ГЛАВА 17

Губы Доминика были теплыми, настойчивыми. Их вкус, казалось, пронзил Сару до кончиков пальцев. Губы нежно и легко ласкали ее, но постепенно поцелуй становился все глубже, все крепче, все требовательнее. Сара уперлась ладонями ему в плечи, но руки соскользнули по влажной коже. Он даже не двинулся с места.

Его ладони так сильно сжимали ее талию, что Сара чувствовала каждый напряженный мускул. К ее животу прижался горячий, пульсирующий ствол. Сара уперлась ладонями настойчивее, неистово вырываясь, она хотела освободиться, пугаясь того, что вероломная плоть может поддаться искушению, соблазниться, над рассудком возобладает вожделение.

Доминик не отпускал ее. Его руки сжимали Сару все крепче, скользили по обнаженной спине, пробуждая жар трепетных воспоминаний. Потом ладони скользнули вниз к маленьким округлым ягодицам. Мозолистые шершавые ладони обхватили крепкие полушария.

Доминик приподнял Сару, прижал ее к своему телу, дал почувствовать ей жар своего желания. Губы внезапно стали неистовыми, казалось, он задыхается. На мгновение Сара растерялась. Молодой человек раздвинул ей губы и проник языком в рот. Жар влажного сильного языка, ласкающего ее язык, пробующего сладость ее рта, заставил Сару дрожать.

Ее руки безвольно замерли, на его плечах, а потом обвили сильную шею мужчины. Сара закрыла глаза и поцеловала Доминика, позволив ему обнять ее еще крепче. Губы были горячими, чувствительными, страстными…

Раньше, когда Сара не знала о том, какие чувства может вызвать сильный, красивый мужчина в душе женщины, она была удивлена и шокирована тем бесстыдством, с каким он целовал ее. Теперь она наслаждалась поцелуем, наслаждалась горячей силой его губ и языка, откликаясь на каждое движение. Вцепившись в затылок Доминика, Сара задыхаясь и трепеща от вожделения, поймала зубами нижнюю губу мужчины и прикусила ее так, что он застонал. Он заставил ее положить голову к нему на плечо, снова отбирая у нее инициативу. Он был ведущим в поцелуе, он властвовал над ней.

Сара вздрагивала от наслаждения. Ей казалось, что ее тело горит от страсти, страсть отнимает у нее волю, она не хочет снова испытать близость этим мужчиной. Но ее плоть снова и снова откликалась на воспоминания, которые он будил в ней нежными и требовательными прикосновениями. Сара хотела остудить собственное желание, необходимо было остановиться, подумать о собственном падении, о грехе. Но сил не было, ее плоть снова оказалась во власти мужчины, подчинялась его желаниям. Слабая, распутная, неподвластная ей плоть реагировала на ласки мужчины, а не на протесты и доводы рассудка.

Сара понимала, что хочет отдаться Доминику. Господи, помоги! Она хочет его с той бешеной страстью, которая совершенно чужда ее природе, ее характеру, ее темпераменту. Она хочет этого мужчину, несмотря на укоры совести, несмотря на то, что он унизил ее, унизил ее гордость и достоинство. Она хочет его, теперь ее желания не зависят от колдовского света луны, от очарования таинственной ночи, от аромата фруктовых деревьев, от ласкающих слух звуков музыки.

Сара хотела этого мужчину, Доминика Галагера, каторжника, вора, похитителя, преступника. Она хотела отдаться ему со страстью, на которую по ее мнению были способны только мужчины или… шлюхи.

Обнаженной грудью она слышала гулкое биение его сердца. Его набухшая мужская плоть вдавливалась ей в живот. Он склонился над ней, прижал ее к горячему сильному телу, нежные соски Сары, набухшие и необычно чувствительные, ощущали прикосновение его мохнатой груди. Мускулистой, сильной ногой Доминик пытался раздвинуть ей бедра.

– Иисус Милосердный, Сара, – глухо пробормотал он ей на ухо. Сара буквально оцепенела от хрипловатого страстного шепота. А потом целовала его так неистово, так горячо, как только что целовал ее он. Их языки встречались, поглаживали и мягко ласкали друг друга.

