Глава 13
Дети играли с уэками – лысыми, бескрылыми птицами, типичными представителями местной фауны. Несмотря на всю свою забавность, уэки стали истинным бичом фермеров – они отыскивали подходы к курятникам, крали оттуда яйца, а иногда даже нападали на самих кур.
Николас и Саммер, обнявшись, шли по тропинке. Похоже, они неплохо смотрятся вдвоем. Девушке нравилось, что люди смотрят на них с любопытством. Какаду приняли Николаса и признательна за это она должна была быть Джонсонам и Шарки.
Улыбаясь, Саммер сказала:
– Сегодня ты приобрел много новых друзей. Я горжусь тобой.
Ник посмотрел на нее сверху вниз.
– Надеюсь, теперь ты станешь бывать здесь каждый месяц. Теперь у тебя масса знакомых, они станут приглашать тебя на обеды, ужины.
– Вообще-то я не слишком страдаю от одиночества.
– Да?
Ник нахмурился и поглядел в сторону. Лесная мгла постепенно сгустилась, явственней стал запах болотистой почвы, а смех детей заметно отдалился. Наконец, Саммер сказала:
– Ты очень хорошо танцуешь.
– Спасибо, но раньше я танцевал лучше. Девушка засмеялась, и ее веселый радостный смех затмил своей мелодичностью даже пение птиц.
– Могу себе представить, как ты учился танцевать. Неужели тебе больше нечем было заняться?
– Знаешь, маму было очень трудно убедить, что карабкаться по деревьям и ловить форель в горной речушке – занятия куда как более полезные для становления моего характера. Кроме того, в то время у нее был страстный роман с моим преподавателем танцев.
Саммер нерешительно замедлила шаг, заметив, что на лицо Ника легла так хорошо знакомая ей тень. Она понимала его злость. Его боль. Его сожаление и смущение. Она и сама не раз испытывала подобные чувства, живя с Мартой.
– Никогда не забуду день, когда я узнал об их романе, – продолжил он с кривой усмешкой. – Мне исполнилось одиннадцать лет. Занятие закончилось и моя дорогая мама, сак всегда, попросила меня подождать в экипаже, пока она обсудит с преподавателем мои успехи. Через некоторое время мне наскучило ждать – такое частенько случается с мальчишками, когда их оставляют одних. Я вернулся в бальную комнату и застал их обоих в самый ответственный момент. Мама так и не узнала, что я их разоблачил. Правда, я довольно резко отказался продолжать занятия танцами и остальными дисциплинами, навязанными мне. Я очень боялся, что матушка завела любовные отношения не только с преподавателем танцев, но и с преподавателями музыки, пения, фехтования, верховой езды…
Саммер сочувственно положила руку на его локоть и тихо сказала:
– Мне очень жаль тебя, ты так страдал, Николас. Они подошли к развилке и остановились. Вдруг их внимание привлек чей-то шепот. На некотором расстоянии от себя они увидели страстно целующихся мужчину и женщину.
Лицо Саммер вспыхнуло точно так же, как в тот раз, когда она увидела обнаженное тело Сейбра. Видимо, поцелуи перешли во что-то еще, потому что теперь женщина сладко постанывала. Ник помрачнел и крепко взял девушку за плечи.
– Знаешь ли ты, как опустошительно стало твое вторжение в мою жизнь, ирландка? – спросил он сдавленным голосом. Затем он склонился к ней, и она ощутила его теплое дыхание на своих губах. Саммер, буквально, таяла в его объятиях – силы оставили ее, ноги подкосились.
– Знаешь ли ты, чего мне стоило прийти сюда? – он коснулся рукой ее затылка. – Сегодня я расстался с последними остатками своей гордости.
– Но зачем же ты это сделал? – спросила она едва дыша.
– Чтобы увидеть, как ты улыбаешься – так, как ты улыбнулась мне тогда, стоя на пороге моего дома.
