Глава 14
Отем, казалось, вспоминала вырвавшиеся слова.
– Я люблю тебя! – подсказал Рейн.
– О, – Отем помолчала, потупив взор, – разве я это произнесла?
Стиснув зубы, Рейн решительной походкой направился к Вермильону. Вскочив на коня, он поскакал прочь, не оглядываясь.
– Боже мой, – вздохнула Отем, обнимая Гоуст за длинную белую морду, – что я такого сказала?
Лошадь тихо заржала, и девушка рассмеялась.
– А может, я этого и не говорила!
Силуэт Рейна с каждой секундой становился все меньше и меньше.
– Наверное, он воспринял это серьезно? – пробормотала Отем, обращаясь к ослу и лошади.
Знатные люди, подумала она, должны быть благородными, хорошо воспитанными, великодушными, вежливыми и вести себя по-рыцарски. Наверное, он не так уж знатен. Рыцари не поступают так, как он, во всяком случае те, кого она знала в Сатерленде.
Отем тряхнула головой, услышав крик осла.
– Ты прав, длинноухий. Мужчины никогда не бывают серьезными. И временами мне кажется, что они слишком жестоки и требовательны.
Но он вернется.
Несколько часов Отем ехала по дороге, надеясь, что движется в правильном направлении. Затем увидела покосившийся деревянный знак у развилки, указывающий путь в Кирклей, и повернула налево. Она уже начала тревожиться, гадая, где мог задержаться Рейн.
Воздух благоухал ароматом тимьяна и жимолости, бабочки порхали над землей. Пустив лошадь рысью, Отем выехала на главную дорогу, ведущую на север; ослик трусил позади. Лишь несколько купцов с телегами, нагруженными товаром, двигались в том же направлении. Время тянулось медленно. Дважды Отем останавливалась передохнуть и напоить животных, но каждый раз тревога и нетерпение не позволяли ей задержаться.
«Неужели он серьезно рассердился на нее? Не может же он так просто уехать и бросить ее?»
Отем ощущала себя страшно одинокой. А когда дорога впереди опустела, и поблизости не было видно ни купцов, ни простых путников, к чувству одиночества добавились новые страхи. Без сопровождения девушка становилась легкой добычей грабителей и еще более ужасных разбойников. Рейн был совершенно прав, когда предупреждал ее об этом.
Несколько запоздало Отем раскаивалась, что не умерила шаг и не осталась под защитой путников. В окружении людей у нее было бы хоть какое-то прикрытие. Но оставшись одна сейчас, когда приближалась ночь, девушка могла рассчитывать только на себя. Чтобы не потерять присутствие духа, Отем храбро повторяла себе, что дороги Англии находятся под защитой короля.
Девушка заставляла себя двигаться вперед. Хотя она и привыкла проводить в седле длительное время, напряжение и беспокойство последних часов измучили ее. За очередным поворотом показалась небольшая роща; Отем натянула поводья, ослик тоже сразу остановился.
Птицы взмахивали крыльями в густой зелени древних дубов, земля манила мягким зеленым ковром, неподалеку журчал чистый источник. Гоуст призывно заржала, словно побуждая Отем принять решение, и девушка пришла к выводу, что лучше прервать путешествие на пару часов и вновь двинуться в путь, когда луна поднимется достаточно высоко, чтобы осветить дорогу.
Отпустив животных пастись, Отем пошла к ручью. Зачерпнув холодной воды, она с жадностью напилась и умыла лицо. В желудке заурчало от голода. Понимая, что пройдет немало времени, прежде чем она сможет поесть, девушке оставалось утешаться только тем, что недавно прошедший ливень наполнил ручьи и речушки. По крайней мере, она не умрет от жажды.
