Глава 18
Как и надеялась Софи, Рори приехал сам, чтобы рассказать о том, что случилось в Сайдлсхэме. О его приезде возвестил Билли, просунувший голову в дверь ателье.
– По улице идет капитан Морган!
Хотя она как раз делала ликерные конфеты, а этот процесс был довольно сложным, Софи, сняв передник, бросилась встречать его.
Рори уже спешился и почти подошел к воротам дома Клары, когда Софи на лету бросилась в его объятия.
– Так ты невредим, Рори! – воскликнула она, благодаря Бога. Она прижалась к нему, как дитя, что ищет спасения у своего родителя, и даже с закрытыми глазами она ощутила, как он коснулся губами ее лба. Но открыв глаза, Софи увидела по его лицу, что что-то все же не так.
– Что случилось? – спросила она срывающимся от волнения голосом.
Он тяжело вздохнул и, обняв ее рукой за плечи, повел вдоль пригородной улочки к самому берегу моря.
– Все пошло прахом, Софи. Мои люди устроили засаду близ Сайдлсхэмской мельницы и просидели в ней несколько ночей кряду, но контрабандистов так и не дождались.
Она разделила его горькое разочарование.
– О, Рори, мне так жаль, но поверь, я получила эту информацию от заслуживающего доверия источника.
Он лишь покачал головой.
– Нет, Софи, тебя намеренно ввели в заблуждение.
– Я не могу в это поверить.
– Могу подтвердить. Видишь ли, я устроил ловушку в одном месте на берегу, где имеется естественная водная артерия, соединяющая побережье с морем и был абсолютно уверен, что в следующий раз банда высадится именно там. Но когда я получил твое срочное послание, я немедленно послал своих людей в Сайдлсхэм. Можешь себе представить, что случилось потом?
Он остановился, так как она не могла идти дальше, дрожа от страха.
– Не говори мне, что они высадились в месте, которое ты оставил без охраны.
– Именно так и случилось… Черт, они же почти были у меня в руках! – В гневе он сжал кулак. – Этим негодяям все труднее переправлять большие партии товара, а поэтому, они хотели быть уверены, что меня поблизости не будет. Вот почему они и решили направить меня по ложному следу!
Софи вскрикнула.
– Но ведь я только хотела помочь и допустила столь чудовищную ошибку.
Ему внезапно стало ее жаль, и он привлек девушку к себе.
– Моя вина в этом, моя. Я должен был сам все как следует обдумать, прежде чем очертя голову бросится в Сайдлсхэм. Но кто направил тебя по ложному следу?
– Я не могу тебе этого сказать.
Он оттолкнул ее. Глаза его словно остекленели.
– Но я требую от тебя ответа! Тот, кто рассказал тебе про Сайдлсхэм, сам один из банды Брумфилда и бесспорно должен быть схвачен и уничтожен. Кого защищаешь? Это мужчина или женщина?
– Сколько бы ты мне вопросов ни задавал, я все равно не отвечу. – В ее лице читалась непоколебимая решимость.
В отчаянии он воздел руки к небу и отступил от нее.
– Неужели гордыня позволит тебе совершить столь чудовищную ошибку? А я думал, ты мечтала об отмщении за убийство тех двух таможенников.
– Это бесчестно, Рори! Ты прекрасно знаешь, что я за то, чтобы правосудие восторжествовало. Но я не могу рассказать тебе о том, что ты хочешь узнать, если хочу, чтобы при этом не пострадал некто, совершенно невиновный.
– А так ли уж этот кто-то невиновен? Ведь те, кто связан с контрабандистами, также запятнаны.
– В таком случае на мне тоже лежит пятно.
У Рори дыхание перехватило.
– Да ты знаешь, что сейчас говоришь?!
– Даже очень хорошо знаю.
– Да этого просто не может быть. Я не знаю, с кем ты там сейчас общаешься, но умоляю тебя, срочно избавься от подобных друзей. Тебе хватит забот с Антуаном, зачем тебе еще и дополнительные сложности. Нет, видно и впрямь пришло время тебе сменить фамилию и общественное положение. Выходи за меня замуж сейчас, Софи.
