Глава 50
Увидев Рейчел, Ли обрадовалась.
– Только для тебя, милочка. Только ради тебя. – Она обняла Рейчел. – Лондон ничуть не изменился, все такой же ужасный. Отель… – она брезгливо передернула плечами.
Клэр, которая задержалась, чтобы выпить с Муней, сказала:
– Если бы я знала о вашем приезде заранее, вы бы смогли воспользоваться моими апартаментами в «Савое». Завтра мы возвращаемся снова в деревню. Переезжайте, если вам станет совсем уж плохо в вашем отеле или тут будет слишком много народу.
Рейчел засмеялась.
– Ли, как бы я ни хотела, чтобы ты осталась у меня, ты будешь только ворчать. В любом случае, если захочешь остаться в апартаментах, я все равно буду постоянно рядом с тобой. Там у меня второй дом.
– В «Савое»? – Ли удивленно свесила голову чуть набок. – Возможно, я и смогла полюбить Лондон.
– Я – бедный еврейский мальчик – и в «Савое»? О! – воскликнул Муня.
– Питер? – сонным голосом сказала Рейчел.
– Ты видела газеты? – спросил он.
– Нет. Нас никого не было в квартире с утра.
– Я звонил тебе целую неделю, но тебя все время не было дома.
– Знаю, Питер, извини. Я носилась везде как угорелая.
– Когда мы сможем увидеться? – в голосе Питера слышалась тревога. – Мне бы хотелось с тобой поговорить.
– Ну, сегодня я занята. Это срочно?
– Несомненно.
– Ладно. Приходи вечером, часиков в десять. К тому времени постараюсь быть дома. А что там в газетах? – Рейчел разобрало любопытство.
– Ах да, они наперебой кричат о том, какая славная у него мамаша, а ты – только что из психушки.
Рейчел пришлось рассмеяться.
– Юлия была очень умна и предусмотрительна. Она никак не хотела, чтобы кто-нибудь усомнился в совершенстве ее сына. Она все отмела в сторону… Проклятье.
– В чем дело?
Рейчел вдруг вспомнила про Антею.
– Давай встретимся завтра вечером.
– Ладно.
– Я действительно должна пойти и повидаться с Антеей, Питер. Мне ее так жаль, – она чмокнула трубку и осторожно положила ее.
Антея была пьяна и не особо обрадовалась приходу Рейчел.
– Ты выиграла в конце, – Антея держала бутылку виски. – Пришла посмотреть, глотаю ли я таблетки? Так смотри – нет.
Рейчел прошла в маленькую, застеленную белым ковром, гостиную. На столе увидела горы газет.
– Честно, Антея, если ты читаешь весь этот бред, так там только про Юлию. А обо мне написано, что я – женщина, не оправившаяся от воздействия препаратов клиники для душевнобольных. Ты же знаешь, как англичане относятся к умалишенным. Где бы я сегодня ни появилась, люди шептались у меня за спиной и показывали пальцем. Я все слышала, – Рейчел поморщилась. – К вечеру меня начала преследовать одна и та же навязчивая мысль.
В самом деле Рейчел попыталась было пойти по магазинам, но тут же отказалась от этой попытки, отправившись выпить чашку чая в «Савое», чтобы успокоиться…
– Ужасно, – сказал, увидев ее, Франсуа, официант на этаже. – Надеюсь, мадам помнит о том, что королевская семья тоже страдает. – Рейчел развеселилась и успокоилась…
– Пожалуйста, Антея. Я покончила с этим, оказавшись в больнице, а ты, если не будешь проявлять умеренность в выпивке, превратишься в законченного алкоголика. Неужели же мужчины стоят такой боли? – Антея бросилась в кресло. – Все равно, – Рейчел пристроилась возле нее на корточках, – я не собираюсь жить в этом доме или прикасаться в его деньгам. Кроме того, – она заколебалась, – мне не хотелось бы, чтобы ты восприняла это как жест милосердия, но там огромная сумма денег, поэтому я пришла поинтересоваться, примешь ли ты небольшое наследство. Думаю, тебе следует устроить себе хороший отдых.
Антея начала было возражать. Рейчел настаивала.
– Послушай, Антея, то, что скрасило мою нищету, были именно деньги. Нью-Йорк заставил меня осознать, сколько в жизни существует всего, что проходит мимо нас совершенно незаметно. Пожалуйста, возьми деньги и потрать их. – Она проницательно посмотрела на Антею. – Кроме того, могу поспорить, ты потратила за последние три года все деньги, которые имела, на Чарльза. Антея кивнула.
– Да. Потратила.
Рейчел укоризненно покачала головой.
– У него весьма дорогие привычки. Тогда смелее. Все равно они твои.
Антея встала.
– Жаль, что я не могу питать к вам ненависть или свалить все случившееся на вас.
Рейчел засмеялась.
– Знаю. Однажды я пыталась вас ненавидеть, однако скоро отказалась от этой затеи. У меня ничего не получилось. – Она выписала чек и вручила его Антее.
– Десять тысяч фунтов стерлингов? – Антея посмотрела на Рейчел. – Теперь я смогу выбраться из этой квартирки и год пожить в Греции. Мне всегда этого так хотелось.
– Так в чем же дело, поступай так, как тебе хочется. Позвони, когда вернешься.
– Обязательно. Обещаю.
Рейчел крепко обняла Антею на прощанье и ушла. Антея вернулась в квартиру и посмотрела на едва заметное пятнышко на ковре в гостиной. Она вспомнила ту ночь и заплакала по Чарльзу.
Питер говорил без обиняков, напрямую.
– Пока ты была занята, я встречался с Сиси.
– О, понятно, – самолюбие Рейчел было задето. – Ты хочешь сказать, встречался, то есть, виделся или спал с ней?
– Спал с ней.
Рейчел повернулась к нему спиной. «Надо бы выбросить розы», – подумала она. Питер взял ее за плечи.
– Мне нужно было это сказать тебе, потому что я не хочу лгать. – Он серьезно посмотрел на нее. – Ты же знаешь, что я обычно лгу. Однако какое это имеет для нас значение? – Он горько рассмеялся. – В конце концов ты же сама заставила меня все рассказать старушке Анджеле, когда мы с тобой встретились в первый раз, а она собралась и ушла. Рейчел покачала головой.
– В самом деле, Питер, я не собираюсь делить тебя с Сиси. Я слишком стара. Или недостаточно раскрепощена, если такая формулировка тебе больше по вкусу. Думаю, тебе лучше остаться с Сиси. – Она заметила облегчение в глазах Питера и тихонько подтолкнула его к входной двери. – Мы с тобой провели замечательное время. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты вновь научил меня смеяться. – Она поцеловала его. – Сиси очень веселая, однако не обижай Джеймса.
– Не буду, – пообещал он. Питер наклонился и поцеловал Рейчел. – Как-нибудь позвоню.
– Ладно. – Рейчел закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она глубоко вздохнула и пошла на кухню. Взяла бутылку бренди и направилась в ванну. Она начала пить. После того, как было опорожнено примерно полбутылки, боль поразила Рейчел. – Дрянь, – сказала она и прикончила всю бутылку. – Когда наберешься достаточно, боль успокоится. – Рейчел свернулась на кровати клубочком.
– Привет подружка, – сказала она вслух, отпивая из другой бутылки, делая глоток за глотком. Наконец она так набралась, что можно было рискнуть и выпустить боль наружу. «Слава Богу, Сара осталась ночевать у Джейн», – подумала она. Будучи в квартире одна, она могла позволить себе рычать и вопить, выпуская боль. Рейчел корчилась на кровати до тех пор, пока здоровенная тварь не убралась восвояси. Она поднялась на ноги, и ее тут же вырвало. Тотчас же Рейчел почувствовала себя лучше.
– Теперь, – пробормотала она, – продолжительная горячая ванна, а затем несколько дней постельного режима.
