Глава 14
— Значит, ты не сделаешь сэра Анселя лордом Блэкстера, как хотел Томас? — удивился Кристоф.
Глядя на стены замка, Максен был доволен тем, что сделано для его укрепления, хотя можно было сделать и больше: ведь Блэкстером занялись раньше, чем Этчевери. Он не сразу отвел взгляд от стены:
— Но это собственность Гая, если, конечно, ты сам не хочешь ее получить.
Юноша, не задумываясь, покачал головой:
— Это не для меня, Максен, ты же знаешь.
— Да, но я бы хотел этого.
— А я — нет.
— Пусть его берет Гай, — раздраженно бросил Максен.
— А сэр Ансель?
На внутреннем дворе рыцарь взглядом отыскал норманна, блаженно растянувшегося на нежарком осеннем солнце.
— Да, нельзя ему доверять. Это он оставил на подносе кинжал. Он желает мне смерти.
— Ты убьешь его?
Пендери-старший испытующе глядел на брата, словно хотел открыть что-то затаившееся под его благочестивой внешностью.
— Похоже, ты нисколько не огорчишься?
— Нет, конечно.
— Ты мягкосердечный человек, а готов вот так избавиться от своего недруга.
Кристоф ответил, и слова его были мудры:
— Есть люди, от которых можно освободиться, только лишив их жизни.
И ты считаешь, Ансель один из них?
— Да.
— Как и я.
Юноша поднял брови:
— Зная о нем все, почему ты еще ничего не предпринял?
И вновь Максен изучающе смотрел на брата. Неужели хромота Кристофа так повлияла на его характер. Или же причина кроется глубже, в смерти Нильса, в ужасах Гастингса, хотя саму битву он не видел, но много о ней слышал? Томас? Максен в раздумье ответил:
— Еще не пришло время.
— А когда оно придет?
— Я жду, когда сам Ансель скажет: «Пора!»
Брат вытаращил глаза:
— Объясни!
— Он сам выберет время, когда ему умереть.
Кристоф покачал головой:
— Тогда ты позволишь ему подобраться ближе? И вновь испытать судьбу?
— Да, именно таков мой план.
— А вдруг ему повезет?
Максен кивнул:
— Возможно. Но скажи, это тебя очень расстроит?
Недоумение на лице юноши сменилось гневом:
— Я уже потерял двух братьев. Думаешь, я хочу потерять еще одного?
— Подумай, что из себя представляет этот брат?
С каким-то чувством внутреннего спокойствия Максен стал перечислять свои пороки:
— Жестокосердный, себялюбивый, упрямый, беспощадный Пендери, кровожадный воин Гастингса. Эти эпитеты даны мне недаром. Но при Гастингсе я только исполнял долг, защищая своего суверена, поэтому некоторые оценки не совсем справедливы. Я, подобно многим, хотел доказать всем и самому себе, что я воин и мужчина. А я, Кристоф, неисправим. Два года, проведенных в молитвах, нисколько меня не изменили, не избавили от грехов прошлого.
— Ты ошибаешься, Максен, — успокаивающе пробормотал Кристоф и положил руку на плечо брата. — Ты уже не тот человек и доказал это, сохранив жизнь пленным саксам.
— А может, только доказал, что нуждаюсь в плотских утехах?
Он тут же пожалел о сказанном. Что заставило его открыться Кристофу, наивнейшему из живущих людей? Желание выговориться, доверить тайну сердца?
— Райна? — догадался юноша. Почувствовав к себе неприязнь, Пендери-старший сбросил руку брата с плеча и отступил в сторону.
— Да, — неохотно признался он. — Она извела меня.
— Тогда это правда, что она подтолкнула тебя к такому решению.
Как подмывало рыцаря отрицать это! Но ему хотелось выговориться. А кто лучше поймет его, как не собственный брат, в чьих жилах течет родная кровь?
— Не спорю, — согласился он. — Она просила, чтобы я пощадил саксов и отпустил их в деревни. И, Боже, — ударив кулаком по ладони, воскликнул Максен, — я так и сделал. И поделом мне, если они взбунтуются.
