Глава 3

– Мне очень интересно, почему вы предпочитаете ателье мадам Паквин, это же главная соперница Денизы? – спросила Жюльетт на следующее утро, когда они сидели в экипаже, который вместе с кучером в цилиндре Люсиль наняла на весь срок пребывания в Париже.

– У Денизы я закажу что-нибудь из белья. Она не раз говорила, что в этом ей нет равных, но о других моделях отзывается более сдержанно. Я одна из первых заказчиц мадам Паквин, уже много лет она шьет для меня. Я всегда уверена, что получу удобную и элегантную вещь. Как правило, мадам Паквин сама носит новые образцы моделей, как бы для проверки, и только потом их предлагают клиентам.

– Дениза тоже поступает именно так.

– Да? Я не знала, – ироничный тон Люсиль ясно давал понять, что она не собирается менять модельера. Радуясь обществу Жюльетт, мадам Гарнье попросила девушку отложить на один день поиски работы, на что та охотно согласилась, в свою очередь, не скрывая радости от общения с «тетей Люсиль».

Утро выдалось чудесное. Молодая листва, еще не тронутая летней пылью, сверкала нежно-зеленой свежестью.

Карета проехала мимо памятника Наполеону – бронзовые барельефы, рассказывающие о бесчисленных победах императора, ярко сверкали на весеннем солнце. Копыта лошадей звонко цокали по мостовой. Автомобили, конечно, передвигались быстрее, предупреждающие гудки доносились со всех сторон, но все же элегантный конный экипаж – лучшее средство передвижения, если хочешь все увидеть (и себя показать). А вокруг есть на что посмотреть!

Высокие старые дома нуждались в покраске, ставни, почерневшие от дождей и непогоды, обрамляли затянутые тюлем окна, ярко-красные и розовые цветы на подоконниках дополняли картину. Полосатые радужные зонтики укрывали от солнца людей, сидящих за столиками уличных кафе и созерцающих круговорот парижской жизни. Салоны модисток на Елисейских Полях предлагали миру пену вуалей на соблазнительных шляпках, напоминающих воздушные пирожные из лучших кондитерских, в витринах кафетериев – коробки конфет, горки миндаля в синеватой глазури, дорогие магазины завлекали сверкающими драгоценностями и роскошными тканями.

– Я так рада, что мы поехали к мадам Паквин кружным путем, – сказала Жюльетт, когда, повинуясь указаниям Люсиль, кучер направил лошадей к улице Мира.

– Я не меньше твоего хочу посмотреть на Париж, дорогая.

Ателье Борта Жюльетт увидела еще за квартал. Завтра она принесет сюда образцы своих вышивок.

Не прошло и трех минут, как они вошли в особняк Паквин, мадам Гарнье лично встретила и тепло поприветствовала директриса, затем девушка – служащая ателье, провела Люсиль и Жюльетт по роскошным салонам. Жюльетт тут же отметила, что ателье Паквин – любимое место встреч парижанок из высших слоев общества. Беседующие дамы расположились на обитых бархатом диванах, разукрашенные шляпки почти соприкасались, когда новости были особенно пикантными. Некоторые клиентки рассматривали образцы новых тканей, другие советовались с модельерами и портнихами. Маленькие собачки, с которыми хозяйки не захотели расстаться, стучали коготками по полу, разгуливая туда-сюда, подрагивая разноцветными бантами. Иногда крохотное существо попадалось кому-нибудь под ноги, что вызывало возгласы отчаяния у леди и бурю сочувствия к несчастной жертве. Что касается молодых людей, то они, стоя у окна или сидя на диванчиках, со скучающим видом теребили в руках шляпы и трости. Несколько чрезвычайно красивых девушек-манекенщиц (слово вошло в обиход совсем недавно) прогуливались грациозной походкой по залам в моделях ателье Паквин.

Люсиль и Жюльетт отвели в небольшой салон, где личная закройщица мадам Гарнье показала модели, отобранные специально для почетной клиентки.

– Вы писали, что хотели бы кружевной пеньюар, мадам. Вот образец венецианских кружев, которые мы рады вам предложить.

