Глава 9
Вдалеке гремел гром, а Трилби все не возвращалась, Сисси уже начала волноваться. Она вспомнила ужасные истории, рассказанные ей Трилби о дождевых потоках, в которых не так давно погибли люди. Обхватив себя руками и прижимая к груди бесценные черепки, завернутые в носовой платок, она надеялась, что ее страсть к истории не станет причиной несчастья.
Топот лошадиных копыт привлек ее внимание. Странно, подумала она. Это не лошади мистера Лэнга. Ее сердце забилось. На неподкованных лошадях обычно ездят апачи. Не успела она подумать об этом, как увидела высокого апачи, которого мистер Вэнс называл Наки. Она не верила своим глазам! Она очень удивилась, сердце начало биться сильнее. Он выглядел завораживающе на фоне облаков, но она постаралась скрыть свой интерес.
Индеец подъехал к ней и натянул поводья, останавливаясь. Когда он взглянул на нее, его вид выражал высокомерие и достоинство. На этот раз он не улыбался с издевкой, а пристально смотрел на нее. Его темные глаза не выражали никаких эмоций, пока он разглядывал ее фигуру. Сисси тоже вела себя не так, как в первый раз. Она действительно худая, подумал Наки, и слишком бледная. И даже если она боялась его, то не подавала вида. По крайней мере, не убегала. Это заинтересовало его.
— Дождь, — он указал на горизонт, на дождевые потоки, которые уже приближались. — Белая женщина может утонуть в потоке, когда дождь придет сюда, — сказал он бесстрастно.
Она молча смотрела на него, глаза ее озорно поблескивали — в этом человеке скрывается много такого, чего он не хочет показать. Он очень красив, подумала она, мужчина такого типа, который никогда бы не обратил внимания на такую простушку, как она. Она вздохнула, сознавая, что ее недостаточно привлекательная внешность была такой же помехой здесь, как и дома. Ничего не меняется от перемены места.
— Вам совсем не нужно притворяться, что перспектива сопровождать меня домой доставляет вам удовольствие, — сказала она с веселой улыбкой.
Он удивленно поднял брови.
— Возможно, вы пойдете камнем ко дну в этой одежде, — он показал на ее длинную юбку.
Его сарказм немного разозлил девушку.
— Возможно, вы свалитесь со своей высокой лошади и разобьете свой заносчивый нос, — передразнила она его акцент.
Он усмехнулся и, взявшись за луку седла, наклонился, внимательно изучая ее. Девушка нравилась ему. Он не помнил, чтобы какая-нибудь женщина вызвала в нем подобное чувство после смерти Кончиты. Но Кончита была очень красива, а эта женщина нет. И все же в ней было что-то такое, что волновало его.
— Здесь очень много гремучих змей.
— Извините, что не оправдываю ваших надежд, но я не боюсь гремучих змей. У нас на Востоке их тоже достаточно, даже побольше, чем здесь, в Аризоне, — она посмотрела на него. — Мне очень нравится стоять и разговаривать с вами, уважаемый, но мне совсем не хочется здесь утонуть. Моя подруга должна скоро приехать за мной.
— Она скоро не приедет, — индеец покачал головой. — Она слишком занята поцелуями с белым человеком в коляске.
— О, Боже мой! — забеспокоилась Сисси. — она забыла обо мне, и я утону здесь!
— Апачи спасет белую женщину. Я увезу вас отсюда.
Она с сомнением посмотрела на него. Это было невероятно. Конечно, большинство апачи живут сейчас, как современные люди, но ей было известно, что некоторые из них по-прежнему живут свободно в Сьерра Мадре и совершают набеги на мексиканские деревни. И если он смеется над ней, подумала она, сейчас самое время поставить его на место.
— Как бы не так, — быстро нашлась она. — Я вовсе не собираюсь отправляться в ваш вигвам. Я не забыла, как вы спрашивали мистера Вэнса, сколько лошадей мой брат хочет за меня. Я ни за что не поеду с вами.
Он прищурился.
— Чилийский перец, — проворчал он.
