Глава 46
Мадди не представляла, сколько времени провела в больнице. Она помнила, что ее везли в машине скорой помощи, но ей казалось, что это было уже целую вечность назад. Комната, куда ее перевели, была значительно уютнее первой. Мадди все время спала, спать хотелось постоянно.
Однажды утром, чувствуя себя не такой слабой, как обычно, она открыла глаза и окинула взглядом пространство вокруг. Внезапно до нее донесся чей-то удивительно знакомый голос.
– Привет, дорогая! Как дела? – Себастиан улыбнулся девушке и наклонился, чтобы ее поцеловать.
– Спасибо, ужасно, – простонала она. – Кажется, я тут уже целую вечность.
– Нет, всего лишь неделю.
Мадди облизнула губы, чувствуя, какие они потрескавшиеся и запекшиеся. – Я хочу пить.
– Отлично! Значит, тебе стало хоть немного лучше, – Себастиан налил из графина в стакан немного воды и поднес к ее губам.
– Может, мне лучше сесть? – спросила она, чувствуя, как по подбородку потекла вода, но Себастиан предостерегающе покачал головой.
– Нет, девочка моя, тебе строго-настрого приказано лежать.
Мадди робко и осторожно попыталась пошевелить пальцами ног, но с раздражением поняла, что ничего не получается. Тогда она попробовала приподнять голову, чтобы посмотреть на свои ноги, но и на это у нее не хватило сил. Себастиан смотрел на нее и по лицу девушки догадывался, о чем она думает. Рано или поздно она все равно узнает правду. Он бережно взял ее за руку и спросил:
– Ты хочешь знать, что с тобой случилось, правда, малышка?
– Ты думаешь? – ответила она. – Судя по моим ощущениям, мне лучше не знать и оставаться в счастливом неведении.
– Тебе стало лучше, дорогая. Скоро ты поправишься, – успокаивающим тоном сказал он.
– Да? Значит, на следующей неделе я уже смогу танцевать в «Лебедином озере»?
– Ну, не совсем, но… – Себастиан не представлял, как ей объяснить то, что случилось. Любому человеку трудно сказать, что понадобится целый год, прежде чем он сможет ходить, да и то с костылями. А ведь это предстояло объяснить девушке, у которой вся жизнь зависела от возможности танцевать и легко управлять своим телом. И все-таки он должен ей сказать.
– Ты упала с лодки и очень сильно ушиблась. К этому добавилось то, что часть конструкции упала на тебя. Тебя привезли в отделение хирургии спинного мозга, кажется, это так называется. Дело в том, что у тебя поврежден позвоночник, но при интенсивной терапии все скоро наладится.
Мадди внимательно посмотрела ему в глаза.
– Слушай, а почему ты говоришь, будто это очень хорошие новости?
– Ну, видишь ли, врачи сказали нам, что ты снова будешь ходить. Конечно, нужно время, покой, затем…
Себастиан увидел взгляд Мадди и осекся.
– Что значит «снова будешь ходить»? О, Господи, Себастиан! И это ты выдаешь за хорошую новость? Лучше скажи, когда я снова буду танцевать.
– Милая, но это же бывает по-разному, – тщательно подбирая слова, начал он, в отчаянии понимая, что все не так, а слова не те… Глаза девушки наполнились слезами.
– Ты пытаешься мне сказать, что я, возможно, не смогу больше заниматься балетом, так ведь? – прошептала она.
Вместо ответа Себастиан взял ее ладонь и слегка сжал.
– Нет, дорогая. Просто я хочу сказать, что за эти несколько дней были такие минуты, когда мы с твоим папой ожидали самого худшего…
– Ты советуешь мне благодарить счастливую звезду, что я вообще осталась жива, да?
– Я говорю о том, что ты должна принимать каждый день таким, какой он есть, и надеяться.
Мадди отвернулась от него и тихо, пытаясь сдержать крик, произнесла, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Пожалуйста, уйди и оставь меня одну.
– Мадди, не прогоняй меня. Я…
– Уйди. Ну, пожалуйста, Себастиан.
– Ладно. Скоро придет твой отец…
От ее ледяного тона у него холодок прошел по спине.
– Я никого не хочу видеть.
– Не говори так, пожалуйста…
– Буду. Буду говорить.
Себастиан встал, чувствуя себя совершенно потерянным из-за того, что не сумел найти нужные слова. Надо будет попросить врача поговорить с ней, а пока нет смысла оставаться здесь и дальше ее расстраивать.
– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
– Абсолютно.
Мадди слышала, как он вышел из комнаты, как в коридоре прозвучали его шаги. И все стихло. Она вздрогнула, чувствуя, как отчаяние леденит ей кровь и сжимает сердце, словно обручем.
На кой черт ей знать, будет она ходить или нет? Это совсем неважно. Если она не сможет танцевать, ей незачем жить.
