Глава 8
Март, 1855
Саманта крепче прижалась к Блейку, положив голову ему на плечо, и ласково погладила рукой грудь мужа. Временами ей даже не верилось, что она, действительно, просыпается в его постели и может свободно наслаждаться близостью с любимым.
Они были женаты уже целых два месяца, и Саманта ни разу ни о чем не пожалела. Она только молила Бога о том, чтобы относительный мир, воцарившийся после ее замужества, продолжался вечно. Стало известно, что Ник Вест уехал к себе в Миссури, и хотя Саманта знала, что ее муж испытывает к этому человеку сильную ненависть, она надеялась, что с отъездом Веста Блейк забудет о мести. В конце концов, теперь он — женатый человек. Они арендовали уютный четырехкомнатный дом у Джонаса Хэнкса, преданного друга преподобного Уолтерса и его активного помощника, который стал тесен для разросшейся семьи Хэнкса, и тот построил себе другой, более просторный.
Саманте очень нравился ее дом. Она работала, не покладая рук, стараясь содержать его в чистоте и порядке. Ей так хотелось создать в пределах своего дома какое-то подобие мира, чтобы чувствовать себя защищенной от внешних обстоятельств.
Пока все шло как нельзя лучше. Несмотря на то, что с окончанием холодной зимы и наступлением весны приграничные столкновения так и не прекратились, сам Блейк еще ни разу не ввязался ни в какой-нибудь конфликт или перестрелку. Он даже не пытался выяснить, кто стрелял в него во время казни Брустера, решив, что этот человек, скорее всего, давно покинул город и вряд ли сюда вернется.
Блейк прекрасно справлялся со своей работой на мельнице, и даже Джордж, казалось, был вполне счастлив. Теперь он жил рядом с Хастингсами: Блейк вычистил и покрасил небольшую пристройку позади дома и установил там печь, которую можно было топить дровами. Джордж купил кровать и еще кое-какую мебель для нового жилища, а Саманта сшила на единственное окно занавески. Правда, она переживала, что обиталище Джорджа выглядит слишком примитивно, но негру оно казалось дворцом, и он был очень доволен.
Саманта понимала, что глупо надеяться на то, что безмятежная любовь и мир, который царил в их небольшом доме, продлятся вечно. Через неделю должны были состояться выборы; Лоренс походил на растревоженный муравейник. Саманта знала, что Блейк изо всех сил старается ни во что не вмешиваться, только иногда помогая в типографии вдове Джо Стетсона. Несмотря на трагическую смерть мужа, эта отважная женщина была полна решимости продолжать выпуск аболиционистской газеты. Она помогала преподобному Уолтерсу, Джорджу и Блейку восстанавливать разрушенное оборудование, обучала Саманту, как устанавливать шрифт, показывала Блейку, какое количество чернил нужно использовать, заменив таким образом своего мужа. Рядом с матерью постоянно находился пятнадцатилетний сын Стетсона, Марк, и теперь аболиционистская газета печаталась и распространялась еженедельно. Но с приближением выборов обстановка в городе становилась все более напряженной. Больше всего Саманту пугала возможность победы на выборах сторонников сохранения рабства. Тогда такие люди, как ее отец, она сама, Блейк, окажутся в опасном положении.
— О чем ты задумалась? — прервал размышления Саманты Блейк.
— Я не знала, что ты уже проснулся, — ответила она, поднимая на мужа глаза.
Мужчине довольно трудно спать, когда его обнимает такая прекрасная женщина.
Саманта улыбнулась и снова уютно устроилась у него на плече.
— Я просто думала о том, как долго нам еще удастся прожить без больших тревог. Скоро выборы. Они пугают меня.
Блейк вздохнул и прижал ее к себе.
— Меня это тоже тревожит. С каждым днем в Лоренс прибывает все больше и больше людей из приграничных районов. Все они напуганы до полусмерти. Шериф Таккер утверждает, что на границе участились случаи нападения на мирных жителей. У фермеров крадут скот, сжигают амбары, бандиты в масках заставляют их голосовать за сохранение рабства в Канзасе. Земли, ранее принадлежавшие аболиционистам, после вынужденного отъезда хозяев, покупаются расистски настроенными людьми из Миссури, которые только делают вид, что желают обосноваться в Канзасе, Как только закончатся выборы, и к власти придут нужные им граждане, они сразу вернутся туда, откуда приехали. Главное для этих людей — чтобы Миссури не окружали свободные штаты и аболиционисты, — Блейк поцеловал Саманту в лоб. — А нам остается лишь терпеливо ждать и жить сегодняшним днем.
