Глава 3
– Итак, Джой, что ты думаешь о Коннектикуте? – Ли искоса взглянул на юношу, сидящего в глубине открытого экипажа рядом с сестрой. Ли решил отправиться на одном из самых лучших кабриолетов, изготовленном в Англии по заказу отца. Ли ободряюще улыбнулся Джою и снова стал смотреть вперед, управляя чалым мерином. Коня звали Белль. Это была самая сильная и красивая лошадь поместья Мэпл-Шедоуз. А именно эта открытая коляска – самая элегантная и удобная. Ли хотелось произвести приятное впечатление на гостей, особенно на Одри.
– Мне з-здесь очень н-нравится, – медленно ответил Джой.
– Джой волнуется, – вмешалась Одри, – и просил меня поблагодарить вас за приглашение на прогулку.
Ли искоса посмотрел на девушку. Сегодня она выглядела прекрасно, одетая в белое хлопчатобумажное платье, расшитое мелкими зелеными и желтыми цветочками. Голову покрывала широкополая шелковая шляпа, завязанная под подбородком зеленой лентой. Изящные руки затянуты в белые перчатки.
Четырнадцатилетний Джой был хорошо сложен для своего возраста и обладал приятной внешностью. У него были такие же, как у сестры, рыжие волосы. Но глаза, скорее, светло-карие, чем зеленые. Джой часто улыбался, чем сразу же расположил Ли.
– Вам нужно позволять Джою отвечать самому, – мягко попенял он Одри. – А вы всегда перехватываете у него инициативу, – Ли ободряюще кивнул Джою. – Говори, когда тебе этого хочется. Не волнуйся и не переживай, если у тебя получается медленно.
Мальчик радостно засмеялся.
– Мы едем на п-пляж? – спросил он. Ему очень нравился Ли Джеффриз.
– Да, так и есть. Хотя мы могли бы сходить на пляж возле дома. Но я решил, что прогулка в экипаже будет интереснее. – Ли продолжал править лошадью, показывая им красивые и богатые загородные дома в Малберри-Пойнте, где состоятельные люди из Нью-Йорка, Стенфорда и Нью-Хэвена имели поместья.
– Мой отец – владелец фабрики, производящей парусину и брезент для палаток, тентов и прочего, – сообщил он. – У него есть обувная фабрика и завод по выплавке чугуна и стали. Поэтому он, Карл и Дэвид очень заняты. Но меня не интересуют семейные предприятия. Мне всегда хотелось завести свое дело. Думал даже пойти в армию после окончания Вест-Пойнта. Но потом решил получить диплом адвоката. И начал собственную практику в Нью-Йорке. Однако, в отличие от отца и братьев, раз в году беру себе отпуск. Отдыхаю здесь душой. Люблю бывать в Мэпл-Шедоуз. Здесь меня охватывают детские воспоминания.
Одри смотрела на сильные руки молодого человека. Он крепко держал вожжи и направлял впряженную в экипаж лошадь по склону к отдаленному пляжу. Сегодня Ли оделся в темные брюки, которые тесно облегали стройные мускулистые бедра. Белая рубашка была без галстука, ворот распахнут.
– Слишком тепло, чтобы соблюдать приличия, – словно бы извинился он. Сегодня в нем чувствовалась какая-то дерзость, одновременно смущавшая и волновавшая девушку. Ли очень отличался от мужчин, с которыми она до сих пор водила знакомство в Луизиане, непредсказуемостью поведения, свободными, раскованными манерами. Конечно, он совершенно не похож на Ричарда. Ли не был таким официальным и манерным. И вместе с тем Ли мягок и воспитан. Мужчины-янки, определенно, отличались от джентльменов Юга, с которыми ей приходилось общаться до сих пор. Ли был более живой, более резкий, подсознательно чувствовалось, более смелый и решительный.
