ГЛАВА 15
Рейдер поднялся на залитую лунным светом палубу и вдохнул полной грудью. Хорошо, что здесь так прохладно. Это поможет ему несколько остудить страсть и успокоиться. Мимо молча прошествовал Бастиан; остальные пираты сверлили своего капитана пристальными взглядами. «Пусть думают что хотят, – отмахнулся Рейдер, – я принял решение и не изменю его: Блайт останется на борту». При мысли о ней в Рейдере вновь вспыхнуло желание. Когда оно стало совершенно невыносимым, он вернулся в каюту.
Единственный фонарь оказался притушен и бросал слабый свет на койку, где под одеялом свернулась калачиком Блайт. Рейдер подошел поближе, невольно залюбовавшись ее длинными густыми волосами, заплетенными в косу. Блайт дышала ровно и глубоко; ее сон был таким крепким, что она даже не слышала его шагов. Блайт явно устала и нуждалась в отдыхе. Эта мысль несколько остудила пыл Рейдера. «Нужно дать ей возможность хорошенько выспаться», – пронеслось у него в голове.
А ведь он тоже может лечь спать. Почему бы и нет?! Когда в последний раз ему доводилось отдыхать на этой койке?
Рейдер быстро сбросил одежду и нырнул под одеяло, устраиваясь поближе к Блайт. К его разочарованию, на ней оказалось надето столь осточертевшее ему зеленое шерстяное платье. Рейдер тяжело вздохнул. Все складывалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Блайт не случайно оттолкнула его, и проклятое платье – наглядное тому подтверждение. Однако усталость взяла свое, и Рейдер уснул, даже не успев как следует поразмыслить над этим.
* * *
Проснувшись на следующее утро, Блайт с удивлением обнаружила возле себя Рейдера. Боясь разбудить его, она осторожно выбралась из постели и быстро прошлепала босиком к умывальнику. Умываясь и укладывая волосы, Блайт то и дело поглядывала на Рейдера, любуясь точеными чертами его лица, которое не портила даже рыжеватая щетина. Спящий, он казался мягче и добрее, чем был на самом деле. А впрочем, знает ли она его по-настоящему?
Ее размышления прервал осторожный стук в дверь. Впуская Ричарда, Блайт приложила палец к губам, указав глазами на Рейдера.
Ричард мрачно взглянул на койку. Блайт зарделась и начала нервно теребить в руках полотенце. Слава Богу, Ричард не заметил ее смущения, занятый тем, что расставлял на столике блюда. Закончив сервировку, он выпрямился, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
– Я принес еще и кофейник, – прошептал Ричард, указывая на стол. – Рейдер любит по утрам кофе.
– Я люблю по утрам не только кофе, – неожиданно раздался за их спиной густой баритон. Блайт и Ричард одновременно вздрогнули и повернулись. – Я люблю, чтобы мне не мешали по утрам.
Рейдер приподнялся на локте, показывая свой великолепный обнаженный торс. При этом он многозначительно уставился на Ричарда, и тот мгновенно удалился.
Затем Рейдер поднялся с постели в чем мать родила. Блайт торопливо отвела взгляд и принялась бесцельно переставлять с места на место чашки и тарелки. Усмехнувшись, Рейдер зашуршал одеждой. Блайт прислушивалась к каждому звуку, рисуя в воображении все его движения. Чтобы как-то отвлечься, она уселась за стол и начала завтракать. Вскоре к ней присоединился Рейдер. Полностью одетый, причесанный и гладко выбритый, он выглядел просто потрясающе.
– Да, ты меня явно ждала, – сардонически улыбнулся Рейдер, указывая на ее полупустую тарелку. – Думаю, в будущем нам будет очень приятно завтракать вместе.
Что ж, отличное начало. Блайт тут же ухватилась за прекрасную возможность развить эту тему.
– У нас не может быть будущего, Рейдер Прескотт. – Она судорожно сглотнула. – Ты должен отправить меня домой.
Его лицо вмиг посуровело.
– Я никому ничего не должен, – заявил Рейдер, затем положил на тарелку кусок ветчины и принялся яростно разрезать ее на мелкие кусочки. Набив рот, он некоторое время сосредоточенно жевал.
– Но моя семья… – забеспокоилась Блайт – Я нужна им.