— Красный жгучий чилийский перец, — согласилась Сисси. — Осторожно, как бы я вас не сожгла, краснокожий мистер.
Не следует препираться далее, он совсем не против уступить этой остроумной женщине.
— Вы очень интересный человек, мисс Бейтс, — ответил он на прекрасном английском. — Но мы сможем позже обсудить ваши яркие метафоры. Мне совсем не нравится вид этих облаков. Садитесь на лошадь, иначе мы оба здесь утонем.
Она удивленно подняла брови, так как поняла, что ее предположения в отношении этого человека оказались верными. Сисси засмеялась.
— Солнце уже садится. Я довольно долго здесь пробыла. Вы большой шутник, не так ли?
— Я говорю на английском довольно хорошо, когда это необходимо. Но то, что мы можем утонуть, вовсе не шутка, — он подъехал к ней ближе и протянул ей свою большую сильную руку. — Давайте. У нас мало времени. Расстояния здесь обманчивы, и потоки воды могут застигнуть вас, прежде чем вы поймете это. Двое из знакомых Вэнса утонули здесь прошлым летом в водяных потоках, а они неплохо знали местность.
— Вы действительно говорите по-английски очень хорошо, — смущенно сказала девушка.
— Я говорю на английском, испанском и знаю латынь. И даже немного греческий. Но английский больше подходит для данной ситуации.
Шум приближающегося дождя заставил ее поторопиться. Она протянула руку и мгновенно оказалась в седле впереди него. Его сила восхитила Сисси. Она привыкла к ученым людям, а не к людям физического труда. Индеец управлял неспокойной лошадью, только сжимая ее бока коленями. Держа Сисси перед собой, он повернул лошадь на дорогу, ведущую на ранчо Лэнга. От него пахло ветром, сосной и пустыней, и он совсем не был грязен, хотя его одежду покрыла желтая пыль пустыни. Пыль покрывала и ее одежду.
— Почему же вы так себя ведете? — спросила девушка, разглядывая его красивое бронзовое лицо, которое было слишком близко к ней, чтобы она чувствовала себя удобно.
— Почему этот обман? — улыбнулся он слегка надменно. — Мне нравится представляться несчастным безграмотным дикарем, какими нас считают большинство белых.
Она покраснела.
— О-о!
— Я думаю, никому из вас не приходит в голову, что в этой стране существовали великие цивилизации еще в те времена, когда ваши предки колотили друг друга по голове палками.
— Племена хохокам были очень цивилизованными, — согласилась она. — Их общество строилось на принципах мирного сосуществования, а их ритуалы очищения из-за убитого врага длились так долго, что фактически не давали им вести войны.
— Вы хорошо образованы, — индеец улыбнулся, удивленный, и, взглянул на нее, когда лошадь легко пошла по пыльной дороге.
— Да. Племена хохокам жили здесь, возможно, тысячи лет назад. Они орошали землю, культивировали ее, выращивали зерновые, строили города. Они были образованы и трудолюбивы. Но это не ваши предки?
Он рассмеялся.
— О нет! — воскликнула Сисси, думая, что оскорбила его. — Я не имела в виду ничего плохого. Я хотела сказать, что они не были предшественниками апачей, не так ли?
— Никто этого не знает. Археологи считают, что они были предками племен пима и папаго. А вы знаете, что означает слово «апачи»?
— Нет.
— Это слово племени зуни, оно означает «враг».
— А как апачи сами себя называют?
— Народом.
— Еще дома я была немного знакома с девушкой из племени чероки. Она говорила, что слово «чероки» означает «главный народ».
— Сиукс тоже означает «народ». Большинство индейцев так себя называют. Как вам удалось так много узнать о нас? Вы же нас боитесь?
— Это вовсе не страх. Я просто вела себя так, как вы себе представляете поведение белой женщины, — поддразнила она. — Апачи захватывают в плен белых женщин…
Наки взглянул на нее и улыбнулся.
— Да, захватывают, — ответил он весело. Его глаза остановились на ее блузке. — И только представьте себе, что мы с ними делаем. О, Боже!
