Глава 19
Они ехали быстро, но все-таки не успели попасть в Вашингтон до наступления темноты. Весь день Лили упрямо не замечала попыток Квента поговорить с ней, заверить в том, что он найдет способ освободить ее. Ложь. Все ложь. Он просто пытался успокоить свою совесть. Лили с удовольствием отделается от него, даже если для этого придется сесть в тюрьму.
Лейтенант Хэнсон сам снял с них кандалы, не сводя настороженных глаз с Лили и Квента, спускавшихся с коня на землю. Квент не отставал от нее ни на шаг всю дорогу, пока ее вели в огромное кирпичное здание. Он шел справа от Лили, слева Хэнсон, возможность побега, таким образом, полностью исключалась.
Тюрьма. Лили вздрогнула, войдя в здание. Изнутри оно не выглядело как тюрьма, если не считать зарешеченных окон и часовых в дверях. Какая-то частичка души Лили, совсем маленькая, которая испугалась и растерялась, захотела броситься к Квенту с мольбой не оставлять ее здесь.
Но Лили даже не взглянула на него, проходя по плохо освещенному коридору с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой. В глубине души она упрекала Квента в том, что он покинул ее, и сознавала, что совершенно напугана. Все шло не так, как она предполагала.
Двое часовых стояли позади Лили, Квент держался рядом, лейтенант Хэнсон — чуть в стороне. Он представился начальнику тюрьмы. В этот момент Квент нагнулся к ней и шепнул:
— Я вернусь за тобой.
Лили посмотрела на него, изо всех сил стараясь скрыть страх, но не надеясь, что ей это удалось. Квент выглядел ужасно. Виноватым. Расстроенным. Немного напуганным. Но она не смогла найти место в своем сердце для жалости к нему.
— Лжец, — прошептала Лили, отворачиваясь от Квента.
Хэнсон и Квент ушли, и она осталась в компании угрюмого тюремщика и двух охранников. Лили холодно смотрела на начальника тюрьмы, в то время как тот зачитывал тюремные правила, которым ей полагалось подчиняться.
Лили не услышала ни слова из них. Ее кровь стремительно проносилась в венах, и в ушах стоял сплошной гул. Лили испугалась, что впервые в жизни упадет в обморок, но этого не случилось. Она не доставит им такого удовольствия.
Ее лицо приняло каменное выражение. Лили не собиралась рыдать, умолять или даже дрожать от страха. Она всегда рассматривала плен с точки зрения возможности побега и, прорывая блокадное кольцо, каждый раз готовила себя к худшему. Но она не предполагала, что почувствует такую беспомощность.
Охранники отвели Лили в ее комнату. Это на самом деле была комната, а не камера, несмотря на решетки на окнах и крепкий замок на дверях. Один из солдат зажег лампу и напомнил Лили, что свет погасят меньше чем через час.
Как только за охранниками закрылась дверь, Лили рухнула на узкую кровать. Силы внезапно отказали ей, ноги задрожали. Она с удивлением вытянула трясущиеся руки.
— Соберись с силами, Лили Рэдфорд, — сказала она себе. — Ты — не трусиха.
Через несколько секунд она уже строила планы побега. Ее приготовления превратились в дым. Лили потеряла деньги и оружие, тюрьму хорошо охраняли. Она не приняла всерьез последнее уверение Квента в том, что он вернется за ней. Все это — его очередная ложь.
Лили спрыгнула с кровати и подошла к маленькому окну. В молчании она приподняла стеклянную раму, вцепилась пальцами в железную решетку и с силой тряхнула ее. Решетка держалась крепко. Брошенный со второго этажа взгляд подсказал ей, что при небольшом везении она смогла бы спрыгнуть вниз — если удастся вынуть решетку. Лили вновь тряхнула ее, затем с силой дернула, но бесполезно. Никакого результата.
Но это не остановило Лили от разработки планов побега. Когда-нибудь решетки все же расшатаются. Она сосредоточилась на решении этой проблемы.
Лили понимала, что не существует ничего невозможного и вечного. Она справится.