— Думаешь, они восстанут?
— Я не склонен им доверять, тем более что Эдвин все еще хозяйничает в лесу.
Кристоф, обдумав его слова, возразил:
— Похоже, он уже ушел отсюда. Максен покачал головой:
— Нет, сакс все еще здесь, я чувствую… Этот парень хочет получить то, что по праву принадлежит ему.
— Землю?
— И Райну.
— Ты вернешь ему его собственность, чтобы покончить с враждой?
«Землю и Райну?»
— Нет, ведь земля принадлежит Пендери согласно решению короля Вильгельма, и я не имею права дарить ее. Даже ради мира.
— Но ты можешь вернуть ему Райну.
«Скорее я отдам ему землю, чем девушку», — неожиданно подумал Максен, но сразу же одернул себя. На такую жертву он не пойдет. Одной ночи с ней вполне довольно, а после девушка имеет право вернуться к Эдвину, если захочет. Конечно, возвращение может для нее стать смертью, если сакс по-прежнему держит при себе старую колдунью, которая чуть не погребла Райну.
— Может, ты любишь ее? — внезапно спросил Кристоф.
— Люблю?! — рявкнул брат. — Как Томас хотел ее, так и я. Вот и все.
— Он любил ее, — возразил юноша. — Любил по-своему. Правда, она не отвечала взаимностью.
— Эта своеобразная любовь и привела его к могиле.
— Да, но не забывай, что Райна неповинна.
— Ты уже говорил об этом, — пробурчал Максен.
— И буду говорить, пока ты не перестанешь в этом сомневаться.
Пендери-старший протяжно застонал:
— Разве мало того, Кристоф, что между нами, наконец, воцарился мир? Довольствуйся этим. Не убеждай меня в невиновности Райны. У нее тут не последняя роль.
— Ты отвел мне такую же, когда я помогал Райне бежать.
Выйдя из себя, Максен махнул рукой и рявкнул:
— Ну хватит! Я доволен установившимся миром и не собираюсь рушить его. Прекратим бесполезный спор.
Как-то легко Кристоф пошел на попятную:
— Хорошо, но осталось еще много недосказанного…
— Я уверен, что доскажем, — пробормотал Пендери-старший и, сделав знак Кристофу следовать за собой, спустился во внутренний двор.
Райна выгрязнилась до неузнаваемости во второй раз в жизни. В первый — когда ее хоронили заживо, и во второй — при строительстве стены. От усталости, скопившейся за пять дней тяжелой работы, девушка едва переставляла ноги. Она прислонилась к забору, радуясь передышке. Трудясь бок о бок с людьми, которые уже вычеркнули ее из списка своих соплеменников, она месила раствор, таскала тяжелые корзины на стену, разравнивала раствор по камням и убирала все лишнее. Никогда еще ей не приходилось так работать. Даже Эдвин не заставлял ее упражняться с мечом до такого изнеможения. Но все это окупалось душевным подъемом. Игра стоила свеч.
Медленно, но верно Райна находила путь к сердцам саксов. Первые три дня ей еще приходилось слышать упреки и оскорбления. А потом все стало изменяться к лучшему. Саксы словно перестали ее замечать. Но в какие-то минуты девушка ощущала себя неотделимой частицей целого. Как-то она пошла за водой, чтобы развести слишком густой раствор, и оступилась. Облившись с головы до ног, Райна хохотала вместе со всеми. А еще был случай с подъемной корзиной, в которую грузили камни и втаскивали их на стену. Девушка увидела быстро спускавшуюся корзину и отскочила, однако огромный камень все же угодил в нее. Несколько саксов кинулись к ней, и испуг и участие на их лицах сменились радостью, когда они убедились, что она лишь ушиблась. Тогда она вновь принялась за работу. Райна понимала, что это могло быть и покушением, но ее радовало, что хоть кто-то проявил к ней участие.