С удовольствием вытянувшись во всю длину под массивным дубом, Отем смотрела в небо. Сбивающие с толку ощущения, которые вызывал в ней Рейн, меркли на фоне безмятежного благоухания трав, отдаленного щебета ночных птиц и загадочного мерцания первых звезд. Тихо вздохнув, Отем уснула. Разбудило ее пофыркивание Гоуст. Девушка быстро села, пытаясь определить, сколько же времени прошло. Посмотрев на луну, которая плыла высоко над кронами дубов, она поняла, что проспала дольше, чем намеревалась.
Не совсем еще придя в себя, Отем широко распахнула глаза, и сердце ее, до этого бившееся спокойно, застучало в груди сотнями молоточков.
Бесшумно поднявшись, девушка судорожно глотнула. Среди древних дубов она различила темные силуэты движущихся людей. В неподвижном ночном воздухе раздалось позвякивание стали, когда незнакомцы настороженно оглядывались, словно ожидая каких-то событий.
В ночной тишине до Отем долетали обрывки разговора. Они искали ее! Она разобрала слова: женщина; ехала этим путем; обязательно схватим.
При ярком свете луны Отем отчетливо видела их. Оборванные накидки, начищенное оружие. Странно… Может, это разбойники? Люди барона Дрого? Или Дюка Стефана?
Молясь про себя, чтобы животные хранили молчание, она в отчаянии оглядывалась в поисках пути к спасению. Они подходили все ближе, скоро они наткнутся на Гоуст и ослика…
Пожалуйста, молчите!..
Из темноты дубовой рощи появился воин на совершенно черном жеребце. На широкой груди рыцаря тускло блеснула кольчуга. На миг Отем показалось, что ночной кошмар воплотился в реальность: она одна и беззащитна среди многочисленных врагов.
Затем все мысли исчезли, потому что лунный свет залил обнаженные копья и мечи и смерть показала Отем свой страшный лик – и те люди, и всадник увидели ее.
Внезапно вокруг девушки ожили видения из кошмара: люди подбегали к ней, чтобы увести куда-то, и в следующее мгновение были уже мертвы. Отсеченные головы лежали на земле, а тела еще стояли на том месте, откуда собирались напасть. Один взмах меча рыцаря – и хлынула кровь, горячая и липкая.
Отем почувствовала, как к горлу подступает тошнота, а ужасная сцена продолжала разворачиваться перед ее глазами. Оставшиеся подонки, решив, что бессмысленно пытаться схватить девушку или сражаться за свои жизни, бросились к лошадям. Развернув жеребца, рыцарь преследовал их с искусством, внушающим страх. Большинство нападавших упали замертво до того, как остальным удалось вскочить в седла и попробовать спастись. Вновь зазвенела сталь, и последний из бандитов свалился с лошади безжизненной массой.
Все те, кто напал на нее, желая увезти бог знает куда, неподвижно лежали на земле, залитой кровью.
Рыцарь повернул коня и подъехал к девушке. Она не могла убежать и спрятаться: он знал, что она здесь. Глаза Отем, огромные и умоляющие, не отрывались от Черного Рыцаря. Он остановился в нескольких дюймах от нее. Отем застыла в ожидании своей участи. Черный Рыцарь взглянул на нее с высоты своего боевого коня. Рыжие локоны водопадом струились по плечам и груди девушки; в лунном свете кожа ее сверкала подобно алебастру; легкий ветерок прижимал рубашку, и под ней отчетливо вырисовывались женственные изгибы нежного тела.
Наверняка, подумала Отем, это очередной ночной кошмар. Скоро она проснется и забудет эти, леденящие душу, события. Она и раньше видела живые сны, но с такими подробностями…
Рыцарь был очень близко. Горячее дыхание взмыленного черного коня смешивалось с судорожными вздохами Отем, а удары сердца просто оглушали, пока она ждала развязки.
Девушка вздрогнула, когда рука в стальной перчатке смахнула шелковистую прядь волос с полной округлости груди. Железный палец был тверд и холоден, как сама смерть.
– Она прекрасна, – пробормотал Черный Рыцарь.
Отем робко прошептала:
– Кто Вы?
