Глава 12
Вода выплеснулась на перебинтованную руку Райны, когда она резко остановилась. Слава Богу, что вода уже остыла, а то бы ошпарилась. Забыв про боль, девушка с изумлением смотрела на растрепанную женщину, которая выходила из-за ширмы.
Сета казалась разгневанной, но, увидев соперницу, победно улыбнулась и подошла к ней.
— Лучше, чем Томас, — нежно промурлыкала она, встав перед Райной.
Проведя рукой по бедру, она положила ее на низ живота:
— Да, но откуда тебе знать об этом? — с насмешливым сочувствием продолжала брюнетка. — Томас хотел видеть тебя женой, а спал-то он со мной.
Чувства, ранее незнакомые Райне: обида, сожаление, печаль и даже ревность — нахлынули на нее при мысли, что Максен, возможно, был близок с Сетой. Скорее всего, так оно и есть! Сета — любовница Пендери-старшего.
Но почему сердцу так больно? Она ведь не возражала, когда Томас, во всеуслышание назвав ее женой, продолжал приглашать Сету в свою постель, Райна даже была благодарна ему, что свою страсть он удовлетворял с другой. Но Максен?
Подозрение ее еще больше окрепло, когда из-за ширмы вышел Пендери — по пояс голый, в одних штанах. Она не позволила ему, вот он и проделал это с Сетой.
Он собирался пойти в зал, но, увидев Райну, остановился. Взгляд норманна ощупал ее с ног до головы, и — странное дело! — душе от этого взгляда стало легче, а обида сменилась гневом, стыдом за то, что совсем недавно произошло между ними.
Сета обернулась и, хихикнув, повернулась и прошептала:
— Не бойся, он не тронет тебя, наигрался.
Что нашло на Райну — она так и не поняла, но улыбнулась и ответила тихим голосом, специально предназначенным для ушей соперницы:
— Это же хорошо. Ведь и часу не прошло, как он был со мною. Удивляюсь, что у него еще остались силы на тебя.
Сета отпрянула, широко открыв глаза и рот. Она смотрела на соперницу, плотно сжав губы. Потом убралась восвояси.
С высоко поднятой головой Райна подошла к ванне и вылила в нее воду из ведер. И столкнулась лицом к лицу с Максеном.
— Что это? — рыцарь брезгливо дернул ее за рукав грязного и кое-как сшитого платья.
— Более подходящая одежда, милорд. Именно то, что вы хотели видеть, — ответила она, глядя на него.
— Не совсем то.
— Оно мне вполне подходит. А теперь дайте мне пройти. Принесу вам еще воды.
— Может, вы меня обойдете?
Райна подняла голову.
— Хорошо, я так и поступлю, если вы мне позволите.
— Считайте, что уже получили мое согласие, — проговорил Пендери, стараясь заглянуть ей в глаза.
— А вы — мою благодарность.
Взяв пустые ведра, она вышла из комнаты и вздохнула с облегчением.
Райна пыталась убедить себя, что ей хватит нескольких минут, чтобы успокоиться, но она ошибалась — минуты шли и шли, а в душе по-прежнему кипели гнев и обида. Она закрыла глаза, но слезы все равно потекли по щекам, а в горле застрял комок. Она сжимала и разжимала кулаки, стараясь избавиться от душевного напряжения. Как ни крути, а Максен отвернулся от нее и приблизил к себе Сету.
— Райна?
Открыв глаза, она увидела Кристофа.
— Да?
— Что-то случилось?
Саксонка покачала головой:
— Я себя плохо чувствую, вот и все.
— Ваша рука?
Конечно, носить воду было тяжело. Да это куда ни шло. А вот душевные муки теперь просто невыносимы.
— Нет, рука ничего. Голова вот болит.
— У меня есть кое-что. Это облегчит ваши боли.
— Пойдет и так, — перебила она его. Наклонившись, девушка подняла ведра.
— Вам нельзя носить тяжести.
Ничего на это не ответив, Райна направилась на кухню.
