Глава 15
Опираясь на руку Ричарда, Одри грациозно шла через танцевальный зал, приветливо здороваясь с гостями. Сегодня она должна выглядеть счастливой женой, потому что именно этого от нее хочет Ричард. Пусть все видят, как она счастлива. Последние три недели после возвращения из Нового Орлеана он не причинял ей боли. Заставлял ее побольше есть, хотел, чтобы она как следует отдохнула и хорошо выглядела на котильоне, который устраивался специально в честь новобрачных. Ричард сам выбрал для нее наряд, купил красивый шелк для платья, проинструктировал Генриетту, каким фасоном сшить платье. Портниха сшила великолепное затейливое платье с большим вырезом, открывающим грудь. Пусть все знают, что жена Ричарда Поттера – очаровательное юное сокровище. Это были слова Ричарда Поттера. А потом он, злорадно ухмыляясь, добавил, что после котильона они на время уедут в Сайпресс-Холлоу. Она не имеет права забывать, кому принадлежит это сокровище.
Одри улыбалась через силу, представляя, какой ужас снова ждет ее по возвращении в Сайпресс-Холлоу. Но изо всех сил старалась великолепно играть роль, принимая поздравления и с горечью ощущая зависть в глазах гостей. Женщины возбужденно обсуждали ее платье, сшитое из атласа фуксинового цвета, украшенное розовыми кружевными оборками. В руках, затянутых белыми лайковыми перчатками, она держала шелковый веер, отделанный слоновой костью. Бриллианты украшали шею, в мочках ушей сверкали бриллиантовые серьги. Ричард хвалился всем, что привез украшения для прелестной жены из Нового Орлеана. Тусси сделала Одри очень красивую прическу, уложив рыжие локоны короной высоко надо лбом.
Одри понимала, что относительно приличное обращение мужа – всего лишь уступка, временная уступка, благодаря отцу и гостям. Ричард хочет, чтобы она выглядела здоровой, веселой и счастливой. Он спал с ней только два раза с тех пор, как вернулся из Нового Орлеана. Это была короткая, грубая близость, во время которой он просто использовал ее тело, чтобы получить наслаждение. Его действия лишь с трудом можно было назвать интимной близостью, но, по крайней мере, она была довольна, что он совершил половой акт нормальным путем, не позволяя ничего отвратительного. Но по жестокому выражению глаз мужа она понимала, что, привезя ее в Сайпресс-Холлоу, он снова сделает ее жизнь невыносимой и отношения унизительными.
Ли сказал ей, что не уедет из Батон-Ружа до тех пор, пока не придумает, как помочь. Но она не получала от него никаких вестей в течение трех недель. С тех самых пор, как переночевал в Брен-нен-Мэнор. Ли попросил ее показать ему документы, которые подписали ее отец и Ричард перед свадьбой. Одри нашла ключ от отцовского письменного стола и показала ему бумаги. Она понимала, что отец раз*ьярится, если узнает о ее самовольстве. Но так отчаянно надеялась на помощь Ли, что не могла отказать ему. Почти все утро Ли изучал документы, затем вернул и уехал, пообещав, что все теперь у нее будет хорошо. Она не представляла, что у него на уме. А теперь решила, что он отказался от бесполезной затеи и давно уехал домой.
Неужели он уехал навсегда? Она снова ощутила себя одинокой и беспомощной, мечтая снова испытать чувство надежности в его объятиях. Оркестр заиграл вальс. Важные и богатые гости, которых пригласили на котильон, настояли на том, чтобы первыми тур вальса протанцевали «счастливые новобрачные». Ричард выглядел очень эффектно в красивом сером жилете, отделанном черным атласом, в черном длинном сюртуке. Он вывел Одри на середину зала. На нем была белая рубашка, с заложенными на груди складочками и накрахмаленный белый галстук, завязанный бантом. Он принялся ровно и неторопливо кружить ее в вальсе. Ричард был хорошим танцором. Но и во время танца в нем ощущалась властность: в манере поддерживать даму, в том, как он вел ее, безукоризненно исполняя танцевальные па. Одри не сомневалась, что все смотрят на них и думают, какая он выгодная и удачная партия для молодой южанки, какой он замечательный и красивый мужчина. Если бы гости могли представить, каким животным он становится с ней наедине.
