Диана Палмер
Нора
Глава 1
Девушку звали Элеонор Марлоу, но для друзей и близких она была просто Норой. Родившись в эпоху королевы Виктории в Ричмонде, штат Вирджиния, она получила воспитание, достойное дамы, принадлежащей к высшему обществу. Однако в характере Норы бурлила удивительная для столь благовоспитанной молодой леди страсть к приключениям, часто толкавшая ее на импульсивные, а иногда и безрассудные поступки. Живой и подвижный характер девушки доставлял в прошлом ее родителям многочисленные волнения.
В детстве Нора едва не утонула, катаясь на яхте; а как-то летом, когда ее семья жила в загородном доме в Линчбурне, штат Вирджиния, она сломала руку, упав с дерева, на которое забралась, чтобы понаблюдать за птицами.
Во время учебы в одной из лучших частных школ Нора получала лишь отличные оценки, а позже закончила привилегированный колледж. К двадцати годам девушка стала более уравновешенной и, являясь богатой наследницей, заняла видное положение в обществе.
Закончив образование, Нора много путешествовала по Восточному побережью, по островам Карибского моря, а посетила также Европу. В обществе она считалась широко образованной молодой леди с прекрасными манерами, все восхищались ее страстью к путешествиям и к изучению других стран. Но безрассудная жажда приключений однажды привела к несчастью, случившемуся в Африке.
Путешествуя со своими кузенами и их женами, а также с одним из своих настойчивых поклонников, который сам напросился в поездку, Нора узнала о готовящейся охотничьей экспедиции в Кению и решила принять в ней участие. Одним из членов экспедиции был Теодор Рузвельт, выдвинувший свою кандидатуру на пост вице-президента в предвыборной кампании стремящегося добиться переизбрания на второй срок президента Соединенных Штатов Уильяма Мак-Кинли.
Рузвельт и кузены Норы каждое утро отправлялись на охоту, а женщины оставались в роскошном особняке, ожидая пока их герои не вернутся с трофеями. Поэтому Нора пришла в страшное волнение, когда ей разрешили принять участие в охоте с ночевкой в лагере на берегу реки.
Настойчивый поклонник Норы, Эдвард Саммервиль из Луизианы, был раздражен тем, что все его попытки добиться расположения девушки оказались бесплодными; Нора слыла холодной и неприступной, в то время как Саммервиль имел славу покорителя женских сердец.
Безразличие девушки злило Саммервиля, и он удвоил усилия, стремясь покорить ее. Эти попытки также оказались бесплодными, и, когда на короткое время они с Норой остались на берегу реки одни, Саммервиль повел себя грубо и оскорбительно. Нежеланные и ненужные ей ласки испугали девушку. Вырываясь из объятий мужчины, Нора порвала блузку, а также противомоскитную сетку, защищавшую ее нежную кожу от укусов комаров, тучами роившихся у реки. И пока она добежала до палатки, прикрывая тело, комары успели искусать ее.
Возмущенные поступком Саммервиля кузены Норы сбили его с ног, а затем вышвырнули из лагеря. Прежде чем уехать, незадачливый поклонник обвинил девушку в том, что она сама пыталась завлечь его и поклялся отомстить. Однако все в лагере прекрасно знали, что х Нора и в мыслях такого не держала, просто гордость Саммервиля была уязвлена, и ему хотелось досадить девушке.
Как оказалось впоследствии, угрозы Саммервиля оказались далеко не самым страшным в ее жизни.
Норе и раньше было известно, что укусы москитных комаров могут вызвать опасную для жизни лихорадку, однако пролетели три недели после возвращения из Африки, она не заболела и поэтому успокоилась. Но через месяц у нее поднялся страшный жар, и домашний врач поставил диагноз — малярия. Доктор прописал порошки хинина, чтобы сбить температуру, объяснив, что лекарство поможет только избежать заражения организма, но саму малярию не излечит.
От хинина у Норы начались боли в желудке, а прогноз доктора сильно опечалил ее. Она страшно разгневалась на Саммервиля, своими домогательствами подвергшего ее такому риску. Когда Нора оправилась от приступа болезни и уже выздоравливала, доктор предупредил ее, что вспышки страшного заболевания, которое называют еще «черной лихорадкой» могут повториться, причем совершенно неожиданно, может даже через несколько лет, и будут преследовать ее до самой смерти.
Нора уже почти отказалась от мечты иметь свой дом и семью — она еще ни разу не встретила мужчину, к которому бы ее влекло душой. Но ей очень хотелось иметь детей, а теперь и это казалось невозможным. Как можно родить ребенка, если в любую минуту болезнь, а возможно, и смерть подстерегают ее.
Мечты о приключениях также угасли. Прежде Нора мечтала побывать в Южной Америке и проплыть по Амазонке, а также посетить пирамиды в Египте. Теперь, опасаясь новой вспышки ужасной болезни, девушка избегала риска. Как бы страстно она ни любила путешествия и приключения, здоровье казалось ей более важным. Поэтому в течение следующего года Нора вела спокойную размеренную жизнь, увлеченно рассказывая друзьям, не устававшим восхищаться ее мужеством и выдержкой, о своих приключениях в Африке.
Неизбежно ее подвиги стали преувеличивать, и в обществе Нора приобрела репутацию любительницы приключений. Ей доставляли удовольствие растущие слухи о ее смелости и отваге, хотя это и не совсем соответствовало действительности. Ее превозносили и ставили в пример, как образец эмансипированной женщины, затем стали приглашать на собрания, где требовали предоставления женщинам равных избирательных прав, и на благотворительные вечера с чаепитиями. Нора почивала на лаврах.
И вот теперь она получила приглашение на Запад, в сказочную страну, о которой она так много читала и где всегда мечтала побывать. Эта часть Соединенных Штатов была столь же дикой и экзотичной, как Африка. Прошло несколько месяцев, приступы малярии не повторялись, поэтому Нора была уверена, что ничем не рискует, приняв приглашение. Она получит возможность познакомиться с Диким Западом и, не исключено, что ей представится возможность подстрелить бизона, или же на пустынной дороге встретить бесстрашных разбойников, о которых столько пишут, или собственными глазами увидеть настоящего живого индейца.
