздно, что она уже переставала его ждать и ложилась спать. Он клялся, что его возвращения среди ночи или даже утром никак не связаны с Паулой Френклин. Он объяснял это тем, что он молодой перспективный актер, и ему приходится часто ужинать и встречаться с нужными людьми. Джина не совсем верила в это, так что, уезжая в Чичестер, она оставляла своего мужа с Паулой.

Джина подошла к бару и налила себе водки с тоником. Сделав большой глоток, она еще раз подумала, как иронична жизнь. От долгого безделья у нее появились неуверенность и депрессия, а теперь, когда ей предложили работу, и притом, очень неплохую, мысль о расставании с Мэтью по-настоящему пугает ее. Она была совершенно уверена, что Мэтью крутит роман с Паулой. Все общеизвестные признаки, о которых пишут в женских журналах, были налицо. На воротничке его рубашки она как-то нашла следы губной помады, теперь он редко занимался с ней любовью. Она даже не могла вспомнить, когда же это было в последний раз. Он явно изменил к ней свое отношение. Несколько вечеров, приходя домой рано, он был, как чужой, не проявлял к ее делам никакого интереса – просто съедал ужин и целый вечер смотрел телевизор.

Когда она, сохраняя полное спокойствие, пыталась заговорить с ним об этом, он тут же останавливал ее и говорил, что от безделья в ее голове рождаются бредовые мысли, и выглядит она при этом просто нелепо. Все заканчивалось тем, что у Джины начиналась истерика, и она запиралась в ванной. Мэтью больше не пытался ее успокоить. Общение между ними, казалось, полностью нарушилось. Конечно, если у него роман, она едва может его в этом обвинять. Джина налила себе еще большой стакан и посмотрела на снующие по каналу баржи.

Мэтью, изменив своей привычке, в этот вечер приехал домой рано. Она рассказала ему свои новости, и он, казалось, искренне обрадовался и поцеловал ее.

– Это прекрасный повод для праздника, дорогая. Надевай свой лучший наряд, я приглашаю тебя на обед с бутылкой шампанского.

Джине не терпелось спросить, почему это его так обрадовало, что она на целых четыре месяца скроется с глаз, но ей не хотелось очередной ссоры.

Они вошли в маленький ресторанчик, где подавали рыбные блюда. Молодая официантка тут же попросила у Мэтью автограф.

– За Чичестер, – он поднял свой бокал.

– Мэтью, я даже точно не знаю, хочу ли я ехать туда.

Он изумленно посмотрел на нее.

– Но почему, Джина? Ты была несчастна, как грешница, последние полгода, сейчас у тебя появилась прекрасная работа, а ты не знаешь, хочется ли тебе туда ехать! – он отрицательно покачал головой. – Иногда я действительно не понимаю тебя.

– Я буду скучать без тебя, – она сказала это очень тихо.

– Я тоже буду скучать, любимая. Но, к сожалению, это участь всех актеров. Ведь когда мы женились, мы знали о том, что нам иногда придется жить порознь.

Джина кивнула.

– Послушай, ты будешь очень занята, и время пролетит очень быстро. А я, как только смогу, приеду к тебе на премьеру.

Лицо Джины засияло:

– Правда?

– Конечно, дорогая, как только у меня будет передышка.

Мэтью был мил и внимателен целый вечер. Когда они приехали домой, он взял ее на руки и понес в спальню. Этим вечером они занимались любовью с той же страстью, как и прежде, когда были молодоженами.

Слезы текли по щекам Джины, когда она прощалась с мужем. Поезд, отправлявшийся со станции «Виктория», уносил ее в Чичестер. Всю дорогу она плакала, и на каждой станции порывалась выйти, сесть в обратный поезд, вернуться к Мэтью и навсегда бросить свою работу.

На вокзале в Чичестере она нашла такси, дала водителю адрес пансионата, где ей предстояло прожить четыре месяца. Театр дал ей подробное описание города, и она очень быстро нашла нужный дом. Он находился в пяти минутах ходьбы от театра. У дверей ее приветствовала Марджи, жизнерадостная и приветливая хозяйка пансионата, полная женщина средних лет. Марджи проводила Джину в ее комнату и объяснила распорядок.

– Завтрак с семи тридцати до девяти. Если вы захотите есть вечером, перед тем, как пойдете в театр, сообщите мне. Горячая вода бывает каждое утро с шести до восьми.

Джина поблагодарила Марджи и села на узкую кровать со старым покрывалом. Комната была маленькая, унылая, с потрескавшимися и выцветшими обоями на стене. Это напомнило ей ее комнату в квартире матери. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и несчастной.

Через несколько дней она все-таки повеселела, познакомилась со всеми своими коллегами-актерами и приступила к репетициям. Но ночи оставались такими долгими и одинокими. Она постоянно набирала номер Мэтью по платному телефону в конце коридора, но ответа не было.