— Я понимаю, — ответила Саманта, гладя рукой сильные плечи мужа. — А как насчет Ника Веста, Блейк? С тех пор, как он уехал из города, ты ни разу не вспомнил о нем.
Блейк провел рукой по ее бедру.
— Ради тебя я изо всех сил стараюсь не думать об этом и надеюсь, что Вест сейчас в Миссури.
Саманта крепче прижалась к нему.
— Спасибо, — прошептала она.
Блейк снова погладил упругое молодое тело любимой; в ней все было так прекрасно и желанно. Его удивляло, что мужчинам иногда надоедают собственные жены, они настолько привыкают к ним, что уже не испытывают возбуждения. У Блейка пока не возникало подобных чувств к Сэм, их объединяла большая любовь друг к другу, а не только физическое влечение. Кроме того, Саманта оказалась на редкость страстной женщиной, и ее близость возбуждающе действовала на Блейка.
Блейк старался подавить в себе желание отомстить Нику Весту, ведь у него теперь была жена, которая нуждалась в нем. Счастье Сэм стало для Блейка гораздо важнее, чем месть такому негодяю как Вест. Конечно, полностью забыть об этом Хастингс не мог, но он старался убедить себя, что отец Саманты прав, и правом мести распоряжается только Бог. Они же должны распространять слово божье и мирно трудиться во имя свободного штата, а те, кто повинен в ужасах рабства, будут наказаны Богом если не в этой, то в загробной жизни.
Правда, в глубине души Блейк был по-прежнему убежден, что небольшое физическое воздействие на негодяев и подонков принесло бы только пользу. Но он старался гнать от себя подобные мысли и думать только о Саманте. Блейк постоянно хотел ее. Вот и сейчас она лежала рядом с ним такая теплая, мягкая, сонная… Блейк вдыхал нежный запах волос жены, лаская пальцами ее живот и спускаясь все ниже, в любовное «гнездышко», где всегда было так влажно по утрам.
— Блейк, уже поздно, — попыталась слабо протестовать Саманта.
— Мы только что говорили о том, что нужно жить сегодняшним днем, — возразил он, поднимая ее рубашку и прижимаясь к жене всем телом.
Саманта улыбнулась, закрыла глаза и вся подалась навстречу Блейку, который вошел в нее таким сильным толчком, что у нее захватило дыхание. Это был приятный и сладкий способ пробуждения. Правда, после обеда и вечерами они дольше предавались любовным утехам. Блейк научил Саманту не стыдиться проявлять свои чувства, отказавшись от всяких запретов, убеждая, что между мужем и женой нет ничего недозволенного. Они изучали друг друга, получая от этого наслаждение, понимая, что это — часть их любви. Иногда Саманте казалось, что она ведет себя слишком смело, как женщина легкого поведения, но это даже нравилось Блейку. Доставляя удовольствие мужу, Саманта и сама испытывала такое же наслаждение.
Вот и сейчас Саманта изгибалась всем телом, отвечая на ритмичные движения Блейка и чувствуя внутри себя все нарастающее желание, готовое в любую минуту достигнуть сладостного предела. Она страстно шептала имя любимого, неистово отзываясь на его толчки. Блейк приподнялся на колени и, обхватив руками ее бедра, старался проникнуть в нее как можно глубже, сдерживая при этом себя, давая возможность Сэм первой получить наслаждение.
Наконец, Саманта почувствовала, как его живительная влага пролилась в нее, моля Бога о том, чтобы он подарил ей ребенка. Больше всего на свете Саманта хотела забеременеть. Она знала, что ребенок еще больше привяжет Блейка к семье и заставит забыть о мести.
Потом, расслабившись, они лежали рядом.
— Я люблю тебя, — сказал Блейк, целуя волосы Саманты. — Я бы не отказался провести с тобой в постели весь день, но мне нужно на работу, — он слегка отстранился от жены и сел на край кровати. — Ты сегодня будешь дома?