Одри смущенно отвела глаза и стала с преувеличенным вниманием рассматривать окружающий лес, блики солнца на листве дубов и кленов. Экипаж, покачиваясь, поднялся на небольшой холм и спустился к пляжу. Ли остановил лошадь, выбрался из коляски и привязал лошадь. Одри начала было спускаться на землю, но Ли подхватил ее за талию и легко опустил, будто она весила не больше перышка. Девушка покраснела. Приятно было ощущать сильные руки, подхватившие ее. Что-то многозначительное было в том, как Ли поднял ее, вместо того, чтобы просто вежливо предложить руку. Она затрепетала от возбуждения, мгновенно пронзившего все тело.
– Я, несомненно, взял бы на прогулку маму, но у нее опять приключился этот ужасный приступ головной боли, – сказал Ли. – Я, действительно, всерьез обеспокоен ее здоровьем.
– Мне так жаль миссис Джеффриз, когда она так страдает, – сочувственно ответила Одри. – У нее уже был однажды очень сильный приступ, с тех пор, как я приехала. И главное – невозможно ничем помочь, когда такое случается.
– Мне тяжело осознавать, что мама так мучается. Она совершенно не заслуживает подобных страданий. Я хотел отменить прогулку, но она заявила, что будет лучше, если мы оставим ее в покое. Чем тише в доме, тем спокойнее для нее.
Ли помог Джою вынести из экипажа вещи, многозначительно улыбнулся девушке, пытливо заглянув ей в глаза.
– Вы впервые выезжаете с мужчиной без сопровождения? – пошутил он.
Одри почувствовала, что щеки снова покраснели.
– С нами Джой. Потому нельзя утверждать, что я отправилась без сопровождения, Ли Джеффриз. Однако я доверяю вам как джентльмену. И решила поехать, надеясь, что ваша мама останется довольна тем, что не испортила нам прогулки.
Ли наклонился ближе. Девушка почувствовала, как все внутри снова затрепетало.
– Думаю, вашему отцу совсем необязательно знать об этом, верно?
Одри отвернулась и тихо засмеялась, смущенная своими новыми ощущениями. Она не ожидала, что Ли так понравится ей. И чересчур волновалась, решив поехать с ним на пикник. Она перемерила три платья, прежде чем, наконец-то, выбрала, какое надеть. У бедной Тусси, должно быть, пальцы устали, расстегивая и застегивая пуговицы на нарядах.
Ли разостлал на песке одеяло. И компания вольно устроилась, чтобы съесть сэндвичи и выпить лимонад, которые им приготовили Тусси и девушка, работающая на кухне. Несколько минут они увлеченно жевали, не разговаривая. Одри понимала, что Ли совершенно прав, намекая, как рассердился бы отец, узнав, что она поехала на прогулку с мужчиной, тем более с янки. Пусть даже и в сопровождении Джоя. Отец доверял миссис Джеффриз, считая, что та будет присматривать за Одри. Но женщина просто не в состоянии поехать с ними. Она поняла, что гостям хочется прокатиться по окрестностям. Если после пикника Ли станет лучше относиться к Одри, то стоило рискнуть.
Волны океана, мерно шелестя, накатывались на пляж. Девушка прищурила глаза, чтобы лучше разглядеть чаек, кружащихся неподалеку. Несколько птиц приземлились рядом. Ли кинул им ломтик хлеба. Чайки сразу же бросились к хлебу, принялись драться, вырывая его друг у друга и оглушительно крича. Одри рассмеялась, глядя на них. Она чувствовала себя сегодня более раскованной. И не такой одинокой, впервые с тех пор, как приехала сюда. Странно, но, кажется, в таком состоянии повинен Ли. Молодой человек передал Джою небольшую корзинку, в которой они привезли сэндвичи.
– Если прогуляешься вдоль берега, там, где волны накатывают на пляж, найдешь много интересного, – предложил он мальчику. – Улитки, раковины. Их можно коллекционировать.
Джой поднялся, взял корзину в руки.