– Ты очень хорошо исполняешь свою роль сегодня, – сказал он, улыбаясь для окружающих.
– Я хочу, чтобы ты гордился мной, Ричард, – ответила она. – Когда я была в Коннектикуте, то. была еще невинным ребенком, мало в чем разбиралась. А теперь я замужняя женщина. Я вышла за тебя замуж и хочу быть верной и любящей женой.
– Разве? – Он притянул ее ближе к себе, чувствуя, как гости с восхищением смотрят на них. Во время разговора они улыбались, притворяясь, что необыкновенно счастливы быть вместе и доброжелательно настроены по отношению друг к другу.
– Может, это и так, – продолжал он, хищно глядя на полуобнаженную грудь жены. – Вероятно, я смог бы простить тебя, если бы хоть на минуту уверился, что ты больше не думаешь о Ли Джеффризе. Можешь ли ты честно сказать, что у тебя не осталось к нему чувств?
Одри гордо вздернула подбородок.
– Он был очень хорошим другом. Я всегда буду только так вспоминать его. Я считаю, что женщина должна любить мужа совершенно по-другому. Если бы ты относился ко мне с должным уважением, я могла бы полюбить тебя, Ричард. Я думала, что действительно начинаю любить тебя, но ты разрушил зарождающуюся любовь в нашу первую брачную ночь.
– Нет, моя любовь. Это ты разрушила ее, когда прошептала имя того человека. – Он с силой сжал ее руку.
Понятно, что бы она ни сказала, что бы она ни сделала, он никогда не изменит своего мнения о ней. В душе Одри тлела крошечная надежда, что время и беседа с мужем могут каким-то образом смягчить ее положение. А что бы он сделал, узнав, что Ли побывал здесь и что она спала с ним? Если бы Ричард вел себя, как нормальный любящий муж, она никогда бы не позволила себе нарушить верность. Было время, когда она не могла себе представить, что можно совершить такой греховный поступок. Но сейчас не испытывала чувства раскаяния. Ночь, проведенная в любовных объятиях Ли, была ей необходима. Его любовь и нежность придавали ей силы, укрепляли дух. Пусть та ночь навсегда останется тайной. Она никогда не расскажет о ней человеку, который за. прекрасной наружностью, безукоризненными манерами и высоким положением влиятельной и уважаемой персоны в Луизиане, скрывает дьявольскую сущность.
К ним присоединились другие танцующие пары. Кузина Элеонор кружилась в вальсе с сыном хлопкового брокера из Батон-Ружа. Щеки, губы и глаза Элеонор были сильно накрашены, в ушах висели огромные бриллиантовые серьги, на шее сверкало бриллиантовое колье. Украшения были такими огромными, что выглядели карикатурными и смешными. Голубое платье из тафты было с таким глубоким вырезом, что Одри удивлялась, как колыхающаяся грудь Элеонор не вывалится из лифа. Теперь Одри хорошо знала, что имела в виду кузина, когда намеками пыталась рассказать ей о мужчинах. Одри удивлялась только, как можно спать со столь разными мужчинами и получать от этого удовольствие. После близости с Ли и после того, что ей пришлось испытать с Ричардом, она пришла к выводу, что удовольствие можно испытывать только с человеком, которого страстно любишь.
Элеонора почти не разговаривала с ней после свадьбы, но Одри знала, что кузина буквально лопается от зависти. Одри усмехнулась, подумав об этом. Она с удовольствием отдала бы этой девушке своего мужа, если бы такое было возможно. Наверное, Элеонор понравилось бы извращенное поведение Ричарда в постели. Сегодня вечером кузина изо всех сил старалась продемонстрировать, что ее совершенно не волнует выгодное замужество Одри. Она уже успела пококетничать со всеми более или менее приличными кавалерами на балу, включая кое-кого из женатых мужчин, а бал только-только начинался.
– Твоя кузина увлекается всеми, кто носит штаны, – саркастически сказал Ричард. – Может быть, это у вас в крови, Одри?
Он сжал пальцами ее спину. Одри спокойно посмотрела ему в глаза.