Радостно возбужденная, Нора стояла у окна гостиной, задернутого кружевными занавесками, и держала в руках письмо от своей тети Элен. Семья Тремей-нов — дядя Честер, тетя Элен и их дети Колтер и Мелисса — проживала в Восточном Техасе. Тетя писала, что Колтер уехал в экспедицию на Северный Полюс. Мелисса страдала от одиночества — ее лучший друг женился и уехал, чем разбил^девушке сердце. Поэтому тетя Элен просила Нору приехать и провести у них на ранчо несколько недель, надеясь, что это отвлечет Мелли от грустных мыслей.
Однажды Нора ездила на поезде в Калифорнию и видела, какой до сих пор дикой и неосвоенной была территория между Атлантическим и Тихим океанами. Она слышала о техасцах и о ранчо. Все это представлялось ей очень романтичным. Она воображала себе отважных ковбоев, сражающихся с индейцами или друг с другом, спасающих женщин и детей и совершающих немыслимые подвиги. Об этом совсем недавно она читала в романах мистера Бидла. И если она поедет к родственникам на ранчо, то там непременно увидит настоящего ковбоя, а это уже — настоящее приключение, даже если не будет ни львов, ни охоты. Да, она уверена, что это будет замечательное путешествие, и ей представится еще не один случай испытать свое мужество и доказать самой себе, что африканская лихорадка, так долго ограничивавшая ее возможности, тем не менее не сломила ее мужества.
— Что ты решила, дорогая? — спросила свою дочь Синтия Марлоу, листая последний выпуск журнала «Кольер Мэгэзин».
Нора обернулась к матери, тонкая ткань ее голубого кружевного платья изящно заколыхалась. Когда она прикоснулась к большому кружевному банту, украшавшему вырез, пальцы ее дрожали от волнения.
— Тетя Элен пишет очень убедительно, — ответила она. — Да, я очень хочу поехать! Я мечтаю увидеть рыцарей этих бескрайних равнин, о которых столько читала в романах.
Синтия обрадовалась. Она давно уже не видела свою дочь столь увлеченной с тех пор, как та вернулась из злополучного путешествия в Африку. Свет из окна падал на светло-каштановые, отливавшие медью волосы Норы, уложенные в высокую элегантную прическу. В молодости у Синтии был такой же восхитительный цвет волос, который сейчас погасила седина. От Марлоу Нора унаследовала синие глаза, а высокие скулы — от одного из своих французских предков. Девушка была выше матери, элегантна и грациозна, обладала прекрасными манерами и великолепным даром вести непринужденную беседу. Синтия очень гордилась дочерью.
С мужчинами Нора проявляла необычную холодность, особенно после того, как Эдвард Саммервиль напугал своими домогательствами, что послужило причиной перенесенной ею ужасной лихорадки. Ее дочь действительно мечтала о жизни, полной приключений, с грустью думала Синтия, но африканская малярия подрезала ей крылья. Сейчас, когда Норе исполнилось уже двадцать четыре года, она покорно смирилась с участью старой девы.
— А кроме всего прочего, это путешествие на некоторое время избавит тебя от настойчивых попыток твоего отца приглашать в дом молодых мужчин, достойных твоего положения в обществе, — пробормотала Синтия, машинально высказывая свои мысли вслух. Ее муж на самом деле болезненно переживал то, что Нора до сих пор не вышла замуж, и в своем стремлении изменить положение вещей иногда бывал несколько бестактен.
Нора невесело рассмеялась. Любой мужчина только осложнил бы ее жизнь.
— Да, я тоже так думаю, мама. Я распоряжусь, чтобы Ангелина начала упаковывать вещи.
— А я прикажу своему секретарю заказать железнодорожные билеты, — согласилась Синтия. — Я уверена, что ты получишь удовольствие от поездки.
— Я и не сомневаюсь, — весело заметила дочь. — Я давно уже не путешествовала, — по ее лицу пробежала тень при воспоминании о лихорадке. — Но в конце концов, Техас — это не Африка.
Синтия поднялась.
— Моя дорогая, болезнь не должна повториться так быстро. С последнего приступа прошло уже несколько месяцев. Не думай об этом и постарайся не волноваться. Ты ведь будешь не одна, а с семьей Честера и Элен, не так ли? Они позаботятся о тебе.
Нора улыбнулась.
— Конечно, позаботятся. Это будет замечательное приключение, мама.
Нора вспоминала эти слова, стоя на пустынной платформе станции Тайлер в Техасе и ожидая, когда тетя и дядя пришлют за ней коляску. Купе, в котором она ехала, было очень комфортабельным, однако долгое путешествие утомило девушку. Она так устала, что энтузиазм в ней начал понемногу угасать. Норе пришлось признать, что пыльный железнодорожный вокзал совсем не оправдал ее ожиданий. Не было видно ни знаменитых разукрашенных индейцев, ни разбойников в масках, ни живописно одетых ковбоев, гарцующих верхом на жеребцах. Станция напоминала обыкновенный маленький городок у них на Востоке.
Нора почувствовала легкое разочарование. Жаркое техасское солнце припекало, несмотря на широкие поля шляпки. Оглянувшись вокруг, она поискала глазами родственников. Поезд опоздал, поэтому они могли отправиться пообедать или купить что-нибудь в ресторане видневшемся неподалеку.
Взглянув на свои элегантные кожаные чемоданы и сумки, девушка забеспокоилась, как она сможет добраться с вещами до ранчо, если ее никто не встретит. Нора решила, что лето в юго-восточном Техасе гораздо жарче, чем у них в Вирджинии. Она была одета в элегантный дорожный костюм, но платье, казавшееся ей таким удобным, когда она покидала родной дом теперь просто не давало свободно дышать.