«Могу даже других учить», – подумала она. Покончить с Питером равняется бутылке бренди, двум часам воплей и одной горячей ванне. Она убрала за собой возле кровати. Два дня в постели, пока все вокруг суетятся и волнуются, и со мной будет полный порядок. Она поискала масло для ванн. Проклятье. Оно, наверное, кончилось. Рейчел нетвердой походкой потащилась в гостиную. Осторожно перенесла увядшие розы в ванную комнату и наполнила лепестками ванну. Потом добавила детское масло для ванн. Рейчел лежала в горячей ароматной ванне до тех пор, пока у нее не побелели и не сморщились кончики пальцев на ногах. В итоге она вытерлась и пошла в спальню.
К концу подходил второй день ее вынужденного отдыха, когда позвонил Адам.
– Я не звонил, увидев в газетах всю эту шумиху, потому что подумал, наверняка вокруг тебя толпа народу. А сейчас позволишь мне навестить тебя? После похорон люди обычно очень нуждаются в поддержке надежного друга.
– Мне тоже нужен друг, – Рейчел залилась слезами.
– Прекрасно. Только позволь, и через полчаса я буду возле тебя.
Рейчел положила телефонную трубку.
– Сара, – сказала она. – Сюда сейчас приедет Адам, он хочет навестить меня. Ты впустишь его? – Рейчел вернулась к кровати.
– Для женщины твоего возраста ты пользуешься у них просто невероятной популярностью.
Однако Рейчел совсем не слышала ее. Мысли были заняты тем, чтобы решить, стоит ли ей переодеваться или остаться в старенькой ночной рубашке.
– Нет уж, – решила она, – если он собирается стать моим другом, то должен привыкать меня видеть и в самом плохом виде.
Адам принес ей еще одну дюжину роз и коробку конфет. Рейчел рассмеялась.
– Знаете, Адам, вы поддерживаете мою дурную репутацию. Розы и коробки конфет – это столь романтично, а романтизм вышел из моды.
Адам улыбнулся.
– Не могу ничего с собой поделать. Мне нравится быть романтиком, и я люблю все вещи, которые относятся к этому понятию: костры, ситцевые занавески.
Рейчел кивнула.
– На самом деле у меня тоже такие же пристрастия.
– Знаете, Рейчел, я с вами действительно раньше встречался.
Брови Рейчел удивленно подпрыгнули вверх.
– Где же?
– Вы были без сознания в тот момент. Когда полиция нашла ваше тело возле реки, они привезли вас в карете скорой помощи в женский госпиталь в Челси. А я как раз был там главным врачом. – Адам заметил резкую перемену в ее лице. Он нежно похлопал ее по руке. – Не волнуйтесь. Сейчас с вами все в порядке.
– Знаю, – сказала она и улыбнулась широкой счастливой улыбкой.
«Я мог бы вечно купаться в этих глазах», – подумал Адам.
Вскоре прибыли Ли и Муня.
– Муня, Ли, познакомьтесь, это – Адам.
– Ты зря время не теряешь, – пробормотала Ли на ухо Рейчел, когда склонилась, чтобы поцеловать ее.
Рейчел откинулась на подушки и, словно кошка, потянулась.
– Не в этот раз, Ли… Мы с Адамом собираемся писать мемуары. Впервые между мужчиной и женщиной будет описана дружба, незапятнанная ни сексом, ни ревностью… – она посмотрела на Адама.
– Соперничеством, – добавил он.
– Да, чем еще? – Рейчел больше ничего не могла придумать.
– А как же я? – у Муни был обиженный вид. – Я же тоже твой друг.
– Знаю. Однако, Муня, мы же не хотим зарекаться от секса, верно?
– Верно. Ладно, я дам вам недельку.
– Муня, не будь таким циником.
– Хорошо, три дня.
На самом же деле, прошло два месяца, прежде чем Рейчел затеяла разговор о сексе.
Недели потекли одна за одной. «Он похож на пару удобных калош», – подумала Рейчел, вернувшись после выходных, проведенных на его даче в Девоне.
Муня оставался по-прежнему скептиком. В аэропорту Хитроу он, поцеловав на прощанье Рейчел, сказал:
– А ты уверена, что он не… – Муня потер свое запястье, – один из нас?
– Целиком и полностью уверена, – твердо сказала Рейчел.
Ли крепко обняла ее.
– Слушай, милочка, он очень даже ничего. И угадай, что еще?
– Что? – Рейчел недоуменно посмотрела на нее.
– По-моему, Лондон – просто сказка.
– Погоди, Ли. Ты еще не была в «Савое».
– А кому здесь нужно в «Савой»? – она оглушительно рассмеялась. – Я никогда в жизни столько не ела. А люди… невероятно… Поблагодари Клэр от меня.
– Обязательно. – Рейчел дождалась, пока самолет поднялся в воздух.
Сэм тотчас же принял Адама. Анна наблюдала за тем, как они вместе играли.
– Рейчел, он гораздо лучше Питера, – неохотно признала Анна.
Рейчел рассмеялась.
– Действительно, я никогда не встречала никого, кто бы был хотя бы чуточку на него похож.
– Ты влюбилась в него. – Анна весело посмотрела на Рейчел.
– Нет.
– Да, я же вижу.
– Тогда, если это по-твоему «влюбиться», откуда такая напряженность?
– Потому что ты можешь его потерять, – Анна пожала плечами. – Другая женщина, поезд, автобус…
– О нет, Анна. Я бы этого больше не вынесла.
– В том все и дело. Это и есть любовь. Запомни мои слова: «Я смотрю, как Рейчел превращается в госпожу Трехерн».
– Должно быть, ты шутишь. Нет, я совсем не готова к какому-то постоянному чувству привязанности. Сомневаюсь, получится ли это у меня когда-нибудь вообще. И с кем?
– Реальность неотвратима. От нее никуда не денешься, Рейчел. Ты выйдешь за него замуж. Точно тебе говорю. Учти, ты можешь причинить себе, как я полагаю, гораздо большую боль.
– Премного благодарна, Анна. Но это отнюдь не так. Вот увидишь.
Анна засмеялась.
– Нет, Рейчел. Посмотрим.
Рейчел не могла поверить, что Адам не делал ни малейшей попытки вступить в какие бы то ни было интимные отношения. Сначала она нашла, что весьма спокойно и приятно проводить время с мужчиной, который получает удовольствие только от общения с женщиной. Однако после трех недель Рейчел начала беспокоиться. «Возможно, он не влюблен в меня», – подумала она.
Она пригласила Адама в Аксминстер навестить Клэр. Адам прекрасно общался с Майклом. Они говорили о бизнесе и политике. Майкл по-настоящему улыбался.
– Для тридцатилетнего мужчины он прекрасно начитан, – сказала Клэр.
Рейчел кивнула.
– Его мама умерла, когда он был еще очень молод, поэтому он вырос в библиотеке своего отца. Он всегда хотел быть доктором, как и его отец. Сейчас он подыскивает себе работу в северном Девоне. Знаешь, Клэр, я очень буду скучать без него. С ним настолько легко. Я раньше никогда и ни с кем не чувствовала себя так спокойно.
В действительности, она должна признаться себе, что ей не нравилось видеть, как он уходит от нее по вечерам. Она ложилась в постель, опьяненная лишь легкой дымкой прощального поцелуя.
– Глупая корова, – говорила она себе, глядя в зеркало.
– У меня есть для тебя подарок, – сказал Адам несколько дней спустя. Он стоял перед дверью квартиры Рейчел, просунув внутрь только голову.
– Как восхитительно, – воскликнула Рейчел. – Чего же ты ждешь? Входи и давай мне свой подарок.
– Подожди. Это гораздо сложнее. Мне нужно втащить его по всей лестнице наверх. – Через несколько минут он вернулся, поднял что-то тяжелое и переступил порог квартиры Рейчел с полными руками.
– Ах, Адам, это так чудесно, – сказала Рейчел, глядя на тяжелый деревянный глобус.
– Я у отца к нему так привык. Настоящая реликвия, знаешь. Он очень старый. Тогда почти весь мир принадлежал Британии.
Вместе они отнесли глобус и поставили его в угол гостиной. Полированное дерево было покрыто розовыми пятнами, показывающими простиравшуюся без конца и края английскую империю.
Рейчел приготовила кофе. Вдвоем они сидели на полу и восхищались прекрасной подробной картиной.