– Я не похожа на Элеонор. Почему ты не хочешь понять, Ричард? Мне тогда исполнилось только семнадцать лет, я была одинока, тосковала по дому и ничего не знала о мужчинах.
Он нехорошо усмехнулся:
– Благодаря мне, ты уже не так невинна и несведуща, верно? – порочная злая улыбка играла на лице. – Думаю, мы должны вернуться в Сайпресс-Холлоу на какое-то время. В конце концов там мой дом.
Она почувствовала, как желудок свело спазмами, видела выражение злорадства в его темных глазах.
– А мой дом здесь. Ты обещал отцу, что мы будем жить здесь.
– Большую часть времени, да. Я думаю, что он поймет меня, если мы будем проводить в моем доме три-четыре месяца в году.
– Прекрасно, – с вызовом согласилась Одри. По непонятной причине, после визита Ли она уже не так боялась этого человека. С ужасом вспоминала о том, что он с ней делал. Он казался по-прежнему омерзительным, но она уже не боялась. Ли сказал, чтобы она не позволяла мужу лишать ее гордости, она решила наконец-то воспользоваться его советом.
– Мы поедем туда, как только тебе захочется, – спокойно сказала она. Он удивленно взглянул на нее. – Ты мой муж, у меня нет выбора. Я должна быть рядом с тобой, если ты этого хочешь. Сайпресс-Холлоу – твой дом, я понимаю, что тебе хочется жить там.
Ричард нахмурился, а Одри с удовольствием наслаждалась своей крохотной победой. Он, возможно, ожидал увидеть в ее глазах страх и ужас перед неотвратимостью. Наверное, хотел, чтобы она принялась умолять его остаться в Бреннен-Мэнор. Но она больше не хочет удовлетворять его сумасбродные желания и похоть. С мольбами и слезами покончено навсегда.
Танец завершился и начался другой. К радости Одри ее пригласил на танец Джой. Ричард благожелательно и согласно кивнул мальчику и передал Одри. Единственное, что как-то мирит ее с Ричардом, – его хорошее отношение к Джою. За этот год ее брат вдруг очень вытянулся, стал выше ее ростом. Они закрулсились в вальсе, Одри улыбнулась и пожурила его:
– Ты хорошо усвоил уроки танцев, мой маленький брат, но я не видела, чтобы ты танцевал с кем-нибудь из присутствующих девушек.
Джой растерялся и покраснел:
– Боюсь, что начну заикаться, и они будут смеяться надо мной.
– Джой, ты сын одного из самых богатых людей в Луизиане. Для них совершенно не имеет значения, как ты говоришь.
Джой нахмурился и пытливо посмотрел ей в глаза.
– И поэтому ты вышла замуж за Ричарда? П-потому что он богат?
Одри стала серьезной.
– Нет, конечно. Просто он подходит мне лучше всех. Это прекрасная партия. Я знала Ричарда много лет, всю жизнь. Он лучший друг отца.
Джой видел в ее глазах страх и отчаяние, когда она умоляла его не проговориться отцу и Ричарду о приезде Ли и о том, что его друг провел в доме ночь. До этого времени он считал, что его сестра счастлива с Ричардом. Но она так плохо выглядела, когда вернулась из Сайпресс-Холлоу. Он обратил внимание, что она повеселела после визита Ли. Никто ему так не нравился, как Ли. Джой подозревал, что Одри Ли тоже очень нравится. Мальчик мог только молиться, чтобы она вышла замуж за Ричарда по любви, но не ради него и Бреннен-Мэнор.
– Ты, правда, любишь, Ли, да? – спросил он, когда молодой человек уехал. Но Одри принялась внушать ему, что он многого не понимает. Ли просто очень хороший друг, но, к сожалению, мужья иногда не хотят верить в дружеские отношения между женщиной и мужчиной. Джою нравился Ричард, но что он такое совершил, почему Одри так напугана? Он мог поклясться, что в день ее возвращения на ее щеке был заметен след кровоподтека. Первые три дня после отъезда Ричарда в Новый Орлеан она спала, почти не выходя из спальни, будто была больна или измучена.