К концу недели ей так и не удалось поговорить с ним. В воскресенье она поднялась в восемь часов и еще раз набрала номер Мэтью. Сонный голос ответил:

– Алло?

– Мэтью, это я, Джина. Я звонила тебе всю неделю, но никто не отвечал.

– Джина, какого черта ты звонишь в такую рань? О Боже, ты же знаешь, это единственный день, когда я могу выспаться как следует.

Джина едва сдерживала слезы.

– Извини, я просто хотела поговорить с тобой, вот и все.

Мэтью был сух и немногословен. Вскоре ее монетки закончились.

– Я тебе скоро позвоню опять. У тебя есть мой номер?

– Да, Джина. Послушай, Джина…

Их разъединили. Она вернулась в комнату и целый день, чувствуя себя совершенно несчастной, учила свою роль.

Актриса, игравшая Ирину и жившая в соседнем с Джиной номере, как-то вечером предложила ей пойти куда-нибудь развлечься и выпить. Они отправились в ближайший бар, и Джина сильно напилась, чтобы заглушить свою тоску. А утром проснулась с ужасной головной болью. Больше она не пила. Трехнедельные репетиции «Трех сестер» подошли к концу, она полностью окунулась в свою роль и делала все, чтобы не думать о Мэтью. Она звонила ему по два раза в неделю, но, по-прежнему, никто не отвечал.

В день премьеры, проснувшись рано утром, она подняла шторы и увидела в первый раз за все время в Чичестере сияющее солнце. Смешанное чувство радостного ожидания и ужаса наполняло ее. Тому причиной была не только премьера, но и предстоящая встреча с Мэтью. Два дня назад она дозвонилась до него, и он пообещал приехать. Мэтью планировал прибыть поездом как раз к началу спектакля, Джина сможет увидеть его только после спектакля в баре, на вечернем приеме в честь премьеры. Он пробудет с ней целую ночь, а утром умчится в Лондон.

Она вошла в театр в пять часов, и у двери в гримерную обнаружила прекрасный букет красных роз. На карточке было написано: «Со всей любовью, Мэтью».

Гримируясь перед спектаклем, она ощутила такой прилив радости, какой уже не чувствовала давно. Премьера, и ее муж приезжает из Лондона посмотреть на нее. Каждый человек из труппы с нетерпением ожидал знакомства с мужчиной, таким популярным на телевидении.

Поднялся занавес, Джина забыла о Мэтью и вся отдалась своей роли.

По окончании спектакля аплодисменты не смолкали очень долго. Джина ушла со сцены радостная и удовлетворенная. Сердце колотилось от предвкушения встречи, когда она надевала свое новое платье, купленное специально для этого случая. У двери ее остановил швейцар.

– Вам звонили, мисс. Ваш муж. Он шлет вам свою любовь, но не может это сделать лично, так как съемки затягиваются. Он просил его извинить и сказал, что позвонит вам завтра.

Все внутри нее похолодело. Она проглотила комок в горле и медленно пошла по лестнице в бар на прием. Отбросив любые мысли о Мэтью, она весь вечер была оживленной и веселой. Наслаждалась комплиментами, флиртовала с режиссером, которому не терпелось проводить ее в свою квартиру и пила шампанское бокал за бокалом.

От выпитого ее клонило ко сну. Она пыталась отогнать от себя мрачные мысли.

Вернувшись к себе, Джина под дверью нашла записку, в которой сообщалось, что звонил ее муж и просил перезвонить домой. Но Джина оставила это без внимания.

Все последующие дни она каждый вечер ходила в бар с актерами из театра. Но однажды, в холле, ее остановила Марджи и настоятельно попросила позвонить мужу, который оборвал уже все телефоны в пансионате.

Джина улыбнулась и направилась звонить.

Оказывается, изменилось расписание. Мэтью был очень огорчен, клялся в любви, глубоко извинялся, что не смог присутствовать на премьере. Джина была спокойна и холодна, насколько ей это удавалось.

Мэтью хотел приехать к ней на следующий уик-энд, но Джина сказала, что все время будет занята репетициями нового спектакля. Она рассказала, что на приеме, после «Трех сестер», у нее не было ни одной свободной минуты. Голос Мэтью звучал растерянно, хотя он ответил, что все понимает. Джина положила трубку с чувством удовлетворения. Она тоже может вести свою игру.

Мэтью был прав. Четыре месяца пролетели очень быстро. Джина успокоилась и чувствовала удовлетворение оттого, что она снова играет в театре, к тому же, она получила несколько хороших отзывов. А одна национальная газета назвала ее «лицом, которое надо запомнить на будущее».

Но когда Джина думала о возвращении домой, ее охватывало чувство ужаса. Она не знала, чего ожидать.