– Обычно я часами напролет просиживал возле него, – сказал Адам, – только слегка поворачивал его и представлял места, по которым путешествовал.
– Наверняка, это было восхитительно, – сказала Рейчел.
– Ну, думаю, нормально. Немножко одиноко, но мне нравилось.
– Нет, я не это имела в виду. Я хотела сказать, что, наверняка, прекрасно снова вернуться в прошлое. Все те же места, куда ты мог поехать в те дни. Я могла путешествовать в Индию на пароходе, затем сесть в поезд и отправиться к Сиамскому заливу. Я всегда жила идеей путешествий.
Адам засмеялся.
– Боюсь, я стал ужасно приземленным с тех времен моих детских фантазий. Это настолько в английском духе. Наверное, покажусь утомительно скучным тому, кто хотя бы раз побывал в Нью-Йорке.
Рейчел улыбнулась.
– Адам, ты никогда никому не можешь наскучить. По-моему, я ни с кем никогда в жизни столько не болтала, даже с Анной. Знаешь, у нас не так много времени, когда дома Сара. Сейчас мы одни впервые за сто лет.
– Понимаю, – Адам вздохнул. – С тех пор как мы встретились, жизнь, кажется, неудержимо мчится вперед. Собирайся. Если мы выйдем прямо сейчас, то успеем прогуляться до наступления темноты.
Они прогулялись по набережной под сенью высоких осенних деревьев.
– Взгляни на эти деревья, – сказала Рейчел. – Листья только-только начинают менять свою окраску. Я люблю этот момент, когда листва еще насыщена зеленью, однако появляются золотистые островки.
Адам наморщил нос.
– Чувствую дыхание осени, ее аромат. Как было бы здорово, если бы оказались сейчас в Девоне. Это время года пахнет прелой землей и дымком костра.
Рейчел рассмеялась.
– Знаешь, а во Франции сейчас подошел к концу сбор урожая винного винограда.
Адам посмотрел на нее.
– У тебя мощные ступни, так? Рейчел утвердительно кивнула.
– Наверное, так, куда ж от них деться. Я уже сто раз говорила Клэр, что мне бы так хотелось поехать в Грецию или в Италию. Я всегда хотела увидеть Рим. Возможно, в этом сказывается влияние монастыря. Нас учили, что если увидишь Папу Римского, одно это тебя освятит.
– Ну, – Адам остановился, – мы бы могли поехать, если тебе так этого хочется. Хотя пока смогли бы поехать, пожалуй, только до Рима. У меня осталось всего две недели каникул. Если у тебя есть желание уехать от всего, то я с удовольствием смог бы составить тебе компанию. Если, конечно, ты не против моего присутствия.
Рейчел посмотрела ему в лицо.
– Ах, Адам. Я бы с превеликим удовольствием поехала. Мне бы очень хотелось путешествовать с тобой. Только представь, в Риме мы могли бы остановиться в отеле «Бернини-Бристоль». Он пятизвездный. Клэр мне всегда твердит, какие там роскошные комнаты. Просто сказка.
– Рейчел, – лицо Адама было непроницаемым и серьезным, – мы не сможем остановиться в отеле «Бристоль», каким бы распрекрасным он там ни был. Я не могу этого позволить. Я же не частник. Национальная Служба Здравоохранения не думает, что ее служащие остановятся в пятизвездном отеле.
– О, – Рейчел поколебалась. – Но могу же заплатить я, Адам. Честно. У меня много денег.
Адам отрицательно покачал головой.
– Нет. Спасибо. Не хочу чувствовать себя как жиголо, поэтому, если ты заплатишь по счетам, я буду чувствовать себя отвратительно. Знаю, это довольно старомодно, но ничего не могу с собой поделать. Я исключительно счастлив поехать с тобой. Фактически, я ни о чем не могу думать, что бы мне пришлось еще более этого по душе, однако мы должны отправиться тем способом, который окажется самым дешевым.
– Ну, в этом случае, думаю, нам резонно бы было взять «Вольво» и останавливаться в самых дешевых гостиницах.
– Действительно, – улыбнувшись, сказал Адам, – а как насчет кемпинга?
– Кемпинга? – Рейчел нахмурилась. – Я никогда раньше не жила в палатках. Однако, возможно, это совсем неплохо. Что ты скажешь?
Рейчел очертя голову бросилась в римское приключение. Клэр недоуменно пожала плечами, когда Рейчел рассказала ей обо всем по телефону.
– О Боже. Если уж гордость ему не позволяет взять твои деньги, то ты, по крайней мере, могла бы останавливаться в отеле одна, позволив ему разбивать палатку среди коровьего навоза.
– Ладно, Клэр. Я же не настолько избалованна, что не смогу себе позволить провести несколько ночей в палатке.
– А я избалованна, – фыркнула Клэр. – Учти, не забудь продезинфицироваться, прежде чем придешь ко мне с визитом после своей вылазки. Возьми с собой побольше еды и шляпную булавку. Итальянская канализация ужасна, а мужчины так и липнут.
Накануне их отъезда, вечером, позвонила Анна.
– Ты все собрала?
Рейчел взглянула на два распухших чемодана.
– Да. Должна признаться, я собрала все наобум. Поэтому взяла всего понемногу. А Адам позаботился о палатках и всем, что нужно для лагеря.
– Одна или две палатки? – лукаво спросила Анна.
– Две, я думаю. Я вообще-то не спрашивала.
– В одной уютнее, – поддразнила Анна.
– Ах, Анна. Я же говорила тебе. Это платоническое чувство. Все равно я должна идти. Еще столько всего нужно переделать.
– Ладно. Веселитесь.
Рейчел схватила чемоданы и попыталась закрыть их.
– Черт побери, – выругалась она. – Придется позвать Сару, чтобы она села на них… Одна палатка или две? – Ей вдруг очень захотелось, чтобы была только одна палатка, а не две. «Одной мне, пожалуй, будет очень страшно», – подумала она.
* * *
Почти всю дорогу до пролива Рейчел молчала.
– О чем ты думаешь? – спросил Адам.
– Не знаю. Надеюсь, Саре не очень плохо будет с Юлией. В последнее время я не очень беспокоилась за нее: она уже достаточно взрослая, чтобы справиться с Юлией, и Доминик перестал вести себя так нагло и дерзко, и…
– Рейчел, а что тебя мучает на самом деле?
– Ну, полагаю, может, не стоит импровизировать: вдруг ты оставишь меня одну где-нибудь в безлюдном месте, откуда я не смогу добраться до дома.
– Ах, Рейчел, ты действительно совсем не доверяешь мужчинам, так?
Рейчел опустила голову.
– У меня с Чарльзом были такие тяжелые времена, что мне понадобится целая вечность, чтобы поверить мужчине вновь.
– Я не могу ждать, – сказал Адам. – Обещаю, что не сделаю ничего, что может тебе причинить боль. Никогда. – Он положил свою мощную ладонь на колено Рейчел. – Ты научишься доверять мне. Обещаю.
– Почему ты так уверен? – Рейчел улыбнулась.
– Потому что… Мне можно доверять на все сто процентов. Как британской шерсти.
– Ты не умчишься от меня вслед за какой-нибудь роковой женщиной, как только мы переправимся на территорию Франции?
– Рейчел, – с усмешкой произнес Адам. – В этом огромном прекрасном мире существуем только мы с тобой. Все остальные люди – просто иллюзия. Взгляни! – Адам взмахнул рукой. – Вокруг – море.
Через час они были уже на борту морского парома. Медленно паром отчалил в море. Рейчел стояла у перил, не отрываясь, глядя на серо-голубые волны. Адам стоял возле нее, оглядываясь на седые утесы Дувра.
– Теперь мне понятны чувства, которые испытывали наши мужчины во время войны, – сказал он. – С этого расстояния они действительно кажутся белыми. – За паромом неотступно следовали чайки.
– Что за чудесный корабль вон там? – Рейчел показала в сторону роскошного белого судна.
– Это «Британия», корабль королевы. Смотри. Видишь там флаг? Это означает, что Ее Величество сейчас находится на борту. Да благословит ее Господь.