Ее веки закрылись – она испытывала такое томление, что не в состоянии была бы их открыть. Если только Ник поцелует ее сейчас…
Но он этого не сделал, он опять налился злостью. Что-то мучило его. Привстав на цыпочки, она коснулась губами его губ, как он сам это сделал час назад. Напряжение ощущалось во всем его теле. Вдруг, с какой-то неестественной силой Сейбр притянул Саммер к себе.
– Черт тебя возьми, – проговорил он грубо. – Черт тебя возьми!
Он страстно впился в ее рот. Толчки его языка, его сила, его страсть заставили девушку забыть обо всем.
Ник застонал, ощущая как нарастает его желание. Руки Саммер впились в его пиджак, но он не понял – от страха или от страсти. Ему было все равно. В это мгновение он думал только о том, как наказать Саммер за то, что она нарушила его устоявшееся бытие. Он хотел сделать ей больно за то, что она оживила его, снова заставила его испытать надежду, мечты и боль. Черт бы ее подрал за то, что она вынудила его поверить, что у них двоих есть будущее. Но больше всего она провинилась в том, что сумела вселить в его тело желание, в том, что он потерял контроль над своим телом.
Ник целовал Саммер все настойчивее и настойчивее, пока руки ее не взметнулись беспомощно вверх, в беспомощной попытке оттолкнуть его. Стоны и прерывистое дыхание неведомых любовников взбудоражили его настолько, что он готов был задушить ее в своих объятиях. Разорвать на мелкие клочки ткань, прикрывающую ее тело.
– Николас! – услышал он ее тихий вскрик. «Ты делаешь ей больно» – пронеслось у него в голове. – Ты теряешь контроль над собой, ты пугаешь ее».
– Разве не этого ты хотела? – спросил Ник грубо. Он резко тряхнул Саммер, и ее голова откинулась назад. – Прежде чем соблазнять взрослого мужчину, тебе стоило подумать и соотнести свой возраст с возможными последствиями.
Кровь отхлынула от ее лица.
Одна его рука все еще тонула в ее волосах, а другая решительно обнажила ее совершенную грудь. Саммер попыталась прикрыться, но он не дал ей этого сделать.
– Ты – моя жена, миссис Сейбр.
– Пожалуйста, – взмолилась девушка. – Не надо так.
– Ты хочешь, чтобы тебе дарили цветы, чтобы тебе клялись в вечной любви? Да, моя любовь, я знаю, что ты хочешь. Мне не ясно только одно – на что ты рассчитывала, отдавая себя во власть совершенно незнакомого человека, которому, может, и нужно от тебя только то, чтобы ты готовила, убиралась и удовлетворяла его сексуально?
Саммер оторопела, она никак не ожидала услышать от Ника такое именно сегодня. Постепенно недоумение уступило место ярости, и она влепила ему увесистую пощечину.
Похоже это отрезвило Сейбра. Кровь глухо стучала в его висках, но он стал различать и другие звуки, доносившиеся с опушки. Пронзительные крики Детей заставили его медленно поднять голову. Раздался выстрел. Он окончательно вернул Саммер и Николаса к действительности, и они кинулись назад. На месте пикника творилось нечто невообразимое. Всадник в капюшоне, размахивая хлыстом, гонялся за кучкой обезумевших от страха детей. Еще около шести членов Клана носились по опушке, сшибая столы и сбрасывая расставленную на них еду. Они направляли коней прямо на женщин, которые, отчаянно визжа, пытались защитить собой детей. Через поле к своей повозке мчался Арнольд Шарки. Дэн Джонсон и Джеф Мэд созывали детей, разбежавшихся кто куда.
Ник схватил толстый сук дерева и оттолкнул Саммер к лесу.
– Что ты собираешься делать? – вскричала она.
– Прячься и не выходи, пока я тебя не позову, – скомандовал он, кинулся к клановцу, теснившему конем дюжину плачущих детей и встал между ними и всадником. Клановец испустил угрожающий крик и пришпорил лошадь. Только в самый последний момент, когда, казалось, смерть под копытами бешеного коня неизбежна, Ник, размахнувшись, бросил сук во всадника, который не удержался в седле и навзничь упал на землю. Первым делом Ник сорвал с него капюшон. Это был Роэль Ормсби, прозванный Визгуном за свою любовь к охоте на свиней. Лицо его пылало ненавистью, и Ник ударил его кулаком в челюсть.
