ГЛАВА 19
Райдер смог выдержать в постели только три дня. Эбби плотно перевязала его ребра и попыталась заставить подольше остаться в постели, но он возражал. Райдер не мог бездействовать, в то время как с каждым днем Ханна и Гилмор все больше отдалялись от Денвера. Он испытывал самые противоречивые чувства: от полного неверия в то, что Ханна добровольно, без принуждения, уехала с лейтенантом, до неистовства и гнева на свою неверную жену. Хотя она сама сказала Заку, что уезжает с Гилмором по своей воле, Райдер вовсе не был в этом убежден. Он должен услышать от нее самой, что Гилмор — именно тот мужчина, который ей нужен.
На свою беду, Райдер не мог заставить себя поверить, что Ханна его не любит. Он лелеял надежду, что иные причины заставили Воробышка уехать с Гилмором, а не желание обрести в лице лейтенанта любовника. Но иных причин быть не могло: губернатор к тому времени освободил его, и у Ханны не было необходимости приносить себя в жертву. Чем больше он думал о ее неожиданном отъезде — без единого слова прощания! — тем больше гнев и замешательство овладевали им и тем решительнее был он настроен разыскать ее.
Спустя три дня он был уже в состоянии свободно двигаться, не обращая внимания на боль. На четвертый день Зак застал его в амбаре, когда он седлал свою лошадь.
— Боже мой, Райдер! Ты не можешь куда-либо отправляться в таком состоянии!
— Я достаточно поправился, чтобы скакать верхом.
На самом деле Райдер вовсе не был уверен, что он это может сделать.
— Полагаю, ты собрался разыскать Ханну?
— Да, — в потемневших серебристых глазах светилась тоска.
Зак лихорадочно отыскивал способ удержать Райде-ра на ферме до полного выздоровления.
— А ты не забыл об обязательствах, взятых мною за тебя перед губернатором? Одним из условий освобождения была твоя будущая работа на правительство.
Зак сообщил, когда они добрались до фермы, что губернатор просил Райдера выступить на переговорах о мире посредником между правительством и племенами сиу и чейенов. Губернатор надеялся, что удивительный опыт Райдера и его знание жизни индейцев послужат тому, что стороны скорее придут к соглашению.
— Ты не забыл, что должен встретиться с губернатором, как только поправишься? — продолжал Зак.
— Не забыл, — ответил Райдер. — А знай я заранее об условиях освобождения, возможно, и не согласился бы. Бледнолицые не хотят заключать мир на честных условиях. Они вознамерились уничтожить индейский народ или загнать в резервации.
— Но теперь у тебя есть возможность сделать честными условия договора, — напомнил ему Зак. — Ты сам знаешь, приближается день, когда все индейцы или будут жить в резервациях, или погибнут, оказывая сопротивление. Если ты хочешь помочь взрастившему тебя народу, ты должен согласиться на предложение губернатора.
— Ради своего народа я приму данный мне губернатором пост, но не стану продаваться, как некоторые из тех, кто ведет переговоры. Я прослежу, чтобы у моего народа всегда были теплые одеяла и еда. Я стану бороться за правое дело.
Зак хлопнул его по спине.
— Иного я от тебя и не ожидал! Помни, что также для тебя всегда найдется работа в «Мерсер Фрайтинг», а здесь у реки у тебя есть участок земли. Отдохни еще несколько дней, пока не поправишься окончательно, и мы вместе нанесем визит губернатору. Хорошо?
Лицо Райдера омрачилось:
— Я увижусь с твоим губернатором, но когда сам захочу и выберу для того время. Сначала я должен разыскать Ханну. Если ты снабдишь меня припасами, необходимыми для поездки в форт Ларами, я попрощаюсь с сестрой и отправлюсь в путь.
Зак покачал головой. Никогда ему не приходилось встречать таких упрямцев, как эти двое: его жена и ее брат.
— Отправляйся, Райдер, если хочешь, но я должен знать, намерен ли ты вернуться. Эбби очень расстроится, узнав, что ты не воспользовался предложением губернатора и вернулся в край Паудер-Ривер.
Райдер сердито глянул на него.