Она отрицательно покачала головой.
– Вам следовало бы меня арестовать, а не предлагать руку и сердце. Я поставила вас в идиотское положение, Рори. Если бы я не была Софи Делькур, вы, наверное, сейчас допросили бы меня с пристрастием и даже бросили бы в темницу на основании только что сказанных мною слов.
– В таком случае, облегчите свою душу, назвав источник ложной информации. Ведь став королевской свидетельницей, вы будете законно способствовать правосудию в зале суда без страха, что вас накажут за пособничество злодеям.
– Вы просите у меня невозможного! – Она до сих пор была уверена в том, что Пьер хотел ей искренне помочь, но даже если она, думала иначе, необходимо было защитить Клару.
Она встала перед суровым выбором. Пора было окончательно разорвать отношения с Рори.
– Мы все дальше друг от друга, мистер Морган. И то, что я когда-то считала возможным, из-за того, что произошло, не сбудется никогда.
Его лицо исказила гримаса ярости.
– Да что с тобой случилось? Ты что, считаешь, что я готов тебя бросить лишь потому, что ты связалась с дурной компанией? Напротив! Я не успокоюсь, пока не вырву тебя из цепких лап этих негодяев!
– Я сама в состоянии освободиться от этих людей в любой момент, но все равно намереваюсь хранить молчание.
– Ну, в таком случае, сделай это. Я согласен с твоими условиями.
– Ты, верно, как следует не подумал… А как же твоя карьера? Если когда-нибудь выяснится, что я была связана с контрабандистами, наши с тобою отношения тебя погубят.
– Да к черту карьеру! Кроме тебя, меня ничто не волнует! – Он страстно обнял ее и припал к ее губам, трепеща от неодолимого желания. Когда он, наконец, перестал ее целовать, Софи положив голову ему на плечо, не спешила высвободиться из его объятий.
– Ты не должен меня так любить, – прошептала Софи.
– Я ничего не могу с собой сделать… Помни, что я терпелив и жду дня, когда ты почувствуешь ко мне то же, что испытываю я к тебе.
Она знала, что не может сказать ничего, что могло бы лишить его этой хрупкой надежды. Он был терпелив, но тверд в достижении своих целей, и в этом они с ним едины.
После фиаско с дезинформацией Софи сказала Кларе, что более не желает знаться с Пьером. Ренфрю почти ничего не сказала в ответ, но было видно, что она не на шутку разволновалась. И вот наступила ночь, когда Софи вновь услышала, как Пьер выбивает песок из своих сапог на пороге дома. Затем послышался стук в дверь. Стук становился все громче и нетерпеливее, но тем не менее никто не спешил открывать Пьеру дверь. Пьер стал дергать за дверную ручку. Софи встала с кровати и подошла к дверям спальни. На кухне горела свеча. Значит, Клара дома, однако она явно не желала видеть этого контрабандиста. В конце концов, Пьер изо всей силы пнул ногой дверь так, что полетели щепки. Но это уже было сделано со злости и, потеряв всякую надежду, Пьер побрел прочь, скрипя сапогами по гравию.
Накинув халат, Софи пошла на кухню. Там за столом сидела печальная Клара. Глаза ее были безжизненны, и говорила она монотонным голосом, стараясь не смотреть на Софи.
– Я могла бы простить Пьеру все, кроме пособничества брумфилдской банде! Я никогда тебе об этом не говорила, но теперь, когда все окончательно прояснилось, я все больше и больше убеждаюсь в том, что он намеренно направил тебя по ложному следу. Вот почему я не открыла ему. Он поймет, почему я это сделала, и думаю, больше уже никогда сюда не придет. – Она прикрыла глаза дрожащей рукой. – Послушай, сделай-ка нам лучше чаю.
Чай становился все популярнее в Англии, поскольку его считали панацеей от всех бед, и Софи несказанно обрадовалась возможности как-то успокоить Клару при помощи напитка. И она, и ее подруга отныне навсегда порвали с брумфилдской бандой, Клара – положив конец своей любовной связи, Софи – отвергнув Тома.