– Ты очень хорошо выглядишь сегодня, – сказал Джой. – И счастливее, веселее. Ты казалась больной, когда вернулась из дома Ричарда. Я рад, что тебе стало лучше.
– Я чувствую себя прекрасно, Джой. Спасибо, что хранишь тайну о визите Ли. Ты, конечно, понимаешь, почему я просила тебя ничего не рассказывать, правда? Ведь Ли – янки по рождению и по воспитанию. Учти слабое здоровье папы, он бы ужасно расстроился, если бы узнал, что мы дружим с таким человеком, как Ли. Ли приехал совершенно некстати. Он больше не вернется сюда, поэтому нам лучше забыть о нем. А Ричард мог бы неправильно истолковать цель визита Ли. Ведь мы недавно женаты.
– Я нечего не стану рассказывать. К-как ты думаешь, война и в самом деле может начаться, Одри?
Она удивленно округлила глаза.
– Боже мой, нет, конечно! Просто мужчины любят порассуждать об этом. Клянусь, они только и думают о ссорах и драках. Надеюсь, дальше Конгресса дело не пойдет. Если политики и конгрессмены не смогут прийти к единому решению, мы просто отмежуемся от Союза и станем независимыми. Этим все и кончится. От этого ничего не изменится.
– Надеюсь, что твои предположения верны. «Я тоже надеюсь на это», – подумала она.
Выход из Союза, проблемы рабства, права штатов, возможность войны – эти темы не сходили с уст. Все судачили только об этом. Возникали споры, что лучше предпринять, если Эйб Линкольн станет президентом. Но в данный момент Одри волновала далеко не только политика. Ее муж стад для нее более опасным противником, чем любок из янки.
Одри отыскала глазами мужа. Ричард танцевал с Элеонор. Одри и Джой провальсировали миме них. Элеонор весело смеялась, обнажая неровные зубы, строя глазки, будто она была необыкновенной красавицей. Кузина Одри была в два раза толще и шире Ричарда, казалась огромной глыбой в платье нефритового цвета, которое не смогло сделать ее красивее. Кузина взглянула в их сторону высокомерно и дерзко, видимо, желая, чтобы Одри приревновала ее к Ричарду. Одри чуть не рассмеялась от такой мысли. Если бы кузина знала, как Одри хочется, чтобы Элеонор заняла ее место в постели с Ричардом. И пусть бы это происходило каждую ночь до конца жизни, лишь бы только Ричард оставил ее в покое.
Вальс закончился, и Ричард, оставив Элеонор, направился к возвышению для оркестра. Он поднял руку, призывая гостей послушать. Все гости повернулись к нему.
– Думаю, что сейчас моя прекрасная жена должна спеть для нас, – торжественно объявил он. Одри была удивлена и немного растерялась. Гости поддержали его, кто-то захлопал. Джой засмеялся, заставляя Одри согласиться.
– Я так давно не слышал, как ты поешь. «Это потому, чтов моем сердце нет места для песни»,– мысленно ответила она брату. И сразу вспомнила, что побудило Ли приехать сюда… песня. Она забыла листки с текстом песни, которую написала в честь своего любимого в Мэпл-Шедоуз. И он примчался сюда. Для чего Бог позволил ему найти те злосчастные странички? Он ведь знал, что уже поздно, слишком поздно. Одри посмотрела на Ричарда и по его взгляду поняла, что это скорее приказание, чем просьба. Муж требовал от нее повиновения, и она должна подчиниться ему. Одри глубоко вздохнула и направилась к импровизированной сцене, уступая просьбам гостей. Да, она споет, но не для Ричарда и даже не для гостей. Она представит, что там, в толпе, стоит Ли, наблюдает за ней, восхищается, любит ее. Она будет сегодня петь для Ли.
– Какая мисс Одри красивая сегодня, – тихо сказал старый Джордж Генриетте.
На балконе третьего этажа, заглядывая в окна танцевального зала, стояли несколько негров и наблюдали за танцующими гостями, которые съехались на праздник со всей округи. Друзья, соседи, важные персоны, прекрасно одетые женщины, украшенные сверкающими бриллиантами, элегантные мужчины с безукоризненными манерами сновали по залу, весело улыбаясь и переговариваясь.
