ГЛАВА 17
Бастиан Кейн негодовал, крайне недовольный поведением команды. Нет, вы только посмотрите на них! Сначала они были готовы разорвать Рейдера на части, а потом размякли и виновато поджали хвосты. Отвратительное зрелище! Правда, когда Блайт Вулрич появилась на палубе в новом наряде, Бастиан присоединился к хору восторженных голосов, чтобы не слишком явно показывать свое неодобрение тем, что в последнее время происходило на корабле.
Нет, дело было вовсе не в самой Вул-вич. Честно говоря, она ему даже нравилась: неизменно приветливая, искренняя, всегда открыто встречает его взгляд и не тушуется, когда он слишком громко смеется или изрыгает проклятия. Однажды Бастиан даже поймал себя на том, что невольно любуется ее маленькой изящной фигуркой: у него при этом как-то сладко защемило в груди. Да, вот так и попадаются закаленные морские волки в сети пленительных леди из высшего общества. «Один уже точно попался, – негодовал Бастиан. – Стоит только взглянуть на Рейдера, чтобы понять, как глубоко он увяз. И, похоже, дуралей еще и радуется этому!»
А пираты?! Их восхищение уже перешло в настоящее обожание. Они готовы локтями распихивать всех, лишь бы оказаться поближе к Вул-вич. Порой из-за этого между ними даже возникают споры. Боже, подумать только! Пираты тратят свое драгоценное время на разговоры с Вул-вич, учат ее метать нож, заряжать мушкет, играть в карты. Хуже всего, что она отвечает им взаимностью. В ее повелении нет ни тени насмешки или превосходства над ними. Каждого Вул-вич старается одарить своим вниманием, но на первом плане у нее, разумеется, стоит Рейдер.
Бастиан Кейн держал свое недовольство при себе, зная, что, заикнись он сейчас о чем-нибудь подобном, ему быстро заткнут глотку. Однако скрывать истинные чувства было очень трудно. К тому же, по предложению Блайт, Рейдер взял за правило приглашать на ужин несколько человек из команды, причем каждый раз новых. И только Бастиан неизменно оказывался в числе приглашенных. Ему претило наблюдать за тем, как пираты стараются орудовать ножом и вилкой, как говорят «пожалуйста» и «спасибо» и во всем подражают Рейдеру.
Да, морские волки в считанные дни превратились в комнатных собачек. Как же они будут сражаться?!
Недовольство Бастиана не было секретом ни для Рейдера, ни для Блайт. Женская интуиция подсказывала ей, что его неприязнь – это типичная ревность. Впрочем, ничто не могло омрачить счастливых мгновений любовников. Они научились наслаждаться друг другом каждый отпущенный им судьбой день.
Только однажды на безоблачное небо набежало серое облачко. Как-то раз ночью, после жаркого сплетения их тел, Рейдер заглянул Блайт в глаза, и ему вдруг открылась вся глубина ее чувств. Он решил проверить свои опасения и осторожно спросил:
– Ты ведь еще меня не полюбила, нет? Блайт уловила тревогу в его голосе.
– Нет, еще нет, – с трудом выдавила она. Самым ужасным было то, что Рейдер, кажется, с облегчением воспринял ее слова. Обняв Блайт, он выбрался из постели, собираясь проверить вахтенных. После его ухода она села и обхватила руками колени. «Как он может каждую ночь дарить наслаждение, защищать, разговаривать, проявлять заботу и при этом не чувствовать ничего, кроме откровенной похоти? – недоумевала Блайт. – Неужели мужчины так сильно отличаются от женщин? Неужели они способны так же легко отделять душу от тела, как, расстегивая, отделяют друг от друга полы сюртука?!»
Наверное, так оно и есть. Не зря же юным девушкам советуют сначала проверить чувства мужчины, прежде чем отдаваться ему. Впрочем, для нее все это уже слишком поздно. Блайт любила Рейдера всей душой и с каждым днем это становилось все заметнее. Она знала, что совсем не умеет лгать, и Рейдер поверил ей только потому, что хотел поверить. Как пирату ему не хотелось говорить о будущем. Правда, он дал кое-какие обещания, но Блайт оставалось лишь надеяться, что они заполнят пустоту, образовавшуюся в одном из уголков ее души в ожидании его любви.