Она подала почти неуловимый сигнал, и появилась первая манекенщица в бирюзовом пеньюаре. За ней последовали другие. Девушки грациозным жестом отодвигали занавес и появлялись из небольшой арки. Они продемонстрировали пеньюары, затем платья и костюмы разного назначения: для прогулки по парку, верховой езды, поездки в автомобиле, костюмы для дневного чая и ужина. Завершали демонстрацию вечерние туалеты, а уж тут мадам Паквин не было равных – казалось, каждый последующий наряд превосходит предыдущий.

Жюльетт больше всего понравились пеньюары с венецианскими кружевами, но она предпочла бы не перегружать модели жемчугом, золотом и серебряным шитьем – кружево было прекрасно само по себе. Девушка ничего не сказала – эти модели не для нее, хотя, наверное, на ее фигуре Юноны они выглядели бы отлично.

Когда все модели были внимательно осмотрены Люсиль, повторного изучения удостоились те, что особенно привлекли внимание мадам Гарнье. Поскольку планировалось заказать сразу несколько вещей, за один визит это сделать было просто невозможно. Окончательный выбор – только после личных консультаций с мадам Паквин, когда каждая понравившаяся модель будет согласована с индивидуальными особенностями мадам Гарнье.

– Преимущество одежды, заказанной в ателье haute couture, в том, что все шьется по твоей фигуре, вплоть до охвата запястья, – пояснила Люсиль, когда они с Жюльетт сидели за столиком в ресторане Войзин. – Конечно, приходится не менее трех раз ходить на примерки, иногда больше. Но все окупается с лихвой, ведь результаты превосходны. Ни одна швея мира не сравнится с парижской портнихой. Жаль только, что мы ничего не присмотрели для тебя. Мне хотелось бы заказать тебе несколько милых вещиц, но я боюсь, что Дениза будет в ярости, когда увидит на тебе одежду от Паквин.

Жюльетт рассмеялась.

– Да, ты права! Но, в любом случае, я скоро превращусь в скромную служащую, и мне вряд ли понадобится что-либо из таких великолепных нарядов, которые мы видели сегодня.

Часть дня Люсиль и Жюльетт провели в Булонском лесу. Большинство парижан прогуливались в изящных экипажах, запряженных породистыми лошадьми, головы которых украшали султаны из перьев всех цветов радуги. Были и пешеходы под зонтиками – руки в ослепительно белых перчатках бережно держали эти огромные купола пастельных тонов.

В соседнем экипаже оказались старые знакомые Люсиль, и довольно долго они ехали рядом, а пассажиры обменивались любезностями. Люсиль и Жюльетт, которую тут же любезно представили, получили приглашение на обед. Мадам Гарнье уже была приглашена на несколько вечеров к близким друзьям, которые прислали карточки по почте и с нетерпением ждали дорогую гостью, но, справившись в записной книжке, Люсиль решила, что в первую очередь примет предложения, касающиеся не только ее, но и Жюльетт.

– Я ведь вам говорила! – восторженно воскликнула девушка после того, как они распрощались с очередными знакомыми Люсиль. – Вы совсем не изменились! Вас узнают с первого взгляда.

Жюльетт была очень рада, что ее тоже включили в число гостей. Обсудив все приглашения, они решили: на сегодняшний вечер – ужин в особняке старых знакомых, в конце недели – званый вечер в театре Фрэнкайз, еще через два дня – приглашение в Опера.

У Жюльетт было чувство, что Париж готов дарить своей блудной дочери праздник за праздником. Неожиданно девушка вздрогнула – по дорожке шел тот самый молодой человек, которого она видела в вестибюле отеля. Жюльетт совершенно забыла о нем. Рядом с молодым человеком шествовал хорошо одетый мужчина средних лет с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. Их беседа явно носила деловой, серьезный характер. Хотя ее вряд ли заметили, Жюльетт почувствовала, как сильно забилось сердце.

