ГЛАВА 19
Элизабет сидела на диване и наблюдала, как герцогиня разливала чай. В гостиной больше никого не было. Хейворд со священником и его женой-сплетницей удалились в зеленую гостиную в другом крыле дома. Элизабет с удовольствием заперла бы этих двух людей на ключ. Но... Рано или поздно они покинут дворец и тогда... Девушка ни на минуту не сомневалась: не пройдет и пяти минут, после того, как за миссис Бэкстер закроется дверь, и о ее неблаговидном поступке узнает вся округа. Эша Хейворд отвел в кабинет для серьезного разговора. Когда герцогиня протянул ей чашку чаю, той от стыда трудно было поднять глаза.
– У тебя такой вид, будто хочешь повеситься, – нахмурившись, сказала Леона.
Элизабет молча взяла чашку. Боясь выронить ее из дрожащих пальцев, она держала ее обеими руками.
– Мне больно думать, в какой жуткий скандал я вовлекла вас с Марлоу, – тихо произнесла девушка.
– Перестань заниматься самобичеванием, дитя мое, – успокаивала ее Леона, присаживаясь рядом. – Ты – не первая женщина, которую соблазнил мужчина до того, как прозвучит клятва перед алтарем.
Элизабет наблюдала, с какой тщательностью герцогиня расправляет складки на юбке сиреневого платья.
– Я должна была научить Пейтона хорошим манерам. А что наделала? Я сама бросилась в его объятия. И, что хуже всего, сожалею лишь о том, что нас застали.
Леона ласково похлопала ее по руке.
– Мужчины, носящие фамилию Тревелиан, всегда представляли для женщин потенциальную опасность, – сказала она. – Их мужественность и сила, спрятанные под красивой внешностью, помножены на невероятную целеустремленность. Ты ведь знаешь, что одного из дядюшек Марлоу звали не иначе, как Дьяволом Дартмура?
– Да, – ответила Элизабет. – Я слышала об этом.
Она с наслаждением отпила глоток чаю, приятно освеживший горло, надеясь, что ароматный и крепкий напиток немного успокоит нервы.
– Я сама во всем виновата. Ведь давно не девочка. Мне следовало бы быть предельно осторожной и осмотрительной, а не распалять Пейтона. Но я ничего не могла с собой поделать. Как только он меня коснется, мысли тут же начинают путаться.
– Девочка моя дорогая, даже я не смогла устоять перед чарами Тревелиана, – призналась Леона.
Элизабет уставилась на герцогиню.
– Вы хотите сказать, что Марлоу и... Леона кивнула.
– До свадьбы? – удивленно спросила Элизабет.
– Это произошло в саду, среди цветущих и благоухающих роз, в загородном доме моего отца в Лестершире. – Взгляд Леоны устремился сквозь открытые окна в сад, где тихонько покачивались на ветру цветы, тонкий аромат которых ощущался в гостиной. – В память о том вечере мы здесь посадили розы.
Элизабет выглянула в сад.
«Цветущие розы никогда не станут для меня тем же, чем были для Леоны», – подумала она.
– Потом я частенько задавалась вопросом: почему мама позволяла мне одной, без дуэньи, гулять по саду с Марлоу? – продолжала вспоминать герцогиня. – В день свадьбы она призналась, что очень рассчитывала на наши прогулки при луне: они заставляли его сдаться.
– Значит, ваша мать хотела, чтобы вы с Марлоу... познакомились еще до свадьбы? – изумленно спросила девушка.
– Она дала нам возможность очень хорошо познакомиться, – тихо засмеялась Леона. – С той поры я поняла, что моя мать была не единственной заботливой родительницей, которые позволяют молодой паре побыть немного наедине и выяснить для себя главное. И она, конечно, далеко не последняя. Сегодня днем Марлоу признался, что применил ту же тактику по отношению к тебе и Пейтону.
Сильно побледнев, Элизабет резко выпрямилась, словно от пощечины.
– Не хотите ли вы сказать... неужели Марлоу хотел, чтобы это произошло?
