Глава 10

На следующий день, когда Джульетта, по своему обыкновению, находилась в беседке, ее нашла хозяйка гарема. Янтарные глаза Габриэлы светились, губы улыбались.

— Моя дорогая, вы удостоились новой чести. — Она достала из рукава маленькую коробочку, обшитую золотым шелком. — Госпожа Валидея послала вам подарок за доставленные удовольствия.

На ладони лежало кольцо с огромным рубином, окруженным бриллиантами. Джульетта тупо уставилась на кроваво-красный камень. Краски дворцовых садов померкли, она больше не слышала ни щебета птиц, ни шороха платьев, будто погрузилась в мертвую тишину, глядя сквозь слезы на камень и вспоминая, как в таком же рубине отражался лунный свет. Все когда-то началось с рубинового кольца, которое ее мать спрятала от жадного мужа. Фамильная драгоценность, которую берегли много лет, как зеницу ока, погубила ее владелицу — леди Вестовер.

Джульетта закрыла лицо рукой и чуть было не лишилась чувств, но, к счастью, все вернулось на свои места. За ней ведь наблюдала Габриэла, а рядом уже тарахтели девушки, сбежавшиеся со всех концов сада, чтобы посмотреть на подарок матери султана. Леди Габриэла надела кольцо на холодную руку Джульетты. Оно показалось девушке теплым и тяжелым. Джульетта с трудом собралась с мыслями.

— Как… как необычайно добра госпожа Валидея, — едва вымолвила она помертвевшими губами, — пожалуйста, передайте ей мою нижайшую благодарность.

Хозяйка кивнула.

— Дорогая, вы так бледны! Госпожа Валидея очень редко что-то дарит. Ваши чувства понятны мне. Мать султана будет рада услышать слова благодарности.

Джульетта поклонилась и поспешила прочь, желая побыть в тишине и одиночестве. Хотелось стянуть кольцо с пальца и убрать куда-нибудь подальше, но этого делать нельзя. Придется все время носить его, иначе она рискнет нанести оскорбление повелительнице Скрытых лиц.

Поздно вечером Куррем пришла в комнату очень возбужденной. Оказалось, во дворец скоро прибудет важная персона. С севера едет с визитом эмир вместе со своим двором, чтобы погостить у султана. Они пробудут во дворце неделю.

— Его светлость уже приказал, — оживленно рассказывала Куррем, — чтобы привезли дополнительные порции снега. Хорошо, что к нам отправился караван с финиками, черносливом и медом…

— Стой, — прервала ее Джульетта, — ты сказала — снег. Как такое может быть?

— Очень просто, моя госпожа. Снег берут высоко в горах и упаковывают в войлочные мешки, которые везут на мулах до самого побережья, а потом корабли доставляют его тем, кто заказывал. Снег долго хранят в специальных шахтах под землей. Шербет становится намного вкуснее, если его охлаждают льдом и потом приправят соусом из водяных лилий и мускуса. Соус из меда и фиалок стоит дороже, но султан не поскупится ради удовольствия гостей.

— Да, но девушек не станут приглашать на эти пиры, почему же ты так радуешься? — сухо она спросила она.

— Скоро здесь будут купцы с образцами шелковых тканей. Хозяйка сказала, сто все мы наденем что-нибудь новенькое, и она позволит нам самим выбрать цвет ткани. Чего бы вам хотелось, госпожа?

Джульетта удивленно взглянула на Куррем.

— Не вижу связи между этими двумя событиями, — медленно проговорила она. — Какое отношение может иметь новая одежда к прибытию эмира со свитой?

Куррем опустилась на подушки и хмуро взглянула на Джульетту.

— Госпожа, султан предоставляет своим гостям не только еду, но и другие развлечения. Если эмир или кто-то из приближенных чего-нибудь пожелает, их просьбы сразу же исполняются. Ему стоит только указать на понравившуюся наложницу, как девушку тут же подарят. Она присоединится к свите нового господина и уедет вместе с ним.

— А султан всегда сможет заменить ее новой, купленной на рынке рабов, — язвительно заметила Джульетта.

Куррем всплеснула руками и закатила глаза.