Блайт оделась и поднялась на палубу. Вскоре к ней присоединился Рейдер. Обняв Блайт за талию, он начал рассказывать о загадочных созвездиях, мысленно сравнивая блеск далеких звезд с сиянием ее необыкновенных глаз.
* * *
Довольно скоро, раньше, чем ожидал Бастиан, команде «Виндрейдера» пришлось пройти проверку на храбрость. Они уже находились в трех днях пути от дома, и у всех было приподнятое настроение. За долгих четыре месяца пираты успели истосковаться по твердой земле под ногами. В конце концов море настолько осточертело им, что они заводились буквально из-за каждого пустяка. Поначалу Блайт пугала их чрезмерная возбужденность, но Рейдер объяснил ей ситуацию, довольно подробно остановившись на некоторых пикантных моментах. Блайт покраснела от смущения, и после этого старалась как можно меньше попадаться на глаза пиратам.
На следующее утро она принесла на палубу кофе для Рейдера и Бастиана и обнаружила, что они напряженно всматриваются куда-то вдаль. Крикнув, чтобы ему подали подзорную трубу, Рейдер принялся внимательно изучать едва заметную точку на горизонте, затем передал подзорную трубу и взял чашечку кофе из рук Блайт.
– Что там? – тревожно прошептала она.
– Похоже, торговое судно.
Рейдер отхлебнул кофе и посмотрел на Блайт. При ней они еще ни разу не захватывали корабль. А ведь Бастиан предупреждал его! Впрочем, Блайт пока ни о чем не спрашивала.
– Судно нагружено до предела! – воскликнул Бастиан. – Старое корыто. С ним наверняка не будет никаких хлопот! – Он оторвался от подзорной трубы и взглянул на Рейдера. – Будем нападать!
– Под каким оно флагом? – поинтересовался Рейдер, желая несколько умерить пыл Бастиана.
– Не разберу, – ответил тот, испытующе посмотрев на Блайт, затем снова перевел взгляд на Рейдера, словно спрашивая: смогут ли они напасть на корабль с Блайт на борту.
Как поведет она себя в этой ситуации: будет ли протестовать, упадет в обморок или задрожит от страха?
Рейдера самого мучили те же самые вопросы. Рейдер понимал, что если им не удастся провернуть это дело, тогда он конченный человек. Вся жизнь пирата связана с захватом чужих кораблей. Чтобы продолжать налеты, ему придется расстаться с Блайт, а он уже не представлял без нее своей жизни.
Отвернувшись, Рейдер принялся задумчиво рассматривать паруса, физически ощущая, как Бастиан буквально сверлит глазами его спину. Но он чувствовал на себе и другой, ласковый и доверчивый взгляд.
Зная, что нужно принять какое-то решение, Рейдер повернулся к Бастиану и взял у него из рук подзорную трубу, но опять не увидел никакого флага.
– Если это британское судно, мы захватим его, – твердо заявил Рейдер.
Лицо Бастиана расплылось в довольной улыбке. Он был уверен, что корабль наверняка окажется британским, поскольку англичане контролировали восточную часть Виргинских островов, а датчане западную, с островами Сент-Томас, Сент-Джон и Сент-Крус. Сделав вид, будто он забыл о том, что Рейдер нападает только на британские корабли, Бастиан отдал приказ готовится к сражению. Пираты завопили от радости, и весть о предстоящем сражении мгновенно облетела все судно.
Что тут началось! Казалось, все пришло в движение. Открыв склад оружия, Бастиан начал энергично раздавать мушкеты. При этом самых метких стрелков он отправил карабкаться на мачты.
Вскоре все вооружились до зубов, готовясь к захвату корабля. Рейдер даже не пытался их остановить, понимая, что пиратам просто необходима разрядка, иначе они совсем озвереют или сойдут с ума от безделья. Он снова поднял подзорную трубу, моля Бога, чтобы судно оказалось британским. К счастью, его молитва была услышана.
Рейдер сразу ощутил обычный перед сражением зуд и так громко, что мог бы, пожалуй, потревожить самого Посейдона, гаркнул:
– Бастиан!
– Есть, капитан! – с готовность отозвался тот, взбудораженный приготовлениями к нападению.