— Я вернусь, Зак Мерсер. С Ханной или без нее, но вернусь, чтобы сдержать обешание, данное губернатору. Никто, кроме сестры, не понимает тоски и смятения, мучающих меня из-за того, что кожа моя белая, а сердцем я чейен. Оба мы прошли через отчаяние, не зная, к какому миру принадлежим, но с твоей помощью она навела мост через пропасть и, кажется, счастлива. Мне это все, может, и не нравится, но я тоже постараюсь разобраться в себе. Но сначала я должен найти Ханну и узнать, действительно ли она любит синего мундира.
— Возьми все, что тебе нужно, Райдер. Я надеюсь, ты найдешь Ханну. Если у нее были серьезные причины для расставания, я знаю, ты их выяснишь. Но не позволяй чувствам ослепить тебя, нельзя допустить, чтобы они заслонили правду.
Райдер, уезжая на следующий день с фермы, пообещал не забыть предостережение друга, но как бы ни старался он найти оправдание поведению Ханны, ярость бушевала в его душе. Если бы можно было отыскать хоть какой-либо смысл в ее внезапном отъезде! Неужели что-то ускользнуло от него? Не потерял ли он Воробышка, в прошлый раз подвергая сомнению ее верность? Как ни старался Райдер найти ответы на эти вопросы, все сводилось к неоспоримому факту, что Ханна не любит его. Правда, не любит! Различия в их воспитании, очевидно, слишком велики, чтобы расцвела подлинная любовь.
Трент Гилмор украдкой смотрел на Ханну, размышляя, как скоро она окажется в его постели. Он так долго мечтал об этом, что не знал, удастся ли ему и дальше держать в узде свою страсть. Ради будущих прав собственника он не пытался проводить с нею ночи в дороге. Трент собирался сделать ее своей женой и не хотел, чтобы люди сплетничали об их близких отношениях до свадьбы.
— Мы остановимся на ночлег в Шайенне, — сказал он Ханне, когда они были в нескольких милях от города. — Могу себе представить, как ты будешь рада горячей ванне и мягкой постели после всех этих неудобств путешествия.
Ханна едва слушала его. «Неудобство» — это мягко сказано для описания пути из Денвера в такую даль как форт Ларами. Дорога казалась ей сущим адом. Беременность не облегчала положение, как, впрочем, и удушающая жара. В конце дня она была уже такой усталой, что едва хватало сил съесть ужин, спустя несколько минут после которого она уже спала, завернувшись в одеяло. От верховой скачки ее постоянно мутило.
— Ты меня слышишь, Ханна? Разве мягкая постель и горячая ванна тебя не привлекают?
На этот раз Ханна прислушалась, что говорит Гил-мор и произнесла именно то, что ему хотелось услышать:
— Это замечательно, Трент. Ни о чем другом я и мечтать не могу.
Гилмор направил свою лошадь поближе к кобыле Ханны.
— Может, в Шайенне нам удастся побыть наедине. Мне так недостает уединения с тобой в дороге, — его голос от страсти был хрипловат, он положил руку на ее колено и улыбнулся, глядя Ханне в глаза. — Солдаты будут размещены в казарме, но я могу остановиться, где пожелаю. Я сниму номер в лучшей гостинице города.
Ханна похолодела. Мысль о необходимости спать с Гилмором была ей невыносима. К сожалению, прошло слишком мало времени, чтобы сообщить ему о том, что она вовсе и не собирается выполнять свое обещание. Прежде следует убедиться, что Райдер в безопасности, а Ханна не знала, сколько времени потребуется ее возлюбленному, чтобы добраться до безопасного места. Кроме того, чтобы залечить раны, полученные в тюрьме, ему потребуется, самое меньшее, недели две.
— Я… я не думаю, что это было бы благоразумно, Трент. Я предпочту подождать венчания. На близость со мной у тебя еще нет права.
Лицо Гилмора покраснело от гнева.
— Нет права? Как можешь ты сомневаться в моем праве, после того как сама спала с этим белым индейцем! На близость с ним ты имела право?
Ханна сурово посмотрела на него.
— Мы с Райдером были обвенчаны в деревне Красного Облака согласно индейскому обряду.
Лейтенант собрался было возразить, но Ханна добавила.