– Единственное, о чем я жалею, – это о том, что отныне твое сердце разбито и я тому причиной, – сказала Софи, когда они вместе с Кларой приступили к чаепитию.
– Это не настолько смертельно, насколько ты можешь себе представить, – устало пожала плечами Клара. – Я уже давно думала, что пора положить этому конец. С тех пор как контрабандистов поприжали, я перестала спокойно спать, зная, что у меня под домом перевалочная база контрабандного бренди. Мне же за Билли страшно. Так что, может быть, даже и хорошо, что все именно так сложилось. – Она немного повеселела. – Да и к чему мне сейчас контрабанда. Я ведь неплохо зарабатываю в твоем ателье. Все! Больше я закона уже никогда не нарушу.
– Рада слышать от тебя это, Клара. Я очень надеюсь, что моя кондитерская и впредь будет процветать. Если люди станут обращаться ко мне после того, как уедут в Лондон из Брайтона, я уж точно буду знать, что теперь прочно встала на ноги:
– А почему бы тебе не отправить нашему милашке Принни коробку своих лучших конфет? Теперь-то он уж точно тебя знает.
Софи лишь головой покачала.
– Я этого никогда не сделаю. Это не совсем удобно. В любом случае, мне не хотелось бы завоевывать право на регулярные поставки двору Его Величества именно таким образом. Он считает, что я отличная повариха, мастерица-белошвейка и эксперт в области фарфора. Но когда-нибудь – и я уверена, что день этот обязательно настанет, – он откроет для себя кондитерские изделия фирмы «Делькур» и тогда уж точно будет регулярно себе заказывать только мои конфеты.
По просьбе Ричарда, Софи написала письмо Тому, пожелав ему скорейшего выздоровления.
– Он ведь непременно выкарабкается? – спросила она, в отчаянии посмотрев на Фоксхилла-старшего.
– Если он будет соблюдать советы врачей, то, несомненно, все будет хорошо. – Губы Ричарда скривила горькая усмешка. – Вы же прекрасно знаете Тома, он не привык терпеливо страдать.
– Быть может, мне следует его проведать?
– Он слишком горд. Не уверен, что он захотел бы увидеть вас сейчас. Он слишком подавлен обрушившейся на него болезнью. Но тем не менее продолжайте ему писать.
Ричард всегда забирал с собой письма Софи, когда ездил в Лондон проведать брата. Софи писала о том, что, по ее мнению, могло заинтересовать Тома, начиная с брайтонских происшествий и кончая ее личными размышлениями и мнением по различным вопросам. Как-то раз в письме она даже упомянула о том, что хочет подыскать себе собственный дом, потому что, как бы ни было ей у Клары хорошо, порой ей было грустно от того, что собственного дома у нее нет.
В эти дни Софи почти не видела Генриетту, проводившую время на балах и вечерах со своим женихом. И лишь только тогда, когда дело дошло до примерок их будущих свадебных платьев, Софи и Генриетта встретились. Шитье было доверено проживавшей в Брайтоне известной французской портнихе, и результат обещал быть вершиной элегантности. Генриетта выбрала для своего платья набивной шелк цвета сливок и розовый атлас для Софи. Покрой в соответствии с последней модой должен быть как можно более простым. Юбки были куда менее расширены, чем по прежней моде, талии делались выше и из прежнего убранства сохранялись лишь косынки фишу. Их шляпки должны были иметь широкие поля, носиться слегка набок, а украшались они вуалями из газового шелка. На последней примерке своего праздничного наряда, Антуан был в восторге от новых курточки и панталон из алого бархата.
– Именно это я носил бы дома, если бы жил во Франции? – поинтересовался малыш у Софи, когда они остались вдвоем.
– Ну, если бы ты посещал официальные приемы – бесспорно.
Но чувство новизны от того, что он одет в такой хорошенький костюмчик, вскоре прошло, и Антуан был рад вновь оказаться в своей старой каждодневной одежде. Мальчик с нетерпением ожидал поездки в Глочестер на свадьбу, потому что в Лондон они с Софи намеревались поехать на почтовой карете и заночевать в таверне.