— Если Габриэла велит идти, нужно подчиниться, иначе — смерть.

— И… и когда ожидается прибытие эмира?

— На следующей неделе, госпожа, но купцы придут сюда завтра.

— На женскую половину?

Куррем рассмеялась, ее лицо повеселело.

— Купцы — тоже женщины. Ни один мужчина не посмеет сюда войти. Евнухи у ворот проверяют всех входящих.

— Как все это мерзко, — содрогнулась от отвращения Джульетта, представляя, как здоровенные ручищи ощупывают бедра и грудь женщин.

— Купцам известно об этом, но как иначе они доставят сюда свой товар? Если евнухи пропустят мужчину, будут жестоко наказаны — с них сдерут кожу, а головы набьют соломой. Задержанного мужчину подвергнут таким жестоким мучениям, что тот пожалеет о своем появлении на свет, потом его голову вывесят на воротах.

Джульетту потрясли слова Куррем и то, с каким спокойствием она обо всем рассказала. Конечно, Куррем тоже принадлежала к этой вере и не видела в подобной бесчеловечности ничего особенного. Но знает ли Росс, что может случиться, проникни он сюда? Она подумала, много ли у них шансов на побег. Что бы ни случилось, Росс не должен напрасно рисковать, ведь вызволить Джульетту невозможно. Она заставит его покинуть остров при первой же возможности. Собственная судьба ничего не значила в сравнении с безопасностью человека, которого она любила. Все равно ей суждено стать рабыней, так какая разница — в Занзибаре или Новом Южном Уэльсе.

Джульетта почти всю ночь не спала. Как только засеребрился рассвет, она встала, тихо и быстро оделась, стараясь не разбудить спящую Куррем, и быстро прошла в четвертый сад. В ранний час там были только садовники. Джульетта поднялась на веранду. Лютня лежала там же, где Джульетта ее оставила. Она опустилась на подушку и положила инструмент на колени. В саду было непривычно тихо. Возможно, Росс хочет бежать, проникнув в свиту эмира? Ведь у него столько слуг, что вряд ли кто заметит среди них лишнего человека. Росс темноволосый, кожа его потемнела от загара, если он отрастит бороду и оденется соответствующе, то вполне сойдет за араба. Да, нужно сказать ему об этом в следующий раз. Вдруг все эти мысли показались девушке нелепыми: как они смогут встретиться снова? Джульетта со вздохом поднялась и возвратилась в комнату как раз к моменту пробуждения Куррем.

День визита купцов — большой праздник для девушек. Они сбежались, как избалованные дети в ожидании особого подарка. В сущности, они и были детьми с неразвитым умом, детьми, знавшими все об искусстве любви и обольщения.

Куррем тоже сгорала от возбуждения.

— Я молюсь Аллаху, чтобы в свите эмира оказался его племянник, моя госпожа. Когда-то он хотел купить меня. Как вы думаете, он вспомнит обо мне?

Джульетта вгляделась в лицо девушки.

— Конечно, разве может быть иначе? Племянник эмира, наверное, знает, что твой прежний хозяин умер, и думает, куда же девалась красавица-эфиопка с миндалевидными глазами?

— А как он узнает, что я здесь?

— Верно, но ради этого… — Джульетта махнула рукой в сторону ворот, через которые вошли первые купцы, — ты должна предстать перед гостями.

— Да, — согласилась Куррем. — После пиршества мы подаем фрукты и шербет, чтобы сладостями раздразнить их аппетит. — Она улыбнулась. — Флеретта надеется, что ей позволят сыграть на лютне, а султан пожелает посмотреть танцы.

Джульетта огляделась и обратила внимание на нескольких девушек, вяло перебиравших дорогие ткани. Она кивнула в их сторону.

— Похоже, эти наложницы не разделяют общего веселья.

Куррем проследила за ее взглядом.

— Его светлость не разрешит им присутствовать.

— Они наказаны?

— Нет, их приберегают. — Куррем улыбнулась удивленной Джульетте. — Все просто: девушки еще не ступали по Золотой дороге.

Джульетта поняла, и ее щеки вспыхнули.