– Британский флаг! – проревел Рейдер и, перекрывая восторженный рев команды, добавил: – Нам лучше тоже сделать вид, что мы британцы!
Блайт не сразу поняла, о чем идет речь, пока на главной мачте не заплескался знакомый ненавистный флаг. Вскоре появился Ричард с темно-синими кителями для Рейдера и Бастиана. Затем оба нахлобучили отороченные золотой тесьмой головные уборы британских морских офицеров.
«Они готовят ловушку тому судну», – наконец догадалась Блайт и вцепилась в поручень, чувствуя, как сильно колотится сердце. В ее памяти все еще были свежи картины прошлого ужасного сражения. Рейдер видел, что Блайт, оцепенев от ужаса, расширенными, потемневшими глазами наблюдает за приближением торгового судна, и быстро подошел к ней, собираясь увести вниз.
– Ты останешься в каюте, как в прошлый раз, – заявил он, обнимая ее за талию.
– Нет, – неожиданно возразила Блайт, и на ее бледном лице появилось решительное выражение. – В прошлый раз я, наверное, тысячу раз умирала в каюте, не ведая, что происходит наверху. Я должна остаться здесь, я должна все видеть, как бы ужасно это ни оказалось.
– Нет, Блайт. – Рейдер снова увлек ее за собой.
– Дай мне револьвер, даже два. Я постараюсь не лезть на рожон, но я не уйду и не буду отсиживаться внизу во время сражения.
Убедившись, что спорить бесполезно, Рейдер чмокнул Блайт в щеку и приказал Ричарду принести ей револьверы.
Вскоре оба корабля оказались в пределах видимости, и пираты быстро попрятались за фальшборт, чтобы палуба выглядела почти пустой. Блайт взошла на ют, присоединившись к Рейдеру и Бастиану, которые напряженно наблюдали за приближением «Китаянки».
Присутствие на палубе Блайт невольно сыграло на руку пиратам: общеизвестно, что морские разбойники не держат на борту женщин. Капитан торгового судна и сопровождавшие его офицеры облегченно вздохнули, решив, что некий британский фрегат с пассажиркой на борту мирно следует своим курсом. Естественно, никто не стал бросаться к пушкам. Сейчас больше казались уместными две-три бутылки доброго вина – обычный обмен приветствиями между капитанами.
Рейдер и Бастиан не верили своим глазам: на «Китаянке» не замечалось совершенно никаких приготовлений. «Либо они чересчур доверчивы, либо чересчур хитры и умело маскируют свою тревогу», – решили пираты.
– Сейчас мы им покажем, – злорадно пробормотал Бастиан.
Уже через пару минут «Виндрейдер» осуществил свой излюбленный прием, обычно шокирующий противника, – резко развернулся, угрожая противнику. Рейдер видел в подзорную трубу, как у капитана «Китаянки» отвисла челюсть при виде ощетинившегося десятка пушек борта корабля.
– Дать залп по носу судна, вывести из строя бушприт! – скомандовал Рейдер. – Пусть знают, что мы не шутим. Снять этот паршивый флаг! Поднять звездно-полосатый!
В следующую секунду раздался оглушительный залп, и «Виндрейдер» ощутимо вздрогнул. Воздух наполнился клубами дыма. Последовал еще один залп, и палуба, как живая, заходила под ногами пиратов. Бушприт «Китаянки» удалось повредить с первого же выстрела; треугольный кливер беспомощно повис, раскачиваясь на ветру. Убедившись в своей ошибке, команда начала лихорадочно готовиться к отражению атаки. Тогда Рейдер приказал зарядить главную пушку и дать одиночный залп, тем самым давая понять «Китаянке», что сопротивление бесполезно.
Повисла напряженная тишина – пираты ждали ответа. Наконец зычный голос капитана «Китаянки» оповестил всех о том, что они сдаются. В считанные минуты за фальшборт судна ухватились абордажные крюки, и два корабля приблизились друг к другу настолько, чтобы можно было перекинуть между ними доски.
На «Виндрейдере» с энтузиазмом принялись за привычную работу. Дрожа всем телом, Блайт наблюдала за происходящим. Она видела, как у капитана «Китаянки» и его первого помощника отобрали ключи, как пираты деловито разбежались по трюмам.