— Я знаю, в мире белых людей подобный брак считается незаконным, но пока я находилась среди индейцев, я жила по их законам. В деревне Красного Облака я была женой Быстрого Ветра.
Гилмор постарался овладеть собой. Представляя себе Ханну распростертой под белым дикарем и принимающей его в свое тело, он сгорал от ревности. Трент неистовствовал, полагая, что белый дикарь был у нее первым. Однако, подавив раздражение, он попытался ответить сдержанно, не вызвав враждебных чувств с ее стороны. Не в его интересах было обижать Ханну.
— Нельзя отрицать, что тебя принудили к этому браку, Ханна, но я бы предпочел, чтобы впредь ты не утверждала, будто являешься законной женой этого человека. Я стараюсь забыть, что случилось с тобой в прошлом, и хочу, чтобы ты позабыла об этом тоже. Скоро мисс Маклин станет моей женой и никогда больше не будет ни думать о Быстром Ветре, ни говорить о нем, не так ли?
Ханна склонила голову. Она знала, что на ее лице отражается гнев. Забыть Райдера? Никогда! Как могла она забыть мужчину, чье дитя у нее под сердцем? К тому времени как они доберутся до форта Ларами, она обязательно скажет Тренту, что не может выйти за него замуж, а потом отправится назад в Денвер. Если счастье не изменит, может быть, ей удастся убедить Райдера, что поехала она с Гилмором в форт ради его спасения. Ханна молилась, чтобы любимый поверил ей.
Когда они наконец добрались до Шайенна, Ханна была грязной, усталой и голодной. Как раз садилось солнце, в городе было полно людей. Кто отправлялся на железную дорогу, кто возвращался домой после тяжелого рабочего дня. Отряд солдат отправился в казармы, а Гилмор с Ханной — в гостиницу, где лейтенант снял номер.
— Я заплатил за две комнаты, Ханна, чтобы не смущать тебя, но полагаю, воспользуемся мы только одной, — говорил он, неся ее сумку наверх. — Я должен доложить майору Делани о прибытии и заглянуть в штаб, но долго не задержусь. Я заказал для тебя ванну, — глаза Трента блеснули сладострастным огнем. — Отдыхай пока. Я постараюсь вернуться как можно быстрее Мы поужинаем вместе, а потом . — он оборвал фразу, не оставляя сомнений насчет того, как именно он думает провести ночь.
Прежде чем Ханна, протестуя, успела вымолвить хоть слово, Гилмор горячо поцеловал ее и ушел.
Когда горничная сделала для нее ванну, Ханна торопливо вымылась, не желая, чтобы Трент застал ее за купанием. Она лихорадочно пыталась найти способ удержать его на расстоянии, опасаясь, что если скажет ему о своем нежелании оставаться с ним, то он сообщит в Денвер о побеге заключенного, и Райдера схватят и посадят в тюрьму, и тогда все ее жертвы во имя спасения любимого окажутся напрасны.
Ханна поспешила одеться. Она как раз заканчивала застегивать платье, когда в комнату ввалился, громко бранясь, Гилмор.
— Что случилось, Трент?
— Чертова армейская служба! Майор Делани пригласил меня провести ночь в его доме! Отказаться было невежливо. Поверь, у меня были другие планы на сегодняшний вечер. Но майор горит желанием обсудить набеги индейцев и выяснить, что армия может сделать для их предотвращения! Слава Богу, нас сопровождает отряд. Немыслимо путешествовать между Шайенном и фортом Ларами без солдат.
Ханна чуть в обморок не упала от радости.
— Завтра на рассвете мы снова отправляемся в путь, — продолжал Гилмор. — Извини, Ханна, но тебе придется ужинать в одиночестве. Майор пригласил меня провести вечер с ним и его женой.
Главное, что Ханна уловила из сумбурной речи лейтенанта, это, что снова Бог услышал ее молитвы и дал передышку, о которой она так отчаянно Его молила. Опасаясь, что голос выдаст радость, она кивнула.
— Я вернусь на рассвете, — добавил Гилмор. — Отдохни хорошенько. У нас впереди долгая дорога.
Часы, проведенные Ханной в седле в последующие дни, были самыми горестными из всех, какие только ей когда-либо приходилось переживать. Кроме тягот пути, Ханну еще угнетало плохое настроение Трента, но зато, к ее великому облегчению, они не сталкивались с индейцами.