Совершенно неожиданно мужчина с бородкой бросил взгляд на их экипаж, увидел Люсиль и тут же приветственно поднял шляпу. Мадам Гарнье поклонилась в ответ. Молодой человек тоже посмотрел в их сторону. Его напряженный взгляд остановился на Жюльетт с тем же странным вызовом, который был брошен ей в отеле «Бристоль». Экипаж проехал мимо мужчин. Жюльетт не оглянулась, но была уверена, что глаза незнакомца продолжают следить за ней.

– Это князь Вадим из Санкт-Петербурга и его племянник, граф Николай Карсавин, – Люсиль не заметила странного обмена взглядами. – Они в родстве с Романовыми. Я знала жену князя, Августину. Мы дружили с детства, когда я покинула Францию, переписывались много лет. К сожалению, четыре года назад она умерла. Недавно он женился.

– Князь приезжает в Париж на отдых?

– Нет, он живет здесь, зимой обычно уезжает в Монте-Карло, нередко бывает в России, когда чувствует себя обязанным появиться при дворе.

– А чем занимается граф Карсавин? – в ожидании ответа у Жюльетт даже перехватило дыхание.

– Насколько я знаю, он связан с русским посольством, какие-то дипломатические обязанности. Когда я прошлый раз посещала Париж, граф был учеником в студии Родена.

– Он скульптор?!

– Это был своего рода каприз, к которому князь Вадим относился снисходительно. По крайней мере, так считала Августина. Я не замечала за графом никаких странностей. Зато знаю, что он бывает в весьма неординарных компаниях.

– Вы хотите сказать, вращается в богемных кругах?

– Что-то в этом роде. Пропадает на Монмартре. Августина очень беспокоилась за него. Но сейчас он повзрослел. Наверное, ему лет двадцать пять, – Люсиль в упор посмотрела на Жюльетт. – Тебе все это интересно?

Девушка постаралась принять безразличный вид.

– Мне он понравился, очень симпатичный молодой человек.

Люсиль постучала пальцем по запястью Жюльетт.

– Внешность обманчива, дитя мое. Люди подобного типа, как правило, эгоцентричны. Легко меняют взгляды. Молодые люди попроще, но с добрым сердцем, намного лучше. Главное в жизни – надежность. В наше время и так далеко не все гладко, никогда не стоит искать на свою голову неприятности, – Люсиль тяжело вздохнула.

Вторая половина дня прошла без особых событий. Прежде чем вернуться в отель, они в небольшом кафе выпили чаю с пирожными.

В отеле администратор подал мадам Гарнье письмо с гербовой печатью на конверте. Люсиль распечатала его в номере.

– Это от князя Вадима. Он извиняется за то, что не знал о моем приезде и приглашает нас обеих сегодня на обед.

– Откуда он узнал, где вы остановились?

– О, это очень легко. В Париже всего два-три отеля, где останавливаются люди моего положения. Удивительно, что он знает твое имя, впрочем, это можно было спросить у администратора. Мне придется отклонить приглашение князя, ведь мы уже приглашены на сегодня. Я немедленно пошлю ответ, – Люсиль села за бюро и положила перед собой лист бумаги. – Полагаю, он хочет познакомить меня с новой женой, но мне будет так не хватать Августины! Люди, подобные князю, всегда были баловнями женщин, у бедняжки Августины порой возникали проблемы.

Придя в свою комнату, Жюльетт не могла не думать о том, знает ли Николай Карсавин о приглашении, какую роль сыграл, чтобы оно было послано… Нет; вряд ли молодой человек влиял на своего дядю, возможно, он вообще не будет на обеде. Но все же Жюльетт не могла отделаться от мыслей, каков будет следующий шаг графа. В том, что он будет, девушка не сомневалась.

Уже одетая в лучшее шелковое платье от Ландель, Жюльетт в ожидании Люсиль решила приготовить образцы своих изделий на завтра, чтобы пойти к Ворту. Услышав стук в дверь, она отложила вышивку. Появилась Мэри с небольшой коробкой, перевязанной красивой лентой.

– Это только что прислали для вас, мадмуазель, – горничная поставила коробку на столик и удалилась.

Заинтригованная, Жюльетт присела на диван, развязала ленту… Залилась краской от удовольствия.

Внутри была прекрасная белая орхидея с жемчужными прожилками – она словно улыбалась Жюльетт. Отсвет от свежей зелени, обрамляющей цветок, придавал особую яркость лепесткам.