Она немного покраснела и взглянула на него.
— Мистер Наки…
— На моем родном языке меня называют Два Кулака, — сказал он, исправляя ее. — Это звучит чисто по-индейски, не так ли?
— Не могли бы вы не смотреть на меня так?
Его темные глаза встретились с взглядом ее зеленых глаз.
— Вы так замечательно краснеете, — заметил он. — Я не насилую белых женщин, мисс Бейтс. Фактически, я предпочитаю более темную кожу, и в гораздо большем количестве. Не будем забывать — то, о чем вы подумали, невозможно верхом на лошади.
Сисси покраснела еще сильнее.
— Я вовсе об этом не думала.
— Считаю, что мне следует извиниться за такое неприличное замечание, но знаете, мы же дикари.
— Наглые и жестокие, неистовые…
— Да, так нас описывают в книгах, — сказал он, игнорируя ее слова. — Как благородных дикарей. Как будто у нас совсем нет мозгов.
Она рассмеялась, наконец. Он действительно был неистов.
— Как вам удалось изучить языки, о которых вы говорили? — она решила переменить тему.
— Священники спрятали меня, когда правительство Соединенных Штатов переселило племя апачей, к которому принадлежал Джеронимо, во Флориду после окружения. В действительности, они находились в Форте Силл, штат Оклахома, но я хотел во что бы то ни стало остаться здесь, в моих горах. Священники обнаружили, что мне легко дается учеба, поэтому и стали учить меня.
— А ваши родители?
— Моя мать умерла при моем рождении, отец был убит, спасаясь от конницы, когда нас окружили, — горько ответил он.
— Извините…
— Ваш народ всегда так поступал с нами, не так ли? — воспоминания о прошлом нахлынули на него, он смотрел на нее и не видел. — Они забрали все, что у нас было, одних убили, других превратили в рабов. Они фактически полностью уничтожили племена апачей — чирикахуа. У меня больше общего с мексиканскими крестьянами, чем с белыми, мисс Бейтс. Я знаю, что такое быть угнетенной расой, не имея возможности восстать против этого.
— Но ваш народ боролся, — не согласилась она. — Так же, как сейчас борются мексиканцы.
— Может быть, мексиканцы и победят. Их достаточно много, Бог знает, что цель их справедлива, — горячо сказал он. — А нас мало, и мы разобщены. А знаете, что разделяет нас с белыми людьми? Вы знаете, мисс Бейтс, что отличает мой народ от вашего? Жадность. Белый человек должен владеть и властвовать над всем, что его окружает. А апачи только хотят жить в мире со всем окружающим и между собой. Жадность так же противоестественна для нас, как чувство чести для белых.
Она была поражена. Это утро было для нее богатым на открытия, но это последнее оказалось для нее особенно неожиданным.
Он оказался образованнее ее и, возможно, умнее. Как ужасно иметь такой утонченный ум и чувствовать, что с тобой обращаются как с грязной обезьяной.
— Должно быть, это очень больно, когда люди не понимают тебя и плохо с тобой обращаются, — произнесла она после паузы. Наки посмотрел в глаза девушки.
— Торн сказал, что я напугал вас тогда. Он даже не хотел, чтобы я ехал за вами.
— Я совсем не боюсь вас, — грустно ответила она. — Не один вы обладаете актерскими способностями. Я не думаю, что вы бы захотели познакомить меня с вашей культурой?
Наки сдержанно усмехнулся. Они уже приближались к ранчо Лэнга.
— Меня можно убедить.
— Почему вас назвали Два Кулака? — поинтересовалась она.
Он натянул поводья, слегка повернул ее к себе и посмотрел ей прямо в глаза долгим взглядом.
— Когда кавалерия пришла за нами, я вышел навстречу одному из офицеров со сжатыми кулаками.
— О-о!
— Мне было тогда пять лет, — он улыбнулся. — Священники выпросили меня у офицера, на которого я бросился, и он позволил мне уйти с ними. Я этого никогда не забуду. Он оказался врачом. Он и сейчас находится в Форте Хуачука, мы встречаемся время от времени.