— Теперь ясно: его светлость не хочет рисковать — вдруг, увидев их, другие мужчины пожелают этих наложниц. Я права?

— Конечно. Султан не может пренебречь правилами этикета. — Она пожала плечами, оглядываясь вокруг. — Все остальные девушки уже побывали на Золотой дороге, кроме вас, моя госпожа, и меня. Я не заинтересую султана, так как была наложницей другого мужчины.

Джульетта ничего не ответила и задумалась. Ведь, по правде говоря, она тоже была наложницей. Наложницей ли, любовницей, женой — для них это все равно. Она пыталась не думать о том времени, когда султану надоест ждать обещанный выкуп. Лучше уж умереть, чем снова оказаться на рынке в Дар-эс-Саламе.

Леди Габриэла улыбалась, глядя на нее.

— Леди Джульетта, почему вы ничего не выбрали?

— Я? — поразилась Джульетта. — Но я не отношусь к домочадцам.

— И тем не менее наш добрый повелитель позволил всем особам женского пола выбрать ткани, которые придутся по душе. Вы сделаете свой выбор?

— Доставить удовольствие его светлости было бы большой честью для меня, госпожа. — Она заглянула в бездонные янтарные глаза Габриэлы, и сердце ее бешено забилось. — Я ведь не буду присутствовать, когда…

— Что Вы, конечно, нет, леди Джульетта. Это было бы нехорошо — Вы не нашей веры. Я сама буду наблюдать за всем происходящим из-за решетчатой ширмы. Девушки знают, что я буду строго следить за ними и накажу любую за малейший промах. Вы не присоединитесь ко мне?

Мягкая певучесть Габриэлы насторожила Джульетту: что это — приглашение или приказ? Вежливый жест или намек на то, что вскоре и Джульетте придется опуститься на колени перед высоким гостем и подчиниться его прихотям? Она изобразила безмятежную улыбку.

— Вы даруете мне большую привилегию, леди Габриэла, наверняка, такое не придется больше увидеть ни одной из моих соотечественниц.

— Тогда я предлагаю Вам выбрать темно-желтый шелк. На мне будет одежда цвета бронзы, и за золотой ширмой нас никто не заметит.

— Прекрасный выбор, — пробормотала Джульетта, — мне очень нравятся эти цвета.

Габриэла удалилась с улыбкой на устах. К Джульетте подошла Куррем, держа в одной руке отрез фиолетового шелка, в другой бирюзовую парчу.

— Моя госпожа, я никак не могу решить, что выбрать — шелк или парчу?

Джульетта облегченно вздохнула, поворачиваясь к ней.

— Без сомнения, шелк. Если ночь будет жаркой, шелк только подчеркнет твою фигуру. Уверена, что и ты этого хочешь, надеясь на встречу с племянником эмира. Он только посмотрит на тебя, сразу почувствует желание. Парча не только не обрисует твои прелестные формы, но будет стоять колом и вообще, в жару эта ткань особенно неприятна для тела. Хотя цвет очень красив.

Куррем удовлетворенно кивнула.

— Вы так умны, госпожа. При дворе английского короля, наверное, многие мужчины желали Вас, но Ваш отец слишком высоко ценит свою дочь. Может быть, он хотел отдать Вас принцу?

Джульетта рассмеялась.

— Дорогая Куррем, я не такого высокого происхождения, чтобы мною заинтересовался принц, но цена, действительно, была высокой.

«И я ее заплатила, — подумала Джульетта. — Чем же я отличаюсь от Куррем, которую продал в рабство отец не питавший никаких нежных чувств к своей дочери? У нас с Куррем только будущее будет разным, причем у нее, очевидно, гораздо лучше. Куррем не приходится обманывать». Джульетта смотрела вслед Куррем, которая пошла возвращать парчу купцам.