В письмах тетя Элен рассказывала ей о Тайлере. Это был маленький городок на юго-востоке Техаса, недалеко от Бомонта. Все местные сплетни здесь вы могли узнать на почте или в аптеке, где торговали также газированной водой, или же из ежедневной газеты «Новости Бомонта», которая сообщала не только о национальных событиях, но писала и об общественной жизни города. На пыльных улицах Тайлера можно было встретить пару небольших черных фордов, принадлежащих наиболее состоятельным семьям, в то время как остальные горожане довольствовались двухместными колясками с откидным верхом, легкими экипажами, а то и просто ездили верхом. Нетрудно было догадаться, что скотоводство оставалось основным занятием местных жителей.
Невдалеке Нора заметила группу мужчин в высоких сапогах, джинсах и широкополых шляпах, но они совсем не были похожи на отважных молодых ковбоев. Большинство из них выглядели сутулыми, сгорбленными и старыми.
Дядя Честер как-то рассказывал Норе, когда они с тетей Элен приезжали к ним в Вирджинию, что в настоящее время большинство ранчо в Техасе принадлежит занимающимся большим бизнесом корпорациям. Даже ранчо дяди Честера было собственностью крупнейшего в Западном Техасе синдиката, а дядя получал зарплату за управление хозяйством. Старые времена, когда процветали такие гигантские империи, как основанное Ричардом Кингом знаменитое Королевское Ранчо, и не менее знаменитое в Западном Техасе обширное владение Брэнта Калхейна, ушли навсегда.
Сейчас деньги вкладывали в нефть и сталь. Рокфеллер и Карнеги осуществляли контроль над этими отраслями промышленности. Дж. П. Морган и Корнелиус Вандербильт контролировали железные дороги, а Генри Форд создавал новую быстрорастущую отрасль — автомобилестроение. Пришла эра новых империй, на этот раз индустриальных, а не сельскохозяйственных. Время скотоводов и ковбоев уходило в прошлое.
Тетя Элен писала, что и в окрестностях Бомонта группа изыскателей бурит скважины в поисках нефти, потому что несколько лет назад кто-то из геологов высказал мнение, что территория вокруг Мексиканского залива, по всей вероятности, расположена на настоящем нефтяном озере. Тетя Элен не верила прогнозам и находила смешным, что нефть могла находиться в земле с такой буйной растительностью.
Задумавшись, Нора рассеянно наблюдала, как удивительно высокий мужчина в кожаных штанах, сапогах и темной широкополой шляпе шел по пыльной улице, направляясь к станции. Ну, наконец-то! Наконец она видит настоящего живого ковбоя! Сердце девушки учащенно забилось, как только она представила, каким отважным и лихим должен быть этот человек. Какой позор, что люди, отважно сражавшиеся с индейцами, с окончанием строительства трансконтинентальной железной дороги, становятся ненужными, их профессия исчезает! Скотоводство перестало приносить большие прибыли. И кто же теперь защитит вдов и сирот от воинственных краснокожих индейцев?!
Нора была так поглощена своими мыслями, окутывая ореолом романтики быстро приближающегося ковбоя, изображая его настоящим героем, что не сразу сообразила, что он направляется именно к ней. Глаза ее удивленно расширились, брови взметнулись вверх, сердце учащенно забилось, а лицо запылало. Слава Богу, что густая вуаль парижской шляпки скрыла румянец.
При ближайшем рассмотрении Нора поняла, что человек, который с первого взгляда показался ей настоящим романтическим героем, мало чем отличается от обыкновенного наемного работника. Ковбои, в конце концов, пасут скот. Внезапно девушка поняла, что захватывающие приключения романтичных ковбоев со страниц дешевых романов сильно отличаются от того, с чем приходится сталкиваться в реальной жизни.
Ковбой, показавшийся ей таким привлекательным и благородным издалека, вблизи совершенно разочаровал ее, почти шокировал. Мужчина оказался небрит и даже грязен. Нору буквально передернуло от отвращения, когда взгляд ее упал на выпачканные кровью старые кожаные штаны, громко хлопающие при каждом шаге. Шпоры на сапогах негромко бренчали, а сами сапоги с загнутыми кверху носками были испачканы лепешками чего-то, что явно и определенно не было просто грязью. Если подобный тип попытается спасти вдову или сироту от внезапно возникшей опасности то, скорее всего, те в страхе бросятся бежать от своего спасителя со всех ног.
Мужчина был одет в ковбойскую клетчатую рубашку, потемневшую и прилипшую от пота, которая совершенно неприлично обтягивала сильное мускулистое тело. В расстегнутой на груди вороте рубашки были видны густые черные волосы.
Нора крепко сжала в руках сумочку, стараясь сохранять выдержку и спокойствие. Как ни удивительно, к своему стыду она почувствовала физическое влечение к этому человеку, который был таким… нецивилизованным и которого нужно было бы предварительно отмыть. «Да и не обычным щелочным мылом, — язвительно подумала девушка. — Этого типа нужно несколько дней кипятить в отбеливающих средствах…»
Бросив на Нору быстрый сердитый взгляд, незнакомец заметил, что она подавила улыбку. У него были иссиня-черные прямые волосы, влажными прядями спадавшие на лоб. Капли пота усеивали его суровое запыленное лицо. Узкие, глубоко посаженные глаза прятались в тени широкополой шляпы. Густые темные брови, прямой нос, высокие скулы и крупный рот с резко очерченными губами завершали облик незнакомца, а выступающий, вздернутый вверх подбородок придавал его лицу властное выражение.
— Мисс Марлоу? — обратился он к Норе с протяжным техасским акцентом, явно не собираясь отвечать на ее улыбку.
С глубоким вздохом девушка оглядела совершенно безлюдную платформу.
— В самом деле, сэр, кем же еще я могу быть, если никого больше здесь нет?
Ковбой молча смотрел на нее, как будто не мог решить, как вести себя, словно не совсем понимая девушку. Нора решила прийти ему на помощь.
— У вас в Техасе очень жарко, — сказала она. — Мне хотелось бы как можно быстрее добраться до ранчо. Я не привыкла к такому зною и… хм… к таким неприятным запахам, — добавила она, невольно поморщив нос.