– Прежде всего, я нуждаюсь в тебе, Вулрич. – Рейдер стукнул кулаком по столу и добавил: – Ты нужна мне в постели! – Увидев, как сжалась Блайт, он решил немного смягчить свои слова. – Я хочу видеть тебя каждый день, говорить с тобой, смотреть на тебя, ложиться с тобой в постель. И я не потерплю отказа.
– Несправедливо держать меня против моей воли. – Глаза Блайт потемнели и укоризненно сверкнули. – Ты и сам это знаешь. Я воспитывалась в ином духе.
«Опять она взялась за свое», – с раздражением подумал Рейдер.
– По-моему, твоя натура не против наслаждений…
Побледнев, Блайт резко вскочила и отошла к окну. «Да, я сморозил явную глупость, – запоздало промелькнуло в голове Рейдера. – Нужно совсем не знать женщин, чтобы ляпнуть такое. Обычно, порядочные женщины не обсуждают свою склонность к наслаждениям, предпочитая думать, что их принудили, покорили, что ими овладели – все, что угодно, но сами они – упаси Бог! – никогда не стремились к этому».
Рейдер встал и подошел к Блайт, но не посмел обнять. Весь ее облик говорил о том, что настроена она очень и очень решительно и явно собирается что-то ему сказать.
Так оно и было. У Блайт осталось единственное средство заставить Рейдера отпустить ее от себя – сказать правду. Это излюбленная стратегия женщин на протяжении существования всего человечества.
– Я действительно люблю тебя, – начала Блайт охрипшим голосом и смело взглянула на Рейдера. – Я хочу смотреть на тебя, прикасаться к тебе, знать о тебе буквально все. Ты заставил меня почувствовать себя красивой. Признаться, я никогда не считала себя красивой.
Рейдер словно проглотил язык. Он никак не предполагал, что женщина способна говорить о подобных вещах. Своим признанием, Блайт совершенно сбила его с толку, заставив пересмотреть не только отношение к порядочным женщинам, но и к женщинам вообще.
– Ты так печально говоришь о том, что хочешь меня.
– Ведь ты же скоро отошлешь меня домой. – Блайт с горечью подумала о том, как больно ей будет, когда она не сможет вот так смотреть в его глаза.
– Скоро?! Да кто вообще говорит о том, чтобы отослать тебя? Я собираюсь еще долго наслаждаться тобой. А взамен я дам тебе все, что ты захочешь.
– Но как долго это продлится? Рано или поздно тебе все-таки придется отправить меня домой.
Глаза Блайт наполнились слезами, и Рейдер почувствовал, что тонет в этом золотом океане.
«Гарантии! – внезапно осенило его. – Ну разумеется, ей нужны гарантии. Как это похоже на женщин!»
Тем не менее он готов был их дать. Но что изменится, если он произнесет вслух свои заверения? Рейдер собирался заботится о Блайт, значит, так оно и будет.
– Однажды ты встретишь кого-нибудь лучше меня, женщину действительно красивую, с которой у тебя не будет хлопот, – тихо прошептала Блайт.
– Нет, – покачал головой Рейдер. – Я никогда не хотел женщину так, как хочу тебя, Вул-вич. И не буду никого так желать.
Он вдруг понял, что это правда.
– С нами всякое может произойти, – недоверчиво сказала Блайт. – А если я заболею, – ведь все люди болеют, – и не смогу больше доставлять тебе удовольствие? Тогда ты….
– Тогда, черт побери, я позабочусь о том, чтобы тебя вылечили! Думаешь, как только ты заболеешь, я вышвырну тебя вон? Да у меня самый лучший судовой врач во всей Атлантике!
– Но может произойти и другое. Допустим, я здорова, но… беременна? Тогда тебе наверняка придется отправить меня на берег. Не можешь же ты, в конце концов, держать на борту пиратского корабля беременную любовницу или младенцев? – С каждым словом сердце Блайт билось все сильнее и сильнее.
– Запомни, Блайт Вулрич, в болезни или в здравии, с детьми или без, ты моя. Я никуда тебя не отпущу, даже если для этого мне придется держать тебя на цепи.
– Но, возможно, когда-нибудь ты разбогатеешь, и тогда тебе понадобится роскошная дама или даже жена, и я окажусь лишней, – не унималась Блайт.
– Я не собираюсь выходить в свет и не собираюсь жениться, Вул-вич! Особенно если разбогатею…
– А если обнищаешь? Если, как Бастиан, вдруг потеряешь корабль? Я стану тебе в тягость, и тогда ты точно отправишь меня домой, хочу я этого или нет.