– С-спасибо. У меня уже есть небольшая к-к-к… – он остановился, расстроенно вздохнул, но мужественно закончил: – …колекция в доме. Я з-заберу ее в Бреннен-Мэнор.
– Хорошо, – Ли спокойно начал снимать высокие ботинки из мягкой кожи, – сначала разуйся, молодой человек. Очень приятно ощутить мягкий песок босыми ступнями.
Джой с готовностью подчинился. Ли не только не унижал подростка. Но знал толк в развлечениях. Уже давно мальчик не чувствовал себя так свободно и раскованно. Сейчас, когда юноша становился старше, отец постоянно читал нотации, упрекая Джоя в том, что он никогда не сможет управлять домом и рабами, если не перестанет заикаться. Он не сможет беседовать с конгрессменами и деловыми людьми. То есть, он просто-напросто не сможет делать все то, что необходимо уметь владельцу плантации. Мальчику уже давно не было так весело. Он радостно рассмеялся, осознав, что Одри смущена. Мужчины сняли ботинки и носки, даже не попросив разрешения. Но он не мог отказаться от сладостного ощущения свободы. Отец ни разу не отдыхал с ним. И не играл, даже когда Джой был совсем маленьким.
– Веселись и отдыхай, – сказал ему Ли. Джой снова засмеялся, взял корзинку и пошел, наслаждаясь прикосновением шелковистого песка к обнаженным подошвам.
Ли повернулся к Одри.
– Ваш отец высмеивает его, верно?
Это замечание заставило девушку забыть о смущении, вызванном тем, что Ли разулся в ее присутствии. Казалось неприличным смотреть на босые ноги человека, с которым едва знакома. Она отвела взгляд и стала внимательно смотреть на чаек, важно вышагивающих по песку на тонких длинных ногах. Чайки разыскивали, чем бы поживиться.
– Боюсь, что да, – подтвердила она, – но он не жесток. И очень любит Джоя. Думаю, он просто не понимает, что дефект речи Джоя – не что иное, как результат потрясения, вызванного смертью мамы, – она снова посмотрела на Ли. – Он совсем не заикался до болезни мамы. Из-за его речи у него все время возникают трудности с учебой. Это очень расстраивает отца. Кажется, он чувствует себя обманутым. А Джою не хватает любви и душевного тепла. Но не думаю, что отец хочет ему плохого. Он просто считает, что должен передать сыну свое дело. И волнуется за будущее Бреннен-Мэнор.
Она наблюдала, как брат наклонился и поднял что-то из-под ног.
– Джой многое мог бы сделать, чтобы завоевать уважение отца и заставить его гордиться сыном. Он старается изо всех сил, но у него пока что плохо получается. А я пытаюсь сделать все, чтобы заменить брату маму, смягчить душевную боль, вызванную грубостью отца. Когда мы беседуем вдвоем, Джой не волнуется и почти не заикается. Но в присутствии отца он бывает возбужден, обеспокоен тем, какое впечатление произведет, и заикается еще сильнее.
Ли тоже стал наблюдать за подростком.
– Джой становится мужчиной, Одри. Невозможно все время отвечать за него и защищать всю жизнь, словно несмышленого ребенка, – молодой человек поднял камешек и бросил его. Но камешек не долетел до воды. – А чем он любит заниматься больше всего?
Одри помедлила, выпила несколько глотков лимонада.
– Джой любит вырезать из дерева. В его комнате много всяких фигурок. Иногда он вырезает и поет. Удивительно, но когда он поет, то совершенно не заикается. Дома еще любит охотиться на зайцев.
Ли заглянул в корзину и достал оттуда мягкий пирожок.
– Ну тогда, возможно, я возьму его с собой на охоту, когда у вас будут уроки. Не сидеть же ему дома, скучая. Что касается меня, то я совсем не умею сидеть без дела.
Сильный порыв ветра рванул широкие поля шляпы Одри. Девушка развязала шелковую ленту и сняла головной убор.
– Вы хороший адвокат, Ли?