Как и обещал Ричард, Одри было дозволено пригласить несколько негров из Бреннен-Мэнор. Пусть и они посмотрят на праздник, через двери балконов и огромные окна. Им, конечно, не дозволялось быть среди гостей, и то, что им дозволили понаблюдать через окна, было большой радостью для слуг. Теперь они с удовольствием слушали, как прекрасно поет мисс Одри.
– Боже праведный, она просто копия своей красавицы-матери, – сказала Генриетта Джорджу. Портниха без конца обмахивалась веером, она была очень полная и ей трудно переносить духоту ночи. Женщина подошла ближе к окну, чтобы лучше видеть.
– Мистер Поттер хорошо разбирается, какая ткань нужна для нарядного платья. Никогда еще не видела ткань такого красивого цвета, как этот темно-темно-розовый. Нет никого красивее мисс Одри во всей Луизиане. Но для меня она всегда останется только ребенком.
– Нет, у нее голос совсем не ребенка, – ответил Джордж. – Никогда мне не приходилось слышать такого прекрасного пения. Я бы мог слушать ее целый день.
Лина стояла неподалеку, думая, что Генриетта права. Одри на самом деле была все еще ребенком во многих смыслах. Она вышла замуж за Ричарда Поттера и доверилась ему с такой надеждой, считала, что муж будет добросердечным и нежным. Но этот человек постарался сделать все, чтобы лишить Одри детской невинности. Лина не сомневалась, что Ли Джеффриз частично повинен в этом. Но была уверена, что Ли был любящим, нежным, потому Одри и вернулась из Коннектикута домой, полная призрачных грез и светлых надежд. Целое лето в Коннектикуте с этим янки не нанесло душе девушки такого урона, как одна неделя супружеской жизни с Ричардом Поттером. Сердце Одри исстрадалось в одиночестве и безысходности. Если бы Лина могла помочь ей. Но она ничего не могла сделать. Конечно, если она расскажет обо всем Джозефу, он не выдержит, его больное сердце разорвется. Да и что реально он может предпринять, чтобы изменить жизнь дочери к лучшему? Документы о партнерстве уже подписаны, Ричарду Поттеру предоставлено право управлять плантацией Бреннен-Мэнор. Ничего не изменишь, фактически Одри жена не только по закону, они обвенчаны в церкви. Ничто, кроме смерти, не сможет их разлучить.
Одри теперь собственность Ричарда, почти так же, как и любой из рабов. Как странно, что Лина и другие негры, стоящие рядом и слушающие песню Одри, были рабами без всякой надежды на освобождение. Никогда они не будут обладать властью и богатством, которые есть у молодой хозяйки. Но сейчас они, возможно, намного счастливее, чем Одри Бреннен Поттер. Она – самая богатая и самая прекрасная женщина в Луизиане, но за закрытыми дверями, в доме мужа, превращается в рабыню, в бесправную рабыню.
Лина вздрогнула от неожиданности, когда кто-то схватил ее за руку. Мужской голос тихо сказал:
– Возьми с собой Тусси и пошли со мной.
Она оглянулась, удивленная и смущенная. Перед ней стоял Ли Джеффриз. Лина изумленно уставилась на молодого человека.
– Мистер Джеффриз! Что вы…
– Делай, что я сказал. Возьми дочь и спустись на балкон второго этажа. Мне нужно поговорить с вами.
Он быстро ушел, а Лина растерянно и тревожно смотрела вслед. Она, как и Одри, была уверена, что Ли давно покинул Луизиану.
«Что же ему нужно на котильоне?»
Лина повернулась и решительно прошла мимо Джорджа и Генриетты, чтобы поскорее найти Тусси. Увидев дочь, взяла девушку за руку.
– Пошли со мной.
– Куда?
– Ли Джеффриз здесь, он хочет поговорить с нами. Он ждет внизу.
Тусси торопливо шагала за матерью, сердце тревожно стучало. В душе таились одновременно страх и надежда.