Он убрал одну ладонь с ее ягодицы, Сара почувствовала, как ладонь скользнула по влажной коже в ложбинку, разделяющую мягкие формы, пальцы интимно пробрались между раздвинутых бедер.

– О, – Сара задохнулась, как только он коснулся самого чувствительного места, его пальцы поглаживали нежные лепестки до тех пор, пока у нее не ослабли колени. Теперь Доминик подхватил ее, обнял, поддерживая одной рукой.

– О, – Сара снова задохнулась, но уже радостнее. Ей казалось, что его пальцы способны сотворить что-то волшебное, они ласкали ее так, что всю ее плоть пронизывали огненные стрелы. Когда его мозолистая ладонь прижалась к вершине треугольника, Сара почувствовала, как из нее хлынула горячая лава. Потом рука Доминика вновь скользнула между ее бедер, пальцы принялись снова ласкать тайное местечко, которое недавно ласкали. Его палец проник в нее, и принялся двигаться в удивляющем, восхитительном ритме… Неужели люди и вправду таким образом занимаются любовью? Сара на мгновение замерла, но тут же забыла обо всем, потому что ее охватило безумство желания, глубоко в ее лоне что-то пульсировало мучительно и сладостно одновременно. Волны вожделения растекались по всему телу.

– Я хочу тебя, Сара, – прохрипел он ей на ухо и слегка отодвинулся. Она неохотно открыла глаза. Взгляд блестящих синих глаз жаром обдавал ее тело, замирая на груди, животе, бедрах. Саре казалось, что она плавится от мучительного зноя этих страстных глаз.

Она всхлипнула, чувствуя, что его пальцы замерли, прекратив доставлять ей восхитительное наслаждение, и конвульсивно прижалась к нему, заставляя вернуться. Он тихо рассмеялся, а может быть, Саре только показалось. Вообще-то, больше было похоже на то, что он хрипло и отрывисто простонал.

– Я здесь, я никуда не уйду, – пообещал он и подхватил ее на руки. Пока он нес ее к берегу, Сара не могла ни о чем думать, ее сжигала неодолимая страсть.

Обняв мужчину за шею, девушка подставила губы, как только он наклонился над ней. Сара сгорала от желания. Она хотела его так, как никогда в жизни не хотела никого.

Он опустил ее на землю, прямо над ручьем, накрыл жадным ртом ее губы, придерживая распаленное тело руками, словно самую драгоценную вещь на свете.

Сара закрыла глаза. Она слышала, как шуршат листья и сухая трава. Сухие стебли покалывали нежную кожу спины и ягодиц. Теплый ночной ветер овевал груди, лаская маленькие напряженные соски. Но ей было мало ласк ветра. Доминик навис над ней, не притрагиваясь. Он опирался на сильные руки, ноги соприкасались с внутренней стороной ее бедер. Сара чувствовала, как он страстно и жадно смотрит на нее. Но ей было мало этого. Она всхлипнула и протянула к нему руки, но он не двинулся ей навстречу, а смотрел ей в глаза, в глубине синих глаз пылал огонь страстного желания.

– Доминик, – хрипло позвала она, приподнялась и снова протянула руки. Пальцы коснулись его плеч, ладони принялись ласкать влажную теплую кожу, скользили по твердым мышцам и, в конце концов, сомкнулись у него на затылке. Сара потянула Доминика к себе. Он все еще не решался прикоснуться к ней. Девушка нахмурилась и снова потянула его к себе, почти приказывая.

– Доминик! – это не Сара звала его, а та женщина, которую он однажды в ней разбудил. Прекрасная, желанная женщина, желанная и сгорающая от страсти. Она не боялась открыто выражать свои чувства и желания, предлагать любовнику удовлетворить ее страсть. Та женщина не беспокоилась о том, что они принадлежат к разным слоям общества. Ей было все равно, кто он и кто она. Она знала только одно, он – мужчина, мужчина прекрасный и страстный. И она очень хочет его.