Рейчел засмеялась.
– Ты и в самом деле такой патриот.
– Знаю. Я все еще встаю, когда кто-нибудь исполняет «Боже, храни Королеву».
– Я тоже признаюсь: всегда слушаю ее речь на Рождество.
– И я тоже. Полагаю, ты вполне можешь сказать, что я ретроград и консерватор.
– Консерватор, возможно, но никак не ретроград, – Рейчел потянула его за руку. – Я ужасно проголодалась. Пошли, купишь мне чего-нибудь поесть.
Спустя несколько часов они причалили в Кале.
– О Боже, – сказала Рейчел. – Клэр предупредила меня, что в Кале отвратительно. Нам следовало бы причалить в Булони.
– Ничего. – Адам пытался придерживаться правой стороны на дороге.
Огромный грузовик мчался прямо на них, бешено сигналя.
– Болван! – закричал водитель, грозя Адаму кулаком.
Рейчел съежилась от страха.
– Что ты сделал не так?
– Что я сделал не так? Это он – идиот! Ему не надо было так быстро ехать… Извини, Рейчел. Мне тоже не надо было зевать. Здесь же вести машину нужно наоборот. – Дальше они ехали в напряженном молчании.
Площадка для кемпинга была унылой и битком набитой туристами, возвращавшимися в Англию.
– Посиди в машине, а я через минуту поставлю палатки.
Рейчел пережила миг, когда почувствовала себя абсолютно несчастной. «В конце концов две палатки», – думала она, наблюдая за Адамом через окно.
– О, проклятье! – Адам сунул в рот палец, по которому нечаянно ударил молотком.
– Помнится, ты говорил, что силен в подобных делах, – засмеялась Рейчел.
– Ну да, так оно и есть… обычно. Послушай, а почему бы тебе не прогуляться, а к тому времени, как ты придешь назад, палатки уже будут готовы.
– Ага, – поддразнила Рейчел. – А будут ли они выглядеть так же хорошо, как вон те? – она показала на две чистенькие палатки с безукоризненно разложенным вокруг них снаряжением.
– Конечно, – сказал Адам. – Иди и сделай еще что-нибудь полезное, например, поищи, где здесь туалеты.
Рейчел неторопливо побрела в направлении душевого блока. Дойдя до него, она решила первый раз пописать на французской земле.
– Что за чертовщина такая? – сказала она женщине, которая мыла руки в раковине.
– Здесь нужно присаживаться на корточки. Вам лучше потерпеть и найти где-нибудь местечко получше. Две последних недели у меня был запор. Видите, где отметки для ног? Ну, так вы поворачиваетесь лицом к двери, садитесь на корточки и метитесь в дырку. Если не попадете, то замочите свои туфли… или того хуже.
Рейчел сокрушенно покачала головой.
– Пожалуй, я лучше подожду. Обе женщины рассмеялись.
– Вам рано или поздно придется на это решиться, поскольку во всех кемпингах такая же история.
Рейчел направилась снова к Адаму, посмотреть, как у него продвинулись работы по обустройству.
– Адам, ты знал про такие туалеты?
– Да» – сказал он. – Друзья мне сказали об этом. Привыкнешь. Ладно, доставай продукты, а я поставлю плитки.
Рейчел вытащила из машины еду и кухонные принадлежности.
– Вот и все, – сказал Адам, гордо остановившись в проеме двери и глядя на сооруженную им кухню.
– А что это за идиотские синие штучки? Я не смогу ничего на них приготовить.
– Сможешь. Я уже делал это не раз. Не волнуйся, я тебе помогу.
Рейчел молчала.
– Рейчел, – Адам положил руку ей на плечо. – В чем дело?
Глаза Рейчел наполнились слезами.
– Я чувствую себя такой беспомощной. И машину не вела, и готовить ты собираешься мне помогать. Подумать только, я, оказывается, совершенно не гожусь для кемпинга.
– Не будь идиоткой, Рейчел. Кемпинг и приготовление еды на этих маленьких плитках требует небольшого навыка и привычки. Послушай, мы оба устали. Почему бы нам не плюнуть на все и не поискать какой-нибудь ресторанчик? Наверняка, здесь есть прямо на площадке. А с завтрашнего дня мы позаботимся о домашней еде.
– Ладно, – Рейчел повеселела. – Умираю, как хочу попробовать французскую кухню.
Ресторанчик походил на пещеру и был абсолютно пуст. Туристский сезон подходил к концу, и настроение хозяйки отнюдь не располагало к радушному приему.
– Чего надо? – небрежно спросила она. Адам ответил на хорошем французском языке, и мадам смягчилась. Адам заказал отбивную и чипсы.
– Думаю, мы поступим весьма мудро, если воздержимся от остальной части меню, – сказал он Рейчел. – Здесь не очень чисто.
Рейчел согласилась.
– Здесь воняет чесноком и немытыми подмышками. И тем не менее, это уж, наверняка, Франция.
Мадам принесла две тарелки с огромными кусками мяса на каждой.
– Салат просто восхитительный, – сказала Рейчел. – Но, слава Богу, что мы будем спать в разных палатках. Чесноком теперь будем благоухать еще неделю.
– Ммм… – ответил Адам, уплетая отбивную. – Очень вкусно.
Когда мадам вернулась с тарелкой хлеба, Адам сделал ей комплимент по поводу еды. Она окончательно растаяла.
– Конина, – сказала она с гордостью.
– Конина? – Рейчел перестала жевать. – То есть «лошадь»?
Мадам утвердительно кивнула, вся просияв.
– Да, «лошадь».
– Кх, – Рейчел поперхнулась. Адам продолжал есть.
– Вкус замечательный.
– Благодарю, месье, – сказала мадам, возвращаясь на кухню и вытирая о передник свои большие красные руки.
– Ах, Адам, ты же не можешь вот так спокойно есть лошадь.
– Почему же? Я ем оленину. Даже ел барсука. Почему же нельзя конину?
– Потому что… ну, лошади – это совсем другое дело. Они как собаки.
– В Китае и собак едят.
Рейчел начала сердиться.
– Ты еще один бесчувственный и неотесанный мужлан. Я иду в палатку. Спокойной ночи.
Адам замер, когда Рейчел порывисто вышла из ресторана. Он посмотрел на кусок мяса, безжизненно распластавшийся на его тарелке. Вдруг он увидел теплые карие глаза отцовской кобылы.
«Черт возьми! – подумал он. – Я так хочу есть».
Мадам выскочила из кухни и засуетилась. Адам объяснил ей, что его спутнице стало нехорошо, и он должен пойти за ней присмотреть.
Мадам обдала его сильной волной чеснока.
– Ах, месье, эта женщина – не ваш друг. Она очень особенная. Разве нет?
Адам рассмеялся.
– Нет, – сказал он, отчаянно тряся головой. – Мы всего-навсего друзья.
Мадам хитро подмигнула.
– Ненадолго, месье, – сказала она. – Очень ненадолго.
Вернувшись, Адам обнаружил, что палатка Рейчел наглухо застегнута. Рейчел слышала, как он возился снаружи. Однако она все еще злилась.
– Завтра я еду домой, Адам! – крикнула она. – Так дальше не пойдет. Я чуть не провалилась в дырку в туалете, мне не нравится лежать на земле, кроме того, у меня в палатке огромный паук. Кемпинг – не для меня. Надо быть мазохистом, чтобы наслаждаться всем этим, – она смолкла, пытаясь услышать ответ Адама. Она услышала только шорох его возни.
– Что ты там делаешь.
– Выйди и посмотри.
Рейчел решила подуться на него еще немного, однако было еще только девять часов, и спать ей вовсе не хотелось.
– Ладно, – ответила она. – Но все равно завтра утром я поеду домой. Где же твой обещанный комфорт?
– Здесь удобно, – сказал Адам.
– Возможно, для людей твоего возраста и удобно, но никак не для меня. Ты забыл, что я теперь женщина средних лет, слишком старая, чтобы спать на жесткой земле и заглядывать в бездонные выгребные ямы.