Ли слушал, как поет Одри. Прекрасный голос девушки трепетал над залом, был сильным, богатым. Ли прекрасно слышал песню с балкона второго этажа. В памяти всплывали воспоминания о Коннектикуте, о том дне, когда он впервые услышал этот голос. Да, голос Одри не изменился, был, как и прежде, прекрасен. Ли никак не мог смириться с мыслью, что сегодня покинет Луизиану и никогда больше не сможет побывать здесь. Другого выхода у него не было, если он хочет спасти репутацию Одри. Но, кроме того, он обязан защитить женщину от дальнейших издевательств мужа. Перед тем как уехать отсюда навсегда, он должен быть уверен, что Ричард Поттер никогда больше не станет мучить жену. Ли ждал этого момента три недели, проводя время в Батон-Руже. Хорошо узнал город, но почти никто из горожан не относился к нему доброжелательно. Теперь он убедился, что не смог бы жить на Юге. И собирался покинуть Батон-Руж сразу после того, как побеседует с Ричардом Поттером. Он должен указать негодяю его место.
Не составило большого труда проникнуть в дом. Он представился слугам бизнесменом, закупающим хлопок для фабрик Севера, явившись намеренно попозже, когда все гости уже прибыли. Чем больше гостей, тем лучше. Проезд к дому был заполнен экипажами. Ли предполагал, что гости, приехавшие издалека, останутся в доме на ночь. В роскошном дворце достаточно спальных комнат, так же, как и в доме для гостей, выстроенном неподалеку.
Слуги-негры сновали туда-сюда, во всех направлениях, принимая у гостей накидки и верхнюю одежду, поднося напитки, убирая наполненные пепельницы.
Ли спокойно вошел в дом, так как был одет элегантно и нарядно. Никто не задавал ему никаких вопросов, он свободно поднялся на третий этаж, где находился танцевальный зал. Но не стал сразу входить в зал, прошел на балкон и стоял там, чтобы его никто не увидел. Он наблюдал, как Одри танцевала с мужчиной вальс. Несомненно, это ее муж, Ричард Поттер. Гости настояли, чтобы новобрачные первыми начали тур вальса.
Поттер оказался довольно красивым и хорошо сложенным мужчиной для своего возраста. Он держался высокомерно и надменно. Представив, как этот негодяй мучает Одри, Ли буквально разъярился. К ярости примешивалась ревность влюбленного. Ли не мог отделаться от назойливых мыслей о том, как Ричард Поттер использует молодое нежное тело Одри для извращенных прихотей. Он немного успокоился, увидев, что сегодня она выглядит отдохнувшей и более здоровой, чем в тот день, когда он уехал из Бреннен-Мэнор. Она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. На ней было великолепное платье глубокого розового цвета, волосы, поднятые высоко вверх, украшены бриллиантами. Ли раздраженно наблюдал, как Ричард Поттер возвышался над Одри, не сводя с нее взгляда темных, довольно красивых глаз. Они непрерывно улыбались, но он-то знал, что улыбки предназначены для гостей. Молодой человек уловил мгновение, когда Одри гневно вздернула подбородок, как всегда делала, если была не согласна или чем-то недовольна. Интересно, что Ричард сказал ей?
Ему было приятно замечать непокорный блеск в ее глазах. Да, похоже, она обрела уверенность в себе, которую муж пытался выбить. По внешнему виду молодой женщины было ясно, что он не мучил ее последние три недели. Ли порадовался, заметив, что Одри немного поправилась. Но тотчас же закралось подозрение, что Ричард просто «откармливал» ее перед котильоном. Его жена должна блистать на балу. Он хотел, чтобы все видели, какая она счастливая и очаровательная, а не худая и жалкая, с провалившимися глазами, какой ее увидел Ли три недели назад.
Ли был бы очень доволен, когда бы смог сообщить Ричарду Поттеру, что спал с его женой, пока тот находился в отъезде. Как жаль, что такое невозможно. Он не мог так поступить с Одри. Это их тайна, их нежное, грустное прощание. Он чувствовал себя виноватым перед ней. Ему следовало тогда хорошенько подумать, прежде чем лишать невинности. Возможно, если бы в Коннектикуте ничего не произошло, Ричард Поттер был для Одри неплохим мужем, хотя Ли подозревал, что этот человек нашел бы каким способом и за что унижать женщину. Ричард, похоже, был тираном от природы, король Сайпресс-Холлоу, а теперь и Бреннен-Мэнор. Этот человек любит наслаждаться властью. В некотором смысле, его отец тоже был тираном. Да и Джозеф Бреннен, наверное, тоже.