Бастиан внимательно наблюдал за их работой, докладывая обо всем обнаруженном Рейдеру. Капитан «Виндрейдера» с несколькими пиратами в это время отбирал у захваченной команды оружие и отделял моряков от пассажиров, что было обычным делом при захвате корабля.
Вскоре на палубе с крайне недовольным видом появился Бастиан. Все эти приготовления, выстрелы, волнующее ожидание – все оказалось напрасным. Еще бы, стоило поднимать суматоху из-за какого-то хлама: бочек с сахарным сиропом и сушеных кокосов! В Сент-Томасе хватает этого добра. Они ничего не смогут продать!
Бастиан решил пошарить по каютам. Перед дверью одной из них он обнаружил Оззи, нерешительно топтавшегося возле скрюченного тела хорошо одетого молодого человека.
– Не пускал меня, – объяснил пират, указывая на дверь. – Пришлось его стукнуть.
Бастиан одобрительно фыркнул в ответ.
– Что это он так охранял? Впрочем, что бы там ни было, теперь оно наше.
Бастиан недобро ухмыльнулся Оззи, и они вместе ворвались в каюту. Раздался пронзительный женский крик. Бастиан неожиданно оказался лицом к лицу с молодой особой с льняными волосами и небесно-голубыми глазами. Господи, ему еще никогда ни приходилось видеть ничего подобного! Женщина боязливо попятилась к противоположной стене, дрожа всем телом и зажимая рукой рот. Пираты пораженно уставились на нее, не в силах сдвинуться с места.
Женщина медленно опустила руку, и ее пухлые розовые губки шевельнулись. Она что-то умоляюще произнесла на незнакомом языке, который, впрочем, показался Бастиану, знакомым. Разумеется, это был датский. Белокурая датчанка обхватила себя руками, чем невольно привлекла внимание к своей фигуре. Бастиану очень понравились ее покатые плечи и выпирающие из корсета полные груди; он буквально утонул в бездонной голубизне глаз незнакомки. Бессознательным движением Бастиан сорвал с головы повязку, чтобы как следует рассмотреть женщину.
Взгляд леди беспомощно скользнул по крепко сбитой фигуре пирата, его квадратной челюсти и чувственному рту. На ее щеках выступил бледный румянец. Его глаза, прикованные к ее груди, странно взволновали женщину. Боже правый, она не встречала такого мужчины с тех самых пор, как…
Женщина бочком скользнула к сорванной с петель двери и выскочила наружу. Бросившись следом, Бастиан увидел, как она склонилась над бесчувственным телом молодого человека, оглушенного Оззи несколько минут назад. Заливаясь слезами, женщина прижимала к себе его голову и гладила по светлым волосам.
– Ну, он еще не умер, вовсе нет! – заверил Бастиан, недовольно наблюдая, как она ласкает этого щенка, называя его Гуннаром.
Он схватил ее за талию, намереваясь во что бы то ни стало оторвать от этого молокососа. Бастиан ожидал сопротивления, но вместо этого женщина прижалась к его груди и дала волю слезам. Он был ошарашен, однако быстро пришел в себя и вдруг понял, что ему хотелось именно этого: сжимать ее в своих объятиях. Бастиан с упоением вдыхал свежий аромат женского тела, наслаждаясь ее прикосновением.
– Он не умер, мисс. Оззи лишь немного оглушил его. Через день-два ваш Гуннар будет в полном порядке. – Бастиан хмуро взглянул в сторону лежащего юноши. – Вы меня понимаете?
Молча кивнув, женщина подняла на Бастиана полные слез голубые глаза. Тогда он сгреб ее в охапку и понес наверх, на ходу крикнув Оззи, чтобы тот притащил Гуннара.
Рейдер несказанно удивился необычному зрелищу: бывалый морской волк нес на руках перепуганную молоденькую блондинку.
Но еще больше его поразила улыбка Бастиана, похотливая и в то же время какая-то мечтательная. Немного позже к ногам Рейдера положили бесчувственного молодого человека. Белокурая леди тут же опустилась перед юношей на колени и начала что-то быстро говорить ему на своем языке, словно желая достучаться до его сознания.
– Полнейшая неудача, Рейдер, – заговорил Бастиан, с трудом оторвав взгляд от ее соблазнительной фигурки. – Ничего нет, кроме всякого хлама и проклятого сахарного сиропа. Если бы мы направлялись в Бостон, то, возможно, еще могли бы продать эту гадость.