Среди девушек появились евнухи, и купцы стали убирать товар, а наложницы поспешили с окончательным выбором. Купцы держались с евнухами настороженно, зная, что их ни в коем случае нельзя оскорбить. Стоит кому-нибудь из евнухов пожаловаться Кислар-аге, визиты купцов во дворец прекратятся безо всяких объяснений. А этот вид торговли был слишком выгодным в Занзибаре, так что в купцах недостатка не было. Где еще можно продать такое количество дорогих тканей и получить щедрую плату? В гареме достаточно девушек, которым нужно покупать новые наряды, и поводов для этого предостаточно. На следующей неделе купцы придут трижды! Купцы собрались возле ворот, чтобы пройти тщательный осмотр евнухов, затем они пройдут в следующие двери и так — до тех пор, пока не достигнут главных, больших ворот и не выйдут в город.

Джульетта следила, как эти женщины уходили, завидуя их свободе. Но об этом нечего и думать. Джульетта могла остаться собственностью торговца верблюдами, если бы визирь не оказался в это время на рынке. Она тут же вспомнила о Россе Джеймисоне — как долго нет от него никаких известий! Здесь ли он еще? Ведь он ничем не обязан ей, но дал все-таки надежду. Неужели Росс попытается спасти ее? Она повернулась к беседке — об этом даже страшно мечтать.

Всю ночь, предшествовавшую приезду эмира, дворцовые швеи работали до глубокой ночи. Фасоны нарядов были придуманы девушками, а руководила всем, естественно, Габриэла. Часто между наложницами вспыхивали перебранки, если кому-то казалось, что подруга скопировала фасон. Габриэле приходилось разбирать все жалобы, обходясь с девушками довольно строго и безо всяких поблажек. Наложницы выдумывали новые прически и макияж — каждой хотелось оказаться самой желанной на празднике султана.

Куррем суетилась вместе со всеми. Даже Джульетте передалось всеобщее возбуждение, и она не находила себе места в ожидании предстоящего события. Из-за решетчатой ширмы она вместе с Габриэлой увидит происходящее: султана, эмира со свитой и прелестных девушек в разноцветных шелках и атласах. Они так давно не слышали мужских голосов, что Джульетта не могла винить наложниц за радость и нетерпение, с которыми девушки готовились к этому дню.

Куррем предстала перед Джульеттой в наряде из фиолетового шелка с высокой прической, украшенной аметистовыми звездочками. Ее подведенные глаза казались огромными. Щеки и губы девушки тоже были аккуратно подкрашены, на стройной шее горело аметистовое ожерелье. Запястья и пальцы с накрашенными ноготками сверкали украшениями. От девушки исходил аромат фиалкового масла.

— Ну как, госпожа? — спросила Куррем. — У меня никогда не было таких великолепных вещей. Прежний хозяин был щедрым, но не настолько богатым.

— Ты, — уверенно заявила Джульетта, — куда прекраснее всех девушек во дворце. Посмотри, как тебе идет этот шелк. Если тот молодой шейх будет здесь сегодня вечером вместе со своим дядей, наверняка, согласится со мной.

— Красота — обычная вещь, — ответила Куррем, — ею никого не удивишь. Все дело в том, разгорится ли в нем желание настолько, что шейх захочет, чтобы я принадлежала ему.

Джульетта улыбнулась.

— Я — не мужчина и не могу судить об этом, однако, если шейх желал тебя прежде, когда ты не была ему доступна, захочет еще больше, узнав, что может получить такую красавицу, едва протянет руку. Все теперь зависит от тебя, дорогая.

Куррем кивнула.

— Только бы Аллах позволил, чтобы шейх был рядом с эмиром.

Из коридора послышался голос Габриэлы.

— Пора, — прошептала Куррем и отворила дверь.

— Желаю удачи, — ответила Джульетта, проходя мимо нее.

Куррем улыбнулась и с сомнением покачала головой.

— На все воля Аллаха, госпожа.

— Тогда пусть Аллах не покинет тебя.

На Джульетте был наряд из желтого шелка. Она тоже надела украшения, но не такие великолепные, как на девушках, поскольку Джульетта не принимала участия в спектакле. Леди Габриэла сделала ей знак рукой.

— Мы должны занять свои места раньше всех. — Она оглядела дрожащих от волнения девушек. — Дети, не посрамите меня. Помните все, чему вас учили. Окажите честь, покажите вашу прилежность. Постоянно думайте о присутствии его светлости. Теперь ждите. Вас позовут. — Она повернулась к Джульетте, положив холодную руку ей на плечо. — Идите за мной.