В Лондоне рано утром за ними должен был заехать один из экипажей сэра Роланда, который и доставит их к месту проведения церемонии. Генриетта надеялась, что свадьба состоится в столице, так сказать в самый разгар сезона, но сэр Роланд, будучи вдовцом, решил, что бракосочетание лучше провести в тиши его семейной церкви, в родовом поместье Роландов. На следующий после свадьбы день был назначен бал на восемьсот человек.
– Ты только подумай об этом, Софи, – воскликнула Генриетта, захлопав в ладоши. – Я буду в центре всеобщего внимания! Новой госпожой обширного поместья! Весь цвет дворянства графства почтет за честь со мною познакомиться.
Как-то утром в конце лета Генриетта пришла попрощаться. Сэр Роланд уже уехал к себе в поместье, и теперь она должна была последовать за ним вместе с дядей и тетей. Они будут гостить у владельцев соседнего с имением сэра Роланда поместья вплоть до дня свадьбы.
– Я так буду тосковать по тебе, милейшая Софи! – Когда они обнялись на прощанье, Генриетта всплакнула. – Но сэр Роланд обещал мне, что каждое лето мы будем приезжать сюда на отдых.
– А пока до твоей свадьбы осталось всего лишь три недели, а потом мы опять будем вместе.
– Правильно! – широко улыбнулась Генриетта, утирая слезы. – Твое платье и нарядный костюмчик Антуана запакованы самым тщательным образом и будут ждать вашего прибытия. Оревуар, моя дорогая подруга!
Софи помахала ей на прощанье рукой, и в следующее мгновение светло-зеленый фаэтон с кучером в богатой ливрее понес Генриетту прочь по лондонской дороге.
Рори также был в числе приглашенных на свадьбу, однако служба не позволила ему присутствовать на бракосочетании. Антуан же был вне себя от восторга, когда он и Софи наконец-то отправились в карете в направлении английской столицы. Ему очень понравилось, когда почтмейстер дунул в свой рожок, и лошади понесли их прочь из Брайтона. Проезжая мимо купленной лавки, Софи заметила, что леса уже убраны, а над входом висит переливающаяся на солнце всеми цветами радуги увеличенная копия перламутровой шкатулки. Карета шла с приличной скоростью, и лошадей дважды меняли. Кроме Софи и Антуана, внутри экипажа находилось еще четыре пассажира, в том числе и одна француженка, с которой мадемуазель Делькур и проболтала всю дорогу. Они проехали Кукфилд, Кроулди, Райчейт и Кройдон и еще немало деревень, прежде чем точно по расписанию, ровно через семь часов после отъезда из Брайтона, они подъехали к таверне «Белая Лошадь» на лондонской улочке Феттер-Лейн. Лондон произвел достаточно сильное впечатление как на Антуана, так и на Софи. Здешняя городская суета до боли напоминала парижскую. Как много здесь было карет, экипажей и просто телег, торговых лотков, спешащих куда-то пешеходов и оборванных попрошаек-нищих. Повсеместно бросалось в глаза обилие модно одетых людей.
Двор таверны «Белая Лошадь» с трех сторон ограждался зданием постоялого двора. Конюхи тут же взяли лошадей под уздцы, а набежавшие Бог весть откуда носильщики бросились разгружать багаж. Софи вышла из кареты первой, а Антуан спрыгнул вслед за ней. Не успела она взять мальчика за руку, как увидела, что к ним приближается, опираясь на трость, Том Фоксхилл. При виде того, как он исхудал и побледнел, у Софи защемило сердце. Под глазами были глубокие тени, щеки ввалились. Она с трудом узнавала прежнего пышущего здоровьем красавца. И прежде чем Софи успела с ним поздороваться, Том в ярости обрушился на нее с упреками.
– Ну наконец-то. Даже не изволили навестить больного!
– Том, пожалуйста, мы не можем обсуждать это прямо здесь! Ну как ты?
– А как ты думаешь?! – изо всех сил закричал Том, так что на него стали оглядываться.
– Подожди здесь, – сказала Софи Антуану. – А я пока распоряжусь насчет багажа.