Несколько раз саксонка приносила полные ведра и, сопровождаемая молчаливым взглядом Максена, удобно устроившегося в кресле, наполняла ванну. Но когда она принесла их в последний раз, то остановилась в растерянности, пораженная увиденным: положив голову на край ванны, Пендери полулежал, закрыв глаза.
Пожалуй, лучше бы всего убежать, чтобы не подвергнуться оскорблению, но какой-то бесенок внутри не хотел подчиняться. Руки болели от напряжения, порезанные пальцы горели огнем, но она все же ухитрилась вылить ведра в ванну.
— Вы не хотите помочь мне вымыться? — подал голос рыцарь.
Стоя к нему спиной, она покачала головой:
— Это не входит в мои обязанности, милорд, но если хотите, я позову пажа.
— Или Сету.
Райна ощутила болезненный укол в сердце.
— А я могу вменить это вам в обязанность.
Девушка взглянула через плечо на рыцаря.
Обнаженное тело его было влажным. Она отвернулась.
— Да, вы можете, но я прошу вас этого не делать.
— Не вижу в этом ничего плохого. Конечно, что же плохого для него, а вот для нее…
— Я бы предпочла не заниматься этим, милорд.
— Райна.
Что-то в его голосе заставило ее обернуться и заглянуть ему в глаза:
— Да?
Схватив ее запястья, рыцарь притянул узницу к себе так, что ей надо было либо стать на колени, либо упасть к нему в ванну. Она опустилась на колени.
— Не верьте всему, что видите или тому, что вам говорят, — проговорил он, отпустив ее руку и касаясь подбородка.
Не желая поддаваться охватившему ее чувству, саксонка заглянула в его глаза:
— Боюсь, что не понимаю вас.
— Тогда я покажу вам.
Не дав ей времени на раздумья, норманн притянул девушку к себе и прижал свои губы к ее губам.
Максен тут же понял, что в поцелуе Райны неутоленная страсть и огонь. Он уже чувствовал, почему Сета оставила его равнодушным: ему нужна была только одна-единственная девушка — Райна. Но она была еще не готова, и нужно ждать. Неохотно Пендери разжал руки.
Вскочив, Райна перевернула ведра, отошла подальше, провела тыльной стороной ладони по губам, словно стирала поцелуй рыцаря и… Сеты.
Поймав ее разъяренный взгляд, тот облокотился о край ванны.
— Как я уже сказал, не верьте словам и тому, что вы будто бы видели. Не Сета узнала вкус моих губ, а вы.
Он сам не знал, почему ему хотелось ее успокоить.
«Да какое мне дело, кто с вами спал? Вот если б речь шла обо мне».
Он давно не принимал ванну и теперь наслаждался теплотой, разлившейся по всему телу. Даже глаза прикрыл.
— Я уже предупреждал вас по поводу лжи. Или делайте это искусно, или кончайте с враньем раз и навсегда.
Ответом ему была тишина и удаляющиеся шаги. Удивляясь себе, ей и тому, какой беспорядок творился в его мыслях и душе, Максен провел рукой по начинающим отрастать на голове волосам. Теперь Пендери становится похож не на монаха, а на хозяина огромного поместья, знатного барона, которым он поневоле стал по милости Райны.
Все оказалось хуже, чем она предполагала. Особенно смущало Райну то, что Максен во время пира не отрывал от нее глаз. От его неотступного взгляда некуда было спрятаться. К тому же и рыцари смотрели на нее с любопытством. Гадали, что же произошло утром между ней и хозяином, когда им велено было удалиться из зала.
«Пусть себе ломают голову. Если они поверят тому, во что поверила Сета, жизнь станет куда легче. Пока был жив Томас, его покровительство оберегало меня от приставаний норманнов, которые домогались расположения других девушек. Если они решат, что Максен избрал меня для постельных утех, то мне повезло. Лишь бы они не сочли меня обычной наложницей».
Размышляя о своем, девушка подняла кувшин с элем и налила в подставленный кубок.