– Ты очаровательная, Сара, – прошептал Доминик. Взгляд синих глаз скользил по ее лицу, по груди. Сара хорошо слышала каждое его слово, каждый вздох. При иных обстоятельствах она просто посмеялась бы над его комплиментом, не поверила бы в искренность сказанного, принялась бы думать, что же заставило мужчину сказать подобные слова. Чего он хочет от нее? Но сейчас она лежала перед ним совершенно обнаженная и чувствовала себя очаровательной. Та женщина, что вселилась в ее тело, была очаровательной. Она превратила порядочную старую деву Сару в красавицу Сару, в соблазнительницу Сару.

– У тебя чудесные волосы, они густые, шелковистые, необыкновенного золотистого цвета. А глаза похожи на маленькие светящиеся диски солнца. Твои губы вызывают желание целовать их всякий раз, когда я смотрю на тебя. Твой подбородок – я люблю твой маленький упрямый подбородок. Он очень идет тебе, Сара. У тебя очень изящная шея – длинная, стройная, с ароматом теплого меда. Груди, твои груди… – голос стал низким, прерывистым, хрипловатым, Доминик уставился на маленькие холмики с нежно-розовыми вершинами, которые, казалось, расцветали от его страстного взгляда.

– Твои груди, – само совершенство, изящные, прекрасные…

Губы Сары непроизвольно приоткрылись, она с трепетом ждала, когда Доминик поцелует ее. Он наклонился, ласково и мягко, поцеловал сначала один вздрагивающий сосок, а потом – другой.

Она почти вонзила ногти в его шею и прогнулась навстречу ему, содрогнувшись всем телом. Когда Доминик снова склонился над ней, Сара замерла и дышала почти неслышно. Доминик снова взял в плен один сосок и долго не отпускал его, язык кружил вокруг трепещущего бутона, дразнил, мучил, звал, завладевая им. Когда он двинулся к другой груди, ему стало недостаточно просто ласковых поцелуев, он втянул в рот почти всю грудь, потом отпустил ее, придерживая зубами за чувствительную вершину. Зубы покусывали напряженный сосок, нежно потягивая, а потом мужчина втянул грудь глубоко в рот и принялся посасывать ее как дитя.

Сара задыхалась, чувствуя как от плененного соска по всему телу распространяются спирали горячего, как лава, желания.

Сара застонала от вожделения, внезапно увидев, как его черноволосая голова покоится на светлой коже ее груди. Девушка снова закрыла глаза и выгнулась навстречу мужчине, сильно потянув его к себе. Ладони обхватили его затылок. В ответ на его действия, он еще сильнее втянул ее грудь в рот, восторгу Сары не было предела. Она не могла оставаться спокойной во время столь неистовой атаки. Она извивалась, в безумном приступе желания, тянулась к нему, открывалась для него, стремясь к экстазу, который испытала однажды.

Длинными стройными ногами она гладила крепкие, поросшие волосами ноги мужчины, умоляя взять ее, обольщая. Ее бедра ритмично двигались навстречу ему, но он все еще отстранялся, как бы поддразнивая и еще больше разжигая девушку. Сара ощущала прикосновение горячего трепещущего копья между бедрами и готова была потерять голову от вожделения и нетерпения.

Ее руки беспрестанно двигались, ласкали затылок, перебирали упругие, шелковистые волосы, гладили сильную теплую шею, твердые плечи, обтянутые атласной кожей, касались твердой необъятной спины…

Внезапно пальцы Сары коснулись шрама на щеке Доминика. Это был рубец от удара плетью. Девушка вздрогнула, замерла, почти оцепенела. Она вспомнила, кем является он и кем – она. До нее только сейчас дошло, что она ведет себя непозволительно раскованно с ним, и устыдилась себя. Отрезвляющая реальность разрушила очарование любовной игры, которой с такой безоглядной страстью отдавались молодые люди несколько мгновений назад.