Казалось, незнакомцу стоило большого труда не ответить резкостью, но он не произнес ни слова. Одного взгляда на эту аристократку с Восточного побережья ему было достаточно, чтобы понять, что у нее слишком много денег, но мало чувств и понимания. Но то, что слова приезжей дамы оскорбили его, страшно удивило мужчину.
Однако он ничего не сказал, и лишь слегка повернув голову, посмотрел на ее многочисленные чемоданы.
— Вы что, переезжаете сюда насовсем? — протянул ковбой, по-южному растягивая слова.
Нора удивленно распахнула глаза.
— Я взяла с собой лишь самое необходимое, — холодно проговорила она, не привыкшая к подобным вопросам со стороны слуг.
Мужчина громко вздохнул.
— Хорошо, что я приехал на повозке. Но мне было поручено закупить необходимую провизию, повозка почти полная, и ваш багаж может вывалиться.
Нора перекинула сумочку через руку, заставив себя подавить улыбку.
— Если это так, то вы можете бежать рядом с повозкой и нести непоместившиеся вещи на голове. В Африке так поступают во время охоты, — любезно подсказала она. — Я знаю, так как сама была там.
— Вам приходилось бежать рядом с повозкой и нести багаж на голове? — недоверчиво переспросил ковбой.
— Ну что вы, конечно, нет! Я имела в виду, что принимала участие в охоте.
Мужчина недоверчиво поджал губы, уперся руками в бока и с удивлением посмотрел в высокомерное лицо девушки.
— Вы участвовали в охоте? В Африке? Такое хрупкое создание? Разве это возможно? — Он насмешливо рассматривал ее безупречно сшитый костюм и бархатную шляпку. — Я думаю, с меня достаточно ваших россказней. Я все понял, — он направился в ту сторону, где неподалеку стояла повозка, запряженная ухоженной лошадью.
Нора смотрела вслед ковбою, и ее обуревали противоречивые чувства. Все мужчины, которых она когда-либо знала, были с ней вежливы и предупредительны. Этот же человек непредсказуем, от него можно ожидать чего угодно. Он даже не посчитал нужным выбирать слова, разговаривая с дамой. Чувство собственного достоинства не позволило девушке выдать бушующий в ней гнев. Этот тип был слишком высокого мнения о себе, будучи так отвратителен и неопрятен. Он даже не снял шляпу при встрече, даже не снизошел, чтобы вежливо поднести к шляпе руку. Нора привыкла, что в ее присутствии мужчины неизменно делали и то, и другое, и даже целовали ей руку на европейский манер.
«Я слишком строга и требовательна, — сказала она себе. — Здесь — Запад, а у этого бедняги, пожалуй, никогда не было возможности научиться вести себя в обществе». Нора решила, что должна относиться к нему так же, как к тем носильщикам в Африке, которых упомянула в разговоре. Это были добрые, но необразованные люди, чьей участью оставалось прислуживать другим за мизерную плату. Девушка попыталась представить себе этого наглого ковбоя в набедренной повязке, и в очередной раз едва сумела подавить приступ смеха.
Нора терпеливо ждала, пока ее благодетель подогнал тяжело нагруженную повозку, привязал лошадь к столбу и принялся укладывать ее вещи со страдальческим выражением лица, всем своим видом показывая, какое необыкновенное смирение он проявляет. Девушка стояла у повозки, не зная, что ей делать. Она думала, что, возможно, должна быть благодарна за то, что незнакомец не предложил ей устраиваться среди багажа. Но ее ожидания, что ковбой предложит ей помочь взобраться на козлы, были напрасны. Каково было удивление Норы, когда она увидела, что он уже устроился на месте кучера и нетерпеливо натянул вожжи сильными руками.
— Кажется, вы очень торопились на ранчо? — многозначительно спросил он, сдвинув назад шляпу и пронзив девушку взглядом глаз, каких она еще никогда не видела. Неожиданно светлые на темном загорелом лице глаза эти были серого, почти серебристого цвета, а взгляд их пронзителен и вместе с тем скрывающий что-то необъяснимое.
— Как удачно, что я занималась спортом, — заметила Нора с высокомерной улыбкой, ступила ногой на узкую втулку колеса и грациозно вспрыгнула на широкое сидение. К несчастью, она не рассчитала расстояние и, проскочив свое место, уткнулась лицом в кожаные штаны ковбоя. От резкого запаха у нее едва не закружилась голова; грудью Нора почувствовала мускулистые крепкие бедра мужчины. Сердце ее бешено застучало.
Прежде чем девушка осознала интимность этого случайного прикосновения, сильными руками ковбой приподнял ее и посадил на место.
— Вот теперь все в порядке, — сурово проговорил он. — Я прекрасно знаю, что представляете из себя вы, городские избалованные дамочки. Я — не тот человек, которому можно легко вскружить голову и хочу, чтобы вы это знали.
Нора и без того была сильно смущена своей неловкостью, а ковбой еще навешивал на нее ярлык женщины легкого поведения. Рукой, которая ужасно, отвратительно пахла, испачканная сапогами этого неряхи, девушка поправила сбившуюся набок шляпку. Должно быть, она случайно коснулась обшлага его джинсов.
— О, Боже! Какой ужас! — возмутилась Нора. Быстро достав носовой платок, она начала отчаянно тереть перчатку, пытаясь избавиться от отвратительного запаха. — От меня пахнет, как из хлева!
Прищурившись, ковбой посмотрел на нее, потом ударил лошадь вожжами, и повозка тронулась с места. Усмехаясь, незнакомец заговорил с нарочито преувеличенным западнотехасским акцентом, сильно растягивая гласные звуки. Он решил подыграть создавшемуся у изнеженной аристократки представлению о нем, как о неотесанном грубом скотоводе.