– А почему тогда он оставил тебя наедине с этим колючим молодым человеком, отказывающимся признать в себе нашего внука? – усмехнулась герцогиня.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – растерянно произнесла Элизабет.
– Марлоу всегда был упрямым человеком, – ответила Леона, складывая руки на коленях. – И если ему что-то хочется, он не остановится ни перед чем, чтобы достичь желаемого. Марлоу решил, во что бы то ни стало оставить Пейтона здесь, в Англии, и использовал тебя, как приманку, чтобы заманить тигра в клетку.
Когда до Элизабет дошел смысл сказанного Леоной, у нее закружилась голова. Комната поплыла перед глазами. В висках бешено застучало.
– Дорогая моя, ты должна знать, что Марлоу специально привел священника с его женой в Лабиринт. Он надеялся застать вас в недвусмысленной ситуации.
Осторожно, стараясь не выронить чашку из дрожащих от волнения рук, Элизабет поставила ее на узкий столик.
– Но что он будет делать, если Эш заподозрит ловушку? – тихо спросила она.
Леона ободряюще похлопала девушку по колену.
– Не беспокойся, моя дорогая. Марлоу все устроит. Прежде чем кончится день, ты станешь женой этого молодого человека.
– Так скоро? – растерянно воскликнула Элизабет.
– Мы с Марлоу думаем, что откладывать это дело не стоит.
«Скорее всего, они боятся, что жених исчезнет», – подумала Элизабет.
– Эш Макгрегор не тот человек, которого можно к чему-нибудь принудить, – осторожно заметила она.
Леона бросила на девушку неодобрительный взгляд.
– Почему ты не называешь нашего внука его настоящим именем? – упрекнула она.
Элизабет не стала рассказывать герцогине о том злосчастном случае, когда она назвала ее внука настоящим именем.
– Если Марлоу попытается насильно женить Пейтона, он уедет отсюда и никогда не вернется, – уверенно заявила она.
– Прекрати нести этот вздор, – проворчала Леона. – Ты только изводишь себя волнениями.
– Я не смогу выйти замуж за Пейтона до тех пор, пока он сам этого не захочет. Это будет каким-то...
Леона подняла руку, словно не желая больше ничего слышать.
– Пейтон испытывает к тебе какие-то чувства, иначе того, что произошло между вами сегодня, просто не случилось бы.
– Мне кажется, Пейтону я небезразлична, – призналась девушка. – Я в этом уверена. Хотя он никогда не говорил мне о своих чувствах, мне подсказывает сердце. Но если он узнает, что кто-то пытается его к чему-нибудь принудить, пусть даже этого он хочет сам, обязательно сделает все наоборот.
– Дорогая моя, ты говоришь ерунду, – поморщилась Леона.
– Знаю, – отозвалась Элизабет и потупила взор. – Словно последняя дурочка, я говорю ерунду с того дня, как впервые увидела его.
– Успокойся, моя девочка, – сказала герцогиня. – Пейтон сделает правильный выбор. Мы проследим за этим.
Элизабет грустно покачала головой:
– Если он догадается, что его силой хотят на мне женить, я не смогу выйти за него замуж.
– Сможешь и сделаешь это, – решительно сказала Леона, положив руку на плечо Элизабет.
– Но...
– Девочка моя дорогая, подумай о последствиях. Если Пейтон не поступит, как подобает благородному человеку, если на тебе не женится, пострадает не только твоя репутация, но и его тоже, – напомнила Леона.
– Признаюсь честно, я об этом не подумала, – тихо отозвалась Элизабет.
– Ну, так подумай. Нам и без того будет сложно ввести нашего внука в светское общество. Если станет известно, что он – негодяй, соблазнивший и бросивший невинную девушку, дорога в свет будет для него закрыта навсегда. Он станет изгоем. Я не говорю уже о той печальной участи, что ожидает нас с Марлоу.
Элизабет почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она поняла, что если вокруг этого случая разразится скандал, Эш никогда не признает Четсвик своим родным домом и уедет отсюда. Марлоу и герцогиню это убьет.
– Я все испортила! – с досадой воскликнула девушка.