– Боже мой, ты говоришь о себе так, словно одной ногой уже стоишь в могиле, – Адам дал ей дымящуюся кружку кофе и здоровенный ломоть французского хлеба, жирно намазанного маслом. – Сюда, – он похлопал по земле возле себя. – Сядь здесь, возле лампы, рядышком со мной, и мы вместе подумаем, что можно сделать, чтобы создать для тебя еще больший комфорт.
Рейчел отпила глоток горячего кофе.
– У-м-м-м… Чудесно. Что в нем?
– «Фундадор». Очень дешевый испанский коньяк, но он очень нежный и прекрасно сочетается с кофе и сгущенным молоком. Выпив несколько кружек такого напитка, уснешь как младенец.
Рейчел обхватила ладонями теплую кружку.
– Прекрасно, – она улыбнулась Адаму. – Может, подумаем вместе. Но прежде всего нам нужно купить переносной туалет. Я больше не смогу пользоваться этим кошмарным допотопным заведением.
– Обещаю, – Адам засмеялся. – Завтра сходим в специальный магазин, где продается все для кемпинга.
Вдруг Рейчел почувствовала навалившуюся на нее усталость.
– Мне нужно лечь, Адам.
– Спокойной ночи, – сказал он, чуть наклонившись вперед, чтобы нежно поцеловать ее в губы.
Она почувствовала в его поцелуе вопрос, кроме того, в голову слегка ударил коньяк, поэтому Рейчел не знала, что ответить.
– Спокойной ночи, Адам, – сказала она.
На следующее утро Рейчел на четвереньках выползла из палатки. День обещал быть ясным и солнечным. Адам уже собирал все свои принадлежности и упаковывал их в машину.
– Как спалось? – спросил он.
– Замечательно. Надо бы принять душ.
– Вперед. А я займусь твоей палаткой и приготовлю кофе.
– Отлично. Посмотри в салоне внизу. Там где-то есть хлеб и джем.
Рейчел подхватила полотенце на плечо и направилась к душевому блоку. У нее было удивительное ощущение легкости, как будто в любую секунду она могла взлететь. «Странно, – подумала она, – должно быть, впервые я сама по себе и не чувствую никаких обязательств». Ей понравилось это чувство. Приняв душ и помыв волосы, она неторопливо возвращалась к машине, возле которой увидела Адама, наводившего порядок после минувшей ночи.
– Давай, – сказала она. – Давай я помою посуду. Нужно же мне чувствовать себя полезной.
– Ты полезна, просто незаменима, злюка. Однако я хочу, чтобы ты полностью отдохнула.
Рейчел засмеялась.
– Ты избалуешь меня.
– Ты этого заслуживаешь. Лучше сейчас тронуться в путь. Нам предстоит весь день провести за рулем.
Рейчел изучала карту, пока они выезжали на дорогу.
– По шоссе поведу я, – решительно сказала Рейчел.
– Тебе не стоит браться за руль, – успокоил ее Адам.
– Нет, я должна, – Рейчел была непреклонна. – Не могу позволить, чтобы меня развозили везде. Я позволила это Чарльзу, и очень скоро оказалось, что мне повсюду запрещалось вести машину.
– Рейчел, не воспринимай все с позиций Чарльза. Я ни капли на него не похож, верно?
– Думаю, что так, – Рейчел усмехнулась. – Но я могу сказать, что тебе не нравятся женщины за рулем автомобиля.
– Это абсолютно верно. Я никого не могу терпеть за рулем, кроме самого себя. Мне нравится водить машину. Еще в детстве всегда хотелось быть или врачом, или водителем грузовика, перевозящего грузы на дальние расстояния.
– Тебе в детстве было очень одиноко, да? Адам кивнул.
– Да. Мой отец был все время занят, но у меня имелись книги. Потом я научился играть на пианино. Я играл часами. Мне было безумно одиноко, тем не менее, и в одиночестве умел находить свою прелесть. Я был по-своему счастлив, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– О, конечно. Для меня оставаться один на один с собой – жизненно необходимо. Хорошо, что мы взяли две палатки, поэтому можем не надоедать друг другу и не тесниться.
– Да, теперь можно еще добавить, у нас масса времени быть предоставленными самим себе.
Вскоре они выехали на окружную дорогу Парижа. Рейчел радовалась как дитя. Ее глаза сверкали, она висла на окне, показывая то на одно, то на другое здание.
– Там – Святое Сердце! Адам засмеялся.
– Рейчел, мы разобьемся, если я не смогу сосредоточиться.
Вокруг них ревел мощный поток транспорта. Рейчел занялась расшифровкой всевозможных дорожных указателей.
– Боюсь, что мой французский не такой безупречный, как твой.
– Ничего. Смотри на указатель в сторону Лиона. Ладно? – И они нырнули в следующий тоннель.
Через некоторое время шумный Париж остался далеко позади, и их взору открывались умиротворенные пейзажики сельской местности. Рейчел понравились станции обслуживания, где было вдоволь сыров и вина.
– Почему в Англии не так? Адам на мгновение задумался.
– Полагаю, англичане не ратуют за комфорт так, как французы. Правда, печально! Должен сказать, что сервис произвел на меня тоже неизгладимое впечатление.
Они улыбнулись друг другу широкими улыбками. К вечеру погода начала портиться.
– Давай остановимся в «Шалон-сюр-Саон», – прочла Рейчел в справочнику по кемпингам. Городок кажется очень милым, и кемпинг расположен возле реки.
– Ладно, но думаю, нужно поужинать в ресторане. Похоже, собирается дождь.
– Позволь об этом сегодня позаботиться мне самой, – сказала Рейчел. – Хочется настоящей французской еды. Горю желанием попробовать улиток. А ты?
– Нет. Определенно, нет. Мне никогда не хотелось попробовать улиток или лапки лягушек.
– Ладно. Тебе ничего такого. Но, Адам, пожалуйста, позволь мне заплатить. Скажи: «да». Тогда мы сможем заказать что-нибудь по вкусу, что не подорвет наш бюджет.
– Рейчел, ты только что истратила целое состояние в магазине для кемпинговых принадлежностей, потом купила стеганое пуховое одеяло и кучу подушек.
– Знаю. Однако, если я собираюсь жить в палатке, то должна чувствовать себя удобно. Все равно у меня сейчас полно денег. Когда мы с Чарльзом поженились, я была очень бедной, а теперь хочу наслаждаться.
Адам нахмурился.
– И все-таки, мне очень трудно принять деньги от женщины, ты же знаешь.
– А я не женщина, – напомнила ему Рейчел. – И не понимаю, почему это всегда привилегия женщины принимать деньги от мужчины, и уж никак не наоборот. Какая разница, кому принадлежат деньги?
– Полагаю, что ты права, если речь идет о супружеской паре, где он и она любят друг друга и вместе работают на общее благо. Но это имеет немаловажное значение в том случае, когда один из двоих ничего не делает ради того, чтобы иметь деньги, и живет за счет другого. – К тому времени они въехали в центр городка.
– Ты вовсе не живешь за мой счет. Просто я умираю от голода. Пошли сюда и не будем больше спорить на эту тему. Смотри «Меркурий» на проспекте Европы… Ого, вот он как раз здесь, – она показала вперед.
Они припарковали машину и вошли в переполненный ресторан. Пока стояли в дверях, дожидаясь метрдотеля, который отвел бы их к столику, в комнате вдруг воцарилась тишина. Рейчел мгновенно поняла, что все взоры прикованы к ним. Вдруг за многими столиками быстро заговорили по-французски.
– Вряд ли это ее сын… он слишком уж взрослый.
– А она ничего, красивая, – громко сказал мужчина справа от Рейчел.
– Красивым женщинам не обязательно держать возле себя молоденьких кавалеров, – прошипела его жена.
Рейчел достаточно понимала по-французски, чтобы уловить адресованные ей комплименты.
– Я чувствую себя извращенкой, – прошептала она на ухо Адаму.
– По крайней мере, ты чистенькая извращенка. А я даже душ не принял сегодня утром. Знаешь, наверное, нам следовало бы переодеться, прежде чем заявиться сюда.