— А что еще вы хотите от человека, который работает, не разгибая спины? — подчеркнуто вежливым голосом спросил он у Норы. — Впрочем, хочу вас заверить, что другой жизни для себя я не представляю. Нет ничего лучше, чем жить совершенно свободно. Ковбою нет нужды мыться чаще, чем раз в месяц, ему не нужно наряжаться или учиться светским манерам. Он свободен и независим — только он и его лошадь под бескрайним небом Запада; он может напиваться и развлекаться с женщинами легкого поведения каждый уик-энд! Вот такую свободную жизнь я люблю! — горячо воскликнул незнакомец.
Романтические представления Норы об отважных ковбоях стремительно менялись. Когда повозка выехала из города на разбитую проселочную дорогу, она все еще продолжала тереть платком перчатку, уже почти смирившись с тем, что, скорее всего, эти прекрасные серые перчатки из лайки придется выбросить. От ужасного запаха избавиться невозможно.
В начале недели прошли дожди, и на дороге образовались глубокие колеи. Повозку сильно трясло на выбоинах.
— Вы не очень разговорчивы, не так ли? — попробовал продолжить разговор ковбой. — Я слышал, что женщины с Восточного побережья умны и образованы, — примирительно добавил он, стараясь как можно правдоподобнее изображать из себя грубую деревенщину.
Задумавшись, Нора не заметила, что он разыгрывает ее.
— Если бы я была умна, — резко ответила она, с возмущением взглянув на спутника, — я никогда не уехала бы из Вирджинии. — Она отчаянно пыталась стереть с подола юбки пятно. — О Боже, что подумает тетя Элен?!
Ковбой медленно повернулся к ней и озорно расхохотался.
— Ну, возможно, она подумает, что по дороге на ранчо я начал ухаживать за вами, и мы влюбились друг в друга.
Ледяное выражение лица Норы было столь угрожающим, что другой, менее смелый человек бросился бы бежать от нее со всех ног.
— Влюбилась? В вас?! Сэр, да я скорее поцеловала бы… шахтера! Нет, этого не достаточно, даже шахтеры не пахнут так отвратительно. Я скорее поцеловалась бы с питающимся падалью сарычем!
Мужчина слегка тронул лошадь вожжами, когда она замедлила ход, оказавшись в тени аллеи, и усмехнулся.
— Сарычи — очень полезные здесь птицы. Поедая падаль, они очищают местность и спасают вас от неприятных запахов, мешающих вести утонченную жизнь.
Неприкрытый сарказм брошенного в ее адрес замечания поразил Нору, и она внимательно взглянула на ковбоя, который, казалось, не обратил на это никакого внимания.
— Вы чрезвычайно умны для наемного работника, — возмущенно бросила Нора.
Мужчина не ответил. То, что молодая леди разговаривает с ним свысока, считая себя намного выше по социальному положению, раздражало ковбоя. Приезжая дама постоянно пыталась подчеркнуть, что он всего лишь обыкновенный слуга, в то время как она — великосветекая леди. Ему хотелось расхохотаться.
Так и не сумев отчистить пятно с перчатки, Нора оставила это занятие и принялась обмахиваться красочным картонным веером, который купила у проводника в поезде. Стоял конец августа, и зной казался невыносимым. Легкий ветерок изредка долетал с залива, Норе хотелось, чтобы он дул сильнее. У них дома подобная жара вызывала страшные, разрушительные штормы. Год назад пронесшийся по Восточному побережью ураган унес жизнь одного из ее кузенов. До сих пор у Норы случались мучительные ночные кошмары, ей грезились огромные волны, обрушивающиеся на берег.
Жара измучила девушку, она вся была мокрой от пота. Корсет, надетый под костюмом, не давал свободно дышать.
Однако Нора должна была признать, что ее спутнику было не легче — его тонкая клетчатая рубашка насквозь промокла. Девушка снова поймала себя на том, что взгляд ее постоянно останавливается на мускулистых сильных руках ковбоя и на его покрытой густыми волосами груди. Ей приходилось видеть мужчин низкого происхождения и с оголенным торсом, но представить себе джентльмена в подобном виде она не могла. Хотя этот человек — совсем не джентльмен. Было совершенно непостижимо, как удалось этому простому работнику разбудить в ней чувства, которые она никогда не испытывала ни к одному мужчине своего круга. Нора считала себя неспособной к физическому влечению. Почему же она тогда так нервничает рядом с этим работником?!
Тонкой изящной рукой она нервно сжимала небольшой веер, на котором были изображены библейские сцены, пытаясь унять дрожь.
— Вы работаете у моего дяди Честера, не так ли? — спросила девушка, решив завязать беседу.
— Угу.
Нора подождала, но больше не услышала ни слова.
— И чем же вы занимаетесь? — продолжила она, очень надеясь, что ее странный спутник выполняет какую-нибудь достаточно сложную работу, а не просто пасет скот.
Ковбой резко повернулся к девушке. В тени широких полей шляпы его глаза сверкали как бриллианты.
— Разумеется, я — ковбой. Я ухаживаю за скотом. Вы, вероятно заметили, что мои сапоги испачканы… — здесь он четко произнес жаргонное словечко, которое обозначало то, что прилипло к его сапогам. Это было сказано, без сомнения, намеренно, с ударением на последнем слове. А еще более оскорбительным было то, что при этом мужчина засмеялся.
Ответ спутника заставил девушку покраснеть. Ей захотелось ударить наглого ковбоя, но сделать этого она не могла. Нора не собиралась позволить грубому рабочему вывести ее из себя, чего тот, судя по всему, добивался. Она считала ниже своего достоинства выразить гнев из-за нарушения правил приличия человеком, который явно не имеет о них никакого представления. Девушка посмотрела на спутника отсутствующим взглядом и слегка пожала плечами, как будто его слова не имели к ней никакого отношения. Все свое внимание она сосредоточила на окружающем ландшафте, словно ничего не слышала.