– Будь осторожна, – сказал он.
– Но… – она безуспешно пыталась справиться с комком в горле, в глазах застыл страх.
Приложив палец к губам, скрытым за черным шлемом, рыцарь покачал головой. Забрало он не поднимал, поэтому Отем не могла видеть его глаз.
Предупреждение.
Развернув лошадь, Черный Рыцарь растворился в ночной темноте.
Ноги Отем внезапно ослабели, и она опустилась на землю, дрожа от пережитого ужаса. Ветерок принес запах крови, и девушка с трудом поднялась, изо всех сил стараясь не смотреть на следы кровавой бойни.
Ноги стали тяжелыми, будто налились свинцом. Отем медленно брела к животным. Этого не могло случиться, повторяла она себе.
Рыцарь оставил ей предупреждение. Она не должна рассказывать о том, что произошло этой ночью.
Будь осторожна.
Остаток ночи Отем скакала во весь опор. Она была слишком напугана и напряжена, чтобы пытаться снова заснуть. Девушка подгоняла Гоуст, молясь про себя, чтобы Черный Рыцарь не вздумал ее преследовать.
Встало солнце.
За поворотом показалась еще одна дубовая роща – и там стоял Рейн. Защитник. Ее защитник. Он ждал ее. Отем знала, что рано или поздно так и должно было случиться. Но почему на его лице нет улыбки? Можно подумать, будто он не рад ее видеть!
Но сейчас это не имело для нее никакого значения: за всю свою жизнь Отем ни разу не чувствовала себя в большей безопасности и никогда не испытывала большего возбуждения при виде мужчины.
Гвендолен прикоснулась к лицу и удивилась, каким горячим оно стало. Она наблюдала за Тайрианом, хотя он понятия не имел, что послушница следит за ним вот уже более четверти часа.
Этот человек внушал тревогу. Кому необходимо носить при себе такое оружие? Насколько она знала, только рыцарю. Ей следовало бы написать записку и спросить Торолфа, но это невозможно – гигант не смог бы прочитать ни единого слова.
Кроме того, она не взяла чернила и гусиное перо, хотя можно было бы написать и палочкой на земле. Если бы только Торолф умел читать! Но если научиться лучше общаться с возницей – например жестами – она смогла бы описать ситуацию и сообщить все, что увидела. Нет, наверное, не все.
Гвендолен вспыхнула при мысли об этом. Она не могла не залиться ярким румянцем, вспомнив полуобнаженное мужское тело. Монах – девушка слышала, что Торолф называл его Тайрианом – скорее всего вовсе не монах, а рыцарь-разбойник. Особенно Гвен волновал вопрос, почему он едет с ними. Разве у него нет занятий поинтереснее – например, сражаться в битвах или добиваться руки какой-нибудь прекрасной дамы, возможно, даже спасти ее из заточения! Что у него на уме? Знает ли он, в каком она положении? Кровь отхлынула от лица Гвендолен при мысли, что он может быть одним из людей Дрого.
Девушка вернулась к костру и бросилась к Торолфу, который свежевал кролика. Она дружелюбно улыбнулась ему и помогла подготовить вертел.
– Значит, юная послушница, – сказал возница, – ты знаешь кое-что еще, кроме чтения своего псалтыря и задумчивых взглядов вдаль, а?
Гвендолен энергично закивала. Потом движениями гибкого тела изобразила, как он готовит для них еду возле костра. Она показала на его грудь, схватила за руки и повторила все движения при разделывании кролика и насаживании на вертел.
– Гвендолен, ты удивляешь меня, – Торолф тепло рассмеялся. – Когда это ты стала такой болтливой?
Она беззвучно рассмеялась, продемонстрировав великолепные жемчужно-белые зубы. Потом, став серьезной, девушка повторила движения рыцаря, быстрыми жестами обрисовав длинный широкий меч.
Глаза Торолфа сузились.