– Богаче я стану или беднее, я все равно буду хотеть тебя и не отошлю домой, если, разумеется, ты сама захочешь остаться со мной.
Своими бесконечными «если» Блайт окончательно загнала Рейдера в угол. Он еще не успел обдумать все до конца. Господи! Дети, их дети… Богатство… Бедность… Непредвиденные обстоятельства… Их совместная жизнь… Господи, помоги ему! Идеал совместной жизни казался Рейдеру привлекательным, но и до смерти пугал его!
И тут Блайт нанесла ему последний удар:
– Пожалуйста, я не могу остаться с тобой, я…
– Что? Что такое? – загремел он. – Почему, черт возьми, ты не можешь остаться с мужчиной, которого, по твоим словам, ты хочешь?! Потому что ты слишком горда и порядочна?!
Слезы градом покатились по щекам Блайт. Рейдер требует от нее сказать последнюю правду. Что ж, возможно, тогда он действительно отпустит ее, и она получит свободу, которую, впрочем, вовсе не желает.
– Потому что мне кажется, я начинаю любить тебя, Рейдер Прескотт.
Рейдер стоял словно пораженный громом. Любить?! Она, возможно, его любит? С желанием, страстью он еще мог бы совладать, но с ее любовью… На лице Рейдера отразились самые противоречивые чувства.
Блайт решила, что теперь он наверняка будет презирать ее.
– Ты был честен со мной все время, – хрипло проговорила она. – Ты не притворялся. Ты самый честный человек из всех, кого я знаю. Я восхищаюсь этим. Боюсь, я полюблю тебя или уже полюбила…
Заметив его смятение, Блайт подумала, что поступила правильно, сказав ему о своих чувствах. Теперь-то Рейдер точно отправит ее домой. Он не из тех, кто будет терпеть приставания влюбленной женщины. Правда, Блайт никогда не льнула к кому бы то ни было, но опасалась, что рано или поздно, ослепленная любовью, она не заметит, как переступит заветную черту. Тогда Рейдер наверняка пожалеет, что вовремя не спровадил ее домой.
– Теперь ты отправишь меня домой? – прошептала она, смахивая слезы. – Пожалуйста.
Рейдер повернулся к Блайт спиной и отошел как можно дальше. А если она действительно любит его? Это все меняет. Пиратская натура Рейдера немедленно потребовала от него выполнить ее желание: отправить домой. Однако одновременно с пиратом в нем заговорил и джентльмен, который не собирался прятаться в кусты от женской любви. Кроме того, Рейдер понимал, что удалив Блайт от себя, он вовсе не перестанет желать ее и будет тосковать по ней. Его взгляд задержался на едва заметном шве на рубашке. «Даже эти маленькие стежки, – подумал Рейдер, – будут постоянно напоминать о Блайт Вулрич».
Между прочим, ее никто не просил чинить рубашки, носить суп больному пирату, вступать в единоборство с вооруженными до зубов головорезами. Блайт мягкая и сильная, ответственная и уязвимая, стойкая и податливая. Она из тех женщин, которые верят в честность, даже если это причиняет боль, из тех, кто держит слово, даже если для этого приходится рисковать жизнью. Да, такая женщина, безусловно, заслуживает обещаний и гарантий. Однако у Рейдера нет никакого права их давать. Нет такого права!
Он повернулся и сделал к ней несколько шагов.
– Я не могу обещать, что никогда не причиню тебе боль, Вул-вич, – тихо произнес Рейдер. – Но я постараюсь не допустить этого. Ты нужна мне, и я дам тебе все, что смогу: наслаждение, вещи, деньги. Надеюсь, этого будет достаточно, потому что я не в силах отправить тебя домой.
– А если я полю… – Блайт не смогла закончить.
– Когда ты поймешь, что я негодяй, ты не полюбишь меня.
У Блайт задрожал подбородок, и слезы вновь покатились по щекам. Значит, Рейдер не отпустит ее, несмотря на то что она может влюбиться в него. Господи, помоги ей! Она так желает этого мужчину.
– Рейдер!
Блайт бросилась к нему и крепко прижалась к его груди. Рейдер облегченно вздохнул, у него словно камень упал с души. Она действительно желает его. Господи, что бы он сейчас делал, если бы Блайт отвернулась от него?!
