ГЛАВА 12
Иден протащили через порог каюты. Это не слишком джентльменское действие усилило ее гнев.
– Я не какая-нибудь шлюха или мешок с песком, чтобы вы обращались со мной подобным образом, – ее глаза яростно горели в полутьме помещения.
– Тогда веди себя как леди, и мне не придется учить тебя! – прорычал Рэм, чувствуя неловкость оттого, что приходится наклонять голову.
– Такое впечатление, что вы хорошо знаете, что значит леди!
– Знаю. Стоит мне увидеть женщину, и я сразу определяю, – Рэм выпрямился и стукнулся головой о потолок. Еще немного, и его гнев выйдет из-под контроля.
Иден стояла, скрестив руки на груди. Рэм видел нежный изгиб шеи, яркое платье, облегающее молодую грудь. Волосы падали на плечи шелковым каскадом, обрамляя бледное лицо. Губы Иден поблескивали от влаги, в глазах плясали огни ярости. Неожиданно Рэму расхотелось доказывать, кто тут хозяин.
– Где мои вещи? – резко спросил он, чувствуя, как ноют кончики пальцев.
– Но…
– А, вот они, – не обращая на нее внимания, Рэм зажег один из фонарей, свисающих с потолка. Обитый медью небольшой кожаный сундук занял место в дальнем углу между более крупными сундуками Иден. Сделав два шага, Маклин подошел и взял ключ.
– Почему ЭТО здесь? – само присутствие его вещей в каюте казалось чем-то враждебным. – Уберите это отсюда.
– Человек ставит свои вещи в свою каюту, – Рэм открыл крышку, повернулся и бросил на Иден презрительный взгляд, явно причисляя ее к категории СВОИХ ВЕЩЕЙ.
– Это МОЯ каюта, – Иден сжала кулачки, затем резко выбросила руку вперед, указывая на дверь. – Уберите это отсюда! И убирайтесь сами!
– Мы женаты и, как это ни грустно, должны совместно пользоваться дорогостоящими апартаментами в нелегком плавании…
– Мы давали клятву, но мы не муж и жена, – Иден хотелось задеть его. – И нельзя силой…
– Твое замужество, женщина, состоялось, наш союз узаконен так, как и положено в обществе.
– Союз, построенный на обмане и уловках. Я не верю ни одному вашему слову, сэр Рэмсей Маклин, если это действительно ваше имя. Вы задумали жениться на мне с низкими целями, соблазнили, опозорили меня и держите под замком, как преступницу…
– Я сказал правду, – выпалил Рэм, вновь стукнувшись головой о потолок. Довольно сильно.
– Не верю, – она отклонилась, видя, что он приближается, сделала два шага назад. – А эта отвратительная ложь о моей матери! У нее не было любовников до замужества – только мой отец!
– И мой! – резко возразил Рэм. – Я вовсе не горжусь похождениями моего родителя, и никогда не сказал бы об этом, если бы не возникла необходимость. Возможно, это неприятно, но не стоит выставлять меня лжецом из-за предательства моего отца и твоей матери.
– Предательства? – Иден была готова выцарапать ему глаза. – Вы все придумали, лгали, использовали меня с первого момента встречи. Вы обвинили меня в том, что я сплю с собственным братом, предлагали жить с вами, как портовая проститутка. И не раз насильно домогались меня. Пробрались в мою постель! Словно вор! Изобразили нежность и страсть, чтобы доказать, что наш брак действителен. Предатель – это вы! И я не обязана выполнять клятву, которую дала, глубоко заблуждаясь!
– Я не собираюсь больше слушать этот бред. Так или иначе, ты – моя женщина.
– Но не жена! – выдохнула Иден, пятясь к двери.
– Я сказал правду, Иден Марлоу-Маклин, и так или иначе, но тебе придется с нею примириться. И чем быстрее ты сообразишь своим недалеким умом что к чему, тем лучше. Мы будем жить в одной каюте, как мужчина и ЖЕНЩИНА, и тебе придется вести себя достойно.
– Никогда! – ее глаза метали молнии, грудь вздымалась.
Рэм рванулся вперед, обхватив ее, словно клещами, своими мощными руками, прижав к разгоряченному телу. Иден извивалась, требуя отпустить ее, обзывая Рэма самыми ужасными словами, которые только могла придумать.
