ГЛАВА 19

Иден медленно шла вдоль гребня холма, сухая трава шуршала под ногами. Она плотнее запахнула воротник тяжелого плаща, пытаясь защититься от холодного пронизывающего ветра – будь проклята сырая горная страна с ее постоянным серым туманом… и постоянными оскорбительными сплетнями!

Никогда… никогда еще за свою жизнь она не ударила ни одну служанку. НИКОГДА! Ей внушали, что леди выше таких поступков. Но Скайлет не признавал различий между благородной сдержанностью и трусливой слабостью. Чтобы тебя уважали, нужно держать людей в ежовых рукавицах. Лицо Иден потемнело, как облака в осеннем небе. Злобная старая ведьма! Иден вспомнила весь разговор.

– Нечего тебе рассматривать живот миледи, – фыркнула старая горничная, не видя, что объект реплики сидит совсем рядом, в гостиной наверху, пытаясь сосредоточиться на чтении одной из книг из библиотеки Скайлета. – Он и близко к ней не подходил с тех пор, как вернулся домой! – послышалось противное хихиканье, кажется, Майси, в чем через секунду Иден уже не сомневалась.

– Она-то как раз не против, – уверенно заметила служанка. – Стоит только увидеть, как она смотрит на него, когда лейрд чем-нибудь занят. Кажется, сейчас вцепится и потащит в постель. Это он во всем виноват.

– Рэмсей – настоящий лейрд, – снова отозвалась старая ведьма. – Его образование, манеры и всякое такое. Повар говорит, ему не мешало бы поучиться у отца. А кузнец недавно сказал, что у нас один лейрд слишком прыткий, а другой вообще без прыти.

Иден выскочила из гостиной и ударила старую каргу. После этого ее рука болела с четверть часа. Иден вытянула руку, сжимая и разжимая кулак, затем прижала пальцы к губам. Глубокое чувство унижения привело Иден в замешательство. Странным образом это не было связано с тем, как они говорил о ней… о ее взглядах на Рэма, желании. Рэм их лейрд, добрый, красивый мужчина, который о них заботится. А вот ей никогда не добиться его преданности и заботы. И в то же время с каким презрением они говорят о нем за спиной, ругают. Иден снова разъярилась и пошла быстрее, сбросив шляпку и подставляя разгоряченное лицо холодному ветру.

Она шла по тропе, перебирая в памяти встречи с Рэмом за целую неделю. Их было так мало. Иден надеялась, что время, физическая близость в конце концов растопят лед их отношений, но, к несчастью, заблуждалась. Он умудрился побывать в самых невероятных местах, выполняя самую тяжелую и неблагодарную работу во всем Скайлете. Никогда не смотрел прямо на нее, молча сносил насмешки Гаскелла, полностью оправдывая свое прозвище. Иден отчаялась, но вдруг вспомнила своего брата Джеймса. «Чтобы узнать человека, надо читать то, что он читает…» И начала читать книги, которые Арло тайно приносил ей из личной библиотеки Рэма. Интересы ее мужа простирались от Байрона до книг о животных, от математики до старинных любовных сонетов. Иден заинтересовалась сонетами, но мысль, что в Скайлете это совершенно бесполезное занятие, остановила ее. Она вернулась к «Принципам римского водоснабжения», мрачно размышляя, как изучение древних акведуков можно использовать, чтобы снова завлечь мужа в свою постель.

– В такую неприятную погоду, вне дома, без сопровождения. В самом деле, какая крайняя нужда отсылает вас на болота, да еще к вечеру? – прозвучал приятный, успокаивающий голос. Иден обернулась и увидела Иана Барк-лея, верхом на лошади, смотрящего на нее сверху вниз.

Она так погрузилась в свои проблемы, что не заметила всадника. И сейчас покраснела под дружелюбным взглядом серо-синих глаз.

– Иан Барклей, вы меня напугали!

– Вы были погружены в совсем другой мир, но я надеюсь, вас не слишком разочаровало возвращение обратно, – он облокотился на луку седла и ласково улыбнулся.

– Вовсе не разочаровало, – после напряжения последних десяти дней она впервые вздохнула с облегчением и искренне улыбнулась.

– Я обещал вам помощь… включая и мой слух, – Иан опять улыбнулся, спрыгнул с лошади и подошел ближе. Иден невольно отметила высокий рост, широкие плечи, грацию движений. – Скайлет все еще чарует вас? Или эта новая морщинка связана с возвращением Рэма? – он дотронулся до морщинки между бровями Иден.