Однажды Нора уже проезжала по Техасу на поезде, но ни разу не останавливалась здесь. Ее поразило то, как сильно отличаются климат и растительность на Востоке и на Западе страны. В отличии от пустыни с громадными кактусами, здесь цвели магнолии, буйно рос кизил, и высились сосновые рощи; несмотря на конец лета трава была ярко-зеленой. На огражденных длинными белыми заборами или столбами с колючей проволокой пастбищах паслись тучные стада. На линии горизонта небо сливалось с землей, кругом простиралась равнина без гор и холмов. Легкие клубы испаряющейся воды поднимались над прудами и небольшими озерами, куда скот водили на водопой.
На территории ранчо Тремейнов, как писала тетя Элен, параллельно друг другу протекали две реки. Этим, возможно, и объяснялась буйная растительность.
— Здесь очень красиво, — задумчиво проговорила девушка. — Гораздо красивее, чем на Востоке.
Ковбой бросил на Нору внимательный взгляд.
— Вы, жители Восточных штатов, — насмешливо заметил он, — считаете, что только зеленый ландшафт можно назвать красивым.
— Разумеется, — с уверенностью ответила Нора, глядя на четкий профиль спутника. — Разве может быть красивой пустыня?
Изучающе прищурившись, ковбой повернулся к девушке.
— Да, конечно. Для такого тепличного цветка, как вы, пустыня представляется ужасным местом.
Нора гневно взглянула на спутника.
— Я совсем не тепличное растение. Я принимала участие в охоте на львов и тигров в Африке! — Она решила несколько приукрасить тот единственный день, который провела в охотничьем лагере. — И…
— Тем не менее в пустыне Техаса вы не смогли бы провести больше одной ночи, — прервал ее мужчина. — Обнаружив один раз в своей постели гремучую змею, вы не появились бы в пустыне до следующей зимы.
Нору передернуло от одного только упоминания о гремучих змеях. Об этих отвратительных созданиях она тоже читала в романах мистера Бидла.
Спутник заметил невольный ужас, который девушка не сумела скрыть. Откинув назад голову, он громко захохотал.
— И вы говорите мне, что охотились на львов?! — недоверчиво заявил он, продолжая хохотать. Это еще сильнее оскорбило Нору. Возмущение переполнило ее.
— Вы — отвратительно пахнущий дикарь!
— Ну, раз мы заговорили о запахах, — усмехнулся ковбой, наклоняясь к ней и с шумом втягивая носом воздух, — то вы пахнете, как черный хорек!
— Но это только потому, что вы не помогли мне взобраться на повозку, и я упала на ваши вонючие… — Нора беспомощно указала на его широкие кожаные штаны. — Ну, на эти… — в возбуждении она протянула руку, указывая на предмет, доставивший ей столько неприятностей.
Мужчина склонился к Норе, глаза его лучились от смеха.
— Это называется — ноги, милая, — пришел он на помощь девушке. — А вот это — штаны.
— Я имела в виду то, что надето на вас, — гневно заявила Нора. — А для вас я совсем не «милая», — продолжала она возмущаться. Выдержка изменила девушке, и она едва не упала с сидения.
Мужчина усмехнулся.
— А, может быть, однажды вы захотите стать ею. У меня очень много привлекательных черт, — добавил он.
— Позвольте мне сойти с коляски! Я пойду пешком! — окончательно разозлилась Нора.
Ковбой покачал головой.
— Ну-ну, успокойтесь. Вы сотрете себе ноги, и меня уволят, а нам этого совсем не хочется, не так ли?
— Это было бы замечательно.
Покрасневшее от гнева лицо и широко открытые глаза Норы вновь вызвали у мужчины смех. Но синее пламя, полыхавшее в глубине ее глаз, и приоткрытые от волнения красиво очерченные нежные губы делали девушку очень привлекательной. Ковбой едва не забыл, что ему нужно следить за дорогой.
— Ваш дядя не сможет в настоящее время обойтись без меня. А теперь успокойтесь, мисс Марлоу, не надо кипятиться. Когда вы узнаете меня получше, вы убедитесь, что я — отличный парень.
— У меня нет ни малейшего желания узнавать вас лучше.
— Ну и ну, вы очень быстро выходите из себя, не так ли? А мы здесь считали, что богатые леди из Восточных штатов всегда уравновешены и благовоспитанны. — Он слегка хлестнул лошадь вожжами, чтобы ускорить ее бег.
— Да, это верно, но до тех пор, пока не встретишь людей, подобных вам, — взорвалась снова Нора.
Прежде чем ковбой отвернулся и уставился на дорогу, в его глазах промелькнуло что-то трудноуловимое, на губах заиграла тонкая улыбка. Нора не видела улыбки, но чувствовала, что спутник смеется над ней, прикрываясь широкими полями своей шляпы. Этот человек все время приводил ее в замешательство, она даже не всегда могла подобрать нужные слова для ответа. Это было чем-то новым в жизни Норы, и нельзя сказать, что нравилось ей. Еще ни одному мужчине не удавалось вывести ее из себя до такой степени, чтобы она начала ругаться как кухарка.
Норе стало стыдно за свое несдержанное поведение. Она удобнее устроилась на сидении и демонстративно перестала обращать внимание на невежливого спутника. Оставшуюся часть пути они проделали молча.
Невысокий длинный дом на ранчо был белым, как свежевыпавший снег. Фронтон украшала изящная веранда. Ухоженный палисадник тети Элен, полный самых разных цветов, ограждал белый заборчик. Миссис Тремейн стояла на крыльце, ожидая прибытия племянницы. Она так походила на мать, что Нора сразу затосковала по дому.
— Тетя Элен, — радостно воскликнула она, ступила на втулку колеса и осторожно соскочила с повозки, не дожидаясь помощи. Этим она еще раз дала своему спутнику возможность продемонстрировать полное пренебрежение даже к самым элементарным правилам поведения.
Нора подбежала к заметно постаревшей с их последней встречи тете, которая тепло обняла ее.
— О, как я рада снова видеть тебя, дорогая! — оживленно прощебетала Нора, поднимая вуаль. Ее возбужденное лицо было очаровательно, ярко-синие глаза сияли.