В эту же секунду он получил такой страшный удар в спину, что дыхание его прервалось, а все вокруг погрузилось в темноту. Он распластался на земле, ощущая, как боль, подобно молнии, пронзает его позвоночник и ноги. Скрежеща зубами, он поднялся на колени и взглянул на человека, напавшего на него сзади – натянув поводья, тот снова направлял свою лошадь на Ника. Блеснуло лезвие кинжала.
Нику Сейбру пришлось бы не сладко, если бы Арнольд Шарки не поднял винтовку. Воздух содрогнулся от выстрела, и всадник в капюшоне рухнул с лошади кучей черного тряпья. Тем временем Визгун сумел оседлать лошадь и ринулся прочь, остальные клановцы последовали за ним, убедившись, что какаду готовы постоять за себя.
В эту секунду Ник услышал истошный крик Саммер.
Вирджил Мак-Ленни сорвал капюшон с головы и, бросив его на землю, направил свою лошадь в сторону Саммер. Она бросилась в лесную чащу, но кусты и деревья не остановили преследователя. Низко склонившись к седлу, он схватил Саммер за волосы и резко потянул вверх. Лошадь заржала и сдала назад, всадник упал. Вирджил и Саммер покатились в ракитник. Ошеломленный падением Вирджил, увидел над собой разъяренного Николасв и заорал: «На помощь!» Как бы то ни было, уклониться от удара он не смог. Ник вновь и вновь бил Вирджила по лицу, пока не сломал ему нос и тот не стал захлебываться кровью.
Саммер выбралась из ракитника и бросилась к мужу.
– Ты убьешь его, Николас, остановись, пожалуйста! Дэн и Джеф Мэд схватили Николасв за руки. Пока Вирджил вставал на ноги и ковылял к лошади, Ник отчаянно пытался вырваться.
– Он чуть не убил мою жену…
Встав между Джефом и Николасом, Саммер попыталась утихомирить его.
– Он не ударил меня, Николас. Со мной все в порядке. Я чувствую себя прекрасно. Пожалуйста… Со мной все в порядке.
Постепенно ярость Николасв утихла и он, наконец, сосредоточил свой взгляд на лице Саммер. Глаза ее были широко раскрыты, лицо побелело.
– Со мной все в порядке, – заверила она еще раз и бросилась к нему в объятия. – Я думала он убьет тебя этим ужасным ножом!..
Щеки Саммер были залиты слезами, и от нахлынувших чувств в груди Ника что-то сжалось. Его пронзило осознание одной простой истины: шесть долгих лет он сдерживал любые проявления злости и потерял над собой контроль именно в тот момент, когда увидел, что этот ублюдок поднял руку на Саммер.
Арнольд Шарки сел на приступок своего фургона. Он отворачивался от распростертого перед ним мертвеца.
– Я никогда в жизни никого не убивал, – сказал он голосом, полным боли. – Как мне жить дальше?
– Кто это? – поинтересовался Джеф.
– Никогда раньше его не видел, – ответил кто-то. – И мы, – эхом отозвались остальные.
Дора Джонсон стояла спиной к толпе и, обхватив себя руками, воскликнула:
– Негодяи, у нас и так мало радости в жизни. – Она бросила взгляд на усыпанные цветами луга. – Теперь они пытаются отнять у нас и немногие часы удовольствия. Мы больше не сможем чувствовать себя здесь в безопасности.
Николас, облокотившийся о повозку, не отрываясь глядел на мертвого бородатого человека.
– И что же нам теперь делать? – спросила Нан Шарки, оглядывая своих детей.
– Мы возьмем дело в свои руки! – крикнул Джеф Мэд. – Мы будем бороться! И пусть этот мертвый ублюдок станет уроком для тех, кто еще попробует прогнать нас с нашей земли.