Когда стражник постучал в ее дверь с громким криком: «Погасить свет!», она подкрутила фитиль и разделась в темноте. Лили не обратила внимания на ночную рубашку, которая лежала на кровати, и скользнула под одеяло в своей сорочке. Она ничего не хотела принимать от янки.
Хотя сердце девушки было разбито и она постоянно ощущала ноющую боль в душе, Лили осталась верна себе. Допрашивавший ее офицер узнал не больше, чем здоровенный сержант, который стоял у ее кровати, направляя винтовку на нее и Квента.
Она признавала, что являлась капитаном Шервудом. Больше Лили ничего не сказала. Когда ее допрашивали о том, кто ей помогал, о ее контактах, поставщиках оружия и особенно о других капитанах и их рейдах, Лили замолкала и начинала улыбаться той пустой улыбкой, которой в совершенстве овладела в Нассау.
Прошло больше трех недель, и она ни разу не видела Квента. Ее держали все в той же маленькой комнате, и она знала, что ей выпала гораздо лучшая участь, чем мужчинам — товарищам по несчастью. Тюрьма, в которой находилась Лили, располагалась в здании бывшей частной школы в предместье Вашингтона. На первом этаже находились большие классные комнаты, на втором и на третьем — маленькие спальни. Внешне тюрьма напоминала Лили Шервуд — элегантное и величавое кирпичное здание в окружении старых деревьев, листва которых покраснела и пылала золотом.
Относительно недавним дополнением интерьера стали оконные решетки и крепкие дверные замки.
Тюрьма оказалась весьма комфортабельной, насколько только можно было ожидать от тюрьмы вообще, но условия заключения остались прежними. Молчаливая охрана отводила Лили на ежедневные допросы. Иногда девушка слышала тихие шаги в коридоре, сопровождавшиеся грохотом солдатских ботинок, а два раза уловила женский плач, но никогда она не встречала других заключенных.
Лили чувствовала некоторое удовлетворение от сознания того, что ее тюремщики явно не знали, что же с ней делать. Никто не ожидал, что капитан Шервуд окажется женщиной. Ее не могли отправить в тюремный лагерь, но и не желали освобождать по вполне понятным причинам.
Лили смирилась с тем, что может провести остаток войны, заключенная в этой маленькой комнате. Эта комнатка на втором этаже была больше, чем ее каюта на «Хамелеоне», и имела окна, хотя и зарешеченные. Но при мысли о том, что ей придется находиться здесь месяцы, а то и годы, Лили покрывалась холодным потом. Она не увидит моря, не почувствует запаха соленого воздуха. Не пройдет по песку, солнце не согреет ее кожу. Вокруг будут только четыре голых стены, узкая, хоть и удобная кровать, платяной шкаф и стул.
Как Лили ни старалась, она не переставала думать о Квенте — лейтенанте Тайлере, напоминала она себе, когда замечала, что вспоминает о нем с теплотой. Лили могла восстановить каждую минуту, проведенную вместе с ним, каждая сцена словно отпечаталась в ее памяти. Ее первый взгляд на Квента в магазине у Терренса. Бал в гостинице. Игра в шахматы. Первая ночь на борту корабля. Свадьба. Каждое мгновение Лили помнила так ясно… до той минуты, когда янки ворвались в их спальню.
Возможно, она пропустила какие-то признаки, выдававшие его предательство? Но она совершенно ослепла от любви, страсти или глупости, чтобы заметить их.
На мгновение она испытала удовольствие, что ей удалось обмануть Квента. Очевидно, он использовал ее, чтобы подобраться к капитану Шервуду. Лили ни на мгновение не допускала, что он мог догадываться о том, что она являлась капитаном своего собственного корабля, прежде чем не увидел ее на борту «Хамелеона». Возможно, Квент сам запутался в своей лжи. Возможно, он действительно любил ее.
Но если так, то почему он не признался ей? Сама она могла бы все бросить ради него! Нет! Такой глупости она больше никогда не совершит.