Том щелкнул пальцами.
– Мой слуга здесь, так что можете ни о чем не волноваться. Сегодняшнюю ночь вы проведете у меня дома.
– Ни в коем случае! Я не ваша собственность, – прежнее спокойствие изменило Софи. – И мне, и Антуану необходимо хорошо отдохнуть. Ведь завтра нас ожидает долгий путь.
– А для вас что, ничего не значит тот факт, что я уже третий день подряд встречаю все кареты из Брайтона? И все потому, что Ричард уехал из Лондона, не удосужившись мне сказать, когда именно вы едете на свадьбу в Вестонбери!
– Мне очень жаль, что вам пришлось из-за этого пострадать, но сейчас будьте так любезны, сэр, позвольте мне и Антуану пройти в таверну. И давайте без лишних осложнений.
– Я пойду с вами! – Том позвал слугу, уже подхватившего багаж Софи.
У приемного стола уже столпились только что прибывшие пассажиры, но у Тома был столь солидный вид, что его обслужили без очереди. Софи незамедлительно получила ключ от номера. После этого она намеревалась попрощаться с Томом, но он настоял на том, чтобы она с ним отужинала.
Номер, предоставленный Софи, состоял из большой спальни с кроватью под балдахином и небольшой смежной комнатки с детской кроваткой для Антуана.
– А почему мистер Фоксхилл так сердится? – спросил мальчик, наливая воду из кувшина в тазик, чтобы умыться перед ужином.
Софи, как обычно, ответила совершенно искренне и правдиво.
– Он не хочет, чтобы я выходила замуж за капитана Моргана. Я как-то пригрозила ему это сделать, и теперь он считает, что я вместо того, чтобы лететь к нему в Лондон, проводила время с Рори.
– Мне тоже не хочется, чтобы ты выходила замуж за капитана Моргана.
– Что ты имеешь в виду?
Он скорчил смешную рожицу, пока она вытирала его лицо полотенцем.
– Вообще-то, мне очень нравится капитан. С этим-то все нормально. Но согласись, он же в постоянных разъездах, и его никогда нет рядом. Мне бы очень хотелось, чтобы ты вышла за того, кто был бы с нами постоянно. У всех мальчиков, с которыми мы ходим в школу, есть папы. Одни мы с Билли живем без отцов.
Софи с грустью подумала, что, быть может, мальчику не хватает отца куда сильнее, чем она себе это могла представить.
– Не думаю, что будет лучше с мистером Фоксхиллом. Он тоже всегда в разъездах, к тому же он даже не предлагал мне выйти за него замуж.
– Послушай, но ведь он ни за что бы не рассердился на капитана Моргана, если сам не хотел на тебе жениться, ведь так?
– Не уверена. А теперь давай-ка сходим в здешнюю столовую, спорю, что ты проголодался не меньше моего.
У стола их встретил куда более спокойный Том. Когда они сели, он заговорил с Антуаном по-французски.
– Прошу прощения, что не заговорил с вами прежде, Антуан. Вы должны простить меня. Думаю, мой гнев вас не встревожил?
– Нет, сэр, ма Ренфрю и Билли кричат на меня постоянно, но ведь это еще ничего не значит, не так ли?
– Неужели? – Том с удивлением поднял брови. – Я рад слышать, что к этому у вас философское отношение. Ну, а чего бы вы сейчас захотели отведать?
Присутствие мальчика явно налагало определенные рамки на застольную беседу Софи и Тома. Когда с едой было покончено, Фоксхилл проводил Софи и Антуана до дверей их номера. Он сам открыл дверь и отдал Софи ключ. Когда мальчик прошел в комнаты, Том преградил путь мадемуазель Делькур.
– Почему вы не послали мне свой портрет?! – гневно спросил он. – Ведь летом в Брайтоне работает столько известных художников. Ричард бы заплатил бы за него от моего имени. Я ведь ждал! Я ведь так ждал! Все думал, что он вот-вот приедет и привезет его с собой.
Софи была крайне удивлена.
– О чем вы говорите?
– Я послал вам письмо, в котором настоятельно просил вас прислать мне ваш портрет.