– Согласны! – заявил Дик Торндайк. Он потряс в воздухе своим огромным кулаком, и его веснушчатое лицо побагровело. – Если им нужна война, мы ответим войной!
– Да! Да!
– И как же ты собираешься вести эту войну? – спросил Ник низким спокойным голосом, глядя на обозленных людей, собравшихся вокруг него. – Мы живем, разделенные десятками миль. Пока вы, мужчины, будете работать, кто защитит наши дома, женщин и детей?
– Мы знаем, что стоит за этими налетами: Рой Тэннисон и Шон 0'Коннелл, – ответил Торндайк. – С них и начнем.
– Возможно, – взгляд Ника упал на Саммер, которая сидела в тени вместе с детьми. Ребекка Шарки примостилась на одном ее колене, Уэйн Джонсон пригрелся на другом. При одном только воспоминании о том, как Мак-Ленни сбил ее с ног, Николаса начало трясти. Он буквально терял голову от мысли, что мог ее лишиться. – Но даже, если ты остановишь 0'Коннелла, кто-нибудь другой займет его место.
– Но почему же правительство не поможет нам? – спросила жена Джефа, Фанни Мэд, хрупкая, белолицая женщина. Ник обошел труп:
– Я скажу, почему никто из вас не узнает его. Это осужденный из Австралии.
Вайсимус Селлерс пододвинулся поближе.
– Откуда ты знаешь?
– На внутренней стороне его запястья вытатуирован номер.
Люди столпились вокруг убитого человека. Нан протиснулась сквозь толпу, плотно прижимая к себе младенца.
– Рой Тэннисон нанимает убийц, чтобы они делали за него грязную работу. Вы это хотите сказать, мистер Сейбр?
– Давайте, не будем торопиться с выводами, – посоветовал ей муж.
Склонившись над телом. Ник поднял кинжал, который незнакомец уже готов был пустить в ход.
– Я думаю, ты вовсе не поспешила с выводами: этот человек действительно наемный убийца.
– Значит, – воскликнула Нан, – Рою Тэннисону стало жучно просто запугивать нас. Теперь мы имеем дело с группой опасных бандитов, готовых на что угодно, лишь бы согнать нас с земли.
– Да, – согласился Ник.
Когда Саммер и Ник вернулись домой, солнце уже стояло над горизонтом. Фрэнк оставил на кухонном столе записку – ушел рыбачить. Сейбр быстро переоделся в рабочий костюм и, не говоря ни слова Саммер, отправился в свой сарай.
Оставшись одна, Саммер выскользнула из платья и повеяла его в гардероб, еще немного полюбовавшись его красотой. 5на верила, что это очаровательное, богатое платье каким-то образом поможет ей осуществить все ее заветные мечты.
По дороге на кухню она задержалась в дверях и долго смотрела на тропинку, которая вела к складу овечьей шерсти. Там, она знала, работает Сейбр, без рубахи, потный и извергающий ругательства. Саммер ощутила беспокойство. Ник помимо ее воли пробуждал в ней новые странные чувства. В ее теле что-то менялось и только Ник был способен помочь ей разобраться – что именно. Хмурясь и покачивая головой, девушка размышляла – кажется, сегодня там в лесу, она сумела проситься к нему. Если бы она была поопытней, она наверняка умела бы обуздать его агрессивность. Пощечина в тот момент, когда он был так возбужден, конечно – не самый лучший выход. А тут еще этот Клан… Суровое испытание вернуло его обратно в его ракушку.
Цокот копыт снова привлек внимание Саммер. На крыльцо их убогого домика поднимался Бен Биконсфильд, с конвертом в руке. Поспешив к двери, Саммер приветливо распахнула ее.
Бен вежливо улыбнулся, но лицо его выглядело весьма встревоженным.
– Ник здесь?
– Он на складе.