Сара открыла глаза. Доминик тоже замер, почувствовав ее охлаждение. Он навис над ней, в упор разглядывая неприязненно и удивленно. Он тоже вспомнил обо всем. Почти погасшие угольки ненависти снова начали разгораться. Доминик откатился в сторону, руки у него вздрагивали от напряжения. Эти мгновения, когда он рассматривал ее в упор, показались Саре вечностью. Доминик вскочил на ноги, бормоча под нос такие грязные проклятия, что Сара едва понимала его. Он нашел брюки, рывком натянул их.

– Вставай, – приказал грубо и неприязненно.

Саре не потребовалось второго предложения, она тут же вскочила на ноги, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Девушка была в ужасе от того, что чуть было не допустила близости с этим человеком. Если быть честной, она безумно хотела этого… Наверное, в ее сумасшествии повинны лунные ночи.

Сара подняла глаза, с затаенной болью и стыдом посмотрела на луну, если бы она могла, то упрекнула бы ночное светило за колдовство. Серебряный серп, казалось, насмехался над ней. Обольщающее мерцание заманивало ее в колдовские сети вожделения уже дважды. Но Сара дала себе слово, что больше подобное не повторится.

Девушка съежилась, представив, что произошло бы через мгновение, если бы она вовремя не остановилась, если бы не опомнилась. Она вновь бы испытала восторг и сладостную муку оргазма. А потом безмерно бы стыдилась себя и собственного неистовства.

– Одевайся, – он бросил ей одежду.

Сара поднялась, прикрываясь руками, ей было стыдно, что она обнажена. Она стеснялась поднять глаза на молодого человека. Он, похоже, испытывал подобные чувства, старался не смотреть на нее, торопливо натягивал рубашку, повернувшись к Саре спиной. Потом сел на пенек, чтобы обуться. Спина его была напряженной, движения красноречиво свидетельствовали о непреклонности и бушевавшем в его душе урагане злости. Сара успела заметить на его спине несколько светлых шрамов. Не сводя с него глаз, принялась одеваться.

– Пошли. Мы возвращаемся к костру. Отрывистые приказания действовали на нее, как удары. Нервы и без того были натянуты до предела.

Накрываясь одеялом, Сара круто повернулась и сердито выпалила:

– Не смей приказывать! – глаза сверкали яростно и непримиримо.

– Буду приказывать в любое время, черт возьми. Когда захочу, тогда буду приказывать. А ты будешь подчиняться. Ну, быстро подымай задницу, сейчас же! – он снова отвернулся от нее и быстро зашагал в сторону лагеря.

– Нет! – закричала вслед Сара, еле сдерживаясь.

Взгляд бессознательно метался по земле. Что она высматривает? Ах, да, камень! Сара наклонилась, подняла камень, и швырнула им в спину удаляющегося Доминика. Камень ударился в левое плечо молодого человека.

Доминик вздрогнул, замедлил шаги, как бы раздумывая, что делать дальше. Заметив, что Доминик заколебался, Сара перестала, дышать. Как он поступит теперь? Побьет ее? Или?.. Воображение рисовало ужасные сцены возмездия. Девушка напряглась, приготовившись спасаться бегством. Но к изумлению, Доминик даже не повернулся к ней. Нерешительно потоптавшись, он ровным шагом направился дальше и вскоре скрылся в темноте.

Сара смотрела ему вслед с восторгом и ликованием победителя и одновременно с бессильной яростью побежденного. Теперь она избавилась от него – и так легко! Она свободна и может идти по руслу ручья. Она доберется до дома самостоятельно…

Вдалеке послышался лай динго, потом собаки залаяли в другой стороне, им отозвался еще один голос, потом еще… С высоты на Сару смотрела луна, она словно бы злорадно ухмылялась.