– Что ты пытаешься показать мне, Гвен? Ты выглядишь ужасно встревоженной. Похоже на меч… – несколько секунд он наблюдал за энергичной жестикуляцией девушки. – Рыцарь? Где? Здесь? – он огляделся вокруг. – Ты показываешь через плечо… Кто-то купается? А, добрый монах? О, нет, ты же не подсматривала за ним у воды, правда?
Гвендолен закивала еще решительнее, чем прежде.
Великан подвел ее поближе к костру, так как ночные сумерки сгущались.
– Расскажи мне побольше. Что-то очень сильно взволновало тебя, и я не думаю, что просто мужское тело.
Рубиновый отблеск костра, на котором готовился ужин, скрыл румянец на щеках девушки. Она изобразила движения мужчины, прячущего что-то под одеждой. Потом снова обрисовала меч.
– У монаха под рясой спрятан меч? – Торолф поскреб подбородок. – Вообще-то, я не вижу в этом ничего плохого, но я проверю, не тревожься.
Торолф хотел уйти, но Гвендолен вытянула руку, делая знак подождать. Она пыталась показать, как под сутаной монаха что-то блеснуло, что-то с маленькими петельками, но возница не понимал. Девушка указала на звезды, сделала жест, как будто снимала их и укладывала на своей груди. Торолф лишь непонимающе хмыкнул и потянул себя за ухо.
– Как здорово! Она разговаривает, не произнося ни звука!
Тайриан подходил к костру.
Гвендолен была благодарна красным отблескам костра, так как по-прежнему ощущала, что горячая волна заливает ее щеки, шею, плечи. Даже уши горели! Ведь она видела этого божественного мужчину почти обнаженным.
Тайриан потянулся к ее руке, Гвендолен резко отдернула ее.
– Я не лгу! Все, что ты говорила языком жестов, было просто здорово! Что-то насчет луны и звезд на твоей груди?
«Если бы ты только знал», – думала Гвен, раскрасневшееся лицо которой контрастно выделялось на фоне белого апостольника.
Она кивнула и отошла от смущавшего ее покой мужчины.
– Чем я заслужил столь неприветливое обращение? – спросил Тайриан у Торолфа.
– Гвендолен не любит, когда до нее дотрагиваются. Это нервирует ее.
– Я бы сказал: больше, чем нервирует; она выглядит смертельно напуганной, – Тайриан хмуро взглянул на Торолфа. – Почему она боится монаха? Она находилась среди подобных мне достаточно долго, – он задумчиво покачал головой. – Вот, я принес еще одного кролика.
С этими словами он принялся сам свежевать и разделывать добычу, а потом насадил куски на вертел, который соорудил быстро и со знанием дела.
Когда мясо стало мягким и сочным, все трое устроились на бревне, заменяющем скамью, ужинать. Гвендолен села на самый конец бревна подальше от мужчин.
– Что с ней на самом деле? – поинтересовался Тайриан. – Она не может говорить, значит, что-то случилось в ее прошлом, что нарушило душевное равновесие.
– Наверное, изнасилование.
– Ты думаешь, ее изнасиловали? – Тайриан закашлялся и чуть не подавился куском кролика. – Монахиню? Кто бы решился сделать это?
– Она не была тогда монахиней, – Торолф бросил в огонь кость. – Да и сейчас еще нет. Она послушница.
– То есть она не приняла окончательный постриг. А хочет она этого?
Торолф окинул монаха недоуменным взглядом.
– А почему ей не хотеть? Каждая послушница желает стать монахиней в конце концов. По крайней мере, я всегда так считал.
– Правда? – переспросил Тайриан.
Он запил еду холодной водой, и неожиданно у него вырвалось:
– Я понятия об этом не имею. Я не знаю монахинь.
Золотистые глаза сверкнули огнем при мысли о женщинах «другого рода», которых он знал хорошо. Но все это осталось в прошлом, пока он не перебесился, у него каждую ночь была женщина. Сейчас ему двадцать пять. Но он явно не утратил еще лихих свойств!