— Я собираюсь навестить маму.
— Прекрасно. Только, ради Бога, не ходи без меня в типографию. Когда я вернусь с работы, мы это сделаем вместе.
— Но, Блейк…
— Только со мной. Мы с тобой договорились, — Блейк поднялся, взял трико и направился умываться в небольшую комнату. — Я стараюсь ни во что не вмешиваться и не пытаюсь отомстить Нику Весту, а ты недолжна в одиночку разгуливать по улицам и приходить без меня в типографию миссис Стетсон. Так?
Саманта вздохнула, натягивая на себя простыню.
— Да.
Она терпеливо ждала, когда Блейк умоется и снова появится в спальне.
— А если у вас в доме окажется Бичер, ни в коем случае никуда не ходи с ним одна, — продолжал свои наставления Блейк.
— Но ты же сам говорил, что следил за ним несколько дней подряд и не заметил ничего подозрительного. Ты должен был убедиться…
— Я все равно не доверяю ему, — произнес муж, входя в комнату. — Последнее время Бичер ведет себя точно святой. Однако, не забывай, что в городе нет Ника Веста. У меня такое чувство, что они договорились пока ничего не предпринимать. Но стоит Канзасу проголосовать за сохранение рабства, а это вполне возможно, сразу станет ясно, кто из себя что представляет.
Последние слова вызвали у Саманты ощущение неясной тревоги.
— Я знаю, — тихо ответила она, поднимаясь с постели. — Я только умоюсь и сразу же приготовлю тебе завтрак.
Саманта вышла из комнаты, задернув за собой занавески. Блейк задумчиво посмотрел ей вслед, ругая себя за то, что неосторожным замечанием расстроил жену. Как бы не закончились выборы, недовольные будут и с одной и с другой стороны. Пока же жизнь текла своим чередом и казалась относительно мирной. Правда, неизвестно, сколько это затишье продлится. Но это не повод, чтобы портить настроение жене, тем более, что утро началось так сладко и счастливо…
Блейк торопливо натянул рубашку и подошел к занавеске.
— Извини меня, Сэм.
Саманта точно ждала этого: она тут же отдернула занавеску и бросилась к нему в объятия.
— Как бы мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось, — тихо произнесла Саманта. — Почему, о чем бы мы не говорили, мы неизбежно возвращаемся к этой теме? И хотя в нашей семье сейчас царит мир, отвратительное черное облако все равно висит над нами и всем Лоренсом, — она посмотрела на Блейка. — Я буду просто счастлива, если настанет такой день, когда мы сможем беседовать о чем угодно, но только не о рабстве и правах штатов. Мне бы хотелось говорить о фермерстве, о новом доме и… о детях.
Блейк нежно поцеловал жену в лоб.
— Поверь, я хочу того же самого. Мне хорошо известен твой независимый и решительный нрав, я восхищаюсь твоей смелостью, но ты сейчас — моя жена. И как твой муж, я считаю, что имею полное право направлять твою жизнь, а не просто советовать, как тебе лучше поступить в том или ином случае. Я люблю тебя и не представляю, что будет со мной, если с тобой что-нибудь произойдет. В моей жизни было слишком много утрат, и это приучило меня к осторожности. Кроме того, я обещал твоему отцу, что со мной ты будешь в полной безопасности. Я содрогаюсь от ужаса при мысли о том, что однажды проснусь утром и не найду тебя рядом в постели.
Саманта посмотрела на Блейка затуманенным взором.
— Я всегда буду рядом с тобой. Ты же знаешь, что я чувствую к тебе то же самое и не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — она протянула руку и дотронулась до белого хорошо заметного шрама на левой щеке мужа. — Каждый раз, когда я смотрю на него, я понимаю, что могла потерять тебя еще до того, как ты стал моим.
Блейк вспомнил ту памятную ночь, когда Саманта, отбросив свою гордость, сама пришла к нему, лишь бы отец не смог отправить ее из города. Он всегда улыбался, думая об этом, прекрасно понимая, что это был самый отважный поступок в жизни Саманты.
Блейк наклонился и поцеловал жену долгим нежным поцелуем. Саманта ответила ему с такой же страстью, наслаждаясь его запахом, сильными руками, чувствуя себя в объятиях мужа в полной безопасности.