– Гнусное чудовище… Ты можешь только силой… – она тяжело дышала. – Я никогда не позволю прикоснуться…
Губы Рэма прижались к ее рту, стараясь заглушить все слова. Казалось, это единственный способ подавить сопротивление, продемонстрировать власть над ней. Но тепло извивающегося в его руках тела, оскорбленный жар губ зажгли Рэма так, как это может только Иден Марлоу. Он застонал, сжимая объятия так, что Иден чуть не потеряла сознание. Страсть Рэма разгоралась, как пожар в сухом лесу. Искры этого пожара зажгли Иден, разум, сопротивление, гордость – все исчезло в огне, Охватившем тело. Руки перестали отталкивать Рэма, а наоборот, вцепились в его сюртук, затем обвили узкую талию. Губы ответили на его поцелуи.
Рэм ослабил объятия, ладони пробежали по спине, ягодицам. Жаждущее естество прижалось к ее телу. Иден застонала от наслаждения, колени ослабели. Не прерывая поцелуя, Рэм поднял жену и положил на широкую постель.
Охваченный желанием, он обрушился на Иден, усиливая ее готовность принять его. Легкие, как бабочки, поцелуи щекотали шею, плечи, грудь, которую он высвободил из корсажа. Прикосновение горячего рта к соску натянуло некую невидимую пружину. Ее бедра все сильнее прижимались к его естеству, руки обнимали большое тело, поочередно сжимая то грубую ткань, то мягкие волосы, то небритую щеку. Мужской запах обдавал ее волной, дополняя нестерпимое желание принадлежать ему.
Рэм поднял юбки и коснулся кожи бедер, скользя по влажной бархатистой плоти. Иден вздрогнула, выгнулась под тяжелой ладонью. Он сбросил последнюю преграду – плотный шерстяной килт, с болью ожидая облегчения, не замечая ничего вокруг…
Почти ничего… Потому что стук в дверь и повторение его имени прервали поток чувств. Какую-то долю секунды Маклин колебался. Кровь стучала в висках, губы ласкали нежную грудь Иден. Ее пальцы обнимают его шею, а набухшая плоть рвется в мягкость женского тела.
Ощутив какие-то перемены в страстном поведении Рэма, Иден попыталась понять, что происходит. В секунду, пронизанную холодом благоразумия, вдруг осознала, где она и что делает! О Боже! Они опять вместе, ее бедра обнажены! Иден будто окатили холодной водой, захотелось натянуть на себя одеяло. На стуле топорщилась ярко-красная юбка. Иден отвела глаза.
Рэм молча смотрел на нее. Красивое лицо казалось мрачным, отражая гнев и смятение.
– Ну подожди, дурак! – фыркнул он в ответ на настойчивый стук Арло. Затем повернулся к Иден.
– Это ты… ты… во всем виновата! Я не хочу, чтобы моя душа отлетала и бродила по прекрасному острову, где живет Сатана. Никакое удовольствие не стоит этого, – Рэм встал на дрожащие от страсти ноги, кое-как застегнул пояс килта, покачиваясь, пошел к двери. Затем хлопнул ею так, что все четыре стены вздрогнули. Стук шагов замер в коридоре.
Ужас наполнил сердце Иден – она не только подчинилась его мужской силе, но и сама ответила на его прикосновения, как последняя проститутка, бесстыдница, настоящая кокотка! Один поцелуй, и она готова стелиться перед ним, испытывая жажду тех удовольствий, которые он открыл ей. А ведь только что хотела запретить ему касаться своего тела! Куда же девалось ее чувство собственного достоинства!
Стыд пронзил Иден, она сползла с широкой постели и уставилась на смятые простыни. Щеки горели от прикосновения его небритого лица, она прикрыла их ладонями. Рэм сказал – это она во всем виновата. Назвал «прекрасным островом Сатаны» все, что происходило между ними. Он страстно хочет ее и в то же время ненавидит за это желание. Что она сделала, чтобы он так ее проклинал? И почему так страстно желает ее?
Иден съежилась в кресле, не в силах стоять. Глаза горели от слез, плечи сотрясались от рыданий.
– Я не отвечаю за его похотливые замашки, – она боролась с чувством вины, пытаясь оправдаться перед молчаливой каютой. – Я не сделала ничего, абсолютно ничего, чтобы соблазнить его. Он сам все затеял. Сам положил на меня глаз. И я больше не могу этого выносить! Остров Сатаны! – она вскочила и фыркнула, глядя на дверь. – Эта черная душа не нуждается в соблазне.