— Эля! — крикнул рыцарь на другом конце стола. Хоть ты разорвись на части! Райна поспешила на голос и, подойдя ближе, увидела сэра Анселя, на лице которого играла ехидная усмешка. Она заметила, что его кубок наполнен до краев. Девушка повернулась, чтобы уйти, но сэр Ансель схватил ее:
— И куда ты идешь, несчастная?
Он говорил негромко, чтобы не обращать на себя внимание.
— К тем, у кого пустые кубки!
— А мой разве полон? — Он залпом выпил полкубка и поставил его на стол. — Мой кубок не наполнен.
Закусив губу, чтобы не надерзить, девушка долила кубок до краев.
— Теперь достаточно?
От сэра Анселя не так-то легко было отделаться. Он опять отпил половину и поставил бокал на стол.
Сдерживаясь из последних сил, Райна снова налила в кубок эля, попыталась высвободить руку, которую он держал. Но хватка у рыцаря была железной. Ансель взглянул на забинтованную руку.
— Вы порезали ее?
— Случайно.
— Наверно, кинжалом?
Дрожь пробежала по телу Райны. Скорее всего, это сэр Ансель оставил кинжал, как бы предлагая убить Максена. Ей хотелось быстрее избавиться от его общества, и Райна опять попробовала вырвать руку, но — безуспешно.
А за спиной раздавались недовольные возгласы: рыцари требовали эля.
— Я не могу заниматься только вами, — сказала Райна.
— Пока нет, но скоро будешь.
— Эй, служанка! Принеси еще вина! — донесся с помоста голос Пендери.
Усмехнувшись, Ансель отпустил ее руку.
Сердце девушки стучало так сильно, что, казалось, все слышали его биение. Но, дойдя до помоста, она успокоилась, дрожь в руках унялась.
— Вы не слишком проворны, — упрекнул ее Максен.
— Прошу прощения, меня задержали.
Поднимая бокал, лорд Этчевери вопросительно на нее взглянул:
— Сэр Ансель?
— Поразительная наблюдательность!
— Почему?
Что ответить? Не подобает ей, служанке, жаловаться на рыцаря.
— Похоже, он очень хотел пить.
— Что именно?
— Эль.
Максен наклонился:
— Вы ведь скажете мне, когда Ансель захочет еще чего-нибудь, а не эля? Да?
Намек был слишком прозрачным. Райна вспыхнула от смущения и кивнула. Максен, явно довольный собой, откинулся на спинку кресла:
— Продолжайте заниматься своим делом.
Она только и ждала этих слов! Двигаясь вдоль стола, саксонка наполняла кубки. Когда ее кувшин опустел, она поспешила к бочке с элем. Потом Райна столкнулась с Лусиллой, с которой так и не встретилась с того самого дня, когда ей подбросили кинжал.
— Мне надо поговорить с тобой.
Нахмурившись, что не шло ее хорошенькому личику, служанка переставила поднос на другую руку:
— Сейчас?
— Нет, позже, когда закончится пир. Наполнив два кувшина, Райна повернулась и, перехватив взгляд Пендери, тут же отвела глаза. Обед незаметно перешел в ужин, затянувшийся до самой ночи. От усталости девушка едва держалась на ногах. Под конец застолья она поняла, почему Максен не только снисходительно, а даже одобрительно относится к пьяному разгулу и поощряет его. Сам он пил мало, но зато внимательно слушал разговоры изрядно захмелевших рыцарей, у которых развязались языки. Он вникал в слова, пытаясь найти предателя, способного всадить нож в спину. Но, конечно, Максен уже знал имя, поскольку его взгляд то и дело обращался к сэру Анселю.
Райна удивилась, когда именно Максен поднялся и сказал, что пир пора кончать. Послышались недовольные голоса, но рыцари подчинились. Можно теперь и ей располагать собой. Пока они сдвигали скамьи и столы к стенам, освобождая место для ночлега, девушка юркнула в кухню. Там она увидела того, кто был ей нужен: положив голову на стол, Лусилла спала в одиночестве, устав от несмолкающего шума и гвалта.