Они, конечно, не били собственных жен и детей, но требовали безоговорочного подчинения от окружающих.
Ли терпеть не мог никакого принуждения. Он сам не любил подчиняться и не любил подчинять себе других. Какое это имеет значение, кто перед тобой – жена, рабы или рабочие фабрики? Может быть, он потому и приехал сюда не только из-за Одри, но еще и потому, что Ричард Поттер и Джозеф Бреннен разрушили надежды Одри и ее отношения с Ли. Молодому человеку казалось, что эти два плантатора как бы одержали над ним победу, подчинили его своей воле. Но сегодня он покажет им, кто контролирует сложившуюся ситуацию. Пусть Одри не может принадлежать ему, но он сделал все, чтобы защитить ее.
– Мистер Джеффриз! – позвала из темноты Лина.
– Я здесь, – ответил он.
Женщины подошли к нему. Ли огляделся вокруг, чтобы убедиться – их никто не видит и не слышит.
– Боже мой, что вы здесь делаете? – проворчала Лина. – Из-за вашего появления у Одри будут большие неприятности!
– Давайте отойдем подальше от света. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как мы разговариваем. Если мой план удастся, Одри будет жить гораздо легче после моего отъезда. Но мне понадобится ваша помощь, Лина, и помощь Тусси.
Было очень темно, и Тусси не могла хорошенько рассмотреть Ли. При тусклом свете луны можно было разглядеть только очертания его сильной фигуры, высокой и широкой в плечах. Ли был самым красивым белым мужчиной, какого ей когда-либо приходилось встречать. Такие яркие голубые глаза ей и вовсе не удавалось видеть ни у мужчины, ни у женщины. Ли нравился Тусси больше всех знакомых ей белых мужчин. Девушка подумала о том, как была бы с ним счастлива Одри, если бы они попытались остаться вместе. А теперь уже слишком поздно. Бесполезно даже сожалеть и раскаиваться.
– Одри говорила мне, что Тусси грамотна, – сказал Ли. – Она умеет читать и писать?
– Да, сэр, – ответила Лина, смущенная и его присутствием, и его вопросами.
– Хорошо, – Тусси увидела, что молодой человек вложил в руку ее матери листок бумаги. – Это адрес, куда можно написать мне в Нью-Йорк. Я знаю много о вас и о Тусси, знаю, что вы обе очень любите Одри. Вы, должно быть, хорошо понимаете, что не все ладно между Одри и ее мужем. Если его не остановить, он погубит ее очень скоро. Я намерен сделать так, чтобы этого не случилось.
Лина покачала головой и нахмурилась.
– Мистер Джеффриз, что вы можете сделать? Этот человек, каким бы он ни был, – законный муж Одри. Если он узнает, что вы были здесь во время его отъезда в Новый Орлеан, он сделает все возможное, и вас похоронят в Бреннен-Мэнор. Вы – янки, мистер Джеффриз! Среди гостей не найдется ни одного человека, кто пришел бы вам на помощь, если вы вздумаете вступить в борьбу с Ричардом Поттером.
– Пусть вас не волнует, как я справлюсь с Поттером, – тихо, но уверенно сказал Ли. – Вы должны знать, как я отношусь к Одри. Тусси знает о моей любви лучше, чем кто-либо другой. Она была с Одри в Коннектикуте. Я воспользуюсь случаем и скажу откровенно – я люблю Одри и, возможно, до конца жизни буду сожалеть, что ничего не сделал для защиты любимой женщины. Теперь слишком поздно думать о совместной жизни с Одри, но еще не поздно помочь ей жить, если не счастливо, «то хотя бы спокойно. Я могу только молиться, что не ошибся, доверившись вам. Надеюсь, что вы никогда не расскажете ни мужу Одри, ни ее отцу, ни брату, ни кому-нибудь из негров о том, что услышали от меня.
Лина твердо сказала:
– Я люблю Одри, как собственную дочь. Никогда не сделаю ей больно и никогда не предам ее. Тусси тоже. Она любит Одри, как сестру.