Но Квент не покидал ее даже во сне. Лили просыпалась ночью с заледеневшей от испуга кровью, пытаясь ускользнуть от настигавшего ее в кошмарах Квента. Она переживала момент всепоглощающего страха, прежде чем вспоминала, где находится и что наделал Квент — лейтенант Тайлер. В эти мгновения она чувствовала себя хуже всего.
Лили все еще любила его. И если бы Квент очутился рядом с ней на узкой кровати, она занялась бы с ним любовью. Лили приняла бы его в свои объятия и ненавидела себя за это при свете дня. И сознание того, что эту часть своей души она не в силах контролировать, причиняло ей страдания.
Лили взволнованно шагала по маленькой комнате. Ей разрешили держать книги, несколько томиков хорошей поэзии. Она попыталась читать, но ее мысли не задерживались на отпечатанных фразах. Она витала где-то далеко, и книги оставались нераскрытыми.
Раздался знакомый звук поворачивавшегося в замке ключа, и дверь широко распахнулась. Показался сержант Хьюис, самый неприятный из охранников. Он открыто глазел на Лили, когда думал, что никто этого не замечает, а однажды даже положил свою потную ладонь на корсаж серого шерстяного платья, которое выдали ей в тюрьме.
Лили ответила ему ударом ноги под колено, и Хьюис больше не осмеливался прикасаться к ней, хотя его взгляд говорил Лили, что он заставит ее заплатить за неподобавший леди поступок.
— Выходите, — резко скомандовал он, нетерпеливо переминаясь в дверях.
Лили встала посередине комнаты, спокойная и холодная, как мраморная статуя. По правде говоря, сержант Хьюис пугал ее, но она решила не показывать своего страха и высокомерно взглянула на него.
— Куда вы меня поведете?
— На допрос.
Лили вздохнула и медленной походкой, которую она переняла у капитана Брайтона, вышла из комнаты. Ленивые, неохотные шаги и даже то, как она наклоняла голову, приводило Хьюи-са в ярость. Он считал себя прирожденным военным, сильным и опасным человеком. Лили знала, что сержант чувствовал себя униженным, охраняя женщину. И все же он смотрел на нее масляным взглядом, подолгу задерживаясь глазами на ее груди. Пленница не раз ловила себя на том, что надеется при случае еще раз ударить его.
Лили пошла по знакомому коридору. Еще один дурацкий допрос. Она не скажет им ничего нового, ее тюремщики могли бы уже догадаться, что все равно ничего не добьются от нее. Лили двигалась медленным шагом, нарочно раздражая сержанта. Ей казалось, что стены все теснее обступают и душат ее. Сделав глубокий вдох, она почувствовала тяжесть в груди.
Игнорируя двух часовых, стоявших у дверей, Лили шагнула в комнату. Она уже хорошо знала процедуру допроса и обстановку этой комнаты. Наверное, когда-то здесь располагался кабинет директора или директрисы, прежде чем война закрыла эту явно привилегированную школу. Вдоль трех стен тянулись книжные шкафы; посередине комнаты стоял массивный письменный стол из орехового дерева, вокруг которого находилось несколько кресел, обтянутых темно-красной кожей. Ковер кремового цвета заглушил шаги Лили, когда она вошла внутрь.
Лили ожидала увидеть седого морского офицера, который часто допрашивал ее в последние две недели. Кожа его имела бледный оттенок, но отказ девушки говорить так сильно возмущал его, что время от времени его лицо становилось угрожающе пурпурным. Несколько раз упрямство Лили доводило его до того, что офицер с возмущенным криком выскакивал из-за стола.
Но сейчас в комнате находился совершенно другой человек. Он стоял спиной к Лили, синяя форма обтягивала широкие плечи офицера, склонившегося над какими-то бумагами на столе. Когда дверь открылась, он медленно повернулся, и Лили едва сдержала крик.
Перед ней стоял лейтенант Квентин Тайлер, коротко подстриженный и гладко выбритый. Мундир превосходно сидел на нем, и Квент выглядел просто прекрасно. Лили поразил вид ее Квента в мундире врага, который преследовал ее в кошмарных снах.