Ли засмеялся над простодушным вопросом. Одри посмотрела на прекрасные ровные зубы молодого человека.
– Как я должен ответить на такой вопрос? – спросил он, все еще смеясь. – Конечно, я – хороший адвокат. Иначе не сумел бы создать собственную фирму.
И снова Одри охватил внезапный сладостный жар, какого она никогда не испытывала до встречи с этим человеком. Девушка снова отвела глаза, притворяясь, что с интересом наблюдает за братом.
– Как называется ваша адвокатская фирма?
– «Джеффриз, Джеймс и Стилвелл». Мы уже стали одной из престижных фирм в Нью-Йорке.
– Я понимаю. Мой отец знаком с несколькими адвокатами в Батон-Руже. И даже в Новом Орлеане. Знаете, мой отец очень известный и уважаемый человек.
Ли постарался сдержать улыбку, понимая, как она гордится своим отцом и его плантацией.
– Понимаю, – согласился он. Если девушке хочется верить, что ее отец лучший человек на свете, в такой убежденности нет ничего плохого. Когда-то он так же думал о своем отце. И чувствовал, что понимает Джоя лучше, чем Одри может предполагать. Джой ощущал се»бя лишним, ненужным человеком в собственном доме. Он не в состоянии завоевать уважение отца. Потому-то ему кажется, что он одинок. Надо серьезно поговорить с мальчиком, убедить, что тот может сам решить, чем заняться в жизни. Независимо от того, какую судьбу готовит ему отец и чего хочет от сына.
Отношения в семье Джеффриз не были похожи на отношения в семье Бреннен. Однако Ли уже испытал, какое влияние может оказать отец на сына своим авторитетом.
– Мы живем далеко от залива и не можем часто бывать на побережье, – рассказывала тем временем Одри. – Однажды мы ездили в гости к тете Джанин в Батон-Руж. Это сестра нашей мамы. Плавали на пароходе по заливу. Мне очень понравилось, – она снова коротко взглянула на Ли. – Я вам говорила, что река Миссисипи протекает на востоке нашей плантации?
Ли заметил, с каким восторгом Одри рассказывает.
– Никогда не видел Миссисипи. Думаю, что мы все можем гордиться тем местом, где родились и живем, не правда ли?
– Да, – Одри подобрала прутик и принялась чертить на песке. – Миссисипи так прекрасна, Ли. Река отличается от океана. Она течет неторопливо, без всяких волн. Река способствует тому, что дела у моего отца идут успешно. Грузовые суда подплывают прямо к нашим владениям и забирают тюки с хлопком. Отцу нет необходимости перевозить хлопок повозками, чтобы доставить в порт. Бреннен-Мэнор производит ежегодно тонны и тонны хлопка.
– Похоже, что очень приятно жить на берегу большой реки.
«Сколько рабов нужно, чтобы собрать эти тонны хлопка?»– хотелось спросить ему. Но совершенно невозможно затевать спор о рабстве сегодня. Они только начинают тянуться друг к другу. Кажется, Одри догадалась, о чем он подумал. И торопливо переменила тему разговора, бросая чайкам кусочки хлеба.
– Почему вы не захотели работать на семейных предприятиях? – спросила она. – Если это для вас болезненный вопрос, можете не отвечать.
Ли налил в стакан лимонада.
– Нет. Мне все равно. Дело в том, что у меня нет ответа. Братья, действительно, хотели быть предпринимателями. Но я ненавижу запах и грязь на фабриках. Думаю, больше всего не люблю вид бедных рабочих, сидящих или стоящих в одном положении по двенадцать-четырнадцать часов в день. Они бесконечно выполняют одну и ту же операцию, мерзнут зимой и проливают пот летом, вдыхая грязный воздух. И все это – за рабскую зарплату, – он запнулся, смущенно взглянув на нее. – Извините, я хотел сказать, что люди на фабриках получают недостаточно за очень тяжелый труд. Наверное, я просто не могу спокойно относиться к власти богатых над бедными. Одни эксплуатируют других, зарабатывая деньги. И совсем не важно, рабов или наемных рабочих.