Бен посмотрел в сторону:
– Я слышал, что Клан напал на какаду, когда те мирно отдыхали, – он вздохнул. – Извините, я к вам с неприятной миссией: начальник почты попросил побыстрее с этим разделаться. – Бен протянул Саммер письмо. – Нику оно не понравится. Он опять помрачнеет.
– Да он так все время мрачен, – возразила девушка, и Бен хмыкнув в знак согласия. – Не волнуйтесь, скоро вернется Фрэнк, вдвоем с ним мы уж как-нибудь поддержим Сейбра.
Снизив свой голос до шепота, Бен объяснил:
– Это письмо Ник послал своему отцу. Бог знает, сколько он уже таких писем написал, но все они остаются невскрытыми. Так когда ты говоришь, вернется Фрэнк?
Саммер покачала головой:
– Он уехал удить рыбу.
– Обычно он останавливается на озере Ида. По пути домой я загляну туда и если он там, расскажу ему обо всем. – Бен помолчал еще немного и откланялся.
Пресвятая Мария, что за день. С утра Саммер испытала уже все возможные человеческие эмоции. Начиная с неподдельной радости, когда Сейбр сделал ей подарок и заканчивая всепоглощающим ужасом, когда они подверглись нападению Клана. Девушку уже не раз за сегодняшний день наполняла безумная надежда, что она завоевала симпатию Сейбра, что тот признал ее своей женой, но…
Он все еще собирался отослать ее отсюда, Саммер чувствовала это…
Отчаяние охватило ее.
Солнце уже садилось, когда Саммер вышла из дома. Холодный вечерний воздух пощипывал ее кожу, но она шла так быстро, что не замечала этого. Боже, не делает ли она очередную ошибку? Где ее былая гордость?
Ник нагружал шерстью телегу, когда Саммер подошла к краю и остановилась.
– Я кое-что принесла тебе, – сказала она.
Ник поднял одну бровь.
Девушка медленно подошла к нему и встала совсем близко, зевая его запахом фиалковой туалетной воды. Волосы ее были слегка влажными. Немного помолчав, она протянула Нику письмо.
– Бен только что занес его.
Он пристально смотрел на конверт, подписанный его собственной рукой.
– Выходит, ты продолжаешь писать ему. Зачем? Сейбр посмотрел на Саммер, и раздражение с новой силой колыхнулось в нем.
– Тебя это не касается!
– Но почему же ты просто не признаешься самому себе, го хочешь получить его прощение, Николас? Он скомкал письмо.
– Почему ты так не желаешь признать, что тебе необходимо человеческое общение?
Девушка потянулась было к нему, но стоило ей коснуться о руки, как он опять недобро зыркнул на нее.
– Убирайся из моей жизни, – глухо сказал он. – Я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь, в мои мысли только на том основании, что спьяну я подписал брачный контракт. Иди в дом и переоденься…
Саммер подняла подбородок и засмеялась.
– Тебя волнует, как я выгляжу?
Ник молча обошел ее и, взявшись рукой за рычаг, несколько раз нажал на него, стараясь не обращать внимания на боль, вызванную очередным отказом отца, на волнение, которое производил на него вид Саммер. Его ни на секунду не оставляли воспоминания о том как сегодня утром, там, в лесу, она прижималась к нему.
– Ты не прав! – настаивала девушка, стоящая перед ним полотняной рубашке и белых панталонах. – Большая часть мужчин нашла бы своих жен весьма привлекательными в подобном виде.
– Я не отношусь к этой части мужчин.
– Но ты ведь мужчина… я надеюсь? Ник медленно повернул к ней голову.
– Да, – ответил он тихим, но угрожающим голосом. Отведя назад худенькие плечики и подняв подбородок, девушка ехидно произнесла:
– Да? Что-то я пока не видела доказательств этому. В следующее же мгновение она поняла, что совершила серьезную ошибку и бросилась наутек.
– Саммер! – заорал Ник ей вслед, быстро догнал ее, навалился всем своим телом и повалил на землю. Саммер распростерлась на зеленой траве и камнях. Щека ее оказалась прижатой к земле, голова гудела от боли. Ник, ослепленный яростью, грубо перевернул ее на спину и буквально вдавил в землю.