Как будто прочтя ее мысли, Гилмор подъехал к ней и сказал:
— Я знаю, ты беспокоишься, как бы на нас не напали, но мы уже в двух днях пути от форта, и я не предвижу осложнений. Если бы в этих краях были индейцы, мы бы уже давно на них наткнулись.
— Я уверена, с нами ничего не случится, — ответила Ханна, однако, далеко не так горячо в этом убежденная, как могло показаться.
Послеобеденное солнце пекло немилосердно. Ханна покачивалась в седле. Во рту у нее пересохло, лицо и одежда покрылась пылью. Несмотря на широкополую шляпу, солнце обожгло кожу, и она чувствовала, как лицо начинает гореть. Ей не хотелось и думать о возвращении в Денвер, но она все преодолеет, чтобы соединить свою судьбу с судьбою Райдера. Всей душой Ханна надеялась, что сможет совершить обратный путь до того, как беременность сделает переезд невозможным. Сняв шляпу и обмахиваясь ею, Ханна вспоминала свое последнее свидание с Райдером в амбаре на ферме Зака Мерсера.
При всем своем небольшом опыте она понимала, что ни один мужчина в мире не сможет доставить ей такое неописуемое удовольствие, какое удавалось доставить Райдеру. Она вспоминала его прикосновения… Он точно знал, когда и что именно заставит ее таять от наслаждения. Его руки были сильными и в то же время нежными, рот горячим и влажным. Когда он проникал в нее, она пылко тянулась навстречу, завладевая всем и требуя большего. Не было таких слов, которыми можно было бы описать восторг, испытываемый ею в его объятиях.
Ханна так погрузилась в свои чувственные мечты и воспоминания, что не заметила смятения в рядах солдат. Пока не подъехал Гилмор и не схватил ее лошадь за поводья, она не догадывалась, что происходит нечто необычное. Взглянув же на суровое лицо Гилмора, Ханна сразу поняла, что их ждет. Она обвела глазами окружавшие их лесистые холмы и увидела большой отряд индейских воинов на гребне одного холма. Даже на таком расстоянии были видны устрашающие полосы на их телах. Ханна смотрела со все возрастающим ужасом, как индейцы выстраиваются для атаки, вздымая вверх копья, украшенные перьями. Гортанные боевые кличи разносились по прерии, холодя кровь в жилах. Шляпа Ханны полетела на землю, а самой ей пришлось ухватиться за луку седла, когда Гилмор погнал ее лошадь в укрытие за скалой.
— Оставайся здесь! — крикнул он, возвращаясь к солдатам. — И молись, чтобы индейцы тебя не успели разглядеть!
Ханна слишком хорошо знала, какие острые глаза у индейцев, чтобы надеяться на это. Ее спасение целиком зависело от того, смогут ли Трент и его солдаты одержать верх над индейскими воинами. Однако, судя по тому, как разворачивались события, вряд ли это могло им удасться.
Сражение было ожесточенным. Трент бился в самой гуще индейцев, но от его удали было мало прока. Натиск многочисленного отряда индейских воинов был слишком мощным. Ханна сразу же поняла, что дело безнадежно. Один за другим солдаты падали на землю. Яростную атаку индейцев воодушевляла жажда мщения, разгоревшаяся от истребления индейских племен белыми людьми, пришедшими на их земли. Ханна беспомощно наблюдала, как редеют ряды солдат. Она молилась, чтобы ее не заметили, и закрывала глаза, чтобы не видеть кровавой бойни. Все павшие были достойными людьми, даже Трент по-своему был хорошим человеком, и ей невыносимо было видеть, как они погибают во цвете лет.
Если бы Ханна не закрывала глаза, то, конечно, поняли бы, что ее уже заметили. Один из разрисованных воинов подобрал ее шляпу и поехал в холмы, объезжая скалы. Ханна осознала, что обнаружена, только услышав, как всадник пробирается к ней через кусты. Перед тем как сильные руки подхватили ее с седла, она успела открыть глаза и глянуть в причудливо раскрашенное лицо свирепого воина. Это стало последней каплей, переполнившей чашу страданий. Напряжение последних нескольких недель, тяготы пути, мучительные для беременной женщины, а теперь еще и нападение индейцев лишили ее сил. С тяжелым вздохом она упала в обморок.