Может, и не спрашивать ее ни о чем? И так все ясно. И все же она толкнула рукой девушку:
— Лусилла…
Та, пошевелившись, что-то пробормотала, но не проснулась.
Райна потрясла ее:
— Лусилла, проснись.
Застонав, саксонка открыла мутные, заспанные глаза:
— Все кончилось?
— Да, они укладываются спать.
— Слишком пьяны, чтобы звать меня.
— Точно.
— И теперь, когда мне так хочется спать, тебе приспичило поговорить?
— Извини, но мне надо узнать одну вещь.
— Наверно, хочешь спросить о кинжале, да?
Райне показалось, что ее ткнули кулаком. Неужели оружие положила на поднос служанка, а не сэр Ансель?
— Как ты догадалась?
Лусилла провела рукой по лицу, протерла глаза:
— Меня спрашивал об этом милорд. Он выяснял, виновна я или нет.
— Не ты подложила его мне? Ну, под салфетку? — Райна молила Бога, чтобы Лусилла все сказала, как есть.
Девушка лукаво улыбнулась:
— Года два назад я бы так и сделала. Тогда я была ослеплена ложной гордостью и ненавистью к норманнам, но сейчас… — она покачала головой. — Нет, Райна, я не стала бы рисковать. Конечно, нелегко поладить с новыми хозяевами, но я смирилась с ними, как когда-то с отцом Эдвина.
«Да, тогда Этчевери принадлежала семейству Харволфсонов. В ту пору поля орошались дождем, а не человеческой кровью».
Лусилла отвлекла собеседницу от горестных размышлений, схватив ее за руку:
— Они не уйдут, Райна. Ты должна с этим смириться.
Та натянуто улыбнулась:
— Я учусь, — она пожала руку саксонке и отошла от стола. — Спасибо тебе, я твоя должница.
— Друзья должны помогать друг другу.
Райна обрадовалась — значит, подруга не считает ее больше предательницей саксонского народа.
— Правда?
— Правда.
Эта новость была единственной хорошей новостью за весь день, единственной звездочкой, освещавшей ночное небо.
— Что между вами происходит? — спросила внезапно Лусилла, застав этим вопросом Райну врасплох.
— Между нами? — кисло улыбнулась та.
— Да, между тобой и Максеном все не так, как было у тебя с его братом.
— Не понимаю, о чем ты говоришь?
Лусилла, зевнув, прикрыла рот ладонью:
— Я видела, как вы смотрели друг на друга. А теперь при одном упоминании его имени ты краснеешь, как девушка на первом свидании.
Райна задохнулась от возмущения:
— Ты ошибаешься.
— Да?
— Что я хочу от него и что он хочет от меня, ты подумала? У него есть Сета.
— Неправда.
— Этим утром он пригласил ее в постель.
Лусилла нахмурилась:
— Ты уверена?
— Он отрицает это, но я собственными глазами видела, как она выходила из его комнаты вся растрепанная, а на Максене были только штаны.
Встав, Лусилла подошла к Райне:
— Он отрицает это?
Вопрос Лусиллы вызвал у Райны странное ощущение: ей показалось, что ее загнали в угол.
— Да, но я знаю, что это не так. Сперва Томас спал с ней, а теперь — его брат.
— Это тебя расстраивает? — продолжала допытываться подруга.
— Вовсе нет. А зачем тебе это, Лусилла?
— Ты ведь подруга, не так ли?
— Я уже начинаю сомневаться.
Саксонка положила руку на плечо Райны:
— Мы подруги, оттого я это и делаю. Подумай, прислушайся к голосу сердца, разберись в своих чувствах к хозяину. Ведь этим можно воспользоваться для своего же блага.
— Ничего я не хочу от него!
— Тогда ты будешь его любовницей, хотя можешь стать женой, если прислушаешься к моим словам.
— Никогда я не захочу стать его женой, — сердито возразила Райна. — Я бы предпочла Томаса. Нет, Лусилла, я ненавижу Максена.
Та кивнула:
— Отчасти ненавидишь, отчасти любишь.
Райне нужно было возразить, но лгать ей не хотелось:
— Я не понимаю этого.