«Ради Бога, Максен, задержись еще на несколько дней», — молилась Райна ложась спать. Внутренний двор опустел, там осталась только стража. Почему сэр Гай разрешил ей участвовать в строительстве, она не знала, но Максен этого не одобрит и запретит ей работать с саксами. А если он возвратится слишком быстро, то она может потерять все, что с таким трудом завоевала. Еще несколько дней…
— Миледи огорчена? — раздался позади хриплый голос.
Райна вздрогнула от неожиданности. Ей казалось, что она в полном одиночестве. Резко повернувшись, девушка хотела выразить неудовольствие, но что-то помешало ей сделать это. В капюшоне, надвинутом на лицо мужчины, было что-то до боли знакомое, и саксонка ощутила страх. Протянув руку, она хотела было сбросить капюшон, но рука застыла в воздухе:. — Не делайте этого.
— Эдвин? — растерянно прошептала Райна.
Гость приподнял голову, чтобы свет факела упал на лицо:
— Вы ожидали кого-то другого? Может, Максена Пендери? — криво улыбнулся он.
Волнуясь, она взглянула на стражников, прохаживающихся по стенам, но никто не смотрел в их сторону.
— Только не вас, — тихо ответила она.
— Конечно, не меня.
— Как вы прошли через ворота?
— Ах, вот вы о чем, — с иронией проговорил Эдвин. Поскольку никто не позаботился опустить подъемный мост, то я дерзнул перебраться через стену. Но идемте, — вытащив руку из складок плаща, сакс схватил ее за ладонь. — Нам надо о многом поговорить.
Она побаивалась Эдвина и не хотела с ним идти, но опасалась привлечь внимание стражников, а потому подчинилась ему. Вскоре они оказались в пустой конюшне.
— Вы ужасно выглядите, Райна, — заметил он, коснувшись пожелтевшего синяка под глазом, «подарка» Лиган.
Она возмутилась и отшатнулась от него:
— Я помогаю строить стену.
— И деретесь.
— Если надо. А теперь скажите мне, зачем вы пришли?
Гость откинул капюшон, открыв совершенно изменившееся лицо:
— Какой странный вопрос.
— Да, наверно, — согласилась она, — вы пришли за саксами.
— И?
Райна покачала головой:
— Нет, Эдвин, не зовите их бунтовать против норманнов. Из этого не получится ничего хорошего. Они погибнут.
— Вы не верите, что саксы одолеют норманнов?
— Норманнов больше, и они прекрасно вооружены. Прошу, оставьте людей в покое. Пусть они живут, пашут землю, растят детей и продолжают род. Это им обещал Максен Пендери. Не лишайте их этого!
— Обещание норманна, — презрительно фыркнул Эдвин. — Нет, Райна, это мои люди, я научил их боевому искусству, и они должны присоединиться ко мне в борьбе против норманнского пса, с которым вы спали.
— Я не спала с ним!
— Вы что, считаете меня болваном? — гаркнул гость. — Вы ушли с ним, предав меня.
— Неправда! Я убежала от Доры, а Максен спас меня от смерти, к которой меня приговорила колдунья.
— Ну, какие еще небылицы придумаете? Что Дора пыталась убить вас?
— Это не небылицы, Эдвин. Вы видели ее той ночью. Когда вы спали, Дора и трое помогавших ей мужчин вытащили меня из шатра и пытались похоронить заживо. Вот правда!
— А моя правда, Райна, в том, что Пендери убил троих моих людей, а потом вы сбежали с ним. Я не считаю тех, кто пал от его руки при нападении норманнов на лагерь. Я похоронил троих.
— Троих?! — выдавила из себя Райна. — Этого не может быть. Когда я пришла в сознание, третий был ранен и скрылся с Дорой.
Райна не верила, что Пендери солгал ей, признавшись в убийстве лишь двоих.
— Может, третьего убила Дора, — вслух подумала она и тут же поняла, что права. — Да, именно так, чтобы оставшийся в живых не смог рассказать о происшедшем.
