Глава 10
Мадди не понимала, как ей удалось сдержаться. Она просто сидела и слушала, как Кристофер говорил ей, что на Рождество они вдвоем отправятся к Иветте в Челси, чтобы получше познакомиться. Ей даже удалось храбро улыбнуться, когда отец сказал, что собирается продать их прекрасный дом в Хэмпстеде, как только они переедут в Челси после его женитьбы. Они решили сыграть свадьбу в конце января.
– Мы, конечно, хотим, чтобы ты и Николь были на свадьбе, – добавил Кристофер. – Ах, Мадди, ты ведь рада за меня, правда?
Ну что она могла ответить? Как объяснить отцу, что девушка, которой предстояло стать ее сводной сестрой, необъяснимо и яростно ненавидит ее. Одна мысль об этом, о том, что придется жить с Николь под одной крышей, повергла Мадди в ужас.
В этой истории лишь одно доставляло удовольствие: интересно, какое у Николь будет лицо, когда Иветта скажет ей, за кого она собирается замуж.
– Да, папа. Ну, конечно, я за тебя рада, – сделав над собой нечеловеческое усилие, сказала Мадди и обняла отца.
– Ты всегда будешь для меня единственной. Ты же не сомневаешься в этом, правда?
Она кивнула, сдерживаясь из последних сил.
– Твоя жизнь улучшится, когда у нас будет полноценная семья. Иветта ждет встречи с тобой. Я, конечно, понимаю, что это очень серьезная перемена, но для нас обоих это перемена к лучшему. Я сейчас пойду наверх, приму ванну, а потом достану подарки, которые тебе привез. Милая моя, с тобой все в порядке?
Кристофер наконец обратил внимание на заплаканные глаза дочери и ее мокрые от слез щеки.
– Да, папа. Все прекрасно. Просто переволновалась, вот и все.
– Да, да, конечно. Подожди меня, я мигом.
Мадди кивнула, и отец, подхватив с пола сумки, поднялся по лестнице и скрылся за дверью своей комнаты. И только когда из кранов наверху полилась вода, Мадди рывком натянула на лицо вязаный воротник джемпера и, уронив голову на стол, разрыдалась. И рыдала так, как никогда раньше.
Всю следующую неделю, до самого Рождества Мадди изо всех сил старалась вести себя, как обычно. Отец, казалось, находился в трансе. В каждой фразе была только Иветта. О чем бы он ни заговорил, разговор непременно сводился к прекрасным душевным качествам его избранницы. В конце концов Мадди сделала вывод, что Кристофер просто опьянен своим чувством. Насколько ей это удавалось, она делала вид, что разделяет его восторг, и только ночью, лежа без сна в своей постели, беспокойно ворочаясь и вздыхая, Мадди давала волю своим чувствам.
Самым ужасным было появление в доме агента по торговле недвижимостью. После осмотра дома агент пришел к выводу, что у них не будет проблем с продажей, а Кристофер приятно удивился цене, которую ему предложили.
Вскоре явился первый желающий «посмотреть». Мадди чуть не стошнило, когда посторонняя женщина стала заглядывать в шкафы и, тяжело переваливаясь, поднялась по скрипучей лестнице.
– Ой, Шехерезада, – тяжело вздохнула Мадди, лежа в постели и глядя, как за окном наступает рождественский рассвет. – Я бы все сделала для папы, я хочу, чтобы он был счастлив, но сама я ужасно несчастна. Я не хочу покидать этот дом, ведь это мой родной дом, понимаешь?
Кошка понимала. Она замурлыкала, соглашаясь с хозяйкой. Мадди почувствовала, как нарастает ее тревога по мере того, как за окном становится светлее.
Такси въехало на площадь, окруженную аккуратными беленькими домиками, и остановилось. Все на этой площади выглядело благопристойно и чинно. Кристофер с дочерью посидели в машине несколько мгновений. Наконец он сказал:
– О'кей, Мадди, это здесь.
Он сжал ее руку и добавил:
– Я знаю, ты ее полюбишь.
Она улыбнулась:
– Уверена, что так и будет, папа.
Однако когда они взошли на ступеньки перед входной дверью, и Кристофер нажал кнопку звонка, ноги ее предательски задрожали.
– Ну, ну, давай, девочка! – вздохнула Мадди. – Ради папы.
Дверь им открыла пухлая дама средних лет.