«Черт возьми, – подумал он, – вот мы и опять вернулись к неприятной теме».
– Ага! – Одри оперлась на локоть. – Значит, вы признаете, что люди, работающие на фабриках вашего отца, едва ли живут лучше рабов.
Ей тоже не хотелось возобновлять разговор на скользкую тему. Но не могла же она упустить возможность доказать Ли Джеффризу, что рабство не так уж ужасно. Возможно, их рабы живут не хуже, чем рабочие на грязных фабриках.
Ли огорченно улыбнулся.
– Возможно! – он выпил немного лимонада и наклонился ближе. – Но между ними все-таки огромная разница. Рабочих нельзя купить и продать, словно недвижимое имущество. Их не бьют и не принуждают жить в нищете. Не вырывают детей из материнских рук. Не выращивают для себя слуг путем скрещивания пар, подобно породистому скоту.
Одри нахмурилась и выпрямилась, смутившись от последнего замечания. Неужели они опять начнут спорить? Почему она не удержалась, не промолчала?
– Некоторые рабовладельцы, действительно, поступают так со своими рабами. Но мы так не делаем. Правда, мой дедушка был в роду первым плантатором. Когда негров привезли из Африки, он выкупил их из плена. Мой отец тоже покупал и продавал рабов. Но большинство из них живут у нас семьями. Негры, живущие иработающие у нас, переженились. У них есть дети, такие, как Лина и Тусси.
«Тусси!»– подумал Ли. Ему было интересно подробнее расспросить о служанке. Но он поостерегся, чтобы не оскорбить Одри, высказав предположение относительно происхождения рабыни-мулатки. Кроме того, Одри была, несомненно, уверена, что знает отца Тусси.
Одри снова оперлась на локоть. Молодые люди полулежали на одеяле.
– Мы, возможно, никогда не сможем прийти к единому мнению, Ли, – сказала Одри извиняющимся тоном. – Поэтому не лучше ли поговорить о вашем отце и братьях. Какие они?
Ли натянуто засмеялся. Они слишком мало знакомы, чтобы он мог вдаваться в подробности истории семьи Джеффризов, попытаться доступно объяснить их разногласия.
– Вы хотите сказать, что моя любящая поговорить мама еще не успела обо всем доложить?
На этот раз засмеялась Одри. Ли с наслаждением слушал девичий смех – веселый, живой, соответствующий ее красивой внешности, очаровательной манере говорить, ангельскому голосу.
– Да, думаю, что не осталось почти ничего, что вы могли бы добавить. Давайте проверим. Вы похожи друг на друга. Но вы единственный, кто унаследовал голубые материнские глаза. Все вы, как и отец, высокого роста, все с характером.
Поэтому часто спорите друг с другом. Но вы единственный, кто закончил университет в Вест-Пойнте. Все трое закончили Йельский университет. Карл руководит обувной фабрикой, ему тридцать четыре года, у него есть жена и трое детей. Дэвид на два года младше, также женат. У него детей нет. Руководит брезентовой фабрикой. Вместе они занимаются делами чугунолитейного завода. Ваш отец следит за всеми фабриками и слишком много работает.
Ли подмигнул ей.
– Вот видите. Мне совершенно нечего добавить.
Они улыбнулись, на мгновение их взгляды встретились. Молодые люди смотрели друг на друга, не говоря ни слова, не отводя глаз. Они подозревали, что оба думают о чем-то совершенно невозможном, чувствуя, как неодолимо влечет их друг к другу. Неожиданно Одри подумала, что Ли сейчас наклонится и попытается поцеловать ее. И, действительно, у него возникло именно такое желание. Одри быстро выпрямилась и села, снова отведя глаза в сторону.