— Должно быть, он добрый человек.
— Что касается его, то это сверхдоброта. За месяц до этого апачи убили его жену и сына.
— Он, наверное, совершенно особенный человек.
— Да. Убивали много и с той, и с другой стороны, прежде чем наши народы узнали друг друга.
— Думаю, что это так, — она подняла руку и дотронулась до его длинных чудных волос. Он оттолкнул ее руку, его глаза сразу стали холодными и неприступными.
— Извините… извините меня, — запинаясь, сказала она, отводя глаза.
Он почувствовал себя виноватым за свой грубый жест, но в его жизни для нее не было места. Белые и краснокожие никогда не смешивались. Они должны чувствовать друг перед другом ответственность.
— Лучше избегать безнадежных ситуаций, — холодно произнес он.
Когда Сисси поняла, что он имеет в виду, сердце ее бешено забилось. Медленно, очень медленно она подняла на него глаза и увидела в них что-то такое, что искала всю жизнь.
— Нет, — протестуя, прошептала она, чувствуя, что попала в ловушку.
— Нет, — согласился Наки. Но рука его потянулась к ее волосам, собранным на затылке. Он наклонился к ней так, что ее тело коснулось его тела, ее лицо оказалось в опасной близости от его лица, его глаза заполнили весь мир. Пальцы его сильно сжались, что-то чисто мужское и властное появилось в его лице и глазах, когда он почувствовал ее покорность.
— Постарайтесь заниматься поисками древних реликвий только рядом со своим домом, пока вы здесь, — хрипло сказал он. — Потому что это, — он энергичным жестом подчеркнул свою силу и власть, — сильный жаркий ветер, от которого нет укрытия. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да, — ее охватила дрожь от нахлынувшего чувства наслаждения. Такого ощущения она не испытывала еще ни разу.
Он кивнул, ослабил руку и посмотрел ей в глаза.
— У меня была женщина. Молодая мексиканка, очень красивая. Она жила на той стороне мексиканской границы. Ее брат ненавидел правительство, он дружил с человеком по имени Бланко, который сейчас всем известен как революционер. Однажды мексиканский отряд во главе с офицером правительственной армии приехали в наш двор. Брат Кончиты Луис был у нас. Они охотились за ним. Они застрелили Луиса, а нас обвинили в том, что мы тоже революционеры, — его глаза потемнели от боли. — Офицер захватил Кончиту с собой, я бросился за ним. Но два солдата сбили меня с ног. Я не стану рассказывать вам, что сделали с Кончитой. К счастью, вскоре она умерла, — его лицо стало жестоким. — Я больше не хочу никого любить. Я работаю у Торна Вэнса и живу один. Я буду жить один до конца моей жизни.
По ее лицу потекли горячие слезы, затуманив стекла очков. Она плакала о нем и о женщине, которую он любил. Она плакала о себе, что случилось такое несчастье — она внезапно почувствовала что-то новое к человеку, которому не нужен никто. Она плакала о жизни вообще и о любви.
— Я ненавижу слезы, — процедил он сквозь зубы.
Она сняла очки и вытерла глаза тыльной стороной руки.
— О, я тоже, — прошептала она в отчаянии. — Поэтому, пожалуйста, никогда не плачьте в моем присутствии. У меня сердце разобьется на части, если вы заплачете.
Наки почувствовал, что невольно улыбается. Улыбается, хотя несколько секунд назад его боль была непереносимой. Он посмотрел в ее влажные от слез глаза с глубоким пониманием. Она поразила его. Обычно Сисси не плакала. Он почему-то знал это. Он знал, что обычно она не показывает слабости, боли и печали в присутствии других.
— Вы сказали, что притворялись испуганной, когда мы встретились впервые? — спросил он вдруг.
— Почему?
Сисси скорчила гримасу.
— Мужчины обычно не замечают меня. У меня скромная, ничем не выделяющаяся внешность, я худа и чересчур образованна… Я хотела, чтобы вы заметили меня, — запинаясь, сказала она, опустив глаза.
И он действительно заметил ее. Заметил, запомнил и все время думал о ней.