Разочарование Бастиана передалось и Рейдеру. Господи, ну почему их преследуют неудачи?! Он посмотрел на «Виндрейдер», на палубе которого стояла встревоженная Блайт.
Бастиан перехватил этот взгляд, и его вдруг осенила блестящая идея.
– Но все-таки у нас есть возможность извлечь выгоду. Кое за кого наверняка дадут отличный выкуп.
– Черт побери! – взорвался Рейдер. – Опять твои безрассудные идеи!
Однако Бастиан решительно отвел его в сторону и принялся что-то горячо доказывать. Вскоре они вместе начали отбирать среди пассажиров тех, кто мог представлять интерес для датского губернатора в Сент-Томасе: два плантатора, правительственный служащий и, конечно, блондинка. Рейдер хотел прихватить и священника. Бастиан поначалу возражал, но, выяснив, что святой отец – кузен губернатора, быстро согласился, к торжеству Рейдера. Затем пленных перевели на «Виндрейдер».
Блайт всплеснула руками при виде заложников, и на ее лице появилось сочувственное выражение. Рейдер стиснул ей руку, кивнув в сторону блондинки.
– Извини, Вул-вич, но другого выхода у нас не было. Послушай, ты не могла бы за ней присмотреть?
Заметив Блайт, датчанка несколько успокоилась, и позволила увести себя в каюту. Там Блайт усадила женщину в кресло, ободряюще похлопала по плечу и, взяв ее руки в свои, заверила, что все будет хорошо.
– Гуннар… Гуннар… – поначалу только и твердила пленница.
– Гуннар – твой муж? – Блайт заметила кольцо на левой руке незнакомки. – Он тоже был на борту?
Женщина что-то произнесла по-датски, устремив на нее полный страдания взгляд. Блайт с удивлением обнаружила, что пленница намного старше, чем ей показалось вначале, где-то лет под тридцать. Выразительные черти ее лица нельзя было назвать красивыми, тем не менее они чем-то притягивали к себе.
– Мой племянник, – вдруг произнесла женщина с сильным скандинавским акцентом. – Он был со мной… они ударили его. – Она вздрогнула. – Молю Бога, чтобы ничего не случилось, Гуннар – такой хороший мальчик. Мой брат отправил его со мной, чтобы я не путешествовала одна. Я еду домой, в Нью-Йорк, с плантации моего брата.
– С ним все будет в порядке, – постаралась успокоить ее Блайт, надеясь, что говорит правду. – Его отвезут в Сент-Томас. «Китаянка» окажется там даже раньше нас. – В глазах женщины мелькнул страх. – Они тебя не обидят, я обещаю, я им не позволю.
Пленница вдруг выпрямилась и отняла свои руки, настороженная сочувствием этой привлекательной девушки и ее необычным нарядом.
– А ты… кто ты? Почему ты здесь?
Этого вопроса Блайт боялась больше всего, но знала, что рано или поздно на него придется отвечать.
Она глубоко вздохнула, призвав на помощь всю свою храбрость.
– Я Блайт Вулрич; я, как и ты, была заложницей. Но у моих родных нет денег, чтобы меня выкупить, и капитан… – Блайт осеклась, заметив в глазах женщины нарастающий ужас. – Решил… оставить меня себе.
Господи, она никогда не думала, что это прозвучит так ужасно!
Незнакомку всю передернуло. «Шлюха, пиратская шлюха», – читалось в ее взгляде. Она вынесла свой приговор, и ее пронзительно-голубые глаза превратились в лед.
– А как тебя зовут? – заставила себя спросить Блайт, пытаясь хоть как-то наладить отношения.
– Сигне, – сухо откликнулась блондинка. – Сигне Андерсен Торвальд, вдова Йенса Торвальда.
– Вдова… – Блайт не знала, о чем еще говорить.
Сигне Торвальд демонстративно отвернулась, и Блайт встала, вытирая о юбку потные ладони.
– Пойду проведаю остальных. Возможно, они беспокоятся о тебе. Но бояться нечего. Рейдер Прескотт – отличный капитан и справедливый человек.