Торолф посмотрел на Гвендолен и увидел, что она застыла с сочной ножкой в руках. Пристально глядя на монаха, девушка медленно опустила поднесенный ко рту кусок. Торолф быстро обернулся лицом к Тайриану.
– Что ты сказал? Что-то насчет монахинь?
– О, – Тайриан начисто облизал жирные пальцы и только потом ответил, – да, монахини, – он кивнул, чувствуя на себе ожидающий взгляд Гвендолен. – Я знал многих монахинь в разных аббатствах и монастырях. Должен заметить, все они – вполне приятные дамы.
Гвендолен вскочила и швырнула недоеденный кусок кролика в костер на глазах у изумленных мужчин. Подхватив подол белой шерстяной юбки, она решительно зашагала прочь.
– Она выглядит очень сердитой, – заметил Тайриан.
– Она действительно сердится. Должно быть, ты произнес пару слов, которые пришлись ей не по нраву. Я тебе уже говорил, что ее легко вывести из себя.
Торолф хотел встать и пойти вслед за девушкой, но на плечо ему опустилась рука Тайриана.
– В чем дело? – спросил возница. – Разве я не должен идти за ней?
– Нет. Оставь ее. Прогулка принесет только пользу. Не могу представить жизнь в окружении монашек и непреклонной аббатисы. И так изо дня в день, – сказал Тайриан с кривой улыбкой.
Торолф смотрел в сторону удалявшейся Гвендолен, но после этих слов, как разъяренный медведь, стремительно повернулся к монаху.
– Что ты сказал?
Ответом ему был ничего не выражающий взгляд.
– Суровая аббатиса? Ты видел ее?
– Конечно, – спокойно произнес Тайриан. – Я знаю об Аманде Миранд. Я никогда не говорил с ней, но монахини, конечно же, кудахтали о своей настоятельнице.
– Монахини не кудахчут, – Торолф рассмеялся вместе с Тайрианом. – Они приглушенно попискивают, но я ни разу не слышал их кудахтанья, – он заговорщицки подтолкнул собеседника локтем.
Гвендолен возвратилась и, кипя от злости, прислушивалась к дружному смеху мужчин. Неужели Торолф не понимает, что человек, сидящий рядом с ним, вовсе не монах, как они предполагали, а обманщик? Может быть, он один из тех людей, которые стремятся ее похитить?
Если бы только она могла говорить! Через некоторое время послушница и ее сопровождающие собрались улечься спать.
Внезапно какая-то суматоха поднялась вокруг костра: поляна заполнилась дикими и свирепыми на вид людьми, похожими на разбойников с большой дороги. Один из них мертвой хваткой вцепился в Гвендолен и потащил за собой. Другой в мгновение ока оказался за спиной Торолфа и приставил нож к горлу. Великан ничего не мог сделать.
Тяжело дыша, Гвендолен заметила, как Тайриан отшвырнул сутану, бросил на землю пояс и вскочил на бревно. Вытащив огромный меч, который девушка видела раньше, он принялся размахивать им во все стороны. И когда клинок зловеще засверкал в свете костра, многие из нападающих отступили, не желая иметь дело со столь опасным противником.
– Ну, давайте, смелее! – подзадоривал бандитов Тайриан, прищелкивая пальцами. – Вы просили развлечений? Вперед! Кто хочет первым отведать моего клинка?
Услышав за спиной булькающий звук, а на другом конце поляны слабый вскрик, Тайриан бросил взгляд через плечо и увидел, что разбойник перерезал Торолфу горло от уха до уха; великан даже не успел воспользоваться ножом, зажатым в руке. Бандит выхватил его и повесил себе на пояс.
Тайриан перевел взгляд на молчавшую послушницу, отметив про себя, что она все-таки издала слабый звук.