– Доброе утро, сэр, мисс. Я Глэдис, экономка мадам Иветты. Мадам спустится через минуту. Пожалуйста, проходите.
– Спасибо, – учтиво склонил голову Кристофер. Они вошли в холл, устланный толстым пушистым ковром. Над широкой лестницей свисал чудовищных размеров канделябр.
– А-а! Дорогие мои! – с самого верха лестницы послышался голос, и отец с дочерью подняли глаза. Там, живописно прислонившись к перилам, стояла мадам Иветта Делиз. Хрупкая и светловолосая, как и ее дочь, она выглядела значительно моложе своих тридцати семи лет. Она широко раскрыла объятия и сбежала по лестнице навстречу своим гостям, подобно фее из какого-то балета.
– Как замечательно, что вы пришли! Кристофер, я так по тебе соскучилась! – она расцеловала своего избранника, а затем сосредоточила внимание на его дочери.
– А это твоя очаровательная дочь Мадлен! – Иветта несколько секунд пристально рассматривала девушку.
– Она не похожа на свою мать, правда?
– Добро пожаловать в твой новый дом, Мадлен. Я убеждена, что мы с тобой станем добрыми друзьями.
Небрежно и рассеянно проговорив эти ласковые слова, она снова повернулась к Кристоферу и взяла его под руку.
– Пойдем. В гостиной собралось несколько человек, которые просто умирают от желания познакомиться с моим женихом. Глэдис, возьми у Мадлен пальто, а затем, милочка, следуй за нами.
Иветта увела Кристофера из холла, оставив будущую падчерицу наедине с экономкой.
– Пожалуйста, ваше пальто, мисс. Если понадобится, женский туалет – вторая дверь налево. – Глэдис дружелюбно и ласково улыбнулась Мадди, словно понимая ее растерянность. – Надеюсь, что вы с отцом будете здесь счастливы.
– Спасибо. Я… Я уверена, что так и будет.
Мадди отдала пальто и вошла в гостиную. В большой, элегантно обставленной комнате было полно роскошно одетых людей. Мадди почувствовала себя не в своей тарелке в дешевеньком платье среди этой великолепной публики. Она в замешательстве поискала глазами отца и увидела его с Иветтой в окружении весело болтавших артистов балетной труппы.
– Что будете пить, мисс? Шампанское, ликер или апельсиновый сок? – перед Мадди появилась Глэдис с серебряным подносом. Она опять одобряюще улыбнулась ей и сказала:
– У камина теплее.
Мадди взяла с подноса стакан шипучего напитка и, потягивая его, встала в углу.
– Мадди, иди сюда и познакомься с друзьями Иветты, – позвал ее отец.
Девушка неохотно подошла. Когда ее представляли партнеру Иветты, известному танцору Андре Метену, она вежливо улыбнулась.
– Для вас с Николь будет очень хорошо, что вы станете сестрами. Вы будете жить общими интересами, – мечтательно сказал Андре. – Должно быть, здорово, когда у тебя такая знаменитая мать, как Иветта.
– Да, – сквозь зубы согласилась Мадди.
– Прошу прощения за опоздание.
Удивительно красивая в своем красном платье, в ореоле светлых сверкающих волос, ниспадающих на плечи, в комнату вошла Николь.
– Дорогая, подойди и поприветствуй Кристофера, – окликнула ее Иветта.
Лучезарно улыбаясь, Николь подошла к жениху своей матери и протянула руку.
– Привет, Кристофер! Мама очень много о тебе рассказывала. Я так рада за вас.
Кристофер бережно пожал ее руку.
– Спасибо, Николь. Должен заметить, что ты так же добра и прекрасна, как и твоя мать.
Мадди подумала, что ее сейчас вырвет.
– Конечно, ты уже познакомилась в училище с моей дочерью Мадлен?
– Да, – Николь повернулась лицом к Мадди и широко улыбнулась. – Привет, Мадди! Как поживаешь? Вот будет здорово, когда вы сюда переедете, правда? Мы будем совсем как сестры.
Потрясенная и изумленная этими словами, Мадди кивнула, а Иветта и Кристофер были просто на верху блаженства.
– Прошу прощения, мадам. Стол накрыт.
– Спасибо, Глэдис. Господа, приглашаю всех в столовую, – сказала Иветта.