Ханна не почувствовала, как воин снял ее с седла и посадил перед собой на свою лошадь, как приложил руку к горячему лбу, не видела, как он, не вернувшись к сражающимся, подобрал поводья и направился на восток, куда уходили индейские племена.
Ханна медленно приходила в себя, ощущая под собой покачивание лошади. Она чувствовала тепло тела какого-то человека, к которому была прижата спиной, и видела смуглые руки, поддерживавшие ее в седле. Слабый крик вырвался из груди Ханны, когда она обернулась и глянула в разрисованное лицо индейца. После ожесточенного сражения его тело блестело от пота, сердце гулко билось в груди, на одной руке была видна рана от сабельного удара, простреленное бедро кровоточило.
Ужас охватил Ханну. Что собирался индеец сделать с нею? Увы, в прерии нет больше Быстрого Ветра, чтобы ее защитить. Значит, ее убьют. Женщина испуганно задрожала и прижала руки к животу. Она хотела жить и хотела, чтобы остался в живых ее ребенок.
— Не бойся, Воробышек, я не причиню зла женщине моего брата.
Потрясенная Ханна повернула голову, чтобы еще раз глянуть на грозного воина. Гордое лицо, покрытое кровью, краской и грязью, показалось ей знакомым. Но пока индеец не улыбнулся, она его не узнавала.
— Койот! — Ханна чуть не зарыдала. — Слава Богу!
— Где Быстрый Ветер? — взволнованно спросил Койот. — Где твой муж? Почему ты не с ним?
Ханна тяжело вздохнула.
— Это длинная история, Койот, и я не уверена, что ты все поймешь правильно.
— Когда доберемся до лагеря Красного Облака, я тебя выслушаю.
— Ты везешь меня в деревню Красного Облака? А как же солдаты? Наверное, некоторые из них ранены. Я должна им помочь.
Койот посмотрел на нее с удивлением:
— Никто им теперь не поможет.
Ханна бросила на него настороженный взгляд. Она поняла: это значит, что они все мертвы. Она всхлипнула:
— О, Боже! Сколько загубленных жизней!
Ханна тихо заплакала, молясь, чтобы ее ребенку не пришлось жить в такие ужасные времена.
— Не плачь, Воробышек, наше дело праведное. Синие мундиры напали на небольшой лагерь сиу, где были только женщины и дети. Бледнолицые должны знать, что мы не позволим безнаказанно убивать наших соплеменников.
Что бы ни говорил Койот в оправдание убийств, Ханна не могла не жалеть этих бедных погибших солдат и продолжала плакать.
— Ты устала, Воробышек, я повезу тебя на своей лошади, пока ты не отдохнешь. Потом пересядь на свою. Нам предстоит долгий путь.
Райдер увидел летавших кругами стервятников задолго до того, как прибыл на место битвы. Тела убитых лежали здесь уже несколько дней, запах стоял ужасающий. Спешившись, он изучил знаки, осмотрел стрелы, застрявшие в телах, и определил, что в нападении участвовали и сиу, и чейены. Одно за другим он переворачивал тела, никого не узнавая, пока не заглянул прямо в мертвые глаза лейтенанта Трента Гилмора. Крик ужаса сорвался с его губ, ведь Ханна была с Гилмором! Обезумев от страха за нее, он стал переходить от трупа к трупу, отыскивая женщину среди синих мундиров.
Убедившись, что Ханны нет среди убитых, Райдер облегченно выпрямился. Но теперь на него накатила новая волна страха: не попала ли Ханна в руки индейцев? Мрачно устремил он взгляд на восток. Казалось, Химмавихьо делал все, чтобы вернуть его к индейскому народу. Рейдер решительно повернул лошадь на восток. Индейцы забрали лошадей синих мундиров и их припасы. Без лопаты он не мог бы похоронить мертвых. Но Райдер знал, что раз отряд сопровождения не пришел в форт, оттуда скоро вышлют солдат на поиски.