– Адам, по-моему, они смотрят на нас не из-за одежды.
– Нет? А, понял, на что ты намекаешь. Да, пожалуй, ты права.
– О, действительно, Адам.
– Не волнуйся, дорогая, – Адам широко и обворожительно улыбнулся. – Давай дадим им пищу для разговоров. – Он обнял ее за талию, и они под прицелом множества глаз вальяжно прошли следом за метрдотелем, который проводил их к свободному столику.
– Тебе надо отрастить усы. А то даже и на 30 не тянешь.
– Усы меня слишком состарят, – пошутил Адам. Посетители снова занялись своими делами.
– Должно быть, тебя все это абсолютно не трогает. Разве тебя не задевает, что они все приняли тебя за мужчину на содержании?
– Нисколько, – Адам покачал головой, открывая меню. – Меня это заденет, если я сам буду о себе так думать, или ты почувствуешь это. Мнение остальных меня абсолютно не интересует.
– Замечательно, Адам, – Рейчел засмеялась. – Я очень долго пыталась искоренить в себе привычку считаться с мнением посторонних.
Адам прикрыл ладонью ее руки.
– Не волнуйся. Я буду всегда рядом и скажу, что с тобой все в порядке. Ты никогда больше не почувствуешь себя одинокой.
Рейчел улыбнулась.
– Спасибо, Адам. Это очень здорово.
– Мадам, месье, что пожелаете? – официант улыбнулся им.
– Улитки, – сказала Рейчел Адаму.
– Хорошо, если ты настаиваешь. – Адам заказал улиток и цыпленка в вине. – По крайней мере, это не звучит слишком по-иностранному, – сказал он.
– Бутылку «Лез Амурье», – сказала Рейчел официанту.
– Хорошо, мадам, – услужливо ответил тот.
– Я ничего не знаю о вине, – сказал Адам, когда официант забрал у них меню.
– А я разбираюсь, – похвастала Рейчел. – Первые азы мне преподала Клэр, а продолжил мое образование официант из отеля «Савой». Тебе очень понравится это вино. Обещаю. Чудесная бутылка, и год хороший.
Улитки были очень вкусными. Рейчел жевала чуть жестковатые кусочки и макала хлеб в густой коричневый соус.
– Мне понравился соус, – сказал Адам. – Но к вкусу улиток я как-то не привык.
– Почему? Ты можешь спокойно есть конину, а почему же улитки вызывают у тебя сомнение?
– Пока не могу себя пересилить.
– Придется заняться твоим перевоспитанием, – Рейчел улыбнулась.
Они закончили ужин коньяком пятидесятилетней выдержки. Напиток был бледного цвета и с очень нежным вкусом. Они вышли из-за стола, слегка опьяненные отличной едой и вином.
– Это было восхитительно, – сказала Рейчел Адаму.
– Гм, – многозначительно ответил он, засыпая на ходу.
Спустя некоторое время, после того как Адам кое-как умудрился установить палатки, несмотря на кромешную тьму и густой туман, поднимавшийся со стороны реки Саон, Рейчел лежала одна в своей палатке. Ей было очень удобно лежать на пуховых одеялах и мягких французских подушках, сознавая, что за машиной у нее есть замечательный синий переносной туалет. Единственная проблема состояла теперь только в том, как им воспользоваться таким образом, чтобы Адам не услышал ее в соседней палатке. «Позабочусь об этом завтра», – подумала она.
На следующее утро она проснулась от громовых раскатов.
– Адам, черт побери, что ты там делаешь?
– Испражняюсь, – ответил он. – Я собирался предоставить тебе возможность первой обновить наш туалет, но мои улитки так и просятся наружу.
– Ах, Адам. Ты разбудишь весь лагерь.
– Тогда я буду громко петь, – и Адам принялся во все горло распевать гимн бейсбольной команды. Рейчел рассмеялась, лежа на полу своей палатки. – Знаешь, настоящими друзьями становятся тогда, когда перестают стесняться пукнуть в присутствии друг друга, – весело воскликнул Адам.
– Пожалуй, ты прав, – Рейчел немного смутилась. – Может и так, однако Чарльз в моем присутствии никогда не пукал.
– Никогда? – недоверчиво переспросил Адам. – Бедняга. Упустил самые упоительные мгновения жизни.
– Прекрати, Адам.
К тому времени Адам выбрался из своей палатки и принялся кипятить чайник.
– Нет, в самом деле. Я заявляю на полном серьезе. Очень многие мои пациенты, выросшие и получившие воспитание в городе, слишком привередливы в отношении основных жизненных функций: быть здоровым физически и сексуально, – он потянулся. – К счастью, у меня ни одной из этих проблем не возникало.
Рейчел вдруг почувствовала острое желание выскочить из своей палатки и крепко прижаться к этому теплому милому человеку. Адам стоял на коленях, и его светлые волосы упали ему на лоб. Он поднял глаза, и взгляды их встретились. Глаза его были синими-синими, и в них горело сильное пламя, которое Рейчел раньше не замечала.
– Адам, – сказала она.
Он отвернулся и зажег плитку.
– Да?
– О, ничего… так. Куда мы сегодня поедем?
– Через туннель горы Мон-Блан и дальше – вниз, в Италию.
Волшебный миг пролетел, но Рейчел отдавала себе полный отчет в том, что в Адаме есть могучая внутренняя сила, полная уверенность и самообладание, которые помогают ему в любой ситуации. Именно это и делало его столь привлекательным для Рейчел. Интересно, а находит ли он меня сексуально привлекательной?
Адам задумчиво загружал машину. «Как бы я умудрился отважиться на эту поездку без ее поддержки», – спрашивал он себя. Он почти всю ночь не сомкнул глаз. Что тридцатилетний, без гроша в кармане, врач общей практики, с годовым доходом в 9 ООО фунтов стерлингов, может предложить красивой, утонченной, богатой женщине, Рейчел Кавендиш?
– Я не должен принимать поспешных решений и поступков ни в чем, – успокаивал он себя снова и снова в течение всех месяцев их знакомства. – Она перенесла такую душевную травму. Она должна полностью удостовериться в том, что может положиться на мужчину вновь, – внушал он себе. Однако тело его отказывалось подчиняться доводам рассудка, и все сны Адама были наполнены страстными, романтическими объятиями с Рейчел. Иногда он просыпался и чуть было не плакал от разочарования, когда не находил ее в своих объятиях. Иногда в машине атмосфера между ними электризовалась настолько, что они начинали изощряться в шутках, чтобы хоть как-то разрядиться и ослабить напряженность своих чувств.
Они взбирались вверх по густо поросшим лесами горным перевалам, разделявшим Францию и Италию. Оба были в восторге от увиденных чудных пейзажей. Временами поездка становилась весьма опасной для двух новичков, не привыкших к французам-водителям грузовиков, которые обожали играть в игры со смертью в особо узких и крутых местах. Адам в такие моменты становился непроницаемым, а Рейчел полностью зависела только от его сноровки. Ему не нужно было вести машину агрессивно, достаточно было только иметь хорошую реакцию на ситуацию на дороге.
– Знаешь, а ты – прекрасный водитель, – воскликнула она после одного из виражей, от которого волосы стояли дыбом у обоих.
– Да, знаю. Я шесть месяцев работал в палате травматологии, залатал там столько изуродованных тел, что поклялся себе, что никогда в жизни не буду рисковать. Знаешь, Рейчел, ты оказалась тоже неплохим водителем, гораздо лучше, чем я ожидал. – Рейчел смутилась. Адам улыбнулся. – Ты все еще не умеешь принимать комплименты, так?
Рейчел взглянула на кончики своих пальцев и покраснела.
– Тогда точно, – сделал вывод Адам. – Давай споем.
Как ступали Его ноги
По зеленым, по долам.
По зеленым, по долам
Да в былые времена.
Рейчел подхватила мелодию гимна «Иерусалим»:
И взирали Его очи,
Как пасется святой Агнец,
Агнец божий, Агнец чистый,
На английских на лугах.