Та вздрогнула и буквально застыла под его взглядом.

– Я многому научилась в Скайлете, но еще большему надо научиться.

– Приятная задача, конечно, – Иан протянул руку, и Иден приняла ее.

– Сомневаюсь, чтобы в Скайлете хоть кто-нибудь разделял ваше мнение.

– Включая Рэма?

Прямота молодого человека сразу же задела ее, и она сбилась с шага.

– Нет, Рэм обращается со мной хорошо.

– Но довольно редко.

Иден остановилась, пораженная, и начала безуспешно высвобождать руку.

Улыбка Иана, теплота и понимание полностью обезоружили Иден. Иан продолжал:

– Я знаю Рэма всю жизнь. И не думаю, чтобы он изменился. Он по-королевски искусен в общении с упрямыми фермерами и скотоводами, обладает мудростью Соломона с соседями-феодалами и проницательностью Шейлока при заключении сделок. Но не разбирается ни в чем, что имеет отношение к женщинам.

Его взгляд четко говорил – для него лично подобных трудностей не существует, и Иден, несмотря на уязвленное самолюбие, должна была согласиться. Так почему же она испытывала неприятную необходимость защищать своего мужа от нападок старого друга?

– Он сердит на меня, – Иден пошла вперед, все-таки освободив руку.

– Ссора любовников. Так-так, – прокудахтал Иан с дразнящей улыбкой. – А был ли он вообще вашим любовником? Хотелось бы мне знать, – она отвела взгляд, а он пожал плечами и сам ответил на свой вопрос: – Конечно, напрасно было бы надеяться, чтобы он полностью воздерживался… Сомневаюсь, чтобы вы желали остаться в Скайлете, не вкусив лучшее от дома и хозяина. Не все дома в горной округе так дурно управляются, и не у всех хозяев… отсутствуют прекрасные качества рыцаря.

Все это прозвучало для Иден как приглашение.

– У Рэма есть причина для гнева, – она вздернула подбородок и пристально посмотрела на Иана. – Причина, по которой он не сопровождал меня в Скайлет, заключалась в том…

– … что это не было предусмотрено, – закончил за нее Иан. – И Рэм провел лучшую часть из этих двух месяцев на фрегате, изучая «Королевский морской кодекс покорности», – он засмеялся над ее удивлением. – Скайлет – не необитаемый остров, милая леди. Несмотря на случайные неблагоприятные ветры, идет регулярная торговля между Гренбруком и поместьем Гаскелла. Вы уже наверняка почувствовали, как быстро здесь распространяются новости.

Иан рассказал, как со времени своего визита в Скайлет несколько недель тому назад регулярно получал известия о ней.

– Это я виновата, что он попал в такое положение, – неожиданно выпалила Иден, почти забыв о необходимости защищаться, с которой и начался этот разговор. До сих пор этот секрет касался только ее и Рэма, а теперь она недоумевала, почему раньше не рассказала обо всем. Если он в самом деле настолько ненавидит ее… – Меня попросили удостоверить его личность, но я… отказалась.

– Вы отказались? И обрекли на службу в Королевском флоте? – удивление Иана было настолько сильным, что он вздрогнул. – Вы предали праведного Рэмсея Маклина? Боже! Я знал, что у вас есть недостатки, но для медового месяца это слишком ужасно!

– Он был… Ничего нельзя было сделать, – она внезапно поняла, что больше не может говорить о недостатках Рэмсея как любовника и мужа. Тем более, что он может быть просто прекрасен в этих качествах. Во всем виноват его дьявольский самоконтроль и отвращение, следующее за наслаждением. Что заставило сына Гаскелла, с его горячей кровью, так возненавидеть собственные естественные чувства?

Она молча стояла, погруженная в раздумья, чистый лоб снова прорезали морщины. Только ли из-за нее Рэм ведет себя так? Неужели в ней есть такие качества, которые он презирает?

– Вы опасная женщина, Иден Марлоу. Будь я вашим мужем, я бы выполнял каждое ваше желание, не оставляя никакого шанса быть мной недовольным.

Мягкий голос привел Иден в себя, направил внимание на сильное волевое лицо, сияющие глаза. Иан придвинулся ближе, достаточно близко, чтобы ощутить ее тепло, достаточно близко, чтобы его тело обдало жаром.