Джульетта пошла вслед за стройной, плавно скользящей фигурой через сады в третий дворик, через ворота, охраняемые неграми. Лица Джульетты и Габриэлы скрывали темные покровы, они шли, опустив глаза. Джульетта рискнула посмотреть на охранников — те смотрели совсем в другую сторону, словно присутствие двух женщин имело для них не больше значения, чем полет птиц. Габриэла свернула в узкий проход под аркой между двумя мраморными колоннами. И снова — лужайка, снова — фонтаны в обрамлении цветов и пение птиц.

Однако кроме птичьего пения слышались и другие звуки. Сердце девушки учащенно забилось: звучали мужские голоса, прерываемые грохочущим хохотом. У входа в здание их остановил нубиец гигантского роста с кривой саблей, вынутой из ножен. Она зловеще сверкала в лучах заходящего солнца. Леди Габриэла что-то сказала ему, и их пропустили. К ним присоединился какой-то юноша с горящими черными глазами и бледной кожей. Он сопровождал их, пока женщины пересекали короткий переход. У юноши была почти такая же плавная и мягкая походка, как у хозяйки гарема. Никто не произнес ни слова, когда юноша раздвинул занавес из золотой парчи. Похоже, что присутствие Габриэлы было обычным явлением на подобных мероприятиях.

Джульетта с интересом осмотрела маленькую комнату, в которой очутилась: три ее стены были плотно задрапированы шелком, четвертую стену заменяла ажурная позолоченная решетка. С обеих сторон решетки тянулись вверх какие-то растения, наполняя воздух тяжелым, терпким запахом. Габриэла молча указала на груду атласных подушек. Джульетта села, хозяйка устроилась рядом. Джульетта заметила лежащий рядом шелковый шнур.

Они довольно долго сидели молча, вскоре голоса затихли, и кто-то хлопнул в ладоши. По этому сигналу Габриэла наклонилась и слегка дернула за шнур. Тонкая газовая занавеска отодвинулась, и они увидели большой зал.

Джульетта изумленно сощурилась. Место, где они сидели, напоминало театральную ложу, но с одной стороны которой можно было увидеть только золотую решетку, увитую цветами. Стены зала украшали ковры, искусно вытканные и изображавшие сцены охоты и плотских утех, причем до мельчайших деталей.

Тускло освещенный зал внезапно залился ярким светом, и Джульетта увидела гостей. В зеленом и красном свете ламп искрились драгоценности, пестрели краски ярких тканей. До них долетал аромат мяса и специй, жареных устриц и плова. Джульетте говорили, что обычно подают сорок или пятьдесят блюд, а в особые дни и того больше. Неудивительно, что гости предпочитали есть с низких серебряных столиков, возлежа на подушках. Нагнувшись к решетке, Джульетта ощутила легкое дыхание Габриэлы. Она перестала разглядывать праздно развалившегося темноликого человека, желая понять, куда смотрит хозяйка гарема. Леди Габриэла наблюдала за входившими девушками, ступавшими бесшумно и мягко, как танцовщицы. Мужчины сразу стали разглядывать их. Каждая девушка несла серебряную корзинку с дынями, сливами, финиками, грушами — всеми фруктами, которые, казалось, росли на земле и привозились сюда со всех концов мира по приказу султана. Джульетта смотрела сквозь решетку, отыскивая фигуру в фиолетовом шелке. Вот и она — красавица-эфиопка.

Джульетта хорошо видела Куррем. Интересно, здесь ли племянник эмира? Трепещущее тело в ярком шелке, облегающем, словно вторая кожа, все время, как волна к берегу, стремилась только в одном направлении. Со стороны движения Куррем могли казаться случайными. Улыбаясь, она прошла мимо лениво переговаривавшихся мужчин. Вдруг какой-то красивый араб прервал разговор на полуслове, пристально разглядывая девушку. Он сделал знак рукой, и Куррем тотчас оказалась рядом. Она опустилась на колени, склонив голову и подняв вверх корзину. Фиолетовые юбки заволновались и опустились мягкими складками. Араб приподнялся, протянул руку и взял ее за подбородок, чтобы повернуть к себе лицо девушки. «Добилась ли Куррем своего?» — подумала Джульетта и искоса взглянула на леди Габриэлу.