Блайт подняла заплаканное лицо, призывно приоткрыв вишневые губы. Затем последовал сладкий поцелуй, правда, с привкусом соли от слез. Но пламя страсти быстро осушило их, и когда Рейдер оторвался от ее губ, то увидел сияющие счастьем глаза, в которых горело желание. Улыбнувшись, он начал торопливо расшнуровывать лиф платья. При этом у него странно дрожали руки. Блайт накрыла его пальцы своими и принялась помогать снимать платье. Затем она обхватила шею Рейдера, и сама прильнула к его губам.
Теперь Рейдер действовал более уверенно и спокойно. Освободив Блайт от одежды, он поцеловал ее в живот. Она ответила ему страстным поцелуем в губы. Тогда Рейдер подхватил ее на руки и отнес на постель. В краткие мгновения между ласками и поцелуями, он сорвал с себя одежду и накрыл Блайт своим сильным телом.
– Барабаны… – донесся до него ее голос, – давай постараемся услышать барабанный бой.
Рейдер засмеялся ликующе и непринужденно, как и подобает сладострастному пирату.
И на этот раз действительно били барабаны.
* * *
Пятое воскресенье со дня исчезновения Блайт выдалось в Филадельфии пасмурным и холодным, но весьма приятным для Уолтера Вулрича. Воскресенье было единственным днем недели, когда на пороге его дома не появлялся надоедливый клерк. Уолтеру приходилось проводить долгие, утомительные дни в стенах магазина, вдыхая пыль и улыбаясь людям, чьи имена ему никак не удавалось запомнить. Признаться, он никогда не понимал людей, с головой уходящих в бизнес. Что здесь захватывающего? Одна скука!
Уолтер завтракал в одиночестве. Теперь он всегда и завтракал, и ужинал в одиночестве, но иногда ловил себя на том, что обращается к креслу, в котором обычно сидела Блайт. Уолтер неизменно конфузился, находя его пустым, и некоторое время озадаченно оглядывался вокруг, пока не вспоминал, что Каррик настойчиво твердил о том, что Блайт пропала или куда-то там уехала к тетушке.
Но сегодня воскресенье, сегодня Уолтер мог заняться своими любимыми делами, и, торопливо допив кофе, он словно на крыльях понесся на чердак.
Проходя мимо приоткрытой двери спальни Наны, Уолтер заметил какое-то движение и, как любопытный мальчишка, заглянул в полутемную комнату. Кровать оказалась пуста.
– Мама? – нахмурился он, не веря своим глазам.
– Уолтер? Что ты здесь делаешь?
Морщинистое личико Наны залилось краской.
«Слава Богу, в комнате не слишком светло, – подумала она. – Но, черт побери, следовало хорошенько закрыть дверь, прежде чем вовсю разгуливать по спальне».
– Я увидел… Я думал, кто-то… – Уолтер озадаченно почесал затылок, не зная что сказать. Внезапно его осенило: – Я думал, Блайт…
– Ее здесь нет, – недовольно ответила Нана. – И я не жду, что она вернется, неблагодарная девчонка. Это же надо: бросить нас, не сказав ни слова, прямо как ее мать. Я твердила тебе, Уолтер, нельзя доверять француженкам. Они…
Но Уолтер уже не слушал мать. При первом же упоминании о своей покойной жене он направился к двери и, перешагивая через две ступеньки, взлетел на чердак.
Едва отдышавшись, Уолтер первым делом закрыл за собой дверь, затем принялся за осуществление своей новой идеи. Сейчас он трудился над изготовлением проволочной спирали, предназначенной для избавления человечества от боли. Уолтер провозился с этим несколько часов подряд. Это был поистине титанический труд. Однако ему придавала силы убежденность в том, что он совершает переворот в медицине. Наконец медная спираль была готова. Теперь оставалось прикрепить ее к деревянному стулу – последнему деревянному стулу из гостиной, – и скоро весь мир избавится от боли.
Неожиданно дверь с шумом открылась. Уолтер вскочил на ноги. Блайт… он слышал ее голос… она опять обнаружила его…
– Вот вы где, так я и знала. – Лиззи уперла и бока красные грубые руки. – Что ж, мистер Вулрич, вы опять пропустили обед. Все уже остыло. Миссис Дорнли гневается, и я решила вас отыскать.
Уолтер облегченно вздохнул.