Этим же утром на своей ферме к северу от Лоренса просыпался Ник Вест. Он вернулся в Канзас прошлой ночью и привез с собой Джесси Марч. Вест поднялся с постели и, открыв дверь, уловил запах свежеприготовленного кофе: Гетта, его кухарка и экономка, уже начала готовить завтрак. Она хорошо справлялась со своими обязанностями и содержала дом в чистоте и порядке даже во время отсутствия хозяина.
Вест нашел Гетту в салуне. Стареющая проститутка была благодарна ему за возможность покинуть, наконец, увеселительное заведение и провести остаток жизни в домашней обстановке. У Гетты был свой взгляд на многие вещи, в том числе на рабство и его отмену, но жизнь научила ее держать язык за зубами. Поэтому она не удивилась и не задавала лишних вопросов, когда прошлой ночью Ник Вест появился на ферме вместе с Джесси. Вест полагал, что положение Джесси мало чем отличалось от судьбы молодых девушек, вынужденных заниматься проституцией: постепенно они привыкают к этому занятию, и им даже начинает нравиться подобная жизнь. Вест был уверен, что с Джесси произойдет то же самое.
И все же Вест не мог ей еще полностью доверять. Пока не мог. Поэтому он запер свою хорошенькую маленькую рабыню в соседней комнате, приковав цепью к ножке кровати. Прошлой ночью Вест слишком устал, чтобы заниматься любовью, но сейчас он чувствовал себя вполне отдохнувшим. Вест даже не потрудился прикрыть свою наготу. Впрочем, кого тут стесняться? В конце концов, Гетту уже ничем не удивишь: она многое повидала в своей не слишком привлекательной жизни.
Заметив, что Джесси проснулась, Вест закрыл за собой дверь и спросил:
— Ну, как ты спала?
Джесси отвернулась, не желая смотреть на своего мучителя. Безусловно, встретившись с Ником Вестом в другой обстановке, она посчитала бы его красивым мужчиной, несмотря на пожилой возраст. Но сейчас Джесси находила Веста просто отвратительным. С ним она испытала самые дикие ужасы рабства. На ее теле сохранились шрамы от ударов хлыстом и ожоги от сигарет. Правда, Вест был достаточно умен, чтобы не оставлять следов своих издевательств на хорошеньком личике Джесси и груди, чтобы не видеть их, когда он овладевал ею. Но что это меняло?
Бывший владелец Джесси неплохо относился к своим рабам: хорошо кормил, давал им приличное жилье, не заставлял работать до изнеможения. Вест также одевал и кормил Джесси, не требовал выполнения тяжелой физической работы, но он хотел, чтобы она всегда была готова явиться по первому его зову и выполнить любую прихоть. Джесси очень нравилась Весту, и он желал, чтобы она проявляла страсть, отдаваясь ему. Однако, единственное, чего добился Вест, мучая девушку, — чтобы она хотя бы притворялась, что ей это нравится. Побоями и издевательствами он сумел добиться от Джесси покорности, но даже теперь все еще не доверял рабыне, опасаясь, что она может убежать.
Джесси попыталась сесть на кровати, но цепь крепко держала ее за ногу.
— Сними цепь, Вест, — попросила она. — Мне больно, я не смогу с ней получить удовольствие.
Вест улыбнулся, затем достал из ящика шкафа ключ и открыл замок. Сбросив с Джесси одеяло, он какое-то время любовался ее обнаженным телом.
— Ты самая красивая негритянка, которую мне только приходилось видеть, хотя их у меня было немало. Ты мне очень нравишься, Джесси.
Джесси почувствовала тошноту, но постаралась улыбнуться. Она знала, что никогда не забудет боль, которую причинял ей Вест, и сейчас была согласна выполнить все, что он захочет, лишь бы снова не испытать этих мучений.
— Тогда позволь мне доставить тебе удовольствие, — громко сказала Джесси, мечтая о том, чтобы когда-нибудь всадить нож в его сердце.
Веста не нужно было приглашать дважды. Интересно, что бы он сделал с ней, если бы узнал, что лежа с ним рядом, Джесси мечтает о Джордже Фридоме? Только эти воспоминания помогали ей выносить все унижения и издевательства. Как она любила Джорджа! Он был ее первым мужчиной и навсегда остался в сердце Джесси. Нику Весту никогда не удастся лишить ее этих воспоминаний. Где сейчас Джордж? Что с ним случилось? Помнит ли он еще о ней?