Повернувшись кругом, Лили подбежала к сержанту и стукнулась лбом в его грудь, не сумев вовремя остановиться.
— Мне нечего сказать этому человеку, — сказала она, глядя на блестевшие пуговицы мундира сержанта, стоя спиной к Квенту.
Хьюис не двигался. Через ее плечо он взглянул на Квента и закрыл дверь.
— Сержант, — резко сказал Квент. — Подождите за дверью.
— Сэр, прошу прощения, сэр, но я бы не рекомендовал оставаться наедине с этой женщиной без охраны.
— Охрана? — Лили услышала улыбку в голосе Квента. — От женщины?
— Да, сэр.
Лили, собравшись с силами, повернулась к Квенту. Шок от встречи с ним прошел.
— Он так говорит потому, что я ударила его, и он хромал два дня, — она холодно улыбнулась. — И он знает, что если еще хоть раз притронется ко мне, я его покалечу.
Лили хотела показать Квенту, в каком положении она оказалась из-за него. Она хотела вызвать у него чувство вины, и это сработало. Квент пристально посмотрел на сержанта, а побагровевший Хьюис попятился из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.
— Он причинил тебе боль, Лили? — Квент направился к ней, но она мгновенно отшатнулась.
— Я могу сама позаботиться о себе, — спокойно произнесла Лили. — Чего ты хочешь?
Она отвернулась от Квента, почувствовав, что не может смотреть ему в лицо.
Квент вздохнул. Думал ли он, что Лили все забудет?
— Я пришел, чтобы вызволить тебя отсюда, — мягко сказал он.
Лили повернулась к нему.
— Взорвешь тюрьму? Разве это не повредит твоей карьере?
— Речь не идет о побеге.
Квент взял со стола лист бумаги.
— Подпиши этот документ, и тебя освободят.
Лили осторожно взяла бумагу из его рук, стараясь не прикоснуться к ним. Она не должна дотрагиваться до Квента. Читая документ, Лили усмехалась и затем открыто рассмеялась, протянув его обратно Квенту.
— Черт побери, — сказала она весело, — ты действительно думал, что я подпишу это?
Квент нагнулся над столом и приблизил свое лицо к ее.
— Черт меня побери, если ты не подпишешь.
— Нет. Я не стану присягать в верности Северным Штатам, и я не стану отказываться от своего дела.
— Но, ради Бога, почему? — Квент совершенно вышел из себя, и Лили это понравилось.
— Потому что я так не сделаю. Это будет неправдой. Может, некоторые люди с легкостью дают клятвы, но не я.
Лили засомневалась, что Квент понял ее.
— У меня есть гордость и честь…
— К черту твою гордость, — прошипел Квент. — Именно она привела тебя в это место. Тебе вообще не следовало подниматься на борт того корабля.
Квент рассердился не только из-за того, что Лили отказалась подписать бумагу, но и потому, что она выглядела очень бледной и худой.
— Все эти недели я потратил на то, чтобы уговорить правительство пойти на это. И это не так уж легко мне далось. Мне пришлось объяснять, почему я подстрелил солдата, когда ты вытаскивала меня из тюрьмы. Не думай, что они забыли тот инцидент. Если бы тот человек умер, я бы к тебе сюда уже не пришел. Я сам сидел бы в камере или болтался на виселице.
Лицо Лили оставалось бесстрастным, и это еще больше разозлило Квента.
— Черт возьми, Лили! Я дошел до президента ради тебя!
— Я все равно не подпишу.
Чтобы доказать это, Лили схватила оскорбительный документ и разорвала его на кусочки.
Во время разговора Квент старался не дотрагиваться до Лили, не злить ее, но когда она порвала документ, он подбежал к ней, сгреб за руку и развернул к себе лицом.
— Зачем ты это сделала? Тебе здесь нравится? Хочешь оставаться в тюрьме, пока не закончится война? — голос Квента звучал тихо и угрожающе. — Воевать — это не для женщин…
— Что мне оставалось делать? — Лили твердо взглянула ему в глаза, не отступив назад, хотя они стояли совсем близко друг к другу. — Оставаться в Англии вместе со своим слабохарактерным братом? Сидеть дома, скручивать бинты и танцевать с одинокими солдатами, приехавшими в отпуск? Этого было бы недостаточно.