Когда час спустя Арло принес поднос с едой, к Иден вернулись манеры леди. Поднос был поставлен на стол рядом с креслом, но Арло стал переминаться с ноги на ногу под ее ледяным взглядом и даже пару раз робко кашлянул. Иден вскинула голову и сложила руки на коленях.
– Что-нибудь еще?
– Да, миледи. Сегодня я принес поднос с ужином, но завтра вы должны присоединиться к остальным пассажирам, которые обедают в столовой.
– ЕГО приказ, разумеется, – Иден прищурила глаза, отмечая проступившую краску на простодушном лице слуги.
– Да, миледи, – Арло закусил губу. – Лейрд Рэм сказал, что вы… э-э… сомневаетесь… Я могу подтвердить, он законный сын лейрда Гаскелла Маклина, унаследует Скайлет. Это красивое место, мисс, старый замок, лес и поля. Они люди богатые, это так. Но не кичатся своими деньгами, ни лейрд, ни его сын. Без всякого высокого мнения о себе, благородные лейрды, мисс.
Нотка гордости, звучащая в его заискивающем голосе, удивила Иден. По неведомой причине она охотно слушала этого человека, хвалящего своего господина, про себя полагая, что хуже этого господина на свете нет.
– Спасибо, Арло. Я подумаю над этим.
Арло с облегчением отвернулся и подошел к сундуку хозяина. Вытащил чистую рубашку, тяжелое шерстяное одеяло, приборы для бритья и завязал все в небольшой узел. Он подошел к двери, украдкой взглянул на Иден.
– Миледи… э-э… лейрд Рэм будет… ночевать на палубе, – его голос походил на шепот. Арло щелкнул ключом в замке и удалился.
* * *
Следующие два дня стали испытанием для Иден – как для самообладания, так и христианской добродетели. Она все же появилась в столовой, где обнаружила, что пассажиров, кроме нее, всего двое – мистер и миссис Таркингхэм, – занудливые супруги из общества, приближенного к высшим английским слоям, проявившие неутомимый интерес и удушающее сочувствие к ее недавнему замужеству. И тут их трудно было винить. Мало кто из новобрачных захочет спать на холодной деревянной палубе корабля, предпочтя сырой морской ветер уютной постели с юной женой. Возбуждая их любопытство, Рэм всегда был неподалеку, вежливый и молчаливый, смотревший на жену с легким неодобрением. Она с трудом выносила утомительные, коварные вопросы супругов и враждебные взгляды Рэма.
Единственные приятные минуты бывали днем и вечером, после ужина, когда она выходила на палубу, и там не было Маклина. Солнце мягко ласкало лицо, вечер был прохладен и свеж. Офицеры корабля всегда были готовы сделать ей комплимент. Но когда неподалеку болтался Рэм в своей чертовой юбке, хлопающей на ветру и привлекающей внимание к его обнаженным ногам, не замечать его было выше сил Иден, и она покидала палубу с бешено бьющимся сердцем, чувствуя слабость в коленях. Какой же она стала легко соблазняемой дамочкой!
Дважды они встречались в коридоре. Чтобы разминуться, Иден прижималась спиной к стене, но Рэм умудрялся слегка задеть ее грудь. Иден замирала, чувствуя, что в ней все кипит. Почему, почему она родилась под звездой Марлоу, да еще женщиной?
На второй день Рэм появился на пороге каюты. Она повернулась от раскрытого сундука, держа в руках шаль, и удивленно посмотрела на мужа. Подбородок упрямо вздернулся.
– Ты не идешь на палубу?
– Боюсь, там слишком много народу, – она положила шаль и многозначительно посмотрела на Рэма.
– Погода ухудшается. Возможно, какое-то время придется не выходить, – он сделал к ней шаг, Иден почувствовала жар его взгляда. Сердце забилось быстрее, это смутило ее, явно не согласовываясь с праведным гневом.
– Если вы настаиваете, – фыркнула она, взяв шаль и пройдя к двери. Он шел по пятам, не касаясь, но Иден казалось – она кожей чувствует его присутствие. Она задрожала, когда Рэм протянул руку, чтобы помочь подняться по лестнице.