— Дора — знахарка, — заметил сакс, — а не убийца.
— Неужели вы так слепы, Эдвин? Разве вы не видели могилу, куда она хотела навек упрятать меня?
— Могилу?
Значит, колдунья перетащила в другое место тела, чтобы скрыть правду.
— Она — зло, Эдвин. Ради спасения своей души вы должны избавиться от нее.
Недоверие, удивление, гнев сменились на лице его презрением:
— Именно это она и предлагала, зная, что вы предадите свой народ и разделите ложе с другим. Ее предсказание сбылось, а вы хотите, чтобы я поверил вашим лживым словам, которые падают с ваших губ, словно яд?
— Мои слова не лживы, — в отчаянии простонала Райна.
— Могу ли я поверить, что не вы привели Пендери в наш лагерь?
— Да, сбежав из Этчевери, я навела его на след, не зная об этом. Клянусь и в том, что не делила с ним ложе.
— Пусть так. Все равно это скоро случится.
Разве может она в этом поклясться? Райна промолчала.
— Что, не отрицаете? — поддразнивал ее сакс. — Скажите, что не разделите с ним ложе, поклянитесь в этом, и, может быть, я поверю всему остальному.
— Я… я не могу, — выдавила она из себя, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз.
Эдвин с отвращением оттолкнул ее и пошел прочь.
— Вы можете отдавать себя норманнскому псу, — бросил он через плечо, — но я не дам ему на растерзание моих людей.
Натянув на голову капюшон, сакс осторожно приоткрыл дверь конюшни и выскользнул, мгновенно растворившись в темноте. Смолк скрип закрывшейся двери. В душе Райны кипели противоречивые чувства. Прислонясь к стене, она подняла глаза к равнодушным небесам:
— Что мне делать?
В ответ раздался скрип двери. Если это не предводитель мятежников, то кто? Неужели он вернулся?
«Эдвин?» — прошептала девушка, вглядываясь в ночные тени.
Дверь, закрываясь, скрипнула еще раз. Может, в конюшне кто-то есть? И он сейчас поднимет тревогу среди норманнов? В ужасе Райна кинулась к строениям, где спали пленные, и едва не наступила на двух стражников, лежавших на земле. Похоже, они были без сознания. Вероятно, дело рук Эдвина — он так ненавидит норманнов. Это потрясло девушку. Она побежала к белевшим в темноте постройкам и увидела Эдвина.
— Мы ведь рядом, плечом к плечу, не так ли? — вопрошал он, стоя у стола, за которым ужинали пленные. — Возьмем замок и тех, кто защищает его? — Он ждал ответа, а взоры саксов обратились к Райне.
— Нет, Эдвин, — закричала она. — Вам надо уйти, и причем немедленно!
— Вам нечего тут делать! — вспылил Эдвин. — Уходите!
— Послушайте меня, — взмолилась девушка, словно речь шла о спасении ее собственной жизни. — Может, норманны уже ищут вас.
Вожак бунтовщиков презрительно прищурился:
— Вы донесли им?
Пленные расступились, и Райна встала прямо перед предводителем, глядя ему в глаза:
— Я — нет, но кто-то другой может сказать им.
— А как вы узнаете об этом?
Они затеяли спор, на который совсем не было времени:
— Эдвин, не теряйте драгоценных минут. Не надо ни о чем спрашивать, просто уходите.
Разволновавшись, саксы начали между собой переговариваться, поглядывали то на предводителя, то на девушку, раздумывали над словами Эдвина. А тот словно и не замечал умоляющего взгляда своей бывшей невесты. Он оглядел соплеменников и спросил:
— Каков ваш ответ?
Вперед вышел сакс, которого все признавали за старшего:
— Если бы мне не стукнуло сорок три зимы, я бы пошел за тобой не задумываясь. Но я мудр и не хочу побеждать любой ценой. Не могу…
Сказав это, старший возвратился на свое место.