Лили закрыла глаза.
— Я хочу, чтобы тебе ничто не угрожало, — сказал Квент.
Она не открывала зажмуренных глаз, как ребенок, стремящийся отгородиться от мира, и Квент не хотел потерять ее. Он ждал, что Лили отодвинется от него, но она стояла спокойно, и Квент прижался щекой к ее голове. Ее неподвижность вселила в него надежду.
— Я слишком сильно тебя люблю, чтобы…
— Не говори так, — прошептала Лили. — Это не серьезно. Ты никогда на самом деле не любил меня.
Квент слегка отстранился и посмотрел ей в лицо, на ее полные губы, россыпь веснушек на безупречном носу.
— Открой глаза, Лили Тайлер, — нежно скомандовал Квент. Он удивился, что она подчинилась так быстро. Сердце Квента слегка защемило, когда он увидел стоявшие в ее глазах слезы, с которыми она тщетно пыталась бороться. — Я бы хотел сказать, что никогда не лгал тебе, но это неправда. Но я никогда не обманывал тебя, говоря о своих чувствах. Тебе не нужно прощать меня. Я и не жду этого. Но я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя, ты нужна мне, и я в свое время сам рассказал бы тебе всю правду.
Их взгляды встретились, и Квент увидел, что Лили пытается понять, честен ли он на этот раз.
— А теперь подпиши эту бумагу, — нежно сказал он, — и я заберу тебя отсюда.
Внезапно Лили отпрянула от него.
— Черт побери, я почти позволила себя одурачить в очередной раз — ты все затеял ради этой проклятой присяги.
В глазах Лили сверкал зеленовато-голубой лед.
— Я умру в этой тюрьме, но ничего не стану подписывать.
Квент собрал разорванные части документа, который мог освободить Лили и который так тяжело ему достался. Проклятье, он не оставит ее здесь! Она держалась твердо и вела себя храбро, но он-то видел боль и страх в ее глазах и на ее слишком бледном лице. Лили всегда нуждалась в солнце и море, и Квент боялся, что она умрет в тюрьме, если он вскоре не заберет ее отсюда.
— Завтра я вернусь, — сказал Квент, и теплота в его голосе сменилась холодной решимостью. — И послезавтра, и на следующий день. Ты подпишешь это, Лили. Мне все равно, что ты думаешь по этому поводу.
— Но мне не все равно, что я подписываю, — прошептала Лили.
Квент вышел из комнаты, оставив ее одну. Но за дверью он сгреб за воротник мундира перепуганного сержанта.
— Только дотронься до нее еще раз, и ты получишь не только легкую хромоту.
Лили смотрела на удалявшегося по коридору Квента.
Она опять оказалась втянутой в борьбу. Квента не так-то просто победить, но и ее тоже. Господи, помоги, она может вынести все… но каждый день встречаться с Квентом?
С ее любимым Квентом, в голубом мундире, и с его темными, предательскими глазами. Лили хотелось верить его словам о любви, но она не могла. Он снова разобьет ей сердце.
Сержант Хьюис смотрел вслед Квенту так же, как и она. Что сказал ему Квент?
Лили бесшумно подошла к солдату и, очутившись позади него, с силой пнула ногой по его крепкой икре. Как бы ей хотелось, чтобы ей оставили ее крепкие ботинки, которые у нее забрали после того, как она в прошлый раз лягнула сержанта, и заменили мягкими тапочками.
Вскрикнув, сержант повернулся и схватил Лили за руку.
— В чем дело, мисс Рэдфорд?
— Ты мешаешь мне пройти, придурок, — процедила она. — Отведи меня в мою комнату.
Он хмыкнул.
— Похоже, вам кажется, что я — ваш слуга, а это — первоклассный отель, а не федеральная тюрьма.
Хьюис крепко сжал руку Лили.
— Вы сегодня снова лишаетесь ужина, мисс Рэдфорд, — сказал он, толкая ее вперед.