— Мистер Бартон, вы должны были проявить гостеприимство и помочь девушке сойти с повозки, — заметила хозяйка ковбою, который выгружал багаж Норы на крыльцо.
— Да, мэм, я так и собирался сделать, но она слетела с повозки, как ошпаренный цыпленок, — ответил Бартон с оскорбительной для Норы почтительностью. Он даже коснулся шляпы рукой, очаровательно улыбаясь тете Элен. Подождав, пока хозяйка откроет ему дверь, работник стал заносить чемоданы в дом.
«Наглое животное», — подумала Нора с возмущением. Эта мысль так явно читалась в ее глазах, что не ускользнула от внимания Бартона, когда он проходил мимо, и его глаза засверкали от скрытого смеха. Девушка сердито встряхнула головой.
Ковбой понес вещи Норы в приготовленную ей комнату. Тетя Элен недовольно поморщилась, глядя ему вслед.
— Бартон работает у Честера старшим помощником и отвечает за весь скот. Он очень хорошо знает дело и разбирается в бизнесе. Однако, у него весьма странное чувство юмора. Извини, если он чем-то задел тебя.
— А кто он такой, этот Бартон? — с показным безразличием поинтересовалась Нора.
— Кэллауэй Бартон, — ответила тетя Элен.
— Я имею в виду, из какой он семьи? — уточнила свой вопрос Нора.
— Я не знаю. Кроме имени нам очень мало известно о нем. Бартон работает на ранчо всю неделю, но на уик-энды куда-то исчезает. Он особо оговорил это право в контракте, который заключил с Честером. Впрочем, обычно мы не суем нос в личную жизнь наших работников, — мягко добавила хозяйка. — Этот молодой человек несколько загадочен, но вполне вежлив.
— Он и был вежлив, — солгала Нора, делая вид, что стирает с лица пыль. Она опасалась, как бы тетя Элен не заметила, как она покраснела.
Элен понимающе улыбнулась.
— Даже если бы он был с тобой груб, ты никогда бы на это не пожаловалась. Тебе дали прекрасное воспитание, моя дорогая, — гордо заключила она. — Сразу видно, что в твоих жилах течет голубая кровь.
— Также как и в твоих, тетя, — напомнила Нора. — Ведь вы с мамой происходите от одного из лучших родов Европы. У нас и сейчас есть несколько кузенов среди родственников королевской семьи Англии, у одного из них я бываю два раза в год.
— Только не напоминай об этом Честеру, — заговорчески рассмеялась Элен. — Его семья куда проще, и мое аристократическое происхождение часто смущает его.
Нора вынуждена была прикусить язык и сдержать едва не вырвавшееся у нее замечание. Она не могла представить себе, как можно утаивать какую-то часть своей жизни только ради того, чтобы не задеть тщеславия своего супруга. Но и тетю Элен можно понять; она воспитывалась в другое время и по другим правилам. У Норы не было никакого права осуждать или презирать миссис Тремейн, а уже тем более навязывать ей современные взгляды.
— Ты выпьешь чаю с пирожными? — спросила тетя Элен. — Я распоряжусь, чтобы Дебби накрыла в гостиной после того, как ты немного отдохнешь. — Хозяйка втянула в себя воздух и невольно сморщила нос. — Должна сказать, Нора, у тебя какие-то странные… духи…
Нора вспыхнула.
— Я… Когда я взбиралась на повозку, я упала на мистера Бартона и задела рукой его… ну эту кожаную штуку, которую он носит, — запинаясь пробормотала она.
— Кожаные брюки?
— Да, кожаные брюки. Элен усмехнулась.
— Ну, понимаешь, дорогая, когда мужчина ухаживает за скотом, это неизбежно; трудно сохранять одежду чистой. Но это легко отмоется.
— Я очень надеюсь, — вздохнула Нора.
Высокий ковбой вернулся в гостиную, неся корзину с провизией, которую купил в городе. Элен приветливо улыбнулась ему.
— Честер хотел увидеть вас по возвращении, мистер Бартон. Он и Рэнди работают за старым амбаром, пытаются отремонтировать ветряную мельницу, — добавила она.
— Я поставлю повозку на место и сразу же пойду туда. Всего хорошего, мэм.
Бартон почтительно приподнял шляпу, кланяясь хозяйке. Повернувшись к Норе, он вежливо кивнул и ей; в глазах его загорелись искорки смеха, когда он увидел несколько обескураженное выражение на лице девушки. Оказывается, этот неотесанный ковбой не так уж и прост, он прекрасно знает, как положено вести себя с женщинами. Ловкой походкой Бартон направился к выходу, шпоры его мелодично позванивали при каждом шаге, а походка была очень грациозной.
Элен проводила старшего помощника взглядом.
— Большинство ковбоев ходят по земле весьма неуклюже, — заметила она, — возможно, потому что слишком много времени проводят верхом на лошади. Но мистера Бартона трудно назвать неуклюжим, не так ли, Нора?
В свою очередь, наблюдая за ловким ковбоем, Но — ' ра страстно желала, чтобы тот споткнулся, зацепившись за одну из шпор и разбил об дверь свою наглую физиономию. Однако этого не произошло. Девушка подняла руки и вынула заколку, прикреплявшую широкополую бархатную шляпку к прическе.
— А где же Мелли, тетя? — спросила Нора. Элен заколебалась.
— Она у одной из своих подруг в городе, вернется к вечеру.
Нора была озадачена этим сообщением. Поднявшись к себе в комнату, она сменила дорожный костюм на простую длинную юбку и матросскую блузку. Длинную каштановую косу девушка уложила вокруг головы короной.
Мелли было только восемнадцать лет, и она обожала свою двоюродную сестру. Нора и Мелли всегда были близкими подругами. Почему же кузина не встретила ее? Это очень удивило Нору.
Нора присоединилась к тете Элен в гостиной, куда им подали чай с лимонным печеньем домашней выпечки. Они снова заговорили о Мелли.