Девушка взяла сопровождающую карточку.

«Мадмуазель Кладель! Поскольку, к сожалению, мы не сможем встретиться сегодня вечером на ужине, прошу вас уделить мне несколько минут. Я жду вас в вестибюле. Николай Карсавин.»

От неожиданности Жюльетт вскочила с дивана. Если взять на вооружение предупреждение Люсиль, она просто должна разорвать записку и выбросить цветок. Само предложение Карсавина – вне всякого этикета.

Она посмотрела на часы. Люсиль вряд ли соберется раньше, чем через двадцать минут. Итак, десять минут на то, чтобы заставить Карсавина поволноваться, пять – провести в его обществе, а потом успеть вернуться в номер до того, как Люсиль станет задавать ей вопросы.

Мадам Гарнье вряд ли понравится встреча подобного рода, однако, Жюльетт не хотела ее пропустить.

Она укрепила орхидею на корсаже платья, глянула в зеркало, поправила волосы. Глаза от волнения сверкали.

Девушка посмотрела на часы. Десять минут прошло. Даже Мэри не видела, как Жюльетт выскользнула из номера. Николай наверняка думает, что она будет спускаться по лестнице. Девушка выбрала лифт, желая увидеть его раньше, чем он заметит ее. Сердце бешено колотилось.

Дверь лифта с шумом распахнулась. Николай стоял у колонны, там, где Жюльетт увидела его в первый раз. Как девушка и думала, граф смотрел в сторону лестницы, и был виден только профиль. Она неторопливо пошла в его сторону, внимательно рассматривая прямой нос, красиво очерченный рот, смуглый оттенок кожи – такой обычно бывает у людей, увлекающихся верховой ездой и популярным сейчас спортом – катанием на лыжах. Его напряженная поза свидетельствовала о сдерживаемом нетерпении. Еще несколько шагов, и ей придется окликнуть его…

– Жюльетт!

Девушка резко повернула голову. Дениза! Страусовые перья на шляпке слегка колышутся, бледно-розовый шелковый шарф волнами лежит вокруг шеи, руки раскинуты для объятия.

– Я не думала, что ты уже вернулась, – не без отчаяния в голосе воскликнула Жюльетт, уголком глаза заметив, что Николай смотрит в их сторону.

Дениза настолько тепло обняла сестру, что создавалось впечатление – ее раздражение напрочь улетучилось.

– Ну, разве не чудесно? Моя поездка была очень успешной, я быстро уладила дела и вернулась в Париж на сутки раньше, чем планировала, – отступив на шаг, Дениза оценивающе оглядела сестру. – Такая прическа сейчас в моде, очень идет тебе. Ты изящна, как всегда, – она оглядела вестибюль. – А где тетя Люсиль?

– Наверху.

– Тогда давай поднимемся. Она будет рада узнать, что я вернулась.

До того, как двери лифта закрылись, Жюльетт увидела: Николай улыбнулся ей и с сожалением пожал плечами.

Всю дорогу от лифта до номера Дениза щебетала о своем новом «мерседесе», доставленном во время ее отсутствия. Именно в нем сейчас она приехала в «Бристоль». Жюльетт почти не слушала, злясь на себя за то, что не спустилась вниз сразу же, как получила записку, а еще больше злясь на сестру за преждевременное возвращение в Париж. Как странно, ее волнует эта несостоявшаяся встреча – скорее всего, возможность легкого флирта, свидание, о котором стоило бы беспокоиться в последнюю очередь.

Женщины вошли в номер и присели на диван. Наконец-то появилась Люсиль в вечернем туалете. Шумные приветствия, торопливые рассказы Денизы об удачной деловой поездке отвлекли Люсиль от вопроса, почему сестры встретились в вестибюле.

Затем Дениза снисходительно взглянула на Жюльетт и без вступлений перешла к теме, которая неизбежно должна была нарушить гармонию вечера.