— Пендери обещал, что мы вернемся к нашим семьям, к нашей земле, — добавил другой пленник. — Я простой человек и хочу растить детей, пахать поля и собирать урожай.
— И вы верите Пендери? — взорвался Эдвин, сжимая и разжимая кулаки.
— Вера, конечно, угасает, но обещания норманна — это лучшее, что у нас есть.
— Да, — вмешался молоденький сакс, — Пендери хорошо о нас заботится. Еды у нас достаточно, одежды — тоже и дров для костра.
Как они заговорили! Райна не ожидала подобных слов и от изумления остолбенела.
— А что будет зимой? Ведь тогда провианта хватит только для норманнов? — спросил Эдвин, зло поблескивая глазами. — Вы будете умирать или от голода, или от холода.
Среди пленников прокатился рокот — похоже, они пока об этом не думали.
«Что принесет с собой зима?» — размышляла Райна.
В словах предводителя была правда. Два года бунтуют саксы, и оба — неурожайные. Томасу едва удалось прокормить своих соплеменников. Побежденных же, даже признавших его своим хозяином, он бросил на произвол судьбы. Страшный был год, много унес с собой голод…
— Кто же пойдет со мной? — опять спросил Эдвин и, взглянув на Райну, побледнел от гнева. — Кто возьмет обратно то, что когда-то было нашим по праву?
— Принадлежало тебе, Эдвин, — смело возразила Лиган. — Да, мы простые люди, крестьяне, а ты — из благородных. Будь норманн бароном или саксом, нам все едино — придется на него работать. За что отдавать свои жизни? За то, чтобы одного хозяина заменить другим?
Пленники одобрительно зашумели.
— Я пойду за тобой, — подал голос Питер. Расталкивая толпу, он пробился к предводителю и встал рядом:
— Кто останется с предательницей, — указал бородач на Райну, — а кто пойдет с нами?
Девушка внутренне подобралась, но напряжение сразу же ослабло, когда к Эдвину присоединились лишь двое.
— А где сэр Этель, — спросил предводитель, ища глазами широкоплечего великана.
— Он и еще четверо — в темнице под главной башней, — пояснил Питер.
— За что?
— За то, что остались верны тебе. Скоро их повесят.
Райна, взглянув на Эдвина, поняла по его виду, что тот намерен освободить их и сейчас позовет своих сподвижников на это, но тут в помещение ворвались вооруженные норманны, возглавляемые сэром Гаем.
То, что произошло дальше, показалось Райне дурным сном. Бросив Питеру кинжал, Эдвин схватил меч и спрыгнул со стола, на который незадолго до этого встал. Зазвучали гневные возгласы, раздались боевые кличи, лязг оружия и тревожные крики женщин.
Те, что отвергли Эдвина, оценив мгновенно происходящее, упали на пол, прося о пощаде.
Райна же не тронулась с места. Она молилась.
— Рискуете головой, если они убегут, — услышала она голос сэра Гая.
Оглянувшись, девушка увидела, что Эдвин и двое саксов, довольно удачно отбивавшихся мечами, уверенно продвигаются к выходу, а дюжина норманнов кинулась за ними. Где же третий, присоединившийся к бунтовщикам? Убит?
— Если хотите жить, — кричал сэр Гай, — ни с места! Клянусь: кто поднимется, тот погибнет.
Встретившись взглядом с сэром Гаем, Райна отвернулась: в его глазах было столько ярости, что у нее пробежал мороз по коже. А тут еще предупреждение о расправе. Она опять обратила свои молитвы к Богу. И успокоилась только тогда, когда рыцари, посланные вдогонку за Эдвином, возвратились:
— К сожалению, сэр Гай, двое убежали.
— А третий?
— Смертельно ранен.
Сэр Гай подошел к одному из рыцарей и сурово заглянул в его глаза:
— Это Харволфсон?
Тот виновато опустил взгляд:
— Они сакс, по имени Питер, перелезли через стену. Мы гнались за ними по пятам, но схватить их не удалось.