Иден наблюдала за ним, зная, что он собирается сделать. Нахлынули воспоминания, захотелось поцеловать его твердые губы, почувствовать сильные руки, крепкое объятие. В ней закипала проклятая кровь Марлоу! Рэм знал ее тайну, ее страстность, любовную пылкость, не свойственную леди. И, несомненно, догадывался, что рано или поздно появится Иан или кто-то другой. Охваченная ужасом от осознания собственной уязвимости, она не могла отстраниться от ласкающих рук. Глаза Иана горели желанием, она чувствовала себя совершенно беспомощной.

Поцелуй был одновременно нерешительным и настойчивым, вызывая чувство нереальности происходящего. Руки Иден легли на плечи Иана, но в них не осталось сил оттолкнуть его. Кончики пальцев коснулись сильной шеи, ладони легли на широкую грудь. Она чувствовала его близость, силу… Немного отстранилась, чтобы лучше разглядеть его. Свет, горящий в глазах, был знаком, но чего-то недоставало… Он был почти… он был похож… Но все-таки не был… Рэмом.

Глаза Иден расширились. Она устремилась навстречу Рэму, о котором тосковала и чьих объятий жаждала. Именно прикосновение губ Рэма превратило ее в женщину. Она вспыхивала огнем от медлительной сладости его ласк. Но перед ней – не Рэм. Поцелуи Иана были искусны и волнующи, только если она закрывала глаза…

– Иан, – пробормотала она шепотом, охваченная своим разрушительным открытием. – Поцелуйте меня еще раз… – Его лицо вспыхнуло от удовольствия.

Иден отмечала каждую мелочь в его поведении и своих ощущениях. Поворот головы, как у Рэма, линия рта сходна, но не столь совершенна, крепкие руки, казалось, не находили то чувствительное место на ее спине, которого всегда касался Рэм. Она изучала каждое прикосновение, и Рэмсей Маклин оживал в радостных воспоминаниях. В самом деле, Иден Марлоу-Маклин считала, что она целует своего мужа, целует образ, заменяющий его. Это была подмена, которая, пожалуй, разгневала бы Рэма Маклина так, что он стал бы способен на убийство.

К счастью, в этот момент Рэм был далеко. Он спускался с чердака, отряхивая с плаща паутину и пыль. Карина, стоя рядом с плотниками, внимательно наблюдала за ним, потом принесла кружку с холодной водой из колодца.

– Она ушла на прогулку, – Карина поняла вопросительный взгляд и дала ответ. Рэм попытался изобразить на лице полное безразличие, но девушка повторила: – Твоя жена, Рэмси, отправилась на прогулку.

– Она вольна в этом, я ее не ограничиваю.

Он сунул кружку сестре и уселся на ближайшую скамью. Затем провел рукой по своим густым волосам.

– Ты мало уделяешь ей внимания, – заметила Карина, во взгляде сквозило презрение. Она уселась рядом, все еще держа кружку в руках. – Ты бы приглядел за своей женой, братец.

– А ты бы лучше попридержала язык. Может, тогда найдется кто-нибудь подходящий, чтобы Гаскелл сбыл тебя с рук.

Рэм посмотрел на шуструю красавицу, вызывающую симпатии даже у безнадежных холостяков. Изгиб подбородка Карины уже сам по себе являлся сексуальным вызовом, не говоря уже обо всем остальном. Не удивительно, что Скайлет стал другим.

– Недостатка в ухажерах нет, братец, только подходящих – никого.

– Ты ведь отклонила предложение Тэсса Маккренны?

– Это Гаскелл отклонил после того, как я пригрозила прирезать его. Отцеубийство – вещь небезопасная.

Рэм не сдержал улыбки.

– Да, конечно. А что ты на самом деле хочешь, Рина? – он с удивлением подумал, что, вероятно, никому до сих пор не пришло в голову спросить ее об этом.

– Чего хочет любая женщина, Рэмси? Я хочу… чтобы был дом, дети, жизнь… – она глубоко вздохнула и посмотрела на свои руки, все еще сжимающие холодную кружку. – Но не хочу, чтобы меня вовлекли в брак без любви только потому, что какой-то богач поманил своим жирным пальцем! Всю жизнь я была кому-то обузой. Только один раз хотела… – неожиданно подбородок Карины задрожал. – Разделить с кем-то радость… – она всхлипнула и выпалила несколько слов, прежде чем взяла себя в руки. – Мне нужен настоящий человек, Рэмсей Маклин, – она схватила брата за рукав, и он увидел в ее глазах взрыв ярости, отчаяния и решимости. – Я хочу мужчину, который не будет только командовать и лапать, будет считать меня человеком. Хочу, чтобы он любил меня, пока я сама не забуду его клятвы. Хочу чувствовать сладкую истому всякий раз, когда он улыбнется мне. На меньшее я не пойду.