– Жюльетт, прощаю тебе внезапный и неумный отъезд из школы. Заранее зная о своей поездке, я собиралась потом заехать за тобой. Что касается месье Пеллитьера, не имею желания принуждать тебя к браку с человеком, которого ты не любишь. Я, конечно, надеялась, что ты оценишь его и поймешь: он может стать отменным мужем. Ну, да Бог с ним. В океане много разной рыбы. Нужно проследить, чтобы ты встречалась с самыми достойными из холостых мужчин Парижа. А сейчас нужно заняться твоим гардеробом… Приходи с утра в ателье Ландель.

– Сожалею, но не смогу, – голос Жюльетт был спокойным. – Ты очень великодушна, и, надеюсь, не обидишься, но я решила, что буду сама зарабатывать себе на жизнь, сниму жилье – пусть это будет просто комната.

– Работать? – Дениза прищурилась. – А что ты можешь делать?

– Я умею вышивать, шить, в Париже это пригодится. Мне кажется, у меня есть вкус, но я хотела бы поучиться, а потом уехать из Парижа и открыть свое дело. Завтра утром я отнесу образцы своих изделий в ателье Борта.

Дениза буквально взвизгнула – трудно было бы подобрать другое слово, чтобы описать тот звук, который она издала, вскочив с диванчика. Создавалось впечатление, что еще мгновение – и она начнет биться в истерике. Люсиль тоже встала, готовая потушить разгорающийся пожар. Но все же не успела. Раздался резкий звук пощечины. От неожиданности Жюльетт откинулась на спинку дивана.

– Ты – маленькая предательница! – в голосе Денизы звенели высокие ноты. – И это после всего, что я сделала для тебя! Какая черная неблагодарность! Бессердечность! – она ударила бы сестру еще раз, но Люсиль перехватила ее руку.

– Нет, Дениза! Прекрати! Так ничего не решают! У Жюльетт есть право самой выбрать себе дорогу!

– Но не такую же! Просто удар в спину!

Жюльетт тоже встала, глядя в лицо сестре. Девушка была рада, что Дениза довольно спокойно восприняла ее отъезд из школы, но пощечина… Это уже слишком.

– Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь! – тон Жюльетт был резким.

– Но за мой счет, – Дениза, увидев, что перегнула палку, несколько притихла, но явное раздражение горело в ее глазах по-прежнему.

– Почему? Ты дала понять, что хочешь избавиться от меня, выдав замуж, но я выбрала иной путь и избавлю тебя от ответственности за мою судьбу. Я знаю, ты считаешь мадам Паквин своей соперницей, но я не собираюсь работать на нее, ателье Борта кажется мне нейтральной территорией, не так ли?

– Нет, дело не в этом, – глаза Денизы затуманились от предвкушения удара по надеждам сестры. – Я хочу сказать тебе кое-что. Как бы ты ни старалась, ни одно ателье haute couture не возьмет тебя на работу!

– Ты хочешь дать мне соответствующие характеристики? – в голосе Жюльетт слышалась ярость.

– Нет, это не понадобится, но любая дверь и так захлопнется перед твоим носом!

– Почему?!

– Подумай сама! Мы обе – дочери одного отца. О нем до сих пор говорят с уважением, невзирая на финансовый крах его карьеры. Все знают, до замужества я носила фамилию Кладель. Моментально станет известно, что мы родные сестры.

– И что в этом дурного?

– Тебе никто не будет доверять. Новые модели сезона – всегда строгий секрет до того самого дня, когда их продемонстрируют! Как только станет известна твоя фамилия, тебя станут считать моей шпионкой! Ни один кутюрье не захочет взять на работу младшую сестру владелицы другого ателье. И первый вопрос, который тебе зададут: почему ты не работаешь на меня? И в пример приведут братьев Ворт – образец семейной поддержки.

– Ты сама знаешь, предательство здесь не при чем! – Жюльетт была в отчаянии. Ей никогда не приходило в голову, что на все можно взглянуть с такой точки зрения.

Дениза глубоко вздохнула. Ее продолжало трясти, но понемногу она обретала контроль над собой.