Ханна была в восторге от горячего приема, который ей оказали в деревне Красного Облака, но в то же время она была и смущена. Женщина-Что-Ходит-Вперевалку обрадовалась, снова увидев Ханну, и через несколько часов Воробышек вспомнила все индейские слова, выученные раньше. Она не успела рассказать Койоту, почему путешествовала без Райдера, так как воина сразил жар, раны кровоточили. Его жена Летняя Луна не отлучалась от своего мужа. Женщина-Что-Ходит-Вперевал-ку объяснила Ханне, что Летняя Луна — это вдова Белого Пера, приемного отца Быстрого Ветра, и сказала, что Койот взял ее в жены, когда закончился срок траура. Он теперь воспитывал сына Белого Пера.
Ханна подумала, что Летняя Луна выглядит слишком уж юной, чтобы быть вдовой отца Райдера, но ничего не сказала. Молодая женщина была теперь чрезвычайно предана Койоту. Ханна тоже с удивлением узнала, что Пятнистая Лань соединилась с Быстроногим Оленем и очень довольна мужем.
Прибыв в деревню индейцев, Ханна проспала почти три дня без перерыва. Ее измученный вид и усталость не ускользнули от Женщины-Что-Ходит-Вперевалку. Проницательная старуха сразу же догадалась, что Ханна беременна. Когда она высказала свое предположение, Ханна не стала отрицать, что носит ребенка Быстрого Ветра, но попросила, чтобы та никому об этом не говорила. Ханна также поведала, почему она путешествовала с синими мундирами, а не со своим мужем. Престарелая индианка сочувственно поцокала, выслушав рассказ о горестях Ханны, и уверила ее, что Быстрый Ветер все поймет, когда узнает правду.
— Он не может узнать правду, пока не найдет меня, — сокрушалась Ханна. — Если его здесь нет, значит, он все еще на ферме Зака и Эбби. Я должна отправиться к нему.
— Пускаться в путь опасно, — предупредила старуха. — А вдруг тебя захватят воины кроу? Или кто-нибудь, кто не знает тебя? Ты должна остаться с нами, пока Быстрый Ветер за тобой не приедет.
— Он не приедет, — в голосе Ханны слышалась горечь.
— Приедет, ты носишь его ребенка!
Ханна не стала объяснять, что Райдер ничего не знает о ребенке.
В последующие дни Ханна помогала престарелой индианке в хозяйственных делах. Летняя Луна сказала, Койот выздоравливает и скоро встанет на ноги. Ханна надеялась, что когда ей позволят поговорить с ним, он тоже сочувственно отнесется к ней, как и Женщина-Что-Ходит-Вперевалку.
Ханна снова заняла вигвам, в котором они с Райде-ром жили, когда были вместе. Она была рада одиночеству и верила, что раз их с Быстрым Ветром считают мужем и женой, никто ее не обидит.
Она провела уже две недели в деревне Красного Облака, когда впервые увидела Сломанного Носа. Он только что вернулся с боевым отрядом из набегов и торжествовал победу, хвалясь подвигами. Увидев Ханну и узнав, как она снова попала в племя, он задумал овладеть белой женщиной.
В тот вечер Ханна устала больше обычного и, поужинав с Женщиной-Что-Ходит-Вперевалку, вскоре ушла в свой вигвам. Из-за жары воздух в жилище был душным, и Ханна оставила полог поднятым. Раздевшись до рубашки, она легла и сразу же заснула. Деревня затихла в ночном покое. Вдруг в вигвам проскользнула одинокая фигура. Вошедший тщательно прикрыл за собой полог.
Сломанный Нос стоял над Ханной, сгорая от желания поскорее обрушиться на тело этой женщины. Если она станет сопротивляться, он найдет способ справиться с нею, а потом убьет, чтобы она не могла его обвинить. Опустившись на колени, он смотрел в лицо спящей. Лунный свет, проникавший в вигвам сквозь дымовое отверстие, освещал ее волосы, напоминавшие блестящий лисий мех, ни рыжий, ни коричневый, а, скорее, представлявший волнующее сочетание и того, и другого цвета.
Ханна так крепко спала, что не слышала, как Сломанный Нос приподнял прядь волос, упавшую ей на плечо. Не видела она блеска его темных глаз, скользивших по изящному телу. Ночь была теплой, и женщина откинула одеяло. Рубашка задралась, приоткрыв стройную ногу и крутое бедро.