– Вы единственный, кто еще не женат, – добавила она. – Но, конечно, у вас есть особенно близкий вам человек, Ли Джеффриз. Вы уже в таком возрасте, когда мужчина думает о женитьбе.
Он промолчал, Одри взглянула на него и растерялась, заметив в его потемневших глазах боль.
– О, извините. Кажется, я сказала что-то не то.
Он вздохнул, выпрямился и сел, поджав ноги, скрестил их. Поставил локти на колени.
– Нет. Все в порядке. Я уже пережил это, – он снова попытался добросить до воды камешек. – Мы были помолвлены. И должны были пожениться еще шесть лет назад. Ее звали Мэри Элен. Она была дочерью одного из первых моих клиентов. Мы собирались отметить свадьбу здесь, в Мэпл-Шедоуз. Но Мэри неожиданно умерла от тяжелой пневмонии.
– О, извините меня, пожалуйста, – Одри пожалела, что затронула эту тему. С лица молодого человека исчезла обворожительная улыбка. Ей нравилось, как он улыбается или смеется. Девушка была поражена, как свободно чувствует себя в его обществе. И никак не могла вспомнить, смеялась ли когда-нибудь так легко и беззаботно в присутствии Ричарда. Возможно, у сорокадвухлетнего мужчины слишком мало общего с семнадцатилетней девушкой.
– Прошло уже много времени, – продолжал говорить Ли. – Жизнь продолжается. У каждого она со своими проблемами. Кроме того, мне тогда было только двадцать три года. Четыре года проучился в Йеле. Два года в Вест-Пойнте. Едва только начинал создавать собственную адвокатскую фирму. Вероятно, тогда я был не совсем готов для женитьбы. Сейчас я стал другим. Но пока что не встретил никого, кто бы всерьез заинтересовал меня.
Одри пересыпала песок с ладони на ладонь.
– В следующем апреле мне исполнится восемнадцать лет. Я должна буду выйти замуж…
Почему она сказала ему об этом? Женщина не должна обсуждать подобные вещи с едва знакомым мужчиной.
Ее слова удивили Ли. Она казалась ему такой юной, она не имеет представления, что означает брак, как физически, так и эмоционально. С семи лет растет без матери. Кто мог научить ее, что такое мужчина и интимная жизнь? Знает ли она, что означает быть женой? Насколько он понял, Одри ничего не знает. Почему это обстоятельство так встревожило его? Почему он взволнован из-за того, что девушка собирается замуж за другого человека?
Ему должно быть безразлично, что она будет делать, вернувшись домой.
– Я не говорила об этом вашей матери, – призналась она. – И не понимаю, почему сообщаю вам.
– Ну, раз уж вы сказали мне об этом, можете сказать и дальше. Кто он?
– Его зовут Ричард Поттер. Он на двадцать пять лет старше меня. Вдовец, сын богатейшего плантатора Луизианы, после нашего отца, конечно. Его плантация называется Сайпресс-Холлоу. Может быть, вы слышали о нем.
– Я не интересуюсь подобными вещами, – сказал он с легким сарказмом. Ли снова почувствовал раздражение. И не только потому, что она собралась замуж за человека, годящегося ей в отцы. Но еще и потому, что она снова заговорила напыщенно и многозначительно об отце и его друге-плантаторе, считая их очень важными людьми.
– Наш брак сделает Ричарда самым могущественным человеком штата, – продолжала Одри, не замечая его раздражения. – А может быть, всего Юга. Мой отец и его отец всегда занимались землей. А я, в свою очередь, стану самой важной дамой в Луизиане.
Это заявление девушки вывело Ли из себя.
– И это – главная причина, почему вы выходите за него замуж? Вы его любите?
Одри смутил вопрос Ли Джеффриза. Любовь? Какое значение имеет любовь в таком браке?