Наконец, наступил долгожданный день выборов. Церковь преподобного Уолтерса стала одним из мест, где проводилось голосование. Туда как раз и направлялись Блейк, Саманта и Джордж. Был холодный сырой мартовский день. Казалось, что весна никогда не наступит. На Саманте было голубое платье из плотного хлопка с несколькими нижними юбками, на плечи она набросила толстую шерстяную голубую накидку. Блейку нравилось, когда его жена носила такие цвета, это прекрасно подчеркивало ее голубые глаза. На голову Саманта водрузила отделанную атласом шляпку, завязав ее под подбородком, чтобы защитить уши от холода, а руки спрятала в меховую муфту. Сердце Саманты переполняли одновременно радость и страх.
Улица уже была полна народу, в воздухе чувствовалось всеобщее возбуждение. То тут, то там слышались споры мужчин. Где-то вдалеке оркестр закончил исполнять «Государственный флаг США» и снова начал играть марш. На улице было полно торговцев, царила веселая, почти цирковая обстановка. Это напомнило Блейку день казни Фреда Брустера. Но он надеялся, что сегодня не будет никаких неожиданностей.
— Мне бы тоже хотелось проголосовать, — сказал Джордж.
— Может быть, и негры когда-нибудь получат такое право, — ответил Блейк.
Джордж усмехнулся и покачал головой.
— Сомневаюсь, что такой день все-таки наступит. Сначала нужно покончить с рабством в этой стране, а я не думаю, что это когда-нибудь произойдет, хотя многие люди добиваются этого.
— Не нужно становиться пессимистом, — возразила Саманта. — Лично я верю, что это произойдет, как верю и в то, что женщины тоже получат право голоса.
— А ты — мечтательница, Сэм, — покачал головой Джордж.
Они приблизились к платформе, с которой выступал человек, по имени Эндрю Ридер. Президент Франклин Пирс прислал его в Канзас, назначив губернатором этого штата. Эндрю Ридер вел себя очень осторожно, благоразумно не высказываясь ни за, ни против рабства. Правда, Саманте казалось, что в глубине души он — за свободный штат, но большинство людей считало, что Ридер выжидает, в какую сторону склонится перевес голосов. А сейчас он просто призывал слушателей голосовать так, как они этого желают, но, тем не менее, придерживаться закона и порядка и спокойно воспринять результаты голосования.
Здесь же находились и другие платформы, сооруженные как защитниками рабства, так и их противниками. Кандидаты с обеих сторон активно участвовали в избирательной компании, разъезжая по всему Канзасу и призывая людей отдать за них свои голоса. Все они подвергались немалому риску быть застреленными сторонниками противоположной фракции. Большинство кандидатов сейчас находились в Топике, но их приверженцы продолжали использовать платформы, чтобы до последней минуты продолжать агитацию, в надежде получить лишние голоса.
Всю дорогу Блейк изучающе рассматривал толпившийся на улице народ. Внезапно Саманта почувствовала, как напряглась его рука.
— Посмотри, там, позади нас, — сказал он Джорджу. Джордж оглянулся и увидел Ника Веста, который медленно продвигался сквозь толпу в легкой — двухместной коляске.
— Вернулся как раз к выборам, — пробормотал Джордж.
Блейк не сводил глаз с Веста, заставляя Саманту тревожиться все сильнее и сильнее.
— Блейк, — взмолилась она. — Вспомни об обещании, которое мы дали друг другу. Пойдем в церковь. Мы ведь обещали отцу помочь наблюдать за избирательными кабинами.
— Да, мы так и сделаем, — согласился он, по-прежнему пристально глядя на Веста, который улыбнулся и как ни в чем не бывало кивнул им, проезжая мимо.
— Довольно сырой и холодный день, не правда ли? Боже, как вы хороши, миссис Хастингс. Вам необыкновенно идет голубой цвет, — Вест перевел взгляд на Блейка. — Вы со вкусом одеваете свою жену.
Блейк молча смотрел ему вслед, чувствуя, как внутри всколыхнулась вся прежняя ненависть к этому человеку.