Однако Сигне так и не повернулась. Блайт вышла из каюты на ватных ногах и, привалившись спиной к стене, попыталась немного успокоиться. То, чего она всегда опасалась, наконец произошло. Это была ее первая встреча с теми, кто принадлежал к высшему обществу, первая встреча после того, как… Впрочем, реакция Сигне не многим отличалась от ее собственной в отношении тех несчастных молодых девушек, которые попали в лапы англичан во время оккупации Филадельфии.
«Но наши отношения с Рейдером – это совсем другое дело», – пыталась убедить себя Блайт. Она любила его, он обещал заботиться о ней. Рейдер был единственным мужчиной в жизни Блайт и обращался с ней так, как будто и она единственная желанная для него женщина. Такими отношениями следует гордиться, а не стыдиться их. Единственное, что огорчало Блайт, – это невозможность опереться на любовь Рейдера. Если бы она знала, что он ее любит, ей было бы наплевать на презрение высшего общества.
«Будь благоразумна, Блайт, – увещевал ее внутренний голос. – У тебя есть мужчина, который заботится о тебе, есть дом, но нет пути назад. Полюбит тебя Рейдер или нет, это уже не так важно. Теперь это твоя жизнь, и нечего сожалеть о том, что не сбылось, особенно, получив так много».
Немного успокоившись, Блайт взяла себя в руки и поднялась не палубу.
* * *
Пленников разместили на нижней палубе и, по настоянию Блайт, выдали гамаки и одеяла. Бастиана же заботила только белокурая Сигне. Он даже предложил поселить ее в своей каюте, что поначалу вызвало у Рейдера шок. Он не доверял Бастиану, смущенный похотливым блеском его глаз. Однако тот клялся и божился не тревожить леди и в конце концов сумел-таки убедить Рейдера в том, что действует исключительно из рыцарских побуждений.
Итак, Сигне Торвальд решили поместить в каюте Бастиана, чему он несказанно обрадовался. Рейдер лишь хмыкнул и отправился предупредить заложников, чтобы они держались подальше от его команды, поскольку это самые кровожадные, самые жестокие, похотливые и коварные пираты во всем Карибском бассейне!
Вскоре к Рейдеру подошла Блайт, и четыре пары мужских глаз с интересом уставились не нее. Разумеется, пленники приняли к сведению предостережение капитана «Виндрейдера». Никто из них не собирался геройствовать, надеясь, что им не придется особенно страдать и слишком долго ждать выкупа. Их изумило то, что Блайт принесла им вкусный ужин и вела себя очень учтиво. Разумеется, они были заинтригованы ее присутствием на корабле, но как настоящие джентльмены не позволили себе задать столь бестактный вопрос.
Вечером Блайт вывела Сигне Торвальд на прогулку. В это же время на палубе находились товарищи Сигне по несчастью.
У Блайт даже защемило сердце, когда она увидела, насколько радостно они встретили друг друга. Она подошла к Рейдеру, в объятиях которого ей сразу стало легче, но совсем ненадолго. Блайт заметила, что пятеро заложников уставились на нее с осуждением и презрением. Очевидно, Сигне Торвальд не теряла времени даром, успев поведать соотечественникам о том, что представляет из себя Блайт Вулрич. Мужчины, еще недавно глядевшие на нее с благодарностью и даже с восхищением, теперь смотрели с холодным презрением. Блайт почувствовала дрожь, которую не могло унять даже теплое прикосновение Рейдера.
* * *
На следующий день пленников дважды выводили на палубу, и каждый раз, завидев Блайт, они отворачивались и презрительно фыркали, ясно выказывая свое пренебрежение к ней и ко всем прочим, находящимся в этот момент на палубе. Разумеется, это не осталось незамеченным. Кроме того, и Клайв, и Вилли, и Дин, и Рейдер видели, как при этом покраснела Блайт, быстро опустив глаза. Пиратов шокировало поведение заложников, но они не сразу поняли, в чем дело. У них просто не укладывалось в голове, что кто-то может презирать их Вул-вич.
Зато Рейдер теперь понял, чем объяснялась необычная холодность Блайт в предыдущую ночь. Поначалу он принял это за очередные женские штучки, но все оказалось гораздо серьезнее. Черт возьми, ему хотелось задушить этих напыщенных снобов! Как они смеют осуждать его великодушную и очень ранимую Блайт?!