– Слава Богу! А я уж думал, это Блайт, что она опять нашла меня и мою спираль.
– Мисс Блайт?! – вскипела Лиззи. – Мисс Блайт пропала, сэр. Ее нет вот уже целых пять недель, а вы даже не помните об этом?! Много я видела в своей жизни негодяев, но вы… – Лиззи шипела, как обозленная кошка. – Мисс Блайт работала не покладая рук ради вас и этого вечно воющего мешка с костями, который она называла бабушкой. Вы же никогда не заботились о ней, даже сейчас вам наплевать, что с ней случилось. Надеюсь, она все-таки сбежала. Надеюсь, мисс Блайт нашла себе парня, который увез ее отсюда и окружил вниманием и заботой. Хватит ей губить себя ради вас. А может, она уже мертва… а вас это ничуть не заботит! Вы копаетесь здесь в своих железках, и вам ни до кого нет дела. Никогда в жизни не видела отца хуже вас!
Лиззи обожгла Уолтера презрительным взглядом и бросилась вон.
Уолтер замер на месте, размышляя. Блайт сбежала? Возможно, даже мертва? Его Блайт?! Он вспомнил слова матери о том, что Блайт оставила их так же, как и Элиза, и его вдруг пронзила острая боль. Уолтер схватился за грудь, пытаясь ее унять.
«Но Элиза не сбежала, она умерла», – пронеслось у него в голове. Он сам видел, как ее положили в холодную землю, его теплую прелестную Элизу. У Уолтера внезапно задрожали ноги.
Нет, Блайт не могла оставить его, она не умерла, не сбежала. Господи, кто же теперь обнимет его, позаботится о нем?!
С каждой минутой боль становилась невыносимой. Каррик тоже твердил, что Блайт пропала, исчезла неизвестно куда и почему. Пропала… возможно, мертва…
О Господи, нет! Блайт не может его оставить!
Пот градом катился по лицу Уолтера. Он задыхался. О, какая боль! Он один, они обе оставили его! Уолтер с трудом добрался до стула и тяжело опустился на него. Господи, почему так больно? Почему они оставили его – сначала Элиза, потом Блайт?! Его спираль! Сейчас он вмиг избавится от боли. Нужно только обмотать себя и соединить концы. Хватая ртом воздух, Уолтер стонал во весь голос. Как трудно! Почему ему не удается соединить концы? Эта боль… Вот, наконец! Соединив концы спирали, Уолтер откинулся на спинку стула, ожидая облегчения.
Однако облегчения не наступало. Боль по-прежнему продолжала терзать его грудь. Господи, пожалуйста! Блайт умерла, исчезла… Может, и он умирает? Почему же не помогает спираль?
Открыв глаза, Уолтер посмотрел на медную проволоку. Он так старался, сам изготовил ее из медных труб: разрезал, расправлял, соединял, наматывал, разматывал. О-о-о, почему его волшебная спираль не забирает боль?! Он так жестоко страдает, а она ничуть не помогает ему!
Уолтера охватил новый приступ боли, и он, как капризный ребенок, отбросил никчемные железки, вдруг открыв для себя ужасную истину: его спираль, никому не поможет и не могла помочь!
Уолтер зарыдал, оплакивая эту невосполнимую утрату. Даже боль в груди не могла сравниться с болью в его душе.
Прошло какое-то время, прежде чем он пришел в себя и понял, что боль постепенно утихает. Уолтер осторожно поднялся, стараясь не запутаться в спирали, и словно впервые увидел стул, окруженный медными трубами и самодельной проволокой и прочие валяющиеся повсюду железки.
Он проводил здесь дни, недели, оберегая их от дочери, а Блайт все равно исчезла, никакое волшебство не удержало ее. Уолтер оказался последним глупцом. Он оберегал свои драгоценные железки, не понимая, что нужно было беречь настоящее сокровище – дочь. Боже милосердный, неужели он совсем сошел с ума?!
Уолтер огляделся вокруг себя. Балки словно давили на него, а чердак вдруг уменьшился в размерах. Боль в груди почти утихла, но смятение в душе осталось. Обливаясь холодным потом, он поплелся к двери. Его Элиза умерла, Блайт, возможно, тоже.
Второй раз в своей жизни Уолтер Вулрич превращался из мальчика в мужчину. Однако на этот раз было слишком поздно. Его Блайт, его любимая дочь пропала.