— К сожалению, нам не удалось избавиться от него навсегда, — мрачно сказал он, но, заметив тревогу в глазах Саманты, обнял ее за плечи. — Пойдем в церковь.
Они двинулись дальше. Блейк казался очень напряженным, опасаясь любых неприятностей. Большинство прибывших в Лоренс избирателей мало чем напоминали мирных жителей: некоторые из них были вооружены и настроены весьма недружелюбно. Блейк был убежден, что половина этих людей стала гражданами Канзаса только на время выборов. Для этого не требовались какие-то документы, удостоверяющие личность, достаточно было поклясться, что они живут здесь и назвать место своего жительства. Толпа в основном состояла из мужчин, почти не встречались женщины, дети, что также вызывало подозрения. Учитывая все эти обстоятельства, Блейк сегодня взял с собой оружие, расстегнув при этом правую сторону куртки, чтобы в случае необходимости быстро выхватить револьвер из кобуры.
Блейка тревожило также присутствие рядом с ним Саманты. Это было небезопасно, но он понимал, что ее невозможно заставить провести весь день дома, тем более сегодня: семья Уолтерсов столько трудилась ради этого дня. Блейк крепко прижимал Саманту к себе, не сомневаясь, что окружающая их толпа состоит большей частью из тех самых бандитов, которые совершают налеты в приграничных районах. Все эти скваттеры прибыли в Канзас только для того, чтобы обеспечить своим кандидатам победу на выборах. Блейк был уверен, что результаты сегодняшнего голосования совершенно не отразят взгляды большинства постоянных жителей Канзаса.
Преподобный Уолтерс очень обрадовался их приходу и сразу попросил Блейка следить за порядком в очереди, но, заметив у него шестизарядный револьвер, нахмурился.
— Даже не просите меня снять оружие, Говард, сказал Блейк своему тестю. — Сегодня в городе слишком напряженная обстановка.
Преподобный Уолтерс только вздохнул, понимая, что с зятем спорить бесполезно. Он убедился в этом еще в ту ночь, когда Блейк явился к ним в дом и потребовал поженить их с Самантой. Уолтерсу очень нравился Блейк, и всем было очевидно, что Сэм необыкновенно счастлива с ним. Однако, преподобный отец опасался, что Блейк Хастингс однажды сделает его дочь вдовой. Правда, нужно отдать должное Блейку: со дня свадьбы он ни разу не заводил разговор ни о Нике Весте, ни о Клайде Бичере и изо всех сил старался обустроить свой дом. Блейк поцеловал Саманту в щеку и сказал:
— Оставайся здесь и вручай бюллетени, а мы с Джорджем будем наблюдать за порядком у входа.
— Будь осторожен, — попросила она.
Блейк лишь улыбнулся в ответ и подмигнул жене. Саманта села рядом с матерью за стол, на котором лежали стопки бюллетеней, стараясь подавить в себе тревогу за результаты сегодняшних выборов.
К ним подошел суровый небритый мужчина.
— Дай-ка мне эту бумажку, малышка, — сказал он, бросив на Саманту тяжелый взгляд, от которого у девушки мурашки пробежали по телу.
Саманта вручила ему бюллетень, и он удалился за занавеску, чтобы отдать свой голос за того или иного депутата.
— Мне тревожно, мама, — прошептала Сэм. — Мне не нравятся многие эти люди.
— Мне тоже, но мы ничего не можем изменить. Просто вручай бюллетени и молись о том, чтобы выборы прошли успешно.
Саманта вручила листок какому-то молодому человеку и бросила озабоченный взгляд на дверь, надеясь увидеть Блейка: он стоял, уперев руки в бедра и внимательно наблюдал за толпой. О, ее Блейк всегда готов прийти на помощь, что бы ни случилось! Богу известно, что Блейк Хастингс очень хорошо умеет пользоваться оружием и своими кулаками! Правда, с грустью подумала Саманта, если изменятся территориальные законы, этого, возможно, окажется недостаточно, чтобы обеспечить безопасность близких людей. Их будущее зависело всецело от того, как пройдут сегодняшние выборы.
Саманта медленно опустила на колени газету, которую ей принес Блейк. Ради этого он даже специально ушел с мельницы, потому что дело было слишком серьезным. Блейк видел, как резко изменилось выражение лица жены: из счастливого и удовлетворенного оно сразу стало встревоженным и немного испуганным.