Она с вызовом взглянула на Рэма и поняла, что тот с пониманием и братской нежностью смотрит на нее.

– Где же мы найдем для тебя такой образец мужественности и терпения?

Мягкое поддразнивание вернуло Карине улыбку, и Рэм почувствовал, что этот дикий котенок, его сестра, всегда будет на его стороне.

– А ты? – тоже поддразнила она. – Но ты, братец, уже взят в руки, хотя еще не знаешь, что делать с собственной женой. Я скажу точно, что ей нужно, но раз ты такой непорочный, тебе придется покраснеть.

К ней вернулся прежний дерзкий тон. Карина насмешливо подмигнула, вставая, и двинулась к дому.

Рэм тихо засмеялся и прислонился к стене, засунув руки в карман куртки. Милое лицо жены возникло в сознании, и он вздрогнул. Чего хочет Иден Марлоу? И почему он так боится спросить ее об этом?

Рэм увидел Иден и Иана, спускающихся по проезжей дороге. Она держала его под руку, казалось, им по душе эта близость. Рэм встревожился и напрягся, наблюдая за их приближением с новым, странным чувством и подозрением. Именно откровенное восхищение Иана бросило в краску Иден, а не усиливающийся холод. Ее ресницы трепетали, потому что она кокетничала, не скрывая этого. Воспоминание о большей близости обозначилось в изгибе губ, когда она обращалась к молодому человеку. Рэм не мог знать, что благодаря физическому присутствию другого для Иден открылись ее истинные чувства к мужу.

«Приглядывай за женой, братец…»

Назначенная встреча на болотах – а он был убежден, что это так, – наполнила сердце отчаянием. Жажда вмешаться и наброситься на них была почти неодолимой, но годы жесткого самоконтроля в конце концов взяли верх. Рэм, пошатываясь, направился к главному входу, чтобы встретить их.

Что касается Иден и Барклея, то никогда еще у двух людей, идущих рядом, не было столь разных мыслей. Он думал о современном состоянии дел об аннулировании брака, вспомнил закон о разводе и сокрушался об ушедшем в прошлое обычае кражи невест. Иден размышляла, чем занят муж и что придумать, чтобы в эту ночь завлечь его к себе. А если это не получится, она будет кричать о своей любви к Рэму на весь Скайлет. Она и в самом деле так поступит – объявит о любви к мужу еще до восхода солнца.

Как он это воспримет, можно было предположить по его позе – кулаки на бедрах, широкие плечи развернуты. Иан принял более мирную позу, расставил ноги, большие пальцы засунуты в карманы сюртука. Иден широко раскрытыми глазами наблюдала за ними. Эти «друзья с детства» внезапно сжали челюсти и разговаривали сквозь зубы. Она прошла полпути к лестнице, оглянулась и увидела, что оба смотрят ей вслед с одинаковым решительным вызовом в синих глазах.

В спальне она сбросила сырой плащ и взяла кочергу, чтобы поворошить в камине угасающие угли. Решимость, обретенная на холмах, подверглась испытанию, как только она вошла в холл.

Дверь с шумом распахнулась, и Рэм вошел в комнату. Он сохранил свою воинственную позу.

– Я знаю, что у тебя было свидание на болотах. Ты хорошо усвоила привычки Скайлета, выбрала для своих объятий самого низкого и худшего из моих родных.

– Свидание на болотах? – Иден была удивлена обвинением.

– Ты не можешь отрицать того, что ясно всякому, у кого есть глаза, чтобы видеть. И Иан Барклей выбран из всех мужчин! Где твои клятвы? Я этого не потерплю! Все напоказ перед людьми!

– Напоказ… – она только теперь поняла, что ее обвиняют в неверности. – Даже подумать так низко и грязно! Я прогуливалась, чтобы успокоиться, а Иан Барклей наткнулся на меня, – она поняла, что неудачно выбрала слова, когда глаза Рэма еще больше сузились. – И проводил меня домой! Он был вежливым и дружелюбным! Чего я не могу сказать ни о тебе, ни о твоих злоязычных домашних!

– Иан Барклей добивается своего, женщина! И ждет от тебя только одного, – его глаза буквально буравили жену.