Голос Адама очень нравился Рейчел. У него был густой бархатистый бас. Они пели всю дорогу, пока ехали до Италии. После пересечения границы широкая трасса, окруженная живописными желтовато-коричневыми оттенками осени, плавно спускалась в долины Тоскании.
– В Италии я чувствую себя совсем как дома! – воскликнула Рейчел. – Люди здесь такие сердечные, а женщины дородные, словно уже одним видом показывают, как они любят своих мужей и детей.
На отдых они остановились в Аосте, на безукоризненно чистенькой площадке. Рейчел, позвонив Саре и Доминику и убедившись, что с ними все в порядке, неторопливым шагом вернулась к машине и приятно удивилась, увидев их аккуратно установленные маленькие палатки, освещенные лучами итальянского заката.
– Я так привыкла быть рядом с тобой, – сказала Рейчел Адаму, когда они устроились возле походной газовой плиты и принялась уплетать тушеное мясо в винной заливке.
– А мне очень нравится, как ты готовишь. Рейчел поморщилась.
– Боюсь, налила слишком много воды.
– Рейчел, – сказал Адам слегка резковатым голосом. – Прекрати. Не нужно все время умалять свои достоинства и превращаться в жертву. Если бы в жаркое было налито чересчур много воды, я бы тебе об этом сказал. Ты должна избавиться от своей ужасной привычки унижаться и выставлять себя в невыгодном свете. Я прекрасно понимаю, что ты делаешь это ради того, чтобы оказаться первой и не позволить кому-то унизить тебя, однако я никогда не позволю себе подобное. Я не хочу и не испытываю необходимости причинить тебе боль.
– Я знаю, – Рейчел посмотрела на него. – Мне очень трудно поверить, что ты действительно не собираешься уязвить меня.
– Обещаю, Рейчел. Обещаю и впредь никогда этого не делать. Пошли спать. Завтра у нас впереди Флоренция.
Адаму хотелось увидеть галерею Уффици. Рейчел сочла совершенно невыносимым шум и суматоху, куда они попали после их спокойного и уединенного отдыха вдвоем. Если оставаться справедливой, то она признавала неоспоримую уникальность живописных полотен, однако они были представлены в таком невообразимом множестве, что глаза разбегались, и невозможно было каждую картину удостоить того зрительского внимания, которого по праву заслуживал любой выставленный шедевр живописи.
– Продолжай осмотр экспозиции, – сказала она Адаму, который, казалось, был просто очарован волшебной красотой полотен, – а я постою здесь, у окна, и посмотрю на город. Отсюда открывается чудесный вид.
Адам затерялся в глубине многочисленных маленьких залов, которые в центре галереи образовывали запутанный лабиринт, похожий на медовые соты. Рейчел выглянула из открытого окна с тяжелыми ставнями. В лицо ей подул свежий вечерний ветерок. Красные и оранжевые черепичные крыши придавали городу неповторимый мягкий колорит. Коричневатые и розовато-багряные оттенки вечернего неба смешивались с пестротой толпы, наводнившей улицы вдоль реки Арно. Какая сложная натура, подумала Рейчел об Адаме. В нем столько от истинного, исконно английского характера, под которым скрывается теплота и нежность, сочетающиеся с врожденной музыкальностью и любовью к искусству. Она обернулась, чтобы поискать его, и невольно улыбнулась, увидев, как он спешит ей навстречу.
– Я не заставил тебя долго ждать, верно? – поинтересовался он.
– Нет. Мне очень понравилось смотреть из окна. Взгляни, какой вид. – Они стояли бок о бок. Адам обнял ее за талию.
– Замечательный вид! – воскликнул он. – Я поистине счастлив, – он улыбнулся ей.
– И я тоже, – согласилась Рейчел, она ждала.
– Пошли. Давай вернемся на нашу стоянку, пока совсем не стемнело, – предложил Адам.
Рим целиком и полностью оправдал ожидания Рейчел. Даже Адам обычно столь невозмутимый, разрывался между попыткой провести машину в беспорядочном и опасном движении потока транспорта и желанием, пусть мельком, взглянуть на потрясающе-восхитительные статуи, выстроившиеся вдоль городских дорог. В первый вечер, проведенный в Риме, они отыскали крошечный ресторанчик, где было всего несколько стульев на тротуаре. Они заказали телятину в красном вине с наливными и сочными черными маслинами.
– Райское наслаждение, – восторженно заявила Рейчел.
Адам вытер подбородок огромной, хрустящей от крахмала, полотняной салфеткой.
– Давай убежим и никогда больше не вернемся на родину. – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Мы бы подыскали маленькую белоснежную виллу, увитую виноградной лозой.
– Ах, да, – перебила Рейчел. – И мы сможем держать цыплят. Мне всегда хотелось развести кур.
Адам засмеялся.
– Рейчел, куры – твари безмозглые, давай лучше заведем поросенка.
– Хорошо. Мы заведем и кур, и поросят, а со временем научимся выращивать все, что требуется, для того, чтобы прокормить себя самостоятельно. Ах, Адам, какая могла бы быть замечательная жизнь!
Адам налил себе бокал вина.
– Согласен, Рейчел, но я тебе изрядно надоем.
– Нет, ни за что, Адам. Ты никогда не сможешь надоесть. Мне очень нравится быть рядом с тобой.
По пути к кемпинговой площадке они остановились у мощных стен Колизея. Рейчел вздрогнула.
– Кажется, что здесь витает дух всех погибших в этом месте людей, растерзанных львиными когтями.
Когда они возвращались к машине, Адам держал ее за руку.
– Рим такой древний город, – сказала Рейчел. – От каждого камня буквально веет дыханием веков. Часть его истории очень жестокая и кровавая, а большая половина истории насквозь пропитана религиозными чувствами.
Пока Адам вел машину до кемпинга, Рейчел разглядывала белевшие в лунном свете статуи на Виа Вените. Улицы были абсолютно пустынными.
– Понятно, почему Рим называют «Вечным городом».
Адам улыбнулся.
– За весь день город сейчас впервые погрузился в тишину. Никак не могу к ней привыкнуть. Я никогда не замечала, чтобы где-нибудь люди так кричали друг на друга, как здесь. Рим больше похож на вечно шумливую торговку рыбой.
Рейчел засмеялась.
«Проклятье», – подумала она, лежа в своей палатке несколько часов спустя. – Я не почистила зубы… Я очень легко могу привыкнуть к цыганскому образу жизни».
Засыпая, она мечтала об Адаме.
Рейчел мгновенно разочаровалась, обнаружив, что статуя Девы Марии с мертвым младенцем на руках была защищена стеклянной стеной. Ей так хотелось прикоснуться к белому мрамору. Они стояли в базилике Святого Петра, очарованные красотой искусно высеченной «Пиеты». В сердце Рейчел образовался бездонный колодец великой скорби. Она смахнула слезинки. Адам полез в карман за платком.
– Не могу, надо же, с какой потрясающей проникновенностью передано горе Марии, скорбящей о смерти Иисуса, – сказала Рейчел, вытирая глаза.
– Ну, она же знала, что предсказанной ее сыну участи суждено сбыться. Поэтому, полагаю, смогла принять его смерть.
– Знаешь, Адам, из всех трагедий, возможных на земле, самой страшной является потеря ребенка. Это самое ужасное, что может случиться.
– Мне трудно судить, поскольку у меня еще ни одного не было. Однако в том случае, когда среди моих пациентов есть маленький умирающий ребенок, мне трудно оставаться объективным.
– Слышу, вон там начинается месса. Пойдем послушаем.
Держась за руки, они ступали, едва касаясь пола, охваченные трепетным восторгом. Вокруг в серебряном и золотом исполнении запечатлелись века поклонения Богу. Огромные черные мраморные надгробия хранили в себе останки богатства и ритуальной церемонии. Люди двигались в величественном безмолвии: склоненные головы, пальцы, перебирающие четки. Чистые высокие сопрано оттенялись густыми басами. Рождавшиеся звуки поднимались вверх, смешиваясь с облачком ладана над Высоким Алтарем, исчезали в таинственных уголках позолоченных сводов. Адам и Рейчел присоединились к группе, стоявшей вокруг Высокого Алтаря. Совершенно непроизвольно Рейчел вдруг начала страстно молиться.