– Твоей вины здесь нет, – постаралась успокоить ее Леона. – Ты просто последовала за своим сердцем. – Герцогиня приподняла подбородок Элизабет. – Все будет хорошо, дитя мое. Верь мне.
Элизабет очень хотелось бы верить. Ей даже страшно было представить, что ждет ее. Чего она хотела меньше всего на свете, так это выйти замуж за человека, который пошел на это не по своей воле. Даже если она и безумно его любила.
– Сегодня вечером вы обвенчаетесь, – Леона легонько пощекотала девушку по подбородку. – Но чуть позже непременно придется устроить прием или званый вечер.
Нахмурившись, Элизабет представила себе хищника, крадущегося по бальной зале, и поспешила поправить герцогиню.
– Боюсь, нам придется сделать это гораздо позже.
– Я говорила Марлоу сегодня днем, что необходимо представить Пейтона свету, как можно раньше, – возразила Леона. – Благодаря стараниям гнусного племянника Марлоу о нашем внуке уже поползли всяческие слухи.
Элизабет вопросительно посмотрела на герцогиню.
– Какие еще слухи?
– Всякий вздор о том, что Пейтон воспитывался среди дикарей. Всю прошлую неделю Клэйборн пытался убедить меня, что если я впущу в дом этого «дикого самозванца», то он в одну прекрасную ночь снимет с меня скальп. – Говоря это, Леона передернулась от отвращения. – Ну и гнусный же, он тип! Временами я даже сомневаюсь, что он – настоящий Тревелиан.
Элизабет судорожно стиснула руки на коленях.
– Просто ему нужен титул Марлоу.
– Да, – согласилась герцогиня, – и если мы не приложим максимум усилий, он своего, добьется. – Леона снова посмотрела в сад, где легонько покачивались розы. – Если нам не удастся прочно утвердить Пейтона, как наследника Марлоу, Клэйборн, попортит ему кровь после того, как герцога не станет.
– Если Пейтон не сумеет предоставить веские доказательства своей личности, он может не один год провести в тюрьме, – испуганно произнесла Элизабет.
– Да, – Леона тяжело вздохнула. – И потому очень важно, как можно скорее представить его свету. Мы должны доказать, что Пейтон не дикарь, каким хочет его представить Клэйборн.
Элизабет почувствовала, как от волнения у нее вспотели ладони.
– Боюсь, Пейтону еще очень многому придется учиться, прежде чем можно будет выводить его в свет, – сказала она.
Леона лишь покачала головой.
– У нас совсем нет времени, – ответила она. – Мы должны будем представить его свету на наших условиях. Думаю, устроим бал.
– Бал? – изумленно переспросила девушка. – И когда?
– Дай подумать. – Леона легонько постучала кончиком пальца по подбородку Элизабет. – Думаю, на подготовку нам хватит и двух недель. А значит, вашу свадьбу и представление Пейтона, мы можем объединить.
У Элизабет перехватило дыхание.
– Но у нас так мало времени, – жалобно произнесла она.
– Мы не должны терять ни минуты, – горячо воскликнула герцогиня. – Клэйборн и без того уже достаточно нам насолил. Свет должен убедиться, что Пейтон – никакой не дикарь. Здесь, в Четсвике мы устроим небольшой вечер и пригласим на него человек триста, не больше.
– Триста человек? – переспросила Элизабет.
– Да, это будет узкий круг наших знакомых. Будут, конечно, танцы, обед, карты. – Леона небрежно махнула рукой. – В общем, всякая чепуха, что бывает на каждом вечере.
Триста человек. Бал. На Эша будет жалко смотреть.
– Но Пейтон еще не готов к этому, – неуверенно возразила Элизабет.
Леона погладила ее по руке.
– Ничего, он будет готов, – ободряюще сказала она. – Я всегда в тебя верила, верю и сейчас.
Элизабет подумала, что хотела бы быть такой же уверенной, как герцогиня. У нее оставалось чуть больше двух недель, чтобы сгладить все шероховатости Эша, чтобы он не испытывал унижения. Как это мало! Если все же избежать этого не удастся, убедить Эша остаться в Четсвике будет невозможно.