Взгляд янтарных глаз был прикован к девушке в фиолетовом наряде. От внимания хозяйки гарема не ускользнуло, как Куррем все проделала. Джульетта попыталась прочесть мысли этой дамы, но та прекрасно умела скрывать свои эмоции и лишь слегка улыбнулась Джульетте.

— Мне жаль вашу служанку, дорогая.

У Джульетты упало сердце. Неужели Куррем нарушила какую-то заповедь, приблизившись к шейху, одетому в голубое? Она удивленно вскинула брови?

— Жаль, леди Габриэла? Почему же? Разве Куррем сделала что-то не так?

— Как раз наоборот, поэтому и жаль. Я бы предложила Куррем его светлости, поскольку девушка просто великолепна, но… — Она развела руками и пожала плечами, — она принадлежала другому господину, так что это невозможно.

Джульетта медленно выдохнула, почувствовав огромное облегчение. Она привязалась к Куррем и желала ей добра.

— Почетный гость, которому она прислуживает, выглядит вполне довольным. Смотрите, он дает ей отпить из своего кубка. Вы знаете, кто он? — Она ждала ответа, который вполне удовлетворил ее любопытство.

— Это — шейх Абдул Азаз, племянник эмира. Говорят, что его светлость любит его больше, чем родного сына. — Ее взгляд скользнул в сторону, и внезапно небольшая морщинка исказила совершенные черты хозяйки. — Благородному Хамиду прислуживает Флеретта. Взгляните, какие на нем драгоценности, как пышен наряд. Он заслоняет своим великолепием самого эмира и почти соперничает с его светлостью. Поступать так очень неосмотрительно, но он упрям.

Джульетта вгляделась и увидела, что Флеретта стоит на коленях возле коренастого человека, развалившегося на подушках и позволявшего девушке класть ему в рот виноград. У него было красивое, скучающее и чем-то недовольное лицо. Он ласкал плечи и руки Флеретты, но делал это машинально. Взгляд Хамида был сосредоточен на слугах, одетых в белое, в головных уборах из красного шелка с золотым шитьем. Неужели его желания отличаются от желаний остальных мужчин?

Леди Габриэла даже прищелкнула языком.

— Такое невнимание говорит об отсутствии хороших манер. Он должен был ждать сигнала его светлости, ничем не выдавая нетерпения.

Джульетта удивилась.

— Какого сигнала? Разве будет еще какое-то развлечение?

Леди Габриэла покачала головой.

— Он хочет, чтобы принесли кальян. — Увидев, что Джульетта сбита с толку этим ответом, улыбнулась. — Эта вещь называется по-разному, но его светлость всегда предлагает гостям гашиш самого высокого качества. Порошок поджигают, а дым от него проходит через холодную воду в курительную трубку.

— Теперь я поняла. В моей стране мужчины тоже курят трубки, но только набивают их табаком.

— У нас запрещено курить табак. А у вас, наверное, мужчины употребляют крепкие спиртные напитки?

Джульетта согласно кивнула, решив не упоминать о том, что женщины тоже пьют крепкие напитки. Она вспомнила девушек из бристольской тюрьмы, попавших туда за то, что напившись джина, вели себя недостойно, оскорбляя прохожих.

— Где сидит его светлость? Мы можем видеть его отсюда?

— Это трудно, поскольку его трон поднят высоко и находится под навесом из золотой ткани. Его светлость окружает много людей — камергер, визирь и, конечно, охранники. — Она повернулась и внимательно посмотрела на Джульетту. — Визирь сказал, что французский корабль, отвозивший ваше письмо, вернулся. От лорда, вашего отца, не было никакого ответа. Визирь возмущен и требует объяснений. Что он скажет великому султану, если проявлено такое неуважение?

Слова, произнесенные Габриэлой спокойным, ровным голосом, сковали ледяным холодом сердце Джульетты.