– Ты хочешь, чтобы я доказал тебе, что я мужчина? – зловеще поинтересовался он.
– Я просто хочу быть твоей женой, Николас.
– Мне не нужна жена!
На глазах Саммер показались слезы. Попытка осторожно тронуть его лицо рукой, не увенчалась успехом: Ник сердито оттолкнул руку, жадно глядя на обнажившуюся из-под разорвавшейся рубашки девичью грудь. Дыхание его стало прерывистым.
Дрожащими пальцами Ник стал развязывать ленты и, наконец, отбросил в сторону ее одежду. Теперь девушка лежала перед ним совершенно нагая. Глаза мужчины потонули в ее красоте – даже в самых диких фантазиях он не мог представить что она так прекрасна. Неужели… Неужели Саммер права и он на самом деле забыл как любят женщину…
Саммер отвернула лицо, положив щеку на прохладную траву. Запах земли наполнил ее ноздри. Она закрыла глаза, стараясь понять, что же происходит? Странно, но она не могла сосредоточиться. Руки Ника неистово скользили по ее телу, касаясь грудей, раздвигая ее ноги, но его действия не причиняли ей боли, наоборот, они были полны неутоленной жажды. Вдруг Ник наклонился и взял губами ее сосок, прижимаясь бедрами к ее бедрам.
Запах Саммер пьянил Ника, он стонал. Руки его метались тщетной надежде разом ощутить все ее тело. Страсть рвалась наружу, как дикий и грубый зверь. Он перестал себя контролировать, чему, впрочем, был даже рад. Ник мечтал впитать е всю, насытиться запахом и вкусом ее женственного тела, утолить, наконец, голод, подавленное желание, которое он испытывал с той самой минуты, как впервые увидел ее.
Саммер пыталась вырваться, но он буквально пригвоздил е руками к земле.
Слова ее не доходили до его затуманенного страстью мозга, и все глубже и глубже погружался в ее аромат, испивая до капли волшебство ее тела, пока сам не начал дрожать. Рассудок покинул его, как осенние листья покидают дерево, повинуясь порыву сильного ветра. Он жаждал забытой минуты гадкой смерти и яростного рождения во всепоглощающем экстазе.
Стало совсем темно, но в лунном свете ее глаза – о, эти глаза, – стали широкими и круглыми. Ее мягкий рот приоткрылся. Она смотрела ему прямо в лицо и что-то говорила. Это был какой-то неясный, растворяющийся в их страсти, шепот. Он мог бы понять эти слова, если бы захотел, но у него не было времени для пустых излияний и меланхоличного бормотания. Наклонившись, он поцеловал ее в губы, дрожащей рукой, медленно расстегнул пуговицы на брюках, предвосхищая тот момент, когда наконец погрузится в нее.
Руки ее обвились вокруг его тела: «Да!» Вся она дрожала, из глаз текли слезы.
– Саммер, – прошептал Ник, погружая лицо в ее пышные волосы. Слегка отодвинувшись назад, он медленно, мягко вошел в нее и начал плавно двигаться, чувствуя, как коварное оцепенение, которое вот уже много дней не отпускало его, наконец, покидает его тело.
Закрыв глаза, он стал двигаться все быстрее и быстрее, как лихорадке, вжимая ее в землю. Он задыхался. Он стонал. Он вновь и вновь бормотал:
– О, Боже мой, Саммер, Саммер. Так давно…
– Я люблю тебя, – шепнула ему девушка. Он простонал в ответ:
– Я не могу любить тебя. Я не могу. Пожалуйста, не разрешай мне тебя любить.
Пребывая в исступлении, он с искаженным лицом покрывал ее грудь поцелуями.
– Я не… – простонал он, но тут тело его онемело, кровь жидким огнем пробежала по венам, голова откинулась. Ник издал крик, в котором излил и свою страсть, и свое отчаяние. Этот крик, полный боли и восторга слышала даже поднимающаяся луна.