– Не надо, спасибо, – еле слышно выдавила она, но он все равно схватил ее за руку, которая тут же покрылась гусиной кожей. Иден постаралась отнести это на воздействие холодного морского воздуха, а также отсутствие собственной гордости и решимости. Дело в том, что рядом – ОН.
Рэм ясно осознавал, рядом ОНА – в горле сухость и сердце бешено колотится, жар пробегает по телу. Как бы он ни упрекал сам себя, ни пытался контролировать, руки жаждали касаться ее. Презрительный взгляд Иден, резкая неприязнь – но, несмотря ни на что, его желание растет.
Их плечи соприкоснулись, когда они вышли на палубу. Но свою руку она все-таки вырвала из его ладони. Лицо Рэма потемнело, и он перешел к Арло, стоявшему у борта и смотревшему на набегающие облака. Погода действительно портилась, и чета Таркингхэмов заспешила вниз. Иден, покрыв голову шалью, попыталась побеседовать с капитаном, но тут заморосил дождь, волнение усилилось, нужно было уходить в каюту. На полпути мощный удар волны качнул корабль, и она упала бы, если бы ее не подхватил Рэм. Он понес ее вниз, с трудом удерживаясь на ногах при очередном ударе волны. Только у входа в каюту она смогла перевести дыхание.
– Я вполне могу идти сама.
Рэм поставил ее на пол, но руки так и остались на талии. Как он близко! Как опасна эта близость! Рэм стряхнул капли с шали, стер брызги со щеки Иден.
Протест запутался во всплеске противоречивых чувств. Каштановые волосы Рэма немного намокли, короткая прядь прилипла ко лбу, на висках тоже блестели капли. Здесь, в узком проходе перед каютой, тепло, сухо и безопасно. И они так близко друг к другу.
Иден увидела, что Рэм с трудом проглотил комок, подступивший к горлу, и отшатнулся от нее.
– Иди спать! – резко сказал он, затем повернулся и зашагал в столовую.
Иден зажгла один из фонарей, не без злорадства подумав, что Рэм заслужил в качестве ночной спутницы дождливую погоду. Корабль раскачивало все сильнее. Когда она уже приготовилась ложиться, шторм разыгрался не на шутку, началась гроза. Иден стояла в теплой ночной рубашке, смотрела в окно и чувствовала себя маленькой и одинокой. Она дала себе слово не бояться и забралась под тяжелое одеяло, чтобы почти сразу же погрузиться в сон с тревожными сновидениями.
На рассвете тяжелый кулак застучал в закрытую дверь. Иден вскочила, путаясь в одеяле, замигала, чтобы хоть что-то увидеть в сером утреннем свете. Корабль качало, но не так сильно, как вчера, гроза, кажется, кончилась. Она протерла глаза, накинула халат и пошла открывать дверь.
Арло и матрос с бычьей шеей стояли в коридоре, мокрые до нитки, поддерживая бессильное тело Рэма.
– Помогите ему, миледи, – глаза Арло обрамляли черные круги. – Это морская болезнь. Ужасно. К тому же он надрался до чертиков, выпил бренди, как он говорит, лекарство вашего брата.
Иден побелела от ярости. Как осмеливается он сваливаться на нее – пьяный, больной, да еще ожидает, что она начнет за ним ухаживать? После того, как назвал орудием Сатаны и уверял, что не хочет больше видеть!
– Пусть он сам себя лечит! – выпалила Иден, сердце сжалось при виде бессильно свисающего тела.
Матрос отпустил Рэма, буркнув, что у него есть дела, и исчез.
– Пожалуйста, миледи, – Арло с трудом удерживал хозяина, его лицо выражало такое страдание, что Иден не смогла отказать.
Мысленно проклиная обоих, она ухватила Рэма за талию, и вместе с Арло они втащили его в каюту. Как только они оказались внутри, Иден отпустила руки и фыркнула с отвращением.
– Еще… на кровать, миледи, – Арло жестами показал, что Рэма нужно уложить на койку.
– Но он весь мокрый!
Арло посмотрел на Иден, пораженный. Та почувствовала раздражение при мысли, что от нее ждут великодушия.
– Он все равно упадет, – она выставила вперед руку, подтверждая отказ положить Рэма на постель. – Корабль качнется, и он все равно окажется на полу. Пол сухой и чистый. Здесь ничуть не хуже, чем на палубе.