– Тебя раздражает, что он находит мое общество приятным, в то время как ты отвергаешь меня, не так ли? – теперь Иден стояла перед Рэмом на расстоянии вытянутой руки. Ее разъярила напряженная сдержанность Рэма, и захотелось вывести его из себя. – Может быть, ты увидел в его глазах свои желания? Возможно, ты не можешь спокойно смотреть на меня? Но считаешь себя слишком хорошим и добропорядочным, чтобы уступить своему телу!

– Придержи язык, женщина! – он задрожал от усилия сдержать свой инстинкт. – Что касается моих домашних, то они щелкают языками и качают головами, называя тебя бесполой старухой… за то, что ты не выполняешь свой долг по отношению ко мне…

Он прижал ее к себе с такой силой, что Иден стала задыхаться. Рот Рэма сдавил ее губы, игнорируя сопротивление. Иден отчаянно пыталась вырваться, понимая, что его желанием движет только ярость. Несмотря на весь самоконтроль, разум покинул Рэма.

Сердце Иден глухо стучало, боль заглушила все чувства. Держась за полы его куртки, она затихла и стояло неподвижно, разрешая мужу выплеснуть свой гнев, неистово обнимая ее.

Неожиданно железная хватка ослабела, а губы мягко прижались к ее чувственному рту. Иден не ответила на поцелуй, но и не отстранилась. Это покорность, билось в мозгу Рэма, только покорность. И боль ее сердца перешла к нему. Он отстранился.

Боль и отчаяние светились в глазах Иден, губы распухли от жестокого поцелуя.

– Почему? – хрипло прошептала она, глядя в застывшее лицо мужа. – Разве обязательно сердиться, когда ты касаешься меня? Когда-то ты ласково держал меня в объятиях. Или в тебе больше нет нежности ко мне?

Каждое слово пронзало насквозь, тяжелые руки безвольно упали. Эта покорность разбила его сердце на темные, тяжелые куски, оставив душу опустошенной.

Дверь захлопнулась, и Иден показалось, что Рэм унес с собой ее сердце. На этот раз она не удовлетворила свою тоску и желание любви и нежности. Дважды они гасили его злость и смягчали душу. Но ведь нельзя без конца довольствоваться только яростью.

Иден молча уселась в кресло и скрестила руки на груди, чувствуя себя несчастной и беззащитной. Она любит Рэма Маклина, это нельзя отрицать. Он разбудил в ней чувственные желания, изменил взгляды, заполнил сердце, затронул каждую частицу существа, даже гордость. Она ощутила в себе сильную страсть и смогла ее выразить, достигла такой зрелости, что стала выше лицемерного высшего общества, в котором ее воспитали. Но всего этого оказалось недостаточно, чтобы покорить Рэма. Он ненавидит себя за то, что хочет ее. Иден стала преградой между ним и его единственной любовью – Скайлетом. Она то соблазняла его, то отталкивала, обрекая на боль и унижение. Было чудом, что он не ударил ее ни разу, даже когда она об этом просила.

Слезы, набежавшие на глаза, застыли. Он не ударил ее… даже не прогнал… И когда коснулся ее, ярость исчезла, Рэм стал добрым и страстным… Сердце Иден замерло.

Она ему небезразлична… Только это чувство могло смягчить ярость и заставить любить ее. Что же заставляет его презрительно относиться к человеческим чувствам, считать свою нежность и страсть слабостью? Почему он не позволяет себе любить ее… хоть немного?

– Я хочу знать подробности о жизни своего мужа, – Иден вошла в большую кухню, где готовили ужин, и приказала повару и прислуге уйти. Задержала удивленную Маккей и усадила на стул напротив себя. – Я хочу знать каждую чертову подробность!

Маккей немного успокоилась за то время, что разглядывала Иден, потом кивнула.

– Я ждала этого вопроса. С чего начинать?

– С начала. С матери Рэма и с Гаскелла. – Ей внезапно пришло в голову, что начинать надо именно с этого. – Гаскелл очень любил ее?

Маккей сложила руки и опустила глаза.