Сэр Гай едва сдерживал себя — так хотелось ударить рыцаря, а потом отправить его на виселицу за то, что упустил беглецов. Он повернулся и посмотрел на Райну: в его глазах она прочитала свой приговор. Ноги у нее вдруг окаменели — она еле-еле двигала ими, когда шла мимо поверженных ниц саксов к третьему беглецу. Похоже, он был мертв. Кровь испятнала всю его рубашку. Вздрогнув, она обошла труп и приблизилась к сэру Гаю.
— Вы позволите мне высказаться первой? — с надеждой в голосе спросила девушка.
Она не была уверена, что рыцарь согласится.
— Да, — процедил он сквозь зубы. — Говори и давай побыстрее, а потом мы разберемся с мятежниками.
Ей стало ясно, что сэр Гай уже принял решение, считая, что все саксы — участники бунта. Значит, их кинут в темницу. А возвратится Максен — всех казнят.
— Все совсем не так, как вы думаете, — начала Райна. — Эдвин звал этих людей с собой, но они предпочли Максена, которого недавно назвали своим хозяином. Эдвину удалось убедить только троих.
Щеки сэра Гая побагровели.
— Она говорит правду, — вмешалась Лиган. Женщина на коленях придвинулась к ним поближе. Лежавшие на полу саксы бормотанием, ропотом поддержали ее.
— Она говорит неправду!
Расталкивая рыцарей, Сета подошла к Гаю, взяла его под руку и взглянула на Райну, в недоумении переводившую взгляд с одной женщины на другую.
— Собственными ушами я слышала, как Райна и Эдвин говорили о захвате замка, пока нет хозяина. Если бы я не сказала вам, саксы вовсю бы хозяйничали в Этчевери, убивая нас.
Ага! В конюшне рядом с ней и предводителем была и Сета, которая потом подняла тревогу.
— Лжет Сета, — возразила Райна. — Никто из этих людей не собирался бунтовать. Они не виноваты.
— Не Райна, а эта норманнская шлюха лжет, — опять подала голос Лиган.
— Если хочешь жить, женщина, — рявкнул сэр Гай, — ложись на пол!
Лиган помедлила и, покусывая губу, повиновалась. Гай вновь обратился к Райне:
— Я доверял вам, я позволил участвовать в строительстве крепостной стены, чтобы вы опять сблизились с соплеменниками. Ведь вы этого хотели, хотя должны были прислуживать в зале. Я сделал вам уступку. Теперь вижу, что ошибался.
— Послушайте меня, — начала Райна.
— Хватит. Ложитесь-ка на пол!
— Но они ничего не сделали. Сета…
— На пол, Райна!
Девушка покорно опустилась на пол и легла между двумя саксами.
— Что же, ты хоть попыталась помочь нам, — заметил с печальной улыбкой один из них.
Радоваться бы, слыша такие слова, но ей было горько. На глаза наворачивались слезы, и девушка закрыла лицо ладонями.
— Ты, ты, и… ты, — подозвал рыцарей сэр Гай. — Поедете к милорду и доложете о случившемся.
«Успокойся, — внушала себе Райна, — надо остыть: ведь предстоит нелегкий разговор с Максеном».
Гонцы известили Максена о происшедшем, но он не сказал ни слова и не задал ни одного вопроса вестникам.
— Этого не может быть, — твердо заявил Крис-тоф, когда гонцы вышли из зала.
Пендери-старший не ответил и, закрыв глаза, ощутил боль и ярость. Райна вновь его обманула, вместе с соплеменниками задумав захватить замок. Ну почему она заодно с мятежниками?
— Максен, не предпринимайте никаких шагов, пока не поговорите с ней, — умолял Кристоф, прекрасно зная норов старшего брата.
— Так как Райна и ее люди не выполнили до конца условия договора, — заметил рыцарь, — то я свободен от своих обещаний. Я с ними расправлюсь.
Не слушая мольбы брата, он вышел из зала. Через полчаса отряд рыцарей, возглавляемый Максеном, покинул Блэкстер.