– А теперь пойдем, моя дорогая, – прервала ее размышления герцогиня. – Мы должны подготовиться к твоей свадьбе.
Удобно расположившись в большом кожаном кресле в кабинете Хейворда, Эш наблюдал за герцогом, наполнявшим бренди два хрустальных стакана. Эш никак не ожидал, что старик будет вести себя так спокойно после того, как обнаружил подопечную полуголой в объятиях мужчины. Более того, Хейворд походил сейчас на кота, только что поймавшего мышь. Может быть, так оно и было в действительности?
Закрыв хрустальный графин, герцог отошел от бара, встроенного в стену за столом, и направился к Эшу с достоинством короля.
– Выпейте, друг мой, – сказал он, протягивая стакан.
– Похоже, вас вовсе не огорчило то, что произошло. – Эш взял стакан и крепко стиснул его в ладони. – Более того, вы выглядите даже довольным.
– Должен признаться, я всегда надеялся, что когда-нибудь вы с Элизабет встретитесь и полюбите друг друга. – С этими словами герцог приподнял стакан и произнес тост: – Выпьем за крепкий и счастливый брак.
Терпкий запах бренди щекотал ноздри Эша, но он не спешил присоединиться к пожеланию Хейворда. У него было чувство, что он угодил в западню.
– Что-нибудь не так, друг мой? – удивленно вскинул брови герцог.
– Меня не покидает мысль о том, сколько совпадений произошло за сегодняшний день, считая и ваше внезапное появление со священником и его женой и то, что вы застали нас с Элизабет.
– Хорошо, что мы застали вас в этот момент, а не на несколько минут позже, – засмеялся герцог, присаживаясь на край массивного письменного стола. – Вот уж действительно был бы конфуз.
Эш отпил глоток бренди, опалив алкоголем пересохшее горло. Не переставая, он думал о событиях, которые привели к тому, что их с Элизабет застали в щекотливой ситуации. Сначала Хейворд предложил взглянуть на Лабиринт. Элизабет покорно согласилась сопровождать его. Неужели она была заодно с опекуном?
Элизабет необычайно преданна. Она не остановится ни перед чем, чтобы видеть нас с герцогиней счастливыми.
В памяти Эша всплыли слова Хейворда. Старик велел ему пойти к Элизабет вчера вечером, да и сегодня днем тоже. Неужели Бет пошла на роль искусительницы, чтобы заманить его в ловушку? Неужели она обнимала, ласкала и заставляла верить в любовь из чувства долга перед опекуном? При мысли о возможном предательстве у него больно заныло сердце.
Ты не одинок , Эш , я всегда буду рядом.
Эш уцепился за эти слова, как утопающий – за соломинку. Он верил в нежность ее глаз. В ласковых объятиях Бет он позволил себе даже мечтать о будущем.
Я люблю тебя, Эш. Неужели и это ложь? Чем больше он думал, тем меньше верил, что Бет действительно могла его полюбить. Она, сказочная принцесса, никогда не снизойдет до полуобразованного дикаря.
Бет.
Боже, каким же дураком он был! Обнажив чувства, выставил себя на посмешище, оказавшись не лучше того худого одиннадцатилетнего мальчишки, который в поисках работы ходил от дома к дому, надеясь на доброе слово и участие. Однако на этот раз, как последний идиот, лишился своего сердца, подарив его Элизабет.
– Миссис Бэкстер – самая отъявленная сплетница, – снова заговорил Хейворд. – Как только мы выпустим ее отсюда, вся округа узнает о случившемся, тотчас же.
Эш не отрываясь, смотрел на стакан, пытаясь разобраться со своими чувствами. Эти люди вывернули его душу наизнанку. Бет больно ранила в самое сердце. Но ни ей, ни кому-нибудь другому он не хотел показывать, как ему больно.
– Будет лучше, если вы, как можно скорее обвенчаетесь, – сказал герцог. – Все необходимое будет готово к вечеру.