Последние слова убедили Арло, он наконец опустил своего лейрда на пол, затем устало вытер лицо.
– Лучше переодеть его в сухое, – нос Иден сморщился, ощутив знакомый запах алкоголя и мокрой шерсти.
Арло кивнул и, чуть покачиваясь, пошел к сундуку, вынул стопку белья и килт, протянул все это Иден, но неожиданно упал на одно колено, его лицо позеленело.
– Арло! – она бросилась к нему, но тот уже свалился на пол.
Иден заперла дверь каюты и начала покусывать ногти, глядя на двух мужчин, требующих ее заботы.
Она торопливо зажгла еще один фонарь, достала из своего сундука стеганое одеяло, стащила мокрый сюртук и рубашку с Арло, который, несмотря на свое состояние, пытался ей помочь. Вытерла его насухо. Затем пришлось повернуться к Рэму.
Сжав зубы, она расстегнула черный сюртук и перламутровые пуговицы на рубашке, прогоняя воспоминания о том, когда в последний раз видела их расстегнутыми. Иден перевернула Рэма с бока на бок, чтобы снять одежду, прошлась по телу полотенцем, затем не без труда напялила сухую рубашку. Помедлила, глядя на мокрый килт и с ненавистью думая, что это трудное дело тоже придется сделать. Немного утешила мысль, что, возможно, Рэма унизит такая зависимость от ее доброты.
Иден расстегнула пряжку, сняла мокрый килт и быстро набросила сухой, поздравив себя с тем, как ловко все проделала.
Спустя несколько минут ее дыхание было все еще прерывистым.
Шторм, к счастью, был недолгим. На следующее утро лучи солнца пробились сквозь тучи, море успокоилось. Иден провела день, ухаживая за Арло и наблюдая, как желудок ее мужа проходит процесс очищения. Она оказала Рэму минимум необходимого внимания, но даже это поубавило ее гнев. Она касалась его тела, даже вынуждена была положить на колени его голову, чтобы влить несколько капель воды в пересохший рот. Ей пришлось напомнить себе о коварных замыслах Маклина, обвинениях и предательстве. Однако его тело неизменно напоминало о минутах нежности, милых взглядах и наслаждении. И не раз Иден отворачивалась от Рэма, скрывая слезы.
День спустя Рэм пришел в себя. Голова была ясной, но он ничего не помнил о последних событиях. Он сел и с удивлением посмотрел на пустую кровать, возвышающуюся над ним. Рэм нахмурился и, потирая лицо, попытался сообразить, что к чему. Суставы требовали движения, но болели при каждом усилии. Рэму показалось, что рот у него порос мхом, а жажду не способно утолить ни одно море. В голове слегка гудело, а свет, проникающий сквозь иллюминатор, резал глаза.
– Ну, наконец-то вы очнулись, – откуда-то сзади раздался голос Иден. Рэм поставил локти на колени, подпер голову ладонью. Он не хотел поворачиваться к ней, но не удержался. Иден сидела за столом, с безжалостным выражением на лице, держа в руках фаянсовую кружку. На сорочку, завязанную на бантик под горлом, был наброшен халат. Темные волосы обрамляли бледное лицо, глаза сияли, как два солнца.
– Шторм продолжался недолго, но вам было плохо из-за алкоголя.
– Мне было плохо не только из-за этого, – возразил Рэм, раздраженный ее выдержкой и тем, что лежал на твердом полу. Он с трудом встал, перед глазами все поплыло, и Маклин с размаху опустился на край койки, схватившись за голову.
– Где Арло? – на лице застыла гримаса боли.
– Полагаю, пошел за закусками, – желание помочь заставило Иден встать, но сделав шаг к Рэму, она остановила себя.
– Кстати. Я умираю с голоду, – покрасневшие глаза Рэма сощурились. – Он – преданный человек.
– Да, верный Арло. Вы всегда можете рассчитывать, что он удовлетворит любые ваши пожелания, – она взяла шаль со стула и помедлила на пороге, бледная, как смерть. – Жаль, что он не может родить вам ребенка!
Стук захлопнувшейся двери звучал в голове Рэма не меньше минуты. Он сжал голову руками, ожидая взрыва в мозгу. Совесть, и так уже перегруженная, была готова взвыть, когда он обнаружил, что находится в каюте Иден. И не помнит, как сюда попал. Как давно? Верный Арло появился с блюдом, на котором грудой лежали жареная ветчина, картофель, пирожки и дымился кофейник.