— Сегодня после обеда, — сказала Элен, — она отправилась на верховую прогулку с Мэг Смит. Я знаю, что она уже скоро вернется. Возможно, мне нужно сказать тебе правду, Нора. Мелли была влюблена в мужчину, который женился на ее лучшей подруге, и сейчас моя дочь безутешна. Мелли даже пришлось быть свидетельницей на их свадьбе.
— О, как мне жаль ее! — воскликнула Нора. — Какой ужасный удар для Мелли! Как я ей сочувствую!
Нам с Честером тоже жаль ее, но мы считаем, что Мелли повезло в том, что этот человек не ответил на ее чувства. Он довольно привлекателен, но совсем не годился в мужья нашей дочери, — грустно заметила Элен. — Кроме того, я уверена, что Мелли быстро найдет себе достойную партию. Каждое воскресенье на службе в церкви бывает несколько молодых холостяков, возможно, кто-то и заинтересует ее.
— Надеюсь. Я сделаю все, что смогу, тетя, чтобы помочь Мелли забыть эти печальные события.
— Я уверена, что ты сможешь помочь, Нора, — удовлетворенно сказала Элен. — Как хорошо, что ты приехала к нам.
Нора с нежностью посмотрела на тетю.
— Я тоже рада, что приехала.
Мелли вернулась домой лишь через час после приезда Норы. Она была в костюме для верховой езды, а на темных, как и у Норы, но без каштанового оттенка волосах лихо сидела испанская шляпа с прямыми полями. Глаза у Мелли тоже были другими, светло-карими, а не синими. Стройная, изящная фигурка делала ее похожей на куколку. Глядя на Мелли, трудно было представить, что какой-то мужчина мог не захотеть жениться на ней.
— Я так счастлива, что ты приехала, Нора, — с грустной теплотой приветствовала Мелли кузину. — У меня сейчас тоскливые времена. Я хожу, как в воду опущенная, но надеюсь, ты поможешь мне немного отвлечься от моих тягостных дум.
Нора улыбнулась. — Думаю, мне удастся это. Прошло уже больше года с тех пор, как ты гостила у нас в Вирджинии. Ты должна мне все рассказать о себе. Мелли скорчила гримасу.
— Разумеется. Но ты должна понимать, Нора, что моя жизнь бедна такими интересными и яркими событиями, как у тебя. Мне почти и не о чем рассказывать.
Нора вспомнила о днях, проведенных в постели, о перенесенной лихорадке. Об этом Мелли не знает. Никто ничего не знает. Они представления не имеют, чем закончилось ее романтическое путешествие в Африку.
— Мелли, я совсем не хочу, чтобы у Норы создалось впечатление, что здесь у нас царит сплошная скука, — вмешалась Элен. — У нас сложилось неплохое общество, дорогая, и иногда мы встречаемся.
— Мы устраиваем старомодные танцы, бальные вечера, новоселья и конкурсные диктанты, — последовал быстрый отпор Мелли. — И как всегда этот противный мистер Лэнгхорн и его сын.
— Когда мы устраиваем встречи с владельцами соседних ранчо, Мелли часто помогает нам, — объяснила Норе тетя Элен. — Мистер Лэнгхорн — один из местных землевладельцев, у него есть маленький сын, который ведет себя хуже дикаря. Мистер Лэнгхорн плохо следит за мальчиком.
— Мистер Лэнгхорн сам нуждается в контроле, — с усмешкой добавила Мелли.
— Это правда, — согласилась ее мать. — У него… такая репутация… он разведен, — последнюю фразу тетя Элен произнесла шепотом. Слово «разведен», считала она, не совсем удобно произносить в приличном обществе.
— Конечно, это еще ни о чем не говорит. Он вполне может оказаться хорошим человеком, — начала Нора.
— Дорогая, — твердо проговорила тетя Элен, — для нас очень важно имя семьи. Я знаю, что в Восточных штатах и в Европе женщинам позволяется вести себя более свободно. Но у нас это невозможно. Я хочу, чтобы ты постоянно помнила, что местечко здесь небольшое, каждый на виду, и то, что самое большое наше богатство — это доброе имя. Нельзя, чтобы Мелли видели в обществе разведенного мужчины.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, тетя, — мягко согласилась Нора, удивляясь, какими ограниченными и консервативными остаются эти маленькие городки.
После обеда они сидели в блаженном, умиротворенном молчании. Тишина была такой глубокой и безмятежной, что ясно слышалось тиканье старинных дедушкиных часов за стеной. Тик-так, тик-так, тик-так…
Внезапно хлопнула передняя дверь, и по деревянному полу послышался тяжелый стук сапог. Кэл Бартон, держа шляпу в руках, просунул голову в дверь гостиной.
— Извините, миссис Тремейн, мистер Честер хочет поговорить с вами. Он ждет на крыльце.
Нору удивило то, что она не услышала звона ковбойских шпор, но, взглянув на сапоги Бартона, она поняла, в чем дело. Ну, конечно! Шпоры были совершенно скрыты, налипшим… этим… «Да и вся остальная его одежда», — подумала Нора. На лице девушки красноречиво отразились промелькнувшие мысли, сидя в изящной позе на диване в роскошной гостиной, Нора чувствовала себя как дома.
Кэл заметил неодобрительный и высокомерный взгляд, которым смерила его гостья, и это страшно разозлило его. На этот раз он не улыбнулся. Бартон посмотрел прямо на Нору, но как бы сквозь нее с такой холодностью, с величественностью, которая сделала бы честь особе королевской крови. Вежливо кивнув Элен, которая сказала, что немедленно придет, Кэл Бар-тон вышел из гостиной, ни разу больше не взглянув на девушку.
Нора была раздражена такой внезапной отчужденностью. Оставшуюся часть дня она продолжала размышлять и удивляться, почему же ее так волнует мнение какого-то наемного работника. В конце концов она — Марлоу из Вирджинии, а этот давно не мытый сын бескрайних прерий Дикого Запада всего лишь прославленная доярка, только мужского пола. Эта мысль рассмешила Нору; но, к сожалению, поделиться этой шуткой со своими родственниками она не могла.