— Боже мой, Блейк, — почти шепотом спросила Саманта, встретив его взгляд. — Что же нам делать? После того, как мы столько работали, столько рисковали…
— Теперь риск увеличится. Это плохо, Сэм. Может, лучше увезти тебя из Канзаса?
Она напряглась.
— Ты не сделаешь этого. Я не хочу убегать отсюда. Кроме того, тебе прекрасно известно, что отец тоже не уедет, а я не могу оставить родителей здесь совсем одних.
Блейк в сердцах стукнул кулаком по столу.
— Черт возьми, Сэм. Я как раз и думаю о тебе, о Джордже и о твоих родителях.
Нельзя просто взять и сбежать, Блейк. Я не могу поверить, чтобы президент и губернатор Ридер поддержали эти выборы! Ведь проголосовали более шести тысяч трехсот человек, а согласно канзасской переписи только две тысячи девятьсот имели право голосовать! Здесь пахнет обманом и фальшивыми бюллетенями! Ни один человек, находившийся к здравом рассудке не признает эти выборы законными!
— А почему бы и нет? Разве ты не видишь, что произошло с тех пор, как распространился слух, что Канзас проголосовал за сохранение рабства на своей территории? Бандитские налеты на границе штата только усилились, а у Ридера теперь вообще нет собственного мнения! И все это прекрасно понимают. Бандиты угрожают всем, кто попадается им на пути, включая и самого Ридера. Они уже чувствуют за своей спиной законную власть. Я уверен, что губернатор не станет оспаривать результаты выборов, а если он их одобрит, Президенту придется положиться на его решение. Неужели ты думаешь, что Президент Пирс станет портить отношения со штатами? Сейчас очень опасные времена, Сэм. Пуля может не пощадить никого, в том числе и Президента! Да он и пальцем не пошевелит, чтобы изменить случившееся!
Глаза Саманты наполнились слезами, и она отвернулась.
— Он должен это сделать! Ридер и Президент — оба должны назначить повторные выборы! Голосующих должны тщательно проверять: необходимо, чтобы у них были какие-то доказательства, сколько времени они прожили в Канзасе. Они…
— Остановись, Сэм. Мы проиграли. Пойми это своей хорошенькой головкой. Теперь нам уже нельзя ходить по улицам и распространять аболиционистские газеты и прокламации, а ты больше не сможешь работать в типографии. Все, чем мы занимались до сих пор, теперь может квалифицироваться как измена Родине.
— Я не верю, — дрожащим голосом произнесла Саманта. — Мы столько работали…
Блейк обошел стол и обхватил жену сзади за плечи. — Я знаю, Сэм, и тоже ужасно расстроен этим. Такие люди, как Ник Вест, сейчас празднуют победу, — он повернул Саманту к себе лицом и серьезно посмотрел ей в глаза. — Я знаю, что не смог убедить тебя и твоего отца не доверять Бичеру, но сейчас ты должна быть с ним гораздо осторожнее, чем раньше. Если новое территориальное правительство примет законы, направленные против аболиционистского движения, твой отец станет одним из первых, кого выдаст Клайд Бичер. Я не имею в виду, что он сам будет что-то делать против аболиционистов. Нет, Бичер просто сообщит куда следует имена наших друзей.
— О, Блейк, в это так трудно поверить…
— Пожалуйста, верь мне и не высказывай в его присутствии аболиционистских взглядов. Сделай вид, что смирилась с результатами выборов и не собираешься ни Во что вмешиваться.
По щеке Саманты скатилась слеза.
— Блейк, я не смогу себя так вести, и ты тоже не будешь сидеть сложа руки. Ты сам понимаешь, что большинство постоянных жителей Канзаса выступают против рабства, что эти выборы — сплошная ложь, и мы не можем это так просто оставить! Скажи мне честно, неужели ты способен закрыть глаза на случившееся и уйти в сторону? Нет! Я знаю тебя лучше других. Ты непременно останешься и будешь бороться, потому что знаешь, что это несправедливо. Нам не нужны прорасистские территории, Блейк. Если мы сейчас оставим все, как есть, то для таких людей, как Джордж, которые столько выстрадали в жизни, не останется уже никакой надежды. На глаза Блейка навернулись непрошенные слезы.