Девушка чуть не расплакалась, ее охватил приступ слепой ярости и беспомощности. Она не сможет использовать возможность. Глупо решиться добраться до Ловеллы в одиночку, не имея продуктов и надеясь только на собственные ноги. С прошлой ночи они, вероятно, проехали миль двадцать или того больше. По крайней мере, она трезво осознавала, что спасение слишком нереально, если действовать самостоятельно. Без продуктов, хорошей обуви, одежды, она не выживет. В буше под лучами безжалостного солнца она будет обречена и обязательно погибнет. В буше люди часто умирают. Сара сцепила зубы и выругалась, только потом сообразив, что употребила то же выражение, что недавно употребил Доминик. Когда она услышала эти слова из уст молодого человека, они ее покоробили. А теперь она произносила их с каким-то злобным удовлетворением. Впервые Сара поняла, почему мужчины часто бранятся в подобных ситуациях. Случается, что ничто другое не помогает, не успокаивает. Сара наклонилась, чтобы завязать войлочные сандалии и снова выругалась. Потом поднялась, расправив плечи, неохотно и медленно двинулась следом за Домиником, но в ней все клокотало от гнева и ярости.

Мингер и остальные бандиты спали возле костра, Сара заметила это, приблизившись к лагерю. Доминик стоял под высоким эвкалиптом, седло лежало у подножия ствола, молодой человек наклонился и принялся расстилать одеяло. Присев на край постели, снял ботинки, положил их в голову, лег лицом к огню. Рядом с собой он держал наготове ружье.

Сара нерешительно остановилась, решая, что теперь делать, как поступить. Может быть, ей устроиться на границе лагеря и немного поспать? Но тут она вспомнила о мужчинах, которые отправились сторожить отару и не знали, что Доминик взял ее под свою опеку. Если она убежит, то ее непременно поймают. Ей придется поговорить с Домиником утром, ведь она не хочет остаться без его покровительства до тех пор, пока не окажется дома.

Девушка подошла поближе. Молодой человек лежал, закрыв глаза. Но Сара чувствовала, что он знает о ее присутствии, надеялся на то, что она вернется. Казалось, что лицо Доминика светилось от самодовольства. Сара еле справилась со страстным желанием пнуть его в бок.

Как она ненавидит каждый миллиметр кожи этого сильного мужчины, даже длинные ноги, небрежно раскинутые на сером одеяле, лежащие спокойно на груди руки с цепкими и сильными пальцами, ненавидит густые черные ресницы, загнутые и блестящие. Она ненавидит это безумно красивое лицо и черные волосы, все еще спутанные после ее страстных ласк. Сара постояла, ожидая, что он откроет глаза и заговорит, он должен был каким-то образом отреагировать на ее присутствие. Но Доминик молчал, и она поняла, что он не собирается ничего говорить, не собирается предлагать ей лечь с ним рядом на одеяло! Не то чтобы она хотела с ним спать, но ей было бы спокойнее…

Сара мрачно и подозрительно оглядела стоянку, мужчины по другую сторону костра крепко спали. Но ведь каждый из них может проснуться в любую минуту. Необходимо помнить и об остальных. Она не может рисковать своей безопасностью, не может остаться здесь, когда Доминик отправится сторожить овец. Все, что ей остается делать – это просить его о том, чтобы он разрешил ей свернуться калачиком рядом. Пусть он укроет ее собой, заслонит от похотливых взоров. Но Сара была слишком гордой, чтобы просить похитителя о снисхождении и милости. Она не позволит себе унизиться до этого. Она не станет просить!

Сара сердито посмотрела на молодого человека, вновь выругалась потихоньку, повторив так понравившееся ей проклятие. Но она не хотела, чтобы Доминик услышал, как она бранится. Он сразу же обрадуется, что довел ее до бешенства. Сара гордо прошествовала к стволу эвкалипта, устроилась с другой стороны, опираясь спиной на ствол. Конечно же, спать не придется. Эта наглая свинья может бросить ее, если она задремлет. Сара просунула руки под пончо, обняла колени, откинула голову на грубую кору эвкалипта. Попыталась затылком найти какую-нибудь удобную впадинку. Ствол был неровный, сидеть было неудобно. Сара в последний раз взглянула неприязненно на Доминика и отвернулась. Она приготовилась к тому, что ей придется провести ночь в такой неудобной позе и попытаться не спать, держалась из последних сил, тупо уставившись в темноту слипающимися от усталости глазами.