Тусси нерешительно посмотрела на мать. Конечно, она очень любит Одри, но если бы та узнала правду, неизвестно, оценила ли бы она их любовь. Возможно, она продала бы их как собственность, особенно, в случае смерти Джозефа.
– У меня есть план, – говорил тем временем Ли. – Вам не нужно о нем знать. Единственное, о чем я прошу, вы должны написать мне, если увидите какие-либо признаки того, что Ричард продолжает издеваться над Одри. Вы сможете написать мне? Есть ли у вас какая-нибудь возможность отправить письмо так, чтобы мистер Бреннен об этом не узнал?
– Я смогу, – ответила Лина. – Каждые две недели к нам приезжает человек, который забирает почту и увозит в Батон-Руж. Джозеф сначала просматривает всю почту, а затем отдает мне, чтобы я вручила тому человеку. Я легко могу положить туда и свое письмо, и хозяин ничего не узнает.
– Прекрасно. Пусть Тусси напишет письмо, но не ставьте на конверте обратного адреса. Нельзя, чтобы письмо вернулось назад, если по какой-то причине оно не дойдет до меня. Вы понимаете?
– Но что вы сможете сделать с Ричардом? – поинтересовалась Тусси.
– Оставьте мне мои заботы. Если понадобится, я убью его. Даже если меня после повесят. Но я не думаю, что дело дойдет до этого, я вовсе не хочу открытого скандала. Думаю, что смогу уладить все без шума, только между мной и Ричардом Поттером. После сегодняшнего вечера, я думаю, вам не придется писать мне. Если я не получу от вас письма, то никогда больше не увижусь с Одри. Я только буду молиться об одном, чтобы ее отец не продал вас. Вы должны быть рядом с Одри.
Лина даже засомневалась, а вдруг Ли догадывается или знает о ее отношениях с Джозефом Бренненом. Ли – умный человек, конечно, он видит очень многое.
– Это маловероятно, мистер Джеффриз. Я живу в доме мистера Бреннена двадцать семь лет, с четырнадцати лет. Я была Одри почти как мать, с тех пор, как умерла ее родная мать. Одри никогда не расстанется с Тусси, она к ней очень привязана.
Ли схватил ее руку и вложил в нее листок бумаги.
– Я хочу, чтобы вы поклялись написать мне, если заметите, что он мучает и унижает ее по-прежнему.
Лина кивнула:
– Да, сэр. Я обещаю. Но я все равно не понимаю…
– Вы меня сегодня не видели и не разговаривали, – прервал он. – Да благословит вас Бог.
Ли удалился, словно растаял в темноте. Лина строго взглянула на дочь.
– Нам лучше вернуться наверх. Только Богу известно, что сегодня произойдет.
Женщины направились наверх, листок бумаги Лина положила в карман фартука. Она ни слова не сказала Тусси, что видела, как Одри входила в спальню Ли в ту ночь, когда молодой человек приезжал. Женщина понимала, что он очень любит Одри, а Одри так нуждается в любви и ласке. Но Лина вовсе не ожидала, что он вернется. Однако женщина надеялась, что Ли не причинит вреда Одри.
Тусси и Лина вернулись на третий этаж, где гости, словно завороженные, слушали прекрасный голос Одри. Девушка исполняла песню «Шенандоа».
Одри с чувством исполняла песню, забыв об окружающих и о том, где находится. Она пела не о пароходе и реке, а о своей любви к человеку, с которым никогда не будет вместе.
«…Мы уплывем далеко
По широкой Миссури».
Как ей хотелось уплыть куда-нибудь далеко-далеко вместе с Ли и забыть обо всем, что стоит между ними.
«…О, Шенандоа, я тебя никогда не забуду.
Я уплываю далеко по бурной реке.
Но покуда жива, буду любить тебя.
Мы уплываем далеко…»
Но вдруг она замолчала, не в силах закончить песню. Она растерянно смотрела на мужчину, который только что вошел в зал. На нем был черный костюм и серый атласный жилет. Какой он красивый, но зачем он здесь именно сегодня, сейчас? Она должна радоваться его появлению, но чувствовала леденящий ужас.
Ли!