– В молодости лорд Гаскелл был таким же, как и теперь… наглый, сластолюбивый, еще больше самонадеянный. Он женился на матери Рэма, леди Эдвине, потому что та была богата и была единственной дочерью в большой семье мужчин. Гаскеллу было наплевать, что ее выдали замуж против ее воли. Когда он привез жену в Скайлет, она отнеслась к этому месту, как вы поначалу, только у нее не было охоты понять, что к чему. В течение шести лет она страдала от равнодушия Гаскелла и появления внебрачных детей. Она тяжело рожала Рэма, и после этого Гаскеллу было сказано, что она больше никогда не окажется в его постели. Рэму не было еще и пяти лет, когда она умерла при родах. Ребенок тоже умер. Она очень страдала от измен Гаскелла и от того, что у него есть внебрачные дети, и снова пустила его в постель. Это и привело ее к смерти. И Гаскелл поклялся никогда не жениться… выражая этим ей уважение, – Маккей слабо улыбнулась. – Она была бы довольна.

– А Рэм? – Иден нахмурилась, чувствуя печальное сходство с матерью мужа. Она вздрогнула и скрестила руки на груди. – Что стало с Рэмом?

– Леди Эдвина очень его любила и держала подле себя. После ее смерти он попросту осиротел. Гаскелл совершенно не обращал внимания на сына. Дядя Фенрик, неженатый брат леди Эдвины, взял на воспитание бедного маленького ягненка. Гаскелл был рад избавиться от него. Когда он, наконец, образумился и послал за сыном, Рэму уже исполнилось семнадцать, он стал почти взрослым. Они были как огонь и вода. Рэм соблюдал заповеди, а Гаскелл на каждом шагу нарушал седьмую: «Не прелюбодействуй!»

– Итак, Рэма воспитал дядя-холостяк, к тому же священник… – У Иден заныло сердце. Маккей фыркнула, ее нос презрительно сморщился.

– Фенрик – в большей степени фанатик с горящими глазами, чем священник. Осуждал собственного епископа, который спал с собственной женой, – она покачала головой и вздохнула. – Это я предложила послать мальчика куда-нибудь, где не надо было бороться ни с церковью, ни с отцом. А с его умением обращаться с книгами университет в Эдинбурге показался подходящим местом… Он очень много ему дал! Рэм учился и обнаружил большие способности к делу, начал находить свое место… Кроме дел с женщинами.

Иден кивнула, нахмурившись, всем сердцем понимая трудности и боль Рэма. Его окружали бастарды Гаскелла, постоянно напоминая о судьбе матери. Он решил никогда не жениться, даже не иметь детей ни от одной женщины. Но Гаскелл – хитрый дьявол – знал об огромной любви Рэма к Скайлету. После Эдинбурга Рэм посвятил годы, улучшая поместье. Он вложил в него все свое сердце.

– А Гаскелл узнал, что у его давней любовницы есть дочь…

– Красивая дочь и истинная леди, – добавила Маккей. – Он рассчитал, что кровь дочери прекрасной Констанции согреет Рэмсея. А у него будут верный сын и внук. Это звучит эгоистично, но я считаю… он прав.

Иден сжала руки на коленях и поняла – она прощает Рэму все. Он больше не был для нее холодным, самодовольным дворянином, который смело шутил на палубе «Лампы Гидеона» и забрался в ее постель, чтобы заставить выйти замуж. Теперь она понимала его, как никто другой. В его сердце столкнулись мораль и образование с наследственной чувственностью.

Придя к такому выводу, Иден ощутила сходство с собственной борьбой и страстью. Она молча сидела у огня, в то время как Маккей сочувственно смотрела на молодую госпожу. Иден думала о контрасте между глубокой и страстной любовью своих родителей и неистовым вожделением, наполнявшим жизнь старого Гаскелла, ощутила жалость. Рэм считал, что, пойдя на поводу у своих желаний, станет вторым Гаскеллом… он так СКАЗАЛ, не зная, что существует другая возможность… чудесная, приятная возможность. Ну что ж, его надо научить – Иден выпрямилась, – даже если это будет означать обольщение его снова и снова, пока не исчезнет сомнение и напряжение. Чувства и мысли отражались на лице, требуя разрешения. Маккей готова была помочь юному женскому сердцу, однако только сама Иден может принять решение, только она может найти ключ, чтобы освободить Рэма от оков прошлого.

Иден вздохнула полной грудью и поднялась. Губы ее были сжаты, глаза горели.

– Где он?

Маккей тоже встала, испытывая облегчение.

– Уехал проверять стада в восточных долинах. Господь знает, когда он вернется.

Иден мягко улыбнулась, видя вопросительный взгляд экономки, и вспомнила содрогающееся тело Рэма, когда он недавно обнимал ее.

– Не думаю, что он будет отсутствовать слишком долго.