– А если я не хочу жениться на леди? – тихо спросил Эш.
– Ты не хочешь на ней жениться? – нахмурился Хейворд.
– Да, – твердо ответил Эш.
Хейворд смерил его пристальным взглядом. Лицо заметно помрачнело.
– Мне казалось, что Элизабет тебе нравится, – сухо заметил он.
Эш сдавил в руке тяжелый хрустальный стакан. Да, эта женщина ему нравилась и даже очень.
– Мужчина не может жениться на каждой женщине, с которой он переспит, – цинично обронил он.
Герцог с мрачным видом рассматривал свой стакан.
– Ты хочешь сказать, что Элизабет для тебя ничем не лучше обычной уличной девки, с которой можно переспать и тут же забыть? – спросил он ледяным тоном.
– Все женщины одним миром мазаны, – усмехнулся он.
Губы Хейворда плотно сжались. – Элизабет – очень нежная и доверчивая натура, – сказал он. – А настоящий джентльмен никогда не позволит себе обманывать невинных девушек.
Эш выдержал тяжелый взгляд герцога.
– А я никогда и не называл себя джентльменом.
Хейворд со стуком поставил стакан на стол, расплескав бренди.
– Я понимаю, что ты еще не получил должного воспитания, но ты – Тревелиан. Еще ни один мужчина из нашей семьи не испортил репутации ни одной женщины. – Хейворд замолчал, нахмурившись, и густые белые брови сошлись на переносице. – Был один случай в 1814 году, но Дьявол Дартмура в конечном итоге женился на той женщине.
– Вот что значит входило в ваши планы с самого начала! Брак! – воскликнул Эш, чувствуя себя, глубоко задетым. – И именно поэтому вы выбрали учителем Бет. Вы были уверены, что дикарь, никогда не живший в цивилизованном мире, воспользуется невинностью девушки, погубит ее репутацию. Потом, естественно, на ней женится и никуда из Англии не уедет.
– Ты хочешь сказать, что тебя заманили в ловушку? – усмехнулся герцог.
– А разве нет? – Эш провел пальцем по вырезу на хрустале, невольно подумав, что Бет ранила его сердце гораздо глубже. – Когда вы поняли, что я собираюсь вернуться назад, в Америку, вы с Бет придумали, как заставить меня здесь остаться.
– Элизабет никогда бы не пошла на это, – покачал головой Хейворд. – Даже если бы я попросил ее об этом унижении.
– Но вы сами говорили, что она готова ради вас на все, – напомнил Эш герцогу его слова.
– Мой дорогой мальчик, говоря это, я конечно же, не имел в виду, что ради меня Элизабет позволит тебе ее соблазнить, – ответил Хейворд и подался вперед. – Единственная причина, по которой бедняжка позволила вольность, заключается в том, что она в тебя влюблена.
Эш рассмеялся резким и злым смехом.
– Леди Бет, считает меня варваром, дикарем, – сказал он. – И подпустила меня к себе только потому, что хотела помочь именно вам.
– Вздор! – коротко бросил герцог.
Может он в самом деле, ошибается? Господи, как ему хотелось верить, что леди Бет позволяла себя ласкать только по этой причине! Он безумно хотел поверить в сладкую ложь, слетевшую с ее губ: «Я люблю тебя, Эш». При воспоминаниях о тех упоительных мгновениях сердце больно сжалось. Но никому он уже не доверял. Бет – леди. Ей нравятся джентльмены с изысканными манерами. Он же до сих пор с трудом разбирается за обедом, какой вилкой пользоваться. Если бы не слуга Хейворда, он не знал бы, как завязывать модные галстуки, которые ему теперь необходимо носить.
Элизабет права: он так далек от цивилизации, как небо – от земли. В Англии он убеждается в этом с каждым днем. В сказочно красивом дворце все его изъяны кажутся более заметными. И Элизабет, рано или поздно, убедится, что он никогда не станет таким, каким все хотят его видеть.