Длинный стол красного дерева был празднично сервирован и легко вместил двадцать человек, собравшихся на праздничный пир.
Большую часть обеда Мадди ковыряла вилкой еду в тарелке и со все возрастающим изумлением, смешанным со страхом, наблюдала за тем, как Николь мило беседовала с Кристофером и попутно очаровывала гостей.
Обращаясь к Мадди, Николь являла собой образец предупредительности и была воплощением доброжелательности. В конце концов, Мадди и сама стала сомневаться, может, она придумала то, что вытворяла по отношению к ней Николь.
После обеда, когда все вернулись в гостиную на чашечку кофе, Николь предложила Мадлен показать ее будущую комнату.
Мадди заколебалась, но, понимая, что у нее нет особых причин отказываться, пошла за Николь на третий этаж, где та открыла дверь в маленькую, со вкусом оформленную комнату для гостей.
– Это твоя спальня. Ванная у нас будет общая, а моя комната дальше по коридору. Пойдем, посмотришь.
Комната Николь была большая, прекрасно меблированная, заваленная мятой бумагой. На полу и постели валялись подарки, очевидно, привезенные из Америки. Девушки вошли, и Николь закрыла за собой дверь.
– Садись, Мадлен, нам надо кое-что обсудить, – ее голос потерял сладость, в нем появились жесткие нотки. Сердце Мадди учащенно забилось. – Если ты думаешь, что, заявившись в этот дом, сумеешь похитить у меня мать, ты глубоко ошибаешься. Она моя, и я не собираюсь ее ни с кем делить. Я вообще не хочу делиться с тобой ничем.
Словно собираясь защищаться, она прошлась по комнате.
– Уверяю тебя, Николь, у меня и в мыслях не было претендовать на то, что принадлежит тебе.
– Ну и ладно. Я не представляю, что нашла моя мать в твоем тощем, нищем папаше, когда у ее ног были все мужчины Лондона, но…
– Не смей так говорить о моем отце! – Мадди вскочила на ноги, ее лицо покраснело от гнева, руки дрожали.
– Да ладно, Мадлен! Смотри реально на вещи. Твой отец знает, что делает прекрасную партию. Однако с этим я ничего не могу поделать. Мне остается только ждать, пока моя матушка придет в чувство и увидит, что такое твой отец на самом деле.
– Я не желаю больше это слушать! – Мадди пошла к двери, но Николь загородила ей дорогу и продолжала цедить слова, словно яд:
– Ну-ка, остынь. Штука в том, что тебе и мне придется жить под одной крышей с влюбленными голубками, хотим мы этого или нет. Ты мне не нравишься. Уверена, что взаимно. Мне противно иметь с тобой какие бы то ни было отношения. Ты вечно подлизываешься к Сержу и другим преподавателям. Ты затащила в свою постель Сашу, надеясь, что он выберет своей партнершей тебя, хотя всем известно, что я лучше…
Злоба в голосе Николь, в каждом ее слове была такой лютой, что Мадди застыла на месте, словно парализованная.
– Это же просто ложь, – беспомощно прошептала несчастная девушка.
– В училище все об этом говорят, и я не собираюсь это отрицать или опровергать. Как бы то ни было, я предлагаю договор.
– Ну и что же это?
– Я не хочу, чтобы моя мать знала, что что-то не так, поэтому в училище и на людях мы друг с другом будем предельно вежливы. Но за закрытыми дверями, имей в виду, я не желаю иметь с тобой никаких дел.
– Я буду только рада.
– Вот и хорошо. А теперь убирайся вон из моей комнаты!
Мадди повернулась и посмотрела в искаженное ненавистью лицо своей соперницы.
– Послушай, Николь. Тебе не удастся долго водить моего отца за нос притворством и ласковым обхождением. К счастью, он очень скоро поймет, какая ты на самом деле сука.
– Да ну? – Николь насмешливо подняла одну из своих аккуратно выщипанных бровей. – Можешь не рассчитывать на это. Как ты уже могла заметить, я чертовски хорошая актриса, так что, если тебе вздумается сказать своему папаше про меня какую-нибудь гадость, это будет расценено как злопыхательство. Имей это в виду и прощай, дорогуша!
В скверном настроении Мадди спустилась вниз и присоединилась к остальным. Она знала, что сражение с Николь Делиз, по воле странной судьбы оказавшейся с ней под одной крышей, только начинается.