– Пусть он полюбит меня, – молилась она. Рейчел взглянула на застывшее лицо Адама.
Его глаза были закрыты.
– Господи, будь милостив, не позволяй мне чем-либо причинить ей боль или страдание.
Месса закончилась, и внезапно вся базилика наполнилась колокольным звоном. Адам и Рейчел присоединились к толпе, устремившейся к главному входу храма. Служители Ватикана незаметно теснили людей на ступени. Рейчел показалось, словно они с Адамом проплыли по внутреннему двору и очутились во все еще теплом, золотистом от заката, вечере. Наконец они пришли отдохнуть в маленький ресторанчик с названием «Марио».
– Завтра поедем домой, – напомнил ей Адам.
– Знаю. – Рейчел грустно покачала головой. – Просто не верится, что мы вместе провели столько волшебно-сказочного времени. Мне бы хотелось путешествовать с тобой вот так бесконечно.
Адам засмеялся.
– Одно мы с тобой теперь знаем наверняка: мы оба – отличные путешественники. Я не могу придумать что-нибудь лучшее для проверки, нежели провести столько времени только вдвоем.
Рейчел кивнула.
– Знаешь, мы с тобой ни разу по-настоящему не сцепились и не поругались, так ведь?
Брови Адама изумленно подскочили вверх.
– Нет. Если я в чем-то и был не согласен с тобой или начинал сердиться, мы ведь всегда могли договориться, а потом инцидент был исчерпан сам по себе.
Рейчел заправским жестом накручивала на вилку спагетти.
– С Чарльзом все обстояло совершенно иначе. Он и дня не мог прожить, чтобы не поспорить со мной по какому-нибудь поводу. В конце концов, я тоже привыкла к этому, и перебранка входила в наш ежедневный распорядок как сам собой разумеющийся пункт. Ни за что не хочу повторять эту ошибку. Иногда я действительно боюсь снова наткнуться на точно такого же мужчину.
Адам укоризненно покачал головой.
– Нет, Рейчел, этого не произойдет. Я сам прослежу, – он говорил настолько эмоционально, что Рейчел совершенно удивилась. – Как бы там ни было, а мне сегодня нужно загружать машину. Завтра выезжаем в обратный путь очень рано.
Хозяин ресторанчика, Марио, подошел и склонился над их столиком.
– Все в порядке? – спросил он.
– Замечательно! – в один голос сказали они.
– Хорошо, хорошо, – ответил он и широко, по-итальянски, улыбнулся им, – для такой влюбленной парочки особенно. Пусть вино сделает вашу постель сегодня помягче. Доброй ночи. – Он кивнул и отправился выписывать счет.
Путешествие в обратном направлении к Англии было сплошным слившимся пятном впечатлений от мелькавших кемпинговых площадок, пикников на обочинах, смачных и обильно сдобренных чесноком итальянских колбасок с хлебом; на итальянской границе – помидорок, размером со сливу, артишоков, устриц и французского хлеба по всей территории Франции. Бутылки превосходного вина из каждой области смывали пыль и грязь с Рут Националь. К тому времени, как они достигли Кале, Рейчел поняла, что страшится момента, когда им нужно будет попрощаться друг с другом.
– Я могу посадить тебя в поезд, который идет в Эксетер, – сказала она, когда пароход причалил в Дувре.
– Отлично. Просто замечательно. – Адам как раз покупал билеты на пароходе. – Рейчел, мне хочется, чтобы ты приехала ко мне в выходные.
– С удовольствием. Я так надеялась, что ты попросишь об этом.
Адам крепко прижал ее к себе, поцеловал в лоб и сказал: – Спасибо за чудесные каникулы. Рейчел улыбнулась.
– Поедем в следующий раз в Грецию. Раздался свисток.
– Всем пассажирам приготовиться к выходу.
Рейчел было как-то странно возвращаться в Англию. Ей было грустно расставаться с чувственной теплотой Европы. Англия показалась ей бедной жалкой сестренкой. Рейчел посадила Адама на поезд. Когда состав медленно тронулся от перрона, она бросила прощальный взгляд на лицо Адама, а затем только махала рукой. Она доплелась до машины и горько расплакалась. Всю следующую неделю у нее было такое чувство, словно ей не хватало одной своей половины.
Рейчел приехала в загородный дом Адама вечером в пятницу. Всю неделю она мучилась над проблемой, как убедить Адама. Он может только сказать «нет», убеждала она себя. Поужинав, они уселись возле камина.
– Адам, меня все время терзала мысль… Он читал.
– Гм? – Он даже не поднял глаз.
– Интересно, а могут ли друзья превращаться в любовников?
Адам звонко захлопнул книгу.
– Рейчел, а как же наш договор?
Рейчел потупила взор, уставившись на свои коленки.
– Ну, это же было несколько месяцев тому назад. Адам ухмыльнулся.
– Я столько времени ждал, когда же ты об этом спросишь.
– То есть, ты тоже хотел, чтобы мы стали любовниками?
Адам вдруг заговорил очень серьезным тоном.
– Только в том случае, если ты выйдешь за меня замуж.
Рейчел открыла от удивления рот. Она была застигнута врасплох.
– Адам, для этого вовсе не обязательно сейчас вступать в брак. По крайней мере, до тех пор, пока не поживем какое-то время вместе.
– Понимаю. Я сам жил несколько месяцев с женщиной, но мне не интересны временные обязательства. Я хочу жениться на тебе. Не жить с тобой. Хочу получить твердую гарантию того, что до конца жизни мы вместе станем трудиться на благо и процветание нашего брака. Мне тоже хочется завести пчел, чтобы я мог выходить к ним по ночам и рассказывать, как мы счастливы.
Рейчел совершенно растерялась.
– Но я больше не хочу иметь детей. У тебя же не будет сына.
Адам пожал плечами.
– Я не хочу детей. Я хочу тебя.
– А я не хочу, чтобы в моей постели постоянно кто-нибудь был. Единственное, что я твердо для себя усвоила, так это то, что обязательно нужно оставлять хотя бы капельку времени для самой себя.
– Мы можем иметь дополнительную спальню на тот случай, когда ты захочешь побыть одна. Обещаю, что не буду докучать тебе.
– Я терпеть не могу мыть посуду, – Рейчел пошла напролом и принялась выкладывать все без утайки.
– Я буду мыть посуду, если ты будешь готовить.
Рейчел посмотрела на него.
– Ты в самом деле хочешь жениться на мне? Честно?
– Подожди-ка. – Адам вышел из комнаты. Она услышала, как он пошел в сад. Вдруг он вернулся. Адам смотрел на нее лучистым взглядом сквозь пышную охапку травы и цветов. – Вот, – сказал он и опустился на одно колено. – Выйдете ли вы, Рейчел Кавендиш, замуж за меня, Адама Трехерна?
Рейчел опустилась на пол возле него.
– О да. Выйду, конечно, выйду.
Адам вынул из кармана маленькую бархатную коробочку.
– Я столько времени ждал момента, когда смогу подарить тебе вот это.
В коробочке лежал обыкновенный бриллиант. Он надел кольцо ей на палец. Тишину в комнате нарушало только потрескивание огня в камине. Адам начал:
– Будешь ли милостив, покинув всех других, хранить только нас до конца дней наших?
Рейчел подхватила:
– Любить и поддерживать отныне и во веки веков, в радости и в горести, в богатстве и в бедности, в болезни и во здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит нас.
– Моя любимая Рейчел, – сказал Адам. – Этим кольцом мы сочетаемся в браке. – Он нежно поцеловал ее в губы.
– О, Адам, – Рейчел взглянула на него. Слезы бежали светлыми потоками по ее щекам. – Навсегда, навсегда, Адам?
Он заключил ее в свои объятия и нежно привлек к себе.
– Навсегда, навсегда, Рейчел.
Поздним вечером Рейчел, умиротворенная и довольная, лежала возле Адама, прислушиваясь к его тихому мелодичному похрапыванию.
– Боже мой, – вдруг подумала она, – что же я скажу Анне?
notes