– Я об этом ничего не знаю, – возмутилась Софи.
– Так что же, вам не сообщили?!
– Быть может, вам это все пригрезилось в бреду, Том? – тихонько предположила она. – Ведь Ричард сказал, что довольно долго вам было очень плохо, и по началу рассудок ваш частенько вам изменял.
– Очередная причина, чтобы вы меня не навестили?
– Я предлагала сделать это Ричарду, но он сказал, что вы еще слишком больны, чтобы принимать каких бы то ни было посетителей. А потом, я с ног сбилась на работе, а когда наконец появился хоть какой-то просвет, Ричард сообщил мне, что состояние вашего здоровья уже вне опасности.
Ей было трудно сохранять самообладание, ибо лицо его пылало гневом, который, казалось, обжигал Софи. Да, этот мужчина излучал страсть. Сила его чувств пронзала Софи насквозь.
– Неужели вы думаете, что Морган не в достаточной степени джентльмен, чтобы откланяться, когда вы скажете ему, что в действительности любите лишь меня, – в его голосе звучали резкие нотки. – Конечно, же, он это сделает. Самопожертвование ради счастья женщины, которую он обожает, вполне соответствует его характеру!
Она густо покраснела.
– Но вам подобные действия, само собой, не свойственны.
– Разумеется, если кто-то мешает нашему единению. Ты же знаешь, я полюбил тебя с первого взгляда. Никто не смеет вставать между нами!
Сама того не замечая, Софи все больше и больше возбуждалась.
– Вы слишком самонадеянны, чтобы знать мои чувства! Я сама себе госпожа, и намерена прожить эту жизнь самостоятельно. А теперь дайте мне пройти, Том.
Он не шелохнулся, обезоружив ее внезапно засквозившей в его глазах нежностью и вкрадчивыми словами.
– Ты – мое сердце, моя душа, мое дыхание. Я жить без тебя не могу.
Резко оттолкнув его, Софи кинулась в номер, захлопнув за собой дверь и повернув в замке ключ. Совершенно расстроенная, она, закрыв лицо руками, дрожала всем телом, в это время шаги Тома, удалявшегося по галерее, становились все тише и тише. Она наконец убрала руки с лица и обнаружила, что Антуана нет рядом. Девушка поспешила в его маленькую комнатку и увидела, что последний граф де Жюно уже мирно посапывает в своей кроватке. Она аккуратно разложила на стуле брошенную им одежду. Затем Софи легла на кровать в своей комнате и, разглядывая подвешенный над нею балдахин, призадумалась над своими отношениями с Томом. Она не могла отрицать того, что в глубине души всегда стремилась к этому человеку. Но самодисциплина, обязанности, долг постоянно удерживали ее от внешних проявлений чувств к Тому.
Любовь к нему трепетала в ее душе, подобно попавшейся в силки птице. И лишь усилием своей железной воли, ей удавалось подавлять симпатию к Фоксхиллу. В определенном смысле ей ведь никогда не удастся от него избавиться. И тем не менее он никогда об этом не узнает. Конечно же, он прав, когда говорит, что между ними встал Рори. Рори, олицетворивший для нее постоянство, стал своеобразным щитом от сумятицы, которую с легкостью мог внести Том в ее тщательно распланированную жизнь. Несмотря на то, что все ее тело ныло от усталости, Софи долго не удавалось заснуть.
Утром, до того как карета из Вестонбери прибыла за ними, чтобы доставить их в Глочестершир, Софи успела сводить Антуана в Тауэр и на Лондонский мост.
Свадебная церемония прошла довольно тихо, как и хотел того сэр Роланд, и в семейной церкви стояли лишь близкие родственники и друзья, зато дававшийся вечером бал был грандиозным зрелищем. Огромный зал сверкал огнями и утопал в гирляндах экзотических цветов. Музыка была просто великолепна. Софи была рада тому, что Генриетта наконец обрела долгожданное внимание к своей персоне. И если восторженности у нынешней миссис Роланд после свадьбы заметно поубавилось, то на смену ей пришли уверенность и достоинство, и ничто не могло затмить очарование Генриетты.