– Я верю, ты не замышляла предательство по отношению ко мне, но боюсь, никто другой не поверит. Хочешь проверить сама – пожалуйста! Лучшего унижения для меня и не придумаешь! Все модельеры Парижа в один миг начнут считать, что я решила заслать шпионку! – то ли у нее сорвался голос, то ли она намеренно сделала паузу, но следующая фраза прозвучала не без торжественности. – Никогда не думала, что ты способна так поступить!

Жюльетт была в отчаянии: на глазах рушился карточный домик ее надежд. Она еле слышно прошептала:

– Ты права. Ничто на свете не заставит меня предать тебя подобным образом. Я уеду и найду работу там, где никто меня не знает, где не буду опасаться, что нас сочтут за сестер.

Дениза постаралась не выдать своего удовлетворения, но победа явно не окончательна. Новости распространяются быстро – если ее сестра будет работать даже далеко от Парижа, это, в конце концов, станет известно, все заподозрят, что между сестрами серьезные трения. А если Жюльетт сумеет добиться известности в мире моды… До сих пор на ателье Ландель не было ни одного черного пятна, и Дениза во что бы то ни стало хотела сохранить репутацию. О своей сестре, которая учится в школе, она всегда отзывалась крайне доброжелательно, стараясь, чтобы никто не обращал внимания, что Жюльетт во время каникул не бывает в Париже.

– Жюльетт, если ты хочешь работать в мире моды, работай у меня.

– Нет! Это невозможно! Не хочу казаться неблагодарной, но ни за что не соглашусь! Я хочу добиться успеха самостоятельно. Для меня это очень важно!

– Послушай, ты станешь работать как обычная служащая ателье Ландель. Твои способности – вне сомнения. Если ты сможешь продвинуться вверх по служебной лестнице, то познакомишься с самыми разнообразными видами работы, узнаешь основы швейного дела, моделирования. Постепенно научишься всему – разве ты не этого хочешь?

– Да, но…

– Не будет никаких привилегий, тебе придется подчиняться жесткой дисциплине. Зарплату будешь получать, как все. Это даст тебе возможность сделать карьеру, но жить необходимо у меня, иначе нас не поймут в обществе. Вне рабочих часов мы будем общаться, как сестры, но не в ателье.

Жюльетт хотелось верить Денизе, но жить в доме старшей сестры, работать под ее началом – это просто невыносимо.

Люсиль словно прочитала мысли Жюльетт.

– Главное, хорошо все обдумать. Не торопись принимать решение, Жюльетт. Уверена, Дениза прекрасно понимает, как все непросто для тебя, но ты ведь и не собиралась искать легкие пути.

Люсиль права. Жюльетт отвернулась, стараясь скрыть огорчение. Дениза смотрела на нее, в свою очередь делая попытку не выдать, как важно для нее решение младшей сестры. Вряд ли владелица ателье Ландель была готова принять отказ.

Дениза сменила тему.

– Я знаю теперь, как ты относишься к идее раннего брака, и не собираюсь настаивать. Я никому не позволю преследовать тебя, тему брака не будем больше затрагивать до тех пор, пока ты сама не захочешь. Начнем все сначала. Союз двух сестер Кладель.

После долгой паузы Жюльетт встретилась взглядом с Денизой.

– Ты никогда не хотела, чтобы я жила в твоем доме. Почему такая перемена?

– Я никогда не умела и не хотела возиться с детьми – для тебя было лучше оставаться в школе. Но теперь ты взрослая и не должна жить в другом месте. Это просто позор! Пойдут сплетни.

– По крайней мере, ты откровенна.

– Давай вернемся в прошлое. Разве я не делилась с тобой своими проблемами, когда ты стала старше? Я старалась дать тебе понять, что когда-нибудь мы сможем стать ближе друг другу. Если бы ты не вернулась в Париж, мы бы вряд ли часто виделись. Но ты здесь, и у нас родственные обязательства друг перед другом. Даже, если у тебя другое имя!

– Я никогда не собиралась рвать родственные связи! – в голосе Жюльетт звучало отчаяние. – Лишь хотела быть самостоятельной!

– Вне работы ты будешь принадлежать самой себе безраздельно. Единственное, о чем я прошу: веди себя достойно. Не отвергай того, что тебе предлагают. Будь терпеливой и снисходительной.