Кипя от злости, Рейдер яростно погнал пленников вниз, и его вопли еще долго сотрясали корабль. Только заметив, как побелели от страха лица заложников, он немного угомонился, но приказал не выпускать их на палубу.
Бастиан попытался протестовать, однако Рейдер велел ему заткнуться и держаться подальше от заложников. Услышав весь этот шум, Блайт поспешила выяснить причину. Рейдер схватил ее за руку и потащил за собой в каюту.
– В чем дело? – удивилась Блайт. – Кто-то из них что-то сделал?
– Скорее дело в том, что они чего-то не сделали. – Рейдер посмотрел ей прямо в глаза. – Они не вели себя как подобает нормальным людям, поэтому теперь будут сидеть взаперти, пока их не выкупят.
– Рейдер! – воскликнула Блайт. – Ты не можешь так поступить! Это же живые люди. Мне слишком хорошо известно, каково сидеть без глотка свежего воздуха.
– Господи, как это похоже на тебя. Ты заботишься о них даже после того, как они… – он запнулся.
Наконец-то Блайт догадалась, в чем дело. Оказывается, Рейдер заметил, какую боль ей причиняют косые взгляды пленников, и рассердился! Он защищал ее. Она благодарно обняла его.
– Блайт, – хрипло проговорил Рейдер, целуя ее волосы. – Ты сильная, но у тебя очень нежное сердце. Я не хочу, чтобы ты стыдилась наших отношений. Пусть они думают что хотят.
– Это вовсе не их вина. Разве ты сам не видишь? Дело во мне. Эти люди не смогли бы меня заставить стыдиться, если бы в глубине души я не разделяла их мнение о подобных мне женщинах.
У Рейдера внезапно пересохло во рту. Ну вот, опять Блайт берет всю ответственность на себя.
– Ты сожалеешь… – он не смог закончить, но в этом и не было нужды.
– Нет, я ни о чем не жалею, – перебила его Блайт. – Я хочу всегда быть с тобой рядом. И я переживу косые взгляды порядочных вдов и датских священников, даже если их окажется слишком много.
Рейдер страстно поцеловал ее, чувствуя огромное облегчение, затем его пальцы начали привычно расстегивать одежду Блайт. Она, в свою очередь, тоже принялась торопливо раздевать Рейдера.
Потом в мире не осталось ничего, кроме их жарко сплетенных тел. И никто не смог бы им доказать, что этого следовало стыдиться.
– Ты разрешишь пленникам ходить на прогулку? – чуть позже спросила Блайт.
– Возможно, – расслабленно ответил Рейдер, не в силах ей в чем-либо отказать.
* * *
На следующее утро их разбудил шум дождя.
– Сегодня днем мы будем на месте, – сказал Рейдер. – Я хотел, чтобы ты увидела этот остров при солнечном свете: пальмы, яркие цветы. Я надеялся, что это несколько скрасит твое разочарование от нашего дома. Боюсь, Вул-вич, он не…
– Все будет замечательно, – Блайт поцеловала его в кончик носа. – Я так хочу снова оказаться на земле, хотя бы и на мокрой.
Рейдер быстро оделся, затем снова сел на койку, не желая даже на время расставаться с Блайт. Она тоже выскользнула из-под одеяла, потянулась за своей одеждой, но, словно вдруг вспомнив о чем-то, бросилась к сундуку. В жаркие тропические ночи Блайт спала в короткой полупрозрачной сорочке, едва прикрывавшей ее ягодицы. Перед глазами Рейдера мелькнули влажные завитки темных волос, снова разжигая в нем желание. «Пожалуй, Бастиан сам проверит вахтенных», – подумал он. Однако Блайт уже несла дождевик.
– Не забудь надеть это, – напомнила она, чмокнув Рейдера в щеку.
«Прямо как моя старая няня», – усмехнулся про себя Рейдер, набрасывая дождевик. Порой Блайт превращалась в настоящую Клеопатру, такую же ненасытную и эротичную, а иногда походила на обиженную маленькую девочку. Но было в ней что-то такое, что никогда не менялось и не зависело от обстоятельств. Именно это «что-то» заставляло Рейдера становиться лучше. Он знал, что пленники непременно получат свободу, потому что так хотела Блайт – женщина, которую они презирали.