Когда пришло время расставаться, Софи и Антуан помахали ей из окна тронувшейся в сторону Лондона кареты, И прежде чем Генриетта скрылась из виду, Софи было приятно заметить, что сэр Роланд, поспешив к своей молодой жене, трогательно обнял ее за плечи. «Конечно же, он не идеал, но добрее мужа Генриетте не найти», – подумала про себя Софи.
– Думаю, что Генриетта предпочла бы сейчас вернуться вместе с нами в Брайтон, – заметил Антуан.
В устах мальчика эти слова показались Софи чересчур проницательными.
– Я бы сказала, что на данный момент, это действительно так, но вскоре она ко всему здесь привыкнет и будет счастлива.
По прибытии в Брайтон их встретили хорошие вести о том, что из Лондона получен первый заказ на кондитерские изделия, и уже через час после того как карета остановилась у дома Клары, мадемуазель Делькур, надев передник, трудилась в своем ателье.
– Ну что ж, теперь мне хотелось бы услышать о свадьбе принца Уэльского, – заметила Клара. – Только Бог его знает, когда же он наконец женится.
Принц тоже не имел об этом ни малейшего понятия. Отъезд его невесты из Брауншвейга откладывался уже несколько раз по причинам трудностей в осуществлении подобного путешествия, вызванных войной с Францией и невероятно суровой зимой, выдавшейся в этом году на Европейском континенте.
Миссис Фицхерберт вновь видели на балах в Лондоне, и если верить циркулировавшим в Брайтоне слухам, держалась она достойно, поэтому никому так и не удалось узнать, что же она действительно чувствует в связи с приближающейся женитьбой ее собственного мужа. В Брайтоне принца видели куда реже обычного. Враждебное отношение граждан привело к тому, что принц старался здесь не появляться. Как-то в отчаянии он даже воскликнул, что превратит Морской Павильон в казармы, но все прекрасно понимали, что принц слишком любит свое детище, чтобы так поступить.
В конце ноября Рори остановился на краткую побывку в Брайтоне по дороге в Лондон. Он был направлен на работу в Таможенное Управление на неопределенный период времени, поскольку обладал необходимыми знаниями и опытом, которые могли помочь властям раскрыть крупную налоговую аферу, организованную рядом импортеров.
– Эта работа будет долгой и кропотливой, – объяснил Рори. – Никто из негодяев не должен выйти сухим из воды. И если мне повезет, я получу продвижение по службе. Я уже присмотрел себе приличную руководящую должность в Шорхеме, и под моим контролем будет весь Сассекс. Человек, который ныне занимает этот пост, вскоре должен подать в отставку.
– Это так здорово!
– Но прежде я должен кое-что сделать.
Она даже не стала спрашивать, что именно.
– Ты вновь расставишь засады вдоль береговой линии и не успокоишься до тех пор, пока не схватишь брумфилдскую банду?
– Правильно. Я никогда не бросаю однажды начатого.
В общей сложности Рори провел в Брайтоне три дня, прежде чем отправился в Лондон. Антуану особенно было жаль с ним расставаться. Неизвестно, была ли это инициатива Софи, но Рори преподал Антуану первые уроки фехтования рапирой. И хотя у мальчика оружие было деревянным, инструктор владел самым настоящим клинком.
– Капитан Морган сказал, что если я собираюсь когда-нибудь стать самым настоящим французским дворянином, я должен научиться прежде всего очень хорошо фехтовать, – сказал Антуан Софи.
– Конечно же, – согласилась она. Про себя Софи подумала, что неплохо бы мальчику еще вдобавок научиться как следует держаться в седле, но подобное учение пока еще было ей не по карману.
Софи постоянно угнетал тот факт, что она не располагает достаточными сведениями об Эмиле де Жюно, а поэтому она решила еще раз посетить ферму Миллардов. Мадемуазель Делькур была рада обнаружить миссис Миллард окончательно выздоровевшей. Но, к сожалению, со времени печального инцидента, бедняжка стала страдать провалами в памяти и начисто забыла эпизод с французом.