Он смотрел вдаль, где находился дом, на крыльце которого стояли люди. Он и Сисси были вне их поля зрения, среди скал. Но скоро они начнут волноваться и искать ее. Нужно быстрее отвезти ее туда.
— Мне очень жаль, — она снова надела очки. — Мне не надо было притворяться.
— Я делал тоже самое, — ответил он серьезно. — Мне нравится реакция белых, когда они понимают, что я совсем не дурак.
— Женщины тоже глупы, разве это не известно всем? Мы созданы для мытья полов и воспитания детей. Бог дал нам ум, но мы храним его в кладовой, чтобы он не испортился.
Наки рассмеялся. Сердце его оттаяло.
— Я вижу, с вами тоже не очень хорошо обращались.
— Это просто констатация факта, сэр. Я уже говорила вам, что учусь в университете. Так вот, когда я решила продолжить учебу, моя семья чуть с ума не сошла. Приличным девушкам не нужно образование, им надо выходить замуж, — она откинула прядь волос, которая выбилась из ее аккуратной прически.
Наки направил лошадь по дороге к дому.
— Я хочу больше знать о людях, которые жили здесь в прежние времена, — продолжила Сисси. — Я хочу знать, чем они занимались, какова была их культура. Вам это интересно?
— Да, мне самому хотелось бы знать больше.
— Вы бы тоже могли пойти учиться.
— Индеец в университете? — он сказал это с наигранным ужасом.
— Да, ваша семья тоже пришла бы от этого в ужас.
— У меня не осталось семьи.
— Мне очень жаль, извините. Хорошо, когда есть семья, даже если она время от времени действует на нервы.
— Да, так говорят. Я должен отвезти вас домой, — он посмотрел на небо. — Дожди здесь очень опасны.
— Вы мне уже говорили об этом.
Наки усмехнулся.
— Да, говорил, — он усадил ее поудобнее. Лошадь поскакала быстрее. — Как вас зовут?
— Александра. Дома меня называют Сисси. Меня так назвал мой брат Бен, когда был маленьким, и ему было трудно полностью произнести мое имя.
— Александра, — он слегка улыбнулся. — Это имя вам подходит.
— А как ваше имя?
— Священники называли меня Хиерро. По-испански это означает «железо». Они говорили, что голова у меня была железной.
— Я готова в это поверить.
— Дело женщины — соглашаться, — проворчал Наки.
— Все индейцы дикари, — пошутила она в ответ.
Они улыбнулись друг другу. Лошадь начала спускаться с гористого склона к дому. Начинали падать первые капли дождя.
— Я не могу поверить! Как ты могла позволить везти тебя на лошади таким образом? — Ричард смотрел на Сисси с ледяным презрением. — Индеец обнимает мою сестру!
— А было бы лучше, если бы он оставил меня в пустыне, чтобы меня смыло потоком дождя? — разозлилась на него Сисси. Она была поражена реакцией семьи. Мери и Трилби были на крыльце, когда Наки привез ее домой. Они ничего не сказали, но Мери буквально потеряла дар речи. Мужчин в этот момент не было, они были заняты скотом и узнали о приезде Наки только вечером за столом.
Ссора разгорелась сразу же.
— Отсутствие всяких приличий… — начал гневно Ричард.
— Я вынужден согласиться, — вмешался Джек Лэнг, лицо которого было недовольным. — Я поговорю с Торном об этом человеке.
— Почему бы вам не поговорить об этом с ним самим? — потребовала Сисси. — Он не безмозглый дикарь.
Ричард презрительно хмыкнул.
— Он даже не понимает английского.
— Он говорит на трех языках, — резко оборвала его Сисси. — Английский — один из них. Он гораздо образованнее тебя, дорогой братец. Но он не такой сноб, как ты.
Она вышла из-за стола, прекратив спор, Джек Лэнг и Ричард все еще продолжали возмущаться поведением Наки. К ним присоединился высокий голос Джулии, которая тоже осуждала неприличное поведение Сисси. Естественно, подумала Сисси, Джулия сразу приняла сторону Ричарда!