Один из непрошенных гостей прыгнул Тайриану на спину, но тот стряхнул его, словно муравья, и без труда прикончил. Голова разбойника, отсеченная одним взмахом меча Тайриана, покатилась по поляне к костру, волосы зашипели, соприкоснувшись с пламенем.
Гвендолен подняла глаза к небу, но не лишилась чувств. Ночную тишину пронзил леденящий кровь звук. Девушка поняла, что этот рев издал Тайриан, и решила, что это, наверное, боевой клич.
На удивление быстро Тайриан отправил на тот свет шестерых нападавших, а остальные бросились бежать. Остался только один – черноволосый дьявол, не отпускающий Гвендолен. Он пытался затащить ее в темноту, где стояла его лошадь.
– Скоро мы умчимся отсюда, – шепнул он девушке в ухо, отвратительно ухмыляясь. – Многие бордели в Лондоне хорошо заплатят за тебя.
Вряд ли Гвендолен слышала его. Она все глубже погружалась в бездну ужаса. Девушку бил озноб, дыхание с трудом вырывалось из горла, она молила Бога, чтобы сознание покинуло ее.
Тайриан услыхал, как черноволосый разбойник говорил Гвендолен, что всегда хотел поразвлечься с монахиней.
Она пискнула, как мышка. Казалось, бандит замер на месте от удивления, потом потащил ее дальше. Гвендолен упиралась, как могла, пока разбойник пытался подтянуть ее к лошади. Просто чудом покрывало и апостольник остались на голове девушки; и несмотря на то, что ее волокли по земле, к белому одеянию грязь почти не пристала.
Разбойник гнусно усмехнулся, когда Тайриан наставил ему в грудь острие меча.
– У меня здесь маленькая монашка, и ты ничего не сделаешь, если только не хочешь увидеть хорошенькую девчонку мертвой. Я забираю ее с собой. Она пригодится во всех делах, которые я придумал для нее.
Потянулись томительные мгновения. Гвендолен не отрывала глаз от тщательно начищенной сияющей рубахи из звезд на Тайриане. Сейчас она узнала: это кольчуга, Значит, он действительно рыцарь. Она никогда не видела, чтобы человек так сражался; она никогда не видела, как отсекают мечом головы.
Гвендолен почувствовала головокружение. Знай она, что случится подобное, она съела бы весь ужин. Несомненно, если ей и нужны были запасы энергии, то именно теперь. Толстопузый бандит позади нее съел, должно быть, целого борова до того, как напасть на их лагерь.
Кинжал, который разбойник держал у горла девушки, был небольшим и узким: Тайриан сначала даже не заметил его. А сейчас он смотрел на маленькое сверкающее лезвие и капли крови на подбородке Гвендолен, запачкавшие целомудренно-белый апостольник.
Тайриан пригляделся к лицу бандита и прочел жадность и голод в его взоре. Фактически, на том лице отпечатались все смертные грехи: спесь, алчность, похоть, гнев, зависть и лень. Тайриан надеялся, что рассудил правильно, и этот человек на самом деле склонен к лености и рад будет избежать слишком большого напряжения в эту ночь, что облегчит и ускорит освобождение Гвендолен.
А девушка поняла, что ей лучше идти с Тайрианом, чем с этим человеком, который сдавил ее так сильно, что ей не хватало воздуха. Она обвела взглядом поляну вокруг костра и судорожно глотнула: повсюду была кровь, ее тяжелый запах висел в воздухе, заставляя Гвендолен трястись всем телом.
– Ударь, Гвен, черт побери! Пни этого подонка ногой! – закричал Тайриан, когда бандит стал заставлять девушку взобраться на лошадь.
Но рыцарь тут же осознал свою ошибку – еще одна капля крови появилась на апостольнике девушки, но она не издала ни звука, ни стона с тех пор, как стала свидетельницей ужасной гибели своего друга-возницы.
Забросив девушку на круп лошади, похититель приготовился вспрыгнуть в седло, но в этот момент Гвендолен со всей силы ударила его ногой по голове. Бандит, описывая руками круги, чтобы сохранить равновесие, споткнулся о камень и упал навзничь. Глаза его сверкнули бешенством.