– Отец хочет, чтобы я вышла за Поттера, – гордо ответила она. – Для Джоя это будет лучший выход. Он сам, возможно, никогда не сможет управлять плантацией. Для меня очень важно выйти замуж за такого человека, который знает, как контролировать плантацию и сохранить ее в собственности семьи Бреннен. Немногие справятся с такой трудной задачей, Ли. Я не могу выйти замуж за горожанина или мелкого фермера. Ричард позволит Джою всегда жить с нами. Он согласен перебраться в Бреннен-Мэнор. Поэтому и я, и Джой останемся по-прежнему в нашем собственном доме. Ричард хороший человек. Он будет хорошо о нас заботиться.
«Как отец», – подумал Ли. Он с отвращением вздохнул.
– Боже мой, замужество означает не только заботу друг о друге, Одри. У вас должны быть чувства к нему. Должно быть желание проводить вместе время, особенно… – он замолчал, опомнившись. – Забудьте о моих словах. Это не мое дело. Вот и Джой возвращается.
Одри ничего не ответила и старалась не смотреть на молодого человека, боясь, что тот прочитает ее мысли. Она впервые поняла, что в отношениях с Ричардом чего-то не хватает. Вспомнила, как танцевала с женихом на дне рождения, когда отец торжественно отмечал ее шестнадцатилетие. Как Ричард ухаживал за ней. Понадобился всего один разговор с Ли и одна прогулка, чтобы понять, чего же именно не хватало. Одри сумела назвать влечение и жар во всем теле одним словом – желание. Она не испытывала желания быть рядом с Ричардом Поттером. Но никто никогда не говорил, что влечение к мужчине может быть таким важным. Она никогда не задумывалась… До этих дней, когда познакомилась с Ли.
Она была поражена тем, что чувствует. Она хотела Ли Джеффриза, желала быть с ним, пыталась представить, как бы она себя чувствовала, если бы он дотронулся до нее, обнял. Это была запретная мысль. Такое чувство, несомненно, греховно. Ли Джеффриз был самым неподходящим человеком из всех мужчин, за кого она могла бы выйти замуж. Даже представить такое было смешно! Она чувствовала себя смущенной и в растерянности не узнавала себя.
– Не хотите пройтись вдоль пляжа? – спросил он.
Одри, наконец-то, собралась с силами и решилась посмотреть ему в глаза.
– Да, хочу. С тех пор, как я приехала, мне приходилось смотреть на океан только с балкона.
Он заговорщически подмигнул ей. Его раздражение, кажется, улеглось.
– Может быть, нам поплавать? – поддразнил Ли.
– Поплавать?! У меня нет с собой купального костюма. А если бы даже я его взяла с собой, то никогда бы не надела в присутствии еле знакомого мужчины.
Ли пожал плечами.
– Я считаю, что приятнее всего плавать обнаженным. Все время так делаю. Замечательное ощущение!
Одри возмущенно покраснела.
– Мистер Джеффриз! Думаю, вы не станете раздеваться в моем присутствии!
Ли засмеялся и протянул ей руку.
– Конечно. Пошли, я помогу вам пройти по песку. Вам лучше было бы снять чулки и туфли.
– Однако, скажу я вам! Теперь вы хотите увидеть мои обнаженные ноги!
– Очень приятно чувствовать песок подошвой, – он схватил ее за руку. – Пошли. Обещаю, что не заставлю вас снимать ни единую деталь вашего туалета. Мы просто прогуляемся.
Одри внимательно изучала его красивое лицо. Ей нравилось, как непокорная темная прядь падает ему на лоб. В этом человеке чувствовалось отважное безрассудство, что влекло к нему. Она протянула руку, позволив ему помочь ей встать на ноги. Было приятно прикосновение сильной и крепкой ладони. Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее руки.
– Вы уже чувствуете себя лучше? – спросил он.
– Да, – тихо ответила Одри.
– Вот и хорошо. Давайте пойдем навстречу Джою, посмотрим, что он насобирал.
Ли повернулся и, держа ее за руку, повел поближе к волнам. Одри крепко уцепилась за руку Ли, представляя, как, наверное, приятно пройтись до песку босиком.