Если Сисси надеялась, что ночь пройдет, и все разговоры об этом приключении прекратятся, то утром с грустью убедилась в обратном.
Ричард и Джек продолжали обсуждать инцидент за завтраком, они попеременно ругали Сисси, не оставляя эту тему.
— Ох уж эти мужчины! — возмущенно сказала она, когда возбужденная Трилби присоединилась к ней в гостиной, после того как они убрали посуду.
— Ты вчера сказала, что Наки говорит на нескольких языках, это правда? — с любопытством спросила Трилби.
— Да. Он учился у священников. Он очень интересный человек, — Сисси покраснела.
Трилби не знала, что сказать. Все были шокированы — и Ричард, и семья Трилби. Да и сама Трилби, если и не была шокирована, то понимала, что Ричард прав в отношении безнадежности каких-либо взаимоотношений между белой женщиной и человеком другой расы.
— Сисси, он же индеец, несмотря на его образование, он человек другой расы.
— И ты тоже, — печально сказала Сисси. Она устало опустилась на диван. — Бен — единственный, человек, который не считает мое поведение неприличным. Он молод, конечно. Кажется, мне придется бороться со всем миром и даже с моей лучшей подругой за право дружить с Наки.
— Да нет, конечно же, нет, — сразу возразила Трилби, стараясь преодолеть свое неодобрение. — Извини меня.
— Он сказал, что ты целовалась с Ричардом, — сухо сказала Сисси.
Трилби заколебалась и кивнула головой.
— Да, кажется, да. Но это оказалось совсем не то, чего я ожидала, — сказала она неохотно.
— Ты же влюблена в него. Для тебя это, должно быть, счастье.
— Но это было совсем не то, — Трилби села рядом с ней и сжала руки. — Я ничего не понимаю.
— Я тоже, если только Джулия не права, многозначительно намекая на твоего соседа. Торн Вэнс — очень привлекательный мужчина, Трилби. И он смотрит на тебя так, как не смотрят просто на соседку.
Трилби вспыхнула.
— Ну, наше знакомство началось очень неудачно. Он принял меня не за ту и отнесся ко мне несколько не по-джентльменски.
— О-о?
Трилби опустила глаза.
— Он… очень опытный мужчина. Я узнала его с такой стороны, с какой лучше бы мне не знать. Сейчас он сожалеет об этом, но я ему больше не доверяю, — она поморщилась. — Сисси, я любила Ричарда столько лет. Но когда он поцеловал меня… я ничего не почувствовала.
Сисси схватила ее за руку и сильно сжала.
— А когда этот красавец мистер Вэнс поцеловал тебя, ты почувствовала что-нибудь?
— Да, — она закрыла лицо руками. — Мне так стыдно. Чувствовать такое… почти что к негодяю.
— А как ты думаешь, что чувствую я? Я увлечена краснокожим дикарем.
Трилби скорчила гримасу и с удивлением уставилась на Сисси.
— И я ничего не могла с собой поделать, я…
— Но ведь ты же была в ужасе от него!
— Я всегда мечтала о сцене, — озорно улыбнулась Сисси. — Он был так красив, и я хотела, чтобы он заметил меня. Сейчас я уже не уверена, правильно ли я поступила. Он оказался совсем не таким, как я ожидала.
— Кажется, у вас это обоюдно.
— Трилби! — в комнату вошел отец.
Она вскочила.
— Надень шляпу и жакет, — холодно сказал Джек. — Сейчас поедем с визитом к Торну Вэнсу. Я должен убедиться, что он решил эту проблему. Сисси, я вынужден просить тебя сопровождать нас.
— Но…. — начала Сисси.
— Пожалуйста, сделай, как я прошу, — резко прервал он ее. — Я буду говорить от имени твоего брата, поскольку я знаю мистера Вэнса лучше.
Это означало, как поняла Трилби, что Ричард не решился вступить в спор с мистером Вэнсом, опасаясь, что тот может пересчитать ему зубы за своего работника.
— Этого никак нельзя пропустить, — Трилби улыбнулась Сисси.