Рот Сломанного Носа наполнился слюной, затвердевший член уперся в набедренную повязку. Развязав шнурки повязки, он сорвал ее и отбросил в сторону. Стоя на коленях, Сломанный Нос зажал ладонью рот спящей.
Ханна неожиданно проснулась, не понимая, что происходит. Она сразу же почувствовала чье-то присутствие и открыла рот, чтобы закричать, но из зажатого рта не вырвалось ни звука. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела нависшего над ней мужчину. Сломанный Нос! Она заметила блеск его глаз. Мотая головой из стороны в сторону, Ханна, испытывая отвращение, пыталась высвободиться. Но Сломанного Носа никогда не волновало, хочет его Ханна или нет. Он знал лишь, что сам хочет обладать ею.
— Не противься, Воробышек, — прошипел он. — Твоего мужа здесь нет, а ты оставила полог поднятым. Я постараюсь ублажить тебя. Может, ты решишь, что стоит Быстрому Ветру предпочесть меня, и позволишь мне ночами проникать между твоих сладких бедер.
Ханна трясла головой, яростно возражая и пытаясь укусить его ладонь. Но индеец только сильнее нажал на ее рот. Ханна почувствовала вкус крови.
Поднявшись над женщиной, Сломанный Нос раздвинул ей ноги и приготовился проникнуть в лоно, но в последнее мгновение заколебался. Несмотря на безумное вожделение, он уловил шум и громкие голоса, доносимые ночным ветром. Он был слишком возбужден, чтобы обратить на них внимание, но голоса становились все громче и взволнованнее. Сломанный Нос не мог больше притворяться, будто ничего не происходит.
Издав хриплый гортанный крик, он наклонился к уху Ханны и прошептал то, что ее несказанно удивило:
— Никому не говори, что я был у тебя, Воробышек, иначе я убью Быстрого Ветра.
Прежде чем Ханна успела сообразить, что означает угроза, Сломанный Нос откинул полог и выскользнул в темноту.
Ханна лежала недвижимо, раздумывая, что же спугнуло насильника. Она воздала хвалу Господу за спасение. Ее пробрала дрожь при воспоминании о словах индейца. Как он мог убить Быстрого Ветра, если тот давно покинул племя? Вдруг Ханна тоже различила возбужденные голоса и крики жителей деревни. Она уже довольно хорошо понимала язык сиу, но не смогла разобрать, отчего такая суматоха. На деревню напали? Вряд ли. Тогда были бы слышны звуки битвы.
Все еще размышляя над странным поведением Сломанного Носа, Ханна заметила, что неожиданно в деревне шум стих. Это было еще более удивительно. Ханна собралась пойти узнать, что происходит, как вдруг полог открылся и кто-то вошел в вигвам.
Ханна издала сдавленный крик, опасаясь, что это вернулся Сломанный Нос, но медленно перевела дыхание, убедившись, что вошедший более высок и мускулист, чем низкорослый Сломанный Нос. Лицо мужчины скрывала тень, но торс и ноги отчетливо вырисовывались в лунном свете.
Глаза Ханны скользнули от щиколоток стоявшего перед ней воина по мускулистым икрам к стройным бедрам и задержались ненадолго на набедренной повязке, прикрывавшей член. Подняв глаза от этой опасной части мужского тела, она остановила взгляд на широкой груди. Рассмотрев зажившие следы побоев, Ханна поняла, кто стоит перед ней.
Райдер! Он пришел за ней!
Серебристый взгляд Райдера встретился с удивленным взглядом зеленых глаз Ханны. Она невольно вздрогнула, почувствовав его холодность. Блуждающий лунный свет придавал зловещее выражение чертам лица. Ханна хотела броситься к любимому, но страх удержал ее.
— Ты думала, я не найду тебя, Воробышек? Я был на пути к форту Ларами, когда наткнулся на мертвых солдат. Не ожидал я такого подарка судьбы — застать тебя здесь, у моего народа. Прости, не могу выразить тебе соболезнование по поводу смерти твоего любовника.
Ханна притихла. Он опять в заблуждении? Считает Трента ее любовником! Избавится ли она хоть когда-нибудь от его подозрений и обвинений в неверности?