— Тело — очень странная штука. Оно подчиняется разуму, но когда вспыхнет страсть, оно выходит из повиновения. Так-то!
Лусилла права. Райна хотела Максена, ее сердце замирало при воспоминании о его поцелуях и объятиях, но все же, кроме страсти, примешивалось что-то такое, чего в сердце быть не должно.
— Слушай меня, — настойчиво советовала собеседница. — Если ты отдашь себя Пендери без клятвы перед алтарем, ты проиграла. Твоя судьба будет судьбой рабыни, а твои дети вырастут с клеймом незаконнорожденных. А если ты отвергнешь его, затем отвернешься от него — он, скорее всего, женится на тебе, чтобы добиться благосклонности.
Она станет замужней женщиной? А как же клятва, данная самой себе, что никогда не будет ничьей женой, не будет принадлежать ни одному мужчине, не заведет детей и согласится на пустоту, к которой ее приговорил Томас? И тут же возникла горькая мысль: Максен Пендери никогда на ней не женится. Конечно, ребенка завести поможет, но не более.
— А почему ты думаешь, что он просто не возьмет того, что хочет?
— Пожалуй, я ничего не знаю о буквах и цифрах, о всякой другой ученой ерунде, — заявила Лусилла, — но я знаю мужчин. Максен Пендери, конечно, серьезен и загадочен, но у него с Томасом есть общая черта.
— Какая?
— Он не возьмет женщину, пока та сама не отдаст себя.
Райна вынуждена была согласиться, вспомнив о недавних событиях:
— Твои слова мудры, Лусилла, но я не могу воспользоваться твоим советом. Да, я отвергну его, но не потому, что хочу стать его женой.
— Буду молиться, чтобы Бог дал тебе силу.
— Спасибо.
Лицо Лусиллы выражало тревожное сомнение:
— Желаю тебе спокойной ночи.
— И тебе, — ответила Райна.
Она изрядно проголодалась и отправилась на поиски съестного. Поставив посередине кухни высокий стул, она забралась на него и легко отыскала ключ, спрятанный среди посуды. Слава Богу, со времени смерти Томаса ничего не изменилось. Когда ее впервые привезли в замок, девушка частенько пробиралась сюда под покровом темноты, умирая от голода, потому что отказывалась есть вместе с норманнами.
Стараясь не думать о договоре с Лусиллой, она отрезала кусок твердого сыра, несколько ломтей сухого мяса и хлеба затем, закрыв кладовку и положив обратно ключ, она повернулась к столу, где еще совсем недавно спала саксонка.
Там стоял Максен.
Райна едва удержала в руках еду.
— Вы напугали меня, — она старалась скрыть раздражение.
— Примите мои извинения. Мне показалось, вы слышали мои шаги.
«Разве их услышишь? — подумала девушка. — Хозяин замка ходит, словно кот — неслышно и бесшумно».
— Нет. Я ничего не слышала.
Слава Богу, что он пришел после ухода Лусиллы. Пендери, подняв брови, положил локти на высокий стол, наклонился:
— Вы будете есть? Или размышлять?
Только теперь до Райны дошел смысл ее поступка: никто из слуг не имеет права без спроса брать что-нибудь. Такое себе могли позволить только хозяева замка. Какое наказание за это ей придумает Максен?
— Я… — взглянув на свой ужин, девушка решила, что еда не такая уж аппетитная и лучше поесть утром, а сейчас лечь спать. Подойдя к столу, она положила мясо, хлеб и сыр в тарелку.
— Для вас, милорд, — проговорила Райна и повернулась к двери.
Пендери загородил ей дорогу:
— Для меня? Но я уже поел.
А она вот не ела!
— Я хочу спать!
— Голодной?
— Приходится…
— Садитесь, Райна, — он указал на высокий стул, — и поешьте.
Что-то он замышляет. Но разве угадаешь его намерения? Он не станет о них говорить. Но все это как-то подозрительно. Райна села и пододвинула к себе тарелку. Не поднимая головы, спросила глухим голосом:
— Что будет с теми саксами, которые не перешли на вашу сторону?