— Черт возьми, Сэм, — произнес он, прижимая к себе жену. — Самое главное сейчас для меня — это ты.
— Есть вещи, которые важнее наших эгоистичных желаний, — грустно ответила Саманта. — Но больше всего меня пугает то, что ты не сможешь ограничиться только словами. Ты в большей опасности, чем я, Блейк.
Она расплакалась, и Блейк еще крепче прижал ее к себе, пытаясь успокоить, затем снова посмотрел на заголовок лежавшей перед ними на столе утренней газеты: «СТОРОННИКИ РАБОВЛАДЕНИЯ ОДЕРЖАЛИ ПОБЕДУ И СФОРМИРУЮТ НОВУЮ ТЕРРИТОРИАЛЬНУЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬНУЮ ВЛАСТЬ!»
— Не уходи на работу, — попросила Саманта. — Останься со мной, обними меня!
Блейк поднял жену на руки, прошел в гостиную и опустился в кресло-качалку, держа Саманту на коленях.
— Пожалуйста, постарайся действовать вместе с отцом, Блейк, и не вмешивайся в конфликты.
Все зависит от того, как дальше станут развиваться события, Сэм. Ты хочешь остаться и продолжить борьбу и, возможно, права в этом. Но я не могу обещать, что буду таким же пассивным, как твой отец, особенно, если тебе, Джорджу или твоей семье будет угрожать опасность.
— Может быть, Ридер или сам Президент объявят выборы недействительными? — с надеждой спросила Саманта.
— Я тоже хочу на это надеяться, детка. Но не думаю, что ошибаюсь.
— Проводи меня к маме. Я хочу побыть сегодня сними.
— Хорошо. Только будь осторожна с Бичером.
Саманта поцеловала мужа в шею.
— Мне жаль, что из-за меня у тебя столько забот.
— Из-за тебя? — недоуменно спросил Блейк.
— Если бы я в тот день чуть не попала к вам под колеса, мы бы никогда не встретились. Ты бы, возможно, уехал бы с Джорджем на Запад или остался бы работать в Миссури и не впутался бы во все это.
— Любовь к тебе стоит любых жертв. Я не жалею ни об одном дне, проведенном с тобой. Конечно, мне не нравится, что теперь нам угрожает большая опасность, но я бы был немного разочарован, если бы ты согласилась уехать из Канзаса. Твое упрямство и храбрость — вот две главные причины, по которым я влюбился в тебя. Мы остаемся, Сэм, и будем помогать твоим родителям, но теперь мы должны быть еще более осторожными. В городе осталось довольно много скваттеров и бандитов, которые хотят удостовериться, что их люди попали в территориальное правительство Канзаса. Скорее всего, скоро примут ряд законов, направленных против аболиционистов.
— Возможно, мы вынуждены будем подчиняться этим законам, но это не значит, что мы согласимся с ними. Главное, нам нужно держаться всем вместе. Очень многие граждане Канзаса думают так же, как и мы.
Блейк поцеловал волосы Саманты.
— Будем надеяться, что они окажутся такими же храбрыми, как и ты. Люди часто поджимают хвост и прячутся в кусты, тогда, когда в них больше всего нуждаешься.
Она потянулась, чтобы поцеловать его в щеку, но Блейк приник к ее губам жадным поцелуем. Они оба не знали, как долго их любовь и счастье продлятся среди всей этой вражды и ненависти, семена которой прорастали не только в Канзасе, но и по всей стране.
Клайд Бичер вернулся к себе в дом, собираясь оседлать лошадь, чтобы отправиться на ранчо Ника Веста и сообщить ему хорошие новости. Он злорадно улыбнулся, вспомнив, как сегодня утром Говард Уолтерс чуть не заплакал, прочитав заголовок утренней газеты. Какой же дурак этот Уолтерс! Бичер был уверен, что впереди их ждали более интересные события. Может быть, теперь Ник Вест найдет способ прибрать к рукам Джорджа Фридома.
— Дни этого ниггера сочтены, — задумчиво пробормотал Бичер, садясь на лошадь, — впрочем, как и деньки Блейка Хастингса и его хорошенькой женушки!
Он тронулся в путь, весьма довольный собой, испытывая радость победителя.