– Я вижу, вы встали, – на его простодушном лице было написано отвращение, когда он поставил свою ношу на стол и осуждающе посмотрел на хозяина. – И начали тут же оскорблять ее.
– Не твое дело, – Рэм неловко добрался до кресла, устроился поудобнее. Взял кружку Иден и прежде чем отставить в сторону и подвинуть тарелку с едой, задумался.
– Она – хорошая девушка, Рэмсей Маклин, и с вами ей плохо, – Арло нахмурился и скрестил руки на груди, наблюдая, как Рэм набросился на еду.
– Она не девушка, – Рэм продолжал жевать, глядя на слугу уголком глаза.
Плечи Арло, казалось, стали выше и часть толстой шеи показалась над воротником.
– Значит, леди.
– Хм… И не леди, – Рэм выпил кофе прямо из носика кофейника и бросил на давнего друга гневный взгляд. – И если ты не запомнишь это, я напомню обязательно, – он вернулся к еде с несколько меньшим, но все же неутоленным аппетитом.
Арло не смог сдержаться.
– Дважды она ухаживала за вами, как ангел милосердия, хотя могла оставить умирать. И вы так говорите о ней? О собственной жене? Мне стыдно за то, что я просил ее взять вас в каюту.
– Просил ее взять меня… в мою собственную каюту? – Рэм поднял голову, прищурил глаза. – Я оплатил все.
– И то, чтобы она ухаживала за вами, когда вы блевали, как последний пьяница? – Челюсть Арло была выпячена, толстые ноги крепко уперлись в пол.
– ОНА ухаживала за мной? – фыркнул Рэм. – А где был ты?
– На полу, рядом с вами, слабый, как котенок. Она ухаживала за вами, держала вашу голову на коленях. Господь Бог это знает, – его руки разжались, и Арло вышел. – Воздух здесь плохо пахнет.
Дверь хлопнула, и Рэм вздрогнул, будто его ударили по лицу.
Вновь ОНА. Арло настаивает, что ОНА ухаживала за ним, и он до сих пор не знает, как долго. Рэм посмотрел на полупустую тарелку, потрогал пальцем гладкую поверхность кофейника. Попытался сглотнуть слюну. Боже, он сам выкопал себе яму. Когда речь идет о НЕЙ… Она укоряет его за черствость. А после того, как выхаживала после запоя, ее мнение вряд ли изменится.
Сощурив глаза, выплеснул в кружку остатки кофе и содрогнулся, будто у него болел живот. Самое худшее – Иден просто-напросто разделяет его мнение о самом себе.
* * *
Иден провела утро и большую часть дня на палубе, прогуливаясь или облокотившись на поручни и глядя на море. Волны блестели на ярком солнце, ласково танцевали под его лучами. Иден хотелось забыть об одиночестве, неудачном браке, раздражительном характере Рэма. Хотелось лишь ощущать на лице морской ветер и не думать ни о чем.
Было поздно, когда она спустилась в каюту. Теперь здесь было пусто. Иден сняла шаль и огляделась, с облегчением видя, что одна. Одеяло было аккуратно сложено, стол вытерт, на вешалке висели чистые полотенца. Иден улыбнулась.
Ужин еще не скоро. Она провела рукой по складкам платья, коснулась волос. Ветер перепутал локоны, нос чуть облупился. Нужно привести себя в порядок до того, как посмотрит в глаза этим нудным Таркингхэмам. Иден вздохнула – почему изысканность и светские манеры так и не нашли отражения в поведении супругов? Взяв зеркало и щетку для волос, она с ногами села на постель и начала вынимать шпильки.
Зеркальце зажато между колен, волосы наполовину распущены – и вдруг без стука открылась дверь и на пороге появился Рэм. Он изучающе посмотрел на жену, прежде чем закрыть дверь. Во внешности мужа Иден заметила некоторые перемены – глаза казались темнее, ярче, лицо осунулось. Он был чисто выбрит, в чистой рубашке, серо-зеленом килте и серых шерстяных чулках. Волосы забраны назад и перевязаны серой тонкой лентой. Широкие плечи выдавали сосредоточенность, от облика исходило спокойствие.