— Они выбрали смерть, — бросил Максен. — Вот вам ответ на вопрос.
— Почему же вы не расправились с ними сегодня утром?
Рыцарь нагнулся к ней поближе:
— Всему свое время, Райна!
От его слов по спине пробежала дрожь, но она все же стояла на своем:
— Разрешите мне поговорить с ними?
Она надеялась уговорить Этеля и четырех его друзей присоединиться к большинству. Пендери ответил не задумываясь:
— Зря стараетесь. Ешьте!
Она ела под его неотступным и пристальным взглядом. Поужинав, она поднялась из-за стола, чтобы пожелать хозяину замка доброй ночи.
— Итак, еще одна ваша ложь открылась, — заметил он.
«Господи, какая же?» — лихорадочно перебирала она все сказанное ею. Может, он слышал отрывки разговора с Лусиллой, где речь шла о кинжале, найденном не на полу, а на подносе. Или Максен уловил ее признание, что ей небезразлична его связь с Сетой?
— Боюсь, я не понимаю вас, — голос Райны дрогнул.
— Почему вы солгали о кинжале, сказав, будто нашли его на полу, а не на подносе?
«Если Пендери слышал разговор, то понял суть из последних фраз…»
— Я боялась за Лусиллу. Ведь если бы вы узнали правду, то могли бы наказать бедную саксонку.
Рыцарь нахмурился:
— И вы все еще боитесь за нее?
— Она не виновата, милорд. Даю вам голову на отсечение.
Он насмешливо поднял бровь, давая этим понять, что думает по поводу ее клятвенных заверений.
— Если не служанка, то кто?
Вправе ли она рассказывать ему о своих подозрениях? Наверно, надо сказать — иначе накажут Лусиллу.
И она решилась.
— Я думаю, это сэр Ансель.
— А почему вы так думаете?
— Вчера утром, придя к вам на прием, он ел с подноса, поданного мною. И он…
— Что?
— Сегодня вечером справлялся о моей ране и спросил, не кинжалом ли я поранилась.
— Может, вы опять лжете, Райна, чтобы я наказал норманна?
— Нет! — запротестовала девушка. — Я говорю правду.
Максен двинулся к ней и встал так, что ей и ретироваться было некуда.
— Это такая же правда, как то, что вы убили Томаса? Что нашли кинжал на полу? Утром вы сказали мне, что вам все равно, с кем я делю ложе. Этой правде я тоже должен верить?
Последняя фраза больно задела девушку:
— Верьте тому, чему хотите, — процедила она сквозь зубы. — Но вы ошибаетесь.
Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Райна отскочила в сторону и кинулась к двери.
— Райна, — окликнул рыцарь, но за ней не пошел.
Саксонка остановилась и взглянула через плечо.
— Не вздумайте играть со мной, — предупредил ее норманн. — Если вы это сделаете, то поймете, что Лусилла ошибается. Вы придете в мою постель, но не как жена. И думать об этом забудьте.
Ей хотелось бежать со всех ног, но усилием воли она заставила себя идти не спеша. Щеки у бедняжки горели от стыда.
Максен испытывал усталость — телесную и духовную. Он опустился на стул.
Да, именно сэра Анселя он подозревал. Подслушанный разговор Райны с Лусиллой убедил его в этом. Кстати, рыцаря не мучили угрызения совести по поводу того, что он вторгается в чужие тайны. Странно, но в его душе опять вспыхнул гнев: девушка снова солгала — кинжал лежал на подносе, а не на полу. Но особой злости к ней у него не было: ведь саксонка призналась в своих чувствах к нему. Теперь он был вооружен, ибо знал совет, который дала Лусилла. Все-таки хорошо заранее знать, каким способом можно заставить его жениться на ней.
Вздохнув, Максен поднялся со стула. Союз двух сердец будет, уверил он себя, однако вовсе не скрепленный браком.
— Скоро, — произнес рыцарь, обращаясь к невидимым зрителям, — скоро будет положен конец всей этой чертовщине.