Единственная причина, по которой эта красивая женщина позволяла дикарю лапать себя, грязными руками, состояла в том, что терпела это ради герцога и его жены. Только из-за них она пошла на такую жертву. Эш не мог не восхищаться преданностью леди Бет. Но это ее не оправдывало. Она его предала. Обвела вокруг пальца, как последнего идиота. Взяла в маленькие ладошки его сердце и безжалостно раздавила.
– Я послал письмо своему адвокату, – нарушил молчание Хейворд. – На все необходимые приготовления хватит нескольких часов. И сегодня вечером вы можете обвенчаться.
Обвенчаться с женщиной, одно прикосновение которой вызывало безудержное желание! Не мечта ли? Да, если не думать, что эта женщина – маленькая, лживая...
Эш нервно крутил в руках стакан с виски, не отводя глаз от янтарного напитка.
– А если я скажу, что не хочу жениться на леди, что тогда?
Хейворд тяжело вздохнул.
– Тогда ее репутация будет безнадежно испорчена, – ответил он. – Она будет отвержена светом. Женщины станут шушукаться за ее спиной, а мужчины – пытаться соблазнить, чтобы сделать любовницей. Одним словом, жизнь Элизабет превратится в ад.
Эш попытался подавить в себе сочувствие.
– Ей следовало бы подумать об этом раньше, прежде чем ставить мне западню, – зло сказал он.
– Сожалею, что не удается убедить тебя в том, что в планы Элизабет не входило заманивать тебя в ловушку, – возразил Хейворд. – Иного выбора у меня нет. Я настаиваю, чтобы ты поступил с бедной девушкой, как человек благородный.
– Вы не можете заставить меня на ней жениться, – упрямо повторил Эш.
– Не могу, – согласился Хейворд. – Уверен, что тебя мало трогает тот факт, что, соблазнив и бросив невинную девушку, ты погубил и собственную репутацию. Ты прослывешь неблагородным человеком. Тебя за версту не будут подпускать к незамужним женщинам.
Перспектива, нарисованная герцогом, испугала его, но он старался этого не показать.
– Я не собираюсь здесь оставаться, и мне все равно, что будут обо мне думать, – сказал он беспечно.
– Что ж, я так и знал, – Хейворд поджал губы. – Ты не оставляешь мне надежды. Если ты решил идти своей дорогой, то я вынужден вычеркнуть тебя из завещания и отказать тебе в обещанных шестидесяти тысячах долларов.
Эш от злости стиснул зубы. Он не любил чувствовать себя, загнанным в угол. Даже если и решил уже, что единственным выходом из всего будет брак с Элизабет.
– Но ведь мы заключили с вами сделку! – напомнил он.
– Ты согласился на шесть месяцев стать Пейтоном Эмори Хейвордом Тревелианом, – ответил герцог. – Могу заверить тебя: мой внук никогда бы не бросил несчастную девочку на съедение сплетницам.
Эш не хотел, чтобы Хейворд видел, какие противоречивые чувства раздирают его. Он опустил глаза и молча уставился на стакан с виски. Он напоминал себе волка, попавшего в крепкий стальной капкан. И вырваться отсюда можно только одним путем: перегрызть себе ногу. Тогда он сможет уехать, вновь обрести свободу и навсегда погубить репутацию Элизабет. Может уехать хоть сейчас, но, увы, с пустыми карманами.
Эш стал думать о деньгах. Он пробовал оправдать свой шаг корыстными устремлениями. Но как ни старался он убедить себя, что Элизабет абсолютно ничего для него не значит, невыносимой становилась мысль, что загубленное имя этой женщины тяжким бременем будет лежать у него на душе всю жизнь.
– Что ж, будем считать, что леди нашла себе мужа, – заставил себя, наконец, произнести Макгрегор.
Хейворд подошел к нему и ободряюще похлопал по плечу.
– Я знал, что ты примешь благородное решение, мой мальчик, – сказал он. – Не беспокойся, я сам обо всем позабочусь.
Эш смотрел вслед Марлоу, который легкой, энергичной походкой выходил из комнаты. Хорошо, он женится на этой маленькой гордой леди. Но она очень скоро об этом пожалеет.