Жюльетт глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в голосе:

– Итак, ты обещаешь, что в ателье со мной будут обращаться, как с обычной служащей?

– Обещаю. А тетя Люсиль – нам свидетель. Жюльетт расправила плечи.

– Тогда я буду работать у тебя, так же, как работала бы у любого другого модельера.

Сестры не заметили, как Люсиль перевела дух. Мадам Гарнье искренне опасалась, что Жюльетт откажется работать у сестры и выберет жизнь вдалеке от Парижа, чтобы шить платья провинциалкам. Трудно считать такой выбор правильным, не говоря уже об ущербе для здоровья. Так много портних умирают молодыми от туберкулеза из-за плохих условий труда!

– Прошу тебя об одном одолжении, – продолжала Дениза, – я хочу, чтобы ты носила туалеты только от Ландель. Это явится своего рода рекламой, что очень важно, – она одобрительно всплеснула руками. – У тебя хороший вкус, посмотреть хотя бы на орхидею на корсаже, как прекрасно подобран цветок! Я заметила эту деталь еще в вестибюле. Год-два назад, по-моему, я говорила тебе, что ты, наверное, как и я, унаследуешь фигуру maman и возможность носить любую одежду, сохраняя элегантность. Papa тоже всегда был на высоте. Думаю, это умение нам передали они оба.

Люсиль согласно кивнула.

– Твоя сестра права, Жюльетт. Нет, лесть здесь не при чем, – в глазах мадам Гарнье появился странный огонек. – И я совершенно согласна, цветок подобран просто изумительно.

Жюльетт почувствовала: Люсиль догадалась, что цветок от поклонника и почему сестры встретились в вестибюле. Но в глазах не было осуждения – мадам Гарнье была романтичной женщиной.

На сердце у Жюльетт полегчало.

– Если в платьях от Ландель я буду выглядеть вполовину так хорошо, как maman в ансамблях от Ворта, то стану гордиться своими нарядами.

– Конечно! – Дениза уже ощутила вкус победы и могла быть великодушна. – А сейчас я покину вас, чтобы вы с Люсиль провели вечер в соответствии со своими планами. Завтра пришли вещи в мой дом, и хорошо, если утром ты появишься у служебного входа в ателье Ландель.

– Да, я приду, но пока тетя Люсиль здесь, я останусь в отеле «Бристоль».

Тут быстро вмешалась мадам Гарнье, стараясь не допустить очередной ссоры между сестрами.

– Жюльетт, дорогая, обстоятельства изменились, тебе нужно многому научиться, поэтому лучше, если ты будешь проводить время с Денизой, обсуждая каждодневные дела. Но мы обязательно посетим тех, чьи приглашения уже приняли, а также проведем вместе все свободное время, которое ты будешь готова мне уделить.

– О, конечно, очень часто! Дениза надела перчатки.

– Итак, решено, – она расцеловалась с Люсиль и покинула номер.

Лицо мадам Гарнье омрачилось. В словах Денизы крылось что-то, вызывающее недоверие. Но что? Неожиданно Жюльетт указала на орхидею.

– Вы хотите знать его имя? – резко спросила она. На лице девушки читалась решительность. Не так-то легко дался ей отказ от планов, взлелеянных долгими раздумьями в монастырской школе.

– Думаю, что смогу догадаться сама, если вспомнить о том, как быстро пришло приглашение от русских. Будь осторожна, я уже говорила, как порой опасны красивые мужчины, особенно типа Карсавина.

– Не волнуйтесь, я ищу в Париже работу, а не утес, о который разобью свое сердце.

Спускаясь в лифте, Дениза улыбалась: во время только что окончившегося спора она довольно ясно представила себе, как использовать сестру к наилучшей выгоде ателье Ландель. Единственное сожаление, что у нее нет детей, было связано с невозможностью основать семейный бизнес. Дениза втайне завидовала братьям Ворт. Но, если Жюльетт получит соответствующие навыки, удачно выйдет замуж, то у ателье Ландель будет свой преемник. Без сомнения, неожиданное возвращение сестры – вовсе не яблоко раздора, а сладкий плод согласия.