Торн удивленно уставился на гостей.
— Чем обязан?
— Вы, конечно, уволите этого негодяя апачи? — сердито сказал Джек Лэнг. — Я не могу позволить, чтобы так обращались с женщиной, к тому же моей гостьей, даже если у него словарный запас, как у ученого из Оксфорда.
— Он никак со мной не обращался, мистер Лэнг! — воскликнула Сисси. — Почему вы не хотите меня слушать? Он спас меня от наводнения! — она повернулась к Торну. — Мистер Вэнс, объясните ему, пожалуйста, я совсем не была оскорблена!
— Нет, моя дорогая, тебя оскорбили, — возразил Джек. — Чтобы дикарь прикасался к тебе…
— Так как я, кажется, являюсь причиной этой бури, возможно, мне следует принять участие в дебатах?
Предмет спора стоял в дверях, высокий и красивый. Торн предупредил его о визите, после того как Джек Лэнг позвонил по телефону и сообщил о своем приезде.
Наки был очень сдержан и выглядел настоящим апачи в своей характерной одежде и с волосами до плеч.
Он улыбнулся Сисси, и та улыбнулась в ответ.
— Послушайте, — начал Джек нерешительно. Наки был так высок и силен, что Джек в его присутствии почувствовал себя физически неполноценным. Индеец подошел ближе и остановился, возвышаясь над Джеком.
— Вы находите мое поведение предосудительным, мистер Лэнг? Можно узнать, почему?
Лицо Джека стало пунцовым.
— Вы слишком прямолинейны.
— Я считаю, что так мы быстрее решим спор, — возразил Наки. Он не опустил глаз и не отступил ни на шаг. Как бы там ни было, он выглядел куда более воинственно, чем Джек. — Я хочу знать, почему вы считаете предосудительным то, что я проводил мисс Бейтс домой?
— Это… это было совсем не так, — Джек не знал, что сказать. — Мы, конечно, благодарны вам за помощь…
— Вы бы предпочли, чтобы белый человек спас ее. Но, к несчастью, никого там в это время не оказалось.
Джек опустил глаза.
Этот апачи был действительно прекрасно образован, как и говорила Сисси. Сам Джек почувствовал себя невоспитанным человеком.
— Я не удивляюсь таким предрассудкам у аризонцев, мистер Лэнг, — продолжал Наки. — Но, к сожалению, я не ожидал встретить их у жителей Востока, которые считаются более утонченными и образованными, чем жители отдаленных безлюдных районов.
Джек поморщился, встретившись взглядом с апачи.
— К сожалению, должен признать, что предрассудки присущи многим, сэр.
— На самом дальнем Востоке презирают людей с черной, а не с красной кожей, не так ли? — холодно спросил Наки. — Наш народ был вынужден сражаться на своей родной земле.
— Вы говорите очень необычно.
— До того, как пришли испанцы, в Мексике жили индейские племена ацтеков и майя, — продолжал Наки. — Это был гордый и образованный народ со своей собственной системой правления, своей религией и экономической структурой. Кортес и испанцы, конечно, разрушили эту культуру. Ацтеки и майя были для них «дикарями». Испанские завоеватели, считающие себя образованными людьми, отобрали землю у крестьян и отдали ее богатым иностранным землевладельцам, они превратили местный народ в рабов, заставляя их работать до полусмерти и платить непомерные налоги. И это, по-вашему, цивилизованное поведение?
Джек откашлялся.
— Сэр, у вас странное восприятие реальных вещей.
— Мой взгляд на мир честный и непредвзятый, — ответил Наки. — Свое мнение я составляю по характеру людей, а не по цвету их кожи.
— Наки каждое лето сопровождает Крейга МакКолума в пустыню. Он очень образованный человек, как видите, — темные глаза Торна искрились смехом. — И здесь у нас мы не считаем оскорблением спасти человека.
— Но это было не так, — заспорил Джек.
— Я считаю, что это мне решать, было ли это оскорблением или нет, — вмешалась Сисси. — И я заверяю вас, что это не было никаким оскорблением. Этот джентльмен спас мне жизнь. Как вы можете осуждать его за это? — спросила она Джека.