– Если вы не возражаете… – Она отложила зеркало, встала.
– Если вы не возражаете, – эхом повторил Рэм, – то я хочу поговорить.
– Я сейчас не в состоянии принимать посетителей, – увидев, что Рэм смотрит на ее колено и лодыжки, видневшиеся из-под задравшейся юбки, Иден быстро опустила подол.
– Я видел вас и менее… презентабельной, – теперь его взгляд начал изучать облако мягких каштановых волос, струящееся по спине.
«Вошел, сказал, что нужно, и убирайся!» – так готовил себя к визиту Рэм. И теперь эти слова звучали в мозгу, словно заклинание. Но он быстро пересек каюту.
– Продолжайте… то, что делали…
Вначале она задумалась, затем вновь начала расчесывать пряди легкими движениями. Чем быстрее она приведет себя в порядок, тем быстрее пройдет раздражение.
– Арло говорит, что во время шторма вы ухаживали за нами обоими. «Вошел, сказал, убирайся!»
Щетка для волос замерла на полпути, Иден глянула на Рэма с удивлением, затем отвела глаза.
– Я обязан поблагодарить тебя. Это больше, чем… – он сжал зубы, чувствуя, что теряет контроль. «Сказал, убирайся!»
Но не мог оторвать ноги от пола. Его глаза сверлили Иден, которая, наконец, подняла голову. Во взгляде Рэма читалось сомнение, что было совершенно непривычным. У Иден заныло под ложечкой.
– Это был христианский долг, который я выполнила по просьбе Арло, – казалось, она слегка задыхается. Сердце билось так, будто Иден пробежала несколько миль.
– И все же, у тебя были причины отказаться, – он сделал еще шаг и в отчаянии обнаружил, что находится совсем рядом с постелью. Ладони стали влажными. Скольжение щетки по волосам завораживало. Страшно захотелось, чтобы так скользили его пальцы.
– Забудем это, – Иден опустила руки, чтобы Рэм не заметил, как те дрожат. Она видела, как он тяжело дышит. С трудом.
– Я не могу забыть, Иден, не могу, – низкий голос отдавался во всем ее теле. Каждый из них знал – он имел в виду не только ее милосердие.
Роскошные пряди, подобные шелку, заскользили между его пальцами, оплетая запястья. Рэм сжал локон, теряя голову. Запах лаванды и роз заставил ощутить слабость в коленях. Нежный овал лица Иден был совсем рядом, на нем читалось ожидание. Темные зрачки становились больше, больше…
Рэм сделал еще шаг. Еще когда он открыл дверь, то уже знал – так и будет… Это неизбежно… Предопределено.
Иден разгадала его намерения и, как и опасалась, не могла двинуться с места. Он наклонился – тело тянется к телу. Желание ищет ответ. Его губы накрыли ее рот – какой древний этот жест!
Они стояли, едва соприкасаясь, соединенные всплеском желания, отвергающего разум. Ладони Рэма легли на талию Иден, она раскинула руки, обнимая его широкую спину. Желание нашло желание, прошлое и будущее исчезли.
Рэм подхватил ее на руки. Иден была легкой как перышко, он опустил ее на постель и накрыл своим телом. Она замерла в его объятиях. Губы Рэма пробежали по лицу, шее. Нетерпеливые пальцы скользнули по корсажу, отыскивая пуговицы. Платье и сорочка полетели в угол каюты.
– О, Рэмсей…
Он ощутил биение ее мягкой плоти и жажду утолить свой ненасытный голод. Иден принадлежит ему, он имеет право взять ее. Это бессознательное желание поразило его, Рэм приподнялся, чтобы увидеть пламя удовольствия, осветившее лицо Иден.
Желание кипело, требуя немедленного выхода. Иден вздрогнула всем телом, когда он раздвинул ее ноги и вошел в нее. Каждое прикосновение заставляло все теснее прижиматься к этому твердому мужскому телу, требуя все больше и больше. Да, эти мгновения – то, чего она хотела: почувствовать его внутри себя, ощутить тот союз, которому суждено длиться вечно…
Они двигались в едином ритме, обласканные страстью друг друга, желая истратить тот запас огня, который накопился за последние дни. Ритм участился, биение страсти становилось все сильнее. Дыхание, пульс, жизнь превратились в единое целое. Вместе они стерли последний барьер и окунулись в море чистого света и блаженства.