А Гвендолен рванула поводья, управляя лошадью с искусством опытной наездницы. На миг Тайриан опешил, с испугом наблюдая, как она пришпоривает коня, разворачивается и делает курбет. Девушка направилась к рыцарю и, немного не доезжая до него, развернула коня так, что тот боком коснулся Тайриана.
Бандит оправился от удара, схватился за нож и с диким воплем бросился к своей лошади.
Но Тайриан понял маневр наездницы, прыгнул позади Гвендолен и, описав мечом широкую дугу, снес голову пораженного бандита. С глухим стуком она покатилась вниз по склону.
– Гвендолен, посмотри на его глаза! – воскликнул Тайриан с ликованием и понятной для воина жаждой крови. – Ты видела когда-нибудь подобное выражение?
Нет, такого она никогда не видела. Гвендолен сгорбилась; Тайриан взял у нее поводья, и они галопом помчались прочь от места, где разыгралась кровавая трагедия.
Тайриан прижал девушку к покрытой кольчугой груди, останавливая лошадь.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Ты не лишилась чувств?
Издав скулящий звук при последних его словах, Гвендолен отчаянно заработала локтями, посылая удар за ударом в ребра Тайриана.
– Успокойся, послушница Гвен, – сказал он ей на ухо. – Что я сказал или сделал неправильно, что ты так разозлилась? Тебе следовало бы благодарить меня за то, что я спас тебя от судьбы, которая страшнее смерти.
Гвендолен тихонько пискнула.
– Бедная голубка, – пробормотал рыцарь рядом с белым покрывалом, – почему ты так невзлюбила меня? Разве я предал тебя? Или ты боишься, потому что я убил столько людей ради тебя?
Она так энергично замотала головой, что Тайриану показалось, что апостольник сейчас слетит с головы, но этого не произошло. Может быть, она сердится из-за того, что он обманывал и ее, и возницу? Должно быть…
– Боже мой! Я забыл о Торолфе… Какое потрясение для тебя!
Услышав имя возницы, Гвендолен зарыдала, неуправляемый поток слез хлынул на лиф белого платья.
– Временами я просто бесчувственный идиот!
Девушка снова покачала головой, но на этот раз без прежней энергии.
– Бедная маленькая монахиня… Гвен сделала отрицательный Жест.
– Извини – послушница, – поправился он.
Помогая Гвендолен слезть с лошади, Тайриан заметил, что рыдания ее не прекратились. Он обнял девушку и обнаружил под тяжелой белой шерстью и накрахмаленным бельем нежное податливое тело. Она не обняла его, руки Гвен безвольно висели по бокам.
Когда Тайриан провел кончиками пальцев по виску девушки, она резко отстранилась, решив, очевидно, что он хочет снять апостольник.
– Прошу прощения, послушница. Я не буду до тебя дотрагиваться, если ты так хочешь. Я знаю, что говорить ты не можешь. А писать письма умеешь?
Гвендолен фыркнула и кивнула.
– Вот и хорошо! Утром мы пообщаемся. А сейчас нам придется вернуться и найти нашу повозку. Есть у тебя на это силы? Нет? Ну ладно. Тогда мы проведем ночь здесь.
Измученная донельзя, Гвендолен сразу же направилась к постели, которую Тайриан соорудил из веток, листьев и попоны. Гвендолен стало тепло, уютно, и она заснула, словно усталый ребенок.
Тайриан не спал. Ласково глядя на девушку, он повторял ее имя, отмечая, с каким удовольствием губы произносят «Гвен».
Он долго размышлял о том, какое же потрясение украло у нее голос, который, наверное, был так же прекрасен, как чистое невинное лицо девушки.
А сегодня она пережила еще одно сильнейшее потрясение. Как-то оно отразится на ее дальнейшей судьбе?