— А что, если бы это случилось с Трилби, и надо было выбирать — или погибнуть во время наводнения, или принять помощь от человека, чей цвет кожи отличается от вашего?
Джек смутился. Он полностью сдался.
— Я вынужден признать, что предпочел бы видеть мою дочь живой. Но ваш брат…
— Мой брат — напичканный предрассудками пустой сноб, — холодно сказала Сисси, не обращая внимания на реакцию Трилби. — Как у многих его сверстников, у него очень узкий и примитивный взгляд на вещи.
Джек прочистил горло. Трилби вспыхнула. Глаза Торна светились смехом.
— Простите меня, — сказал Джек Торну, вынужденно извиняясь и перед Наки.
— Я благодарен вам за то, что вы сделали, — добавил он.
— De nada, — машинально произнес Наки по-испански. — Осмелюсь сказать, что жизнь человека стоит того, чтобы выдержать осуждение своих соплеменников.
— Сэр? — не понял Джек.
— Мы считаем белых пресными, мистер Лэнг, — с удовольствием подчеркнул Наки. — Меня тоже осудят за контакт с белой женщиной вне зависимости от причины.
— Ну, это просто наглость.
Наки мягко усмехнулся. Через мгновение Лэнг понял аналогию, и улыбка тронула его губы.
— Да, я вас понимаю.
— Позвольте мне вас проводить, — предложил Торн. Он взял руку Трилби. Она смутилась от его прикосновения, его рука будто огнем обожгла его пальцы. Просто невероятно, что Ричард, которого она любила, не вызывал у нее такой реакции. А человек, которого она терпеть не могла… А действительно ли она его терпеть не может?
— Такой быстрый визит, такие злые глаза, — пробормотал Наки сквозь зубы, обращаясь к Сисси.
— Это была не моя идея приехать сюда.
— Я знаю.
Она жадно изучала его, пытаясь заглянуть в его глаза.
— Мы оба согласились, что будет трудно стать друзьями при таких обстоятельствах.
— Да, очень трудно.
— Слишком большое сопротивление.
Он кивнул. Сисси грустно улыбнулась.
— Я ненавижу, когда мне указывают, с кем мне дружить.
Наки улыбнулся в ответ.
— Я тоже.
Как будто солнце вышло из облаков. Ее сердце встрепенулось, зеленые глаза засветились радостью.
Ему хотелось от нее большего, чем дружба, но дружба — это все, что они могли себе позволить. Он понимал это, даже если она не понимала.
— Тебе будет трудно с ними, — сказал Наки, кивая на остальных. Сисси посмотрела ему в лицо.
— Мне все равно, — она не поняла сразу, что сказала, а потом было уже поздно.
В его глазах вспыхнуло желание. Он стиснул зубы, когда понял, какое чувство его охватило, и крепко сжал кулаки.
— Сисси! — позвала Трилби угрожающим шепотом.
Сисси быстро вышла на крыльцо, опередив Наки. Ей было не по себе. Трилби стояла впереди, когда они прощались. Она не знала, заметил ли что-нибудь Торн. Торн заметил — он бросил быстрый взгляд на Наки, затем на Сисси и наклонился к Трилби.
— Не волнуйся, — тихо сказал он ей. — Я все устрою.
— Ты не понимаешь, — быстро произнесла Трилби, боясь, что ее услышат. Джек помогал в это время Сисси сесть в машину.
— Я все понимаю, и все будет в порядке.
Странно, но его слова успокоили ее. Торн поднес ее руку к губам и жадно поцеловал ее теплую влажную ладонь. Трилби покраснела. Торн смотрел ей в глаза долгим напряженным взглядом.
— Я очень хорошо понимаю, что он чувствует, — прошептал он горячо, его глаза горели так же бешено, как раньше у Наки. Он резко отпустил ее руку, затем проводил и помог сесть в машину с каменным лицом, не проронив больше ни слова. Всю дорогу домой Трилби ничего не слышала. Ее ладонь все еще горела.
