Глава 13
Сентябрь 1879 – «Спринг Хейвен».
Было нелегко, но они постепенно добились своего. «Спринг Хейвен» выдало великолепный урожай хлопка. Конечно, он представлял собой жалкие крохи по сравнению с периодом до Гражданской Войны, но, принимая во внимание последние пятнадцать лет, это был колоссальный успех. К тому же Рори пересмотрел сев и сбор зерновых и пшеницы, а также занялся большим садом. Разбогатеть они не разбогатеют, но могли получить неплохую прибыль. И, во всяком случае, они нарушили монотонность существования.
Прислонившись к новому фургону, который Рори купил на часть денег от займа, Мартин ожидал заказанный ранее провиант, чтобы загрузить его и отправиться в путь. Летние труды превратили Мартина в настоящего мужчину. Худоба приобрела гибкую силу. Кожа стала почти такой же смуглой, как и у Рори, а в волосах появились выгоревшие от солнца золотистые пряди. Хотя он часто жаловался матери, что ему приходится «вкалывать как негру», но в глубине души он наслаждался чувством, которое давала ему работа – чувством силы, когда обрабатывал землю, ощущением причастности к природе и творческому процессу, даже простой физической усталостью, от которой он засыпал по ночам, как только голова касалась подушки.
Увидев, что бакалейщик мистер Уолкер направился к двери, Мартин оторвался от фургона и, перепрыгивая через три ступеньки, влетел в магазин, прежде, чем мистер Уолкер подошел к крыльцу.
– Для тебя все готово, Мартин, – медленно произнося слова, сказал седоволосый мужчина. Мистер Уолкер заправлял этим магазином еще со времен дедушки Мартина, и знавал буквально всех в округе. Если бы только Мартин намекнул, что у него есть свободное время, он начал бы рассказывать одну историю за другой о прежних временах в Беллвиле, о первом Мартине Беллмане и его очаровательной второй жене, матери Тейлор.
– Спасибо, мистер Уолкер.
Мартин перекинул через плечо мешок с сахаром и вынес его на улицу. У него слюнки потекли от мысли о деликатесе. Мартин не мог даже припомнить, когда они в последний раз были в состоянии позволить себе роскошь пить чай с сахаром. Забросив мешок в заднюю часть фургона, он повернул назад к магазину и увидел прямо перед собой Питера Хейсса.
– Хей, Кори, – обратился Питер к мальчишке возле себя. – Взгляни-ка на этого олуха с красной шеей. Не он ли называл меня «белым отродьем»?
Мартин свирепо посмотрел на него, но не произнес ни слова.
Питер захихикал.
– Он выглядит совсем, как тот краснокожий, что его мамаша приютила у себя.
Молниеносно повернувшись, Мартин направил кулак в челюсть парня, голова Питера резко откинулась, а сам он, споткнувшись, врезался в стену напротив. Мартин ждал ответного удара. Он уже не был школьником, безрассудно бросающимся в драку. Он многому научился у Рори О'Хара за последние четыре месяца, включая искусство самоконтроля и ясности мысли.
Когда Питер бросился к нему, Мартин дождался самого последнего момента и слегка отступил в сторону, предоставив разъяренному противнику возможность обрушиться на фургон. Испуганная лошадь рывком рванулась вперед, и Питер кувыркнулся на землю, упав лицом в грязь.
Мартин настороженно взглянул на Кори, но тот склонился над пытавшимся встать Питером. Безвольно опустил руки, создавая впечатление полной расслабленности и уверенности в себе. Казалось, его поза еще больше взбесила Питера. Однако на этот раз он не бросился к Мартину. Вместо этого он медленно приближался, намереваясь ударить. Сбить с ног ударом кулака в живот. Питер кружил вокруг него, заставляя Мартина повернуться спиной к Кори на тот случай, если ему понадобится помощь. Мартин разгадал тактику и старательно избегал западни, подбираясь ближе к фургону.
– Иди сюда, грязный зачинщик. Я научу тебя некоторым манерам.
– Что? – спросил Мартин. – Чтобы научить им, нужно самому знать их!
Питер широко размахнулся, а Мартин в этот момент нанес еще один удар в челюсть, за которым последовал удар левой по ребрам. Питер был захвачен врасплох как последовательностью ударов, так и их силой. Он согнулся пополам, и Мартин опустив обе руки, сжатые вместе, на шею Питера, отбросил его на землю.
Убедившись, что в данный момент Питер не собирается подниматься, Мартин повернулся к Кори:
– Может быть, ты что-то хочешь сказать обо мне или моей семье?
Тот быстро замотал головой, лицо его побелело, когда он взглянул на своего огромного друга, избитого и стоявшего на коленях в грязи у ног Мартина.
– Вот и хорошо, – оживленно произнес Мартин, стряхивая пыль с брюк. – Тогда я снова займусь делами.
Мариль с легким удивлением читала письмо от Темплтона Эшли. Темплтон был ее отдаленным родственником по материнской линии. Она не видела его и не имела никаких вестей с тех пор, как началась война, поэтому сгорала от любопытства узнать, почему он решил написать ей сейчас. Оказалось, что его сын, Джозеф, и молодой родственник жены Темплтона собирались проехать по Атланте и остановиться в «Спринг Хейвен». Письмо заканчивалось вопросом, будет ли ей это удобно.
– О, Боже, – со вздохом произнесла Мариль. – Только разобрались со сбором урожая, а сейчас придется принимать гостей. Ее тонкие, похожие на птичьи лапы, пальцы нервно барабанили по крышке стола.
В детстве, когда были лучшие времена, и округ населяли благовоспитанные Южане, а не этот сброд янки, можно было совершенно свободно нанести визит и остаться на месяц, а то и больше. Никто не испытывал недостатка ни в помещениях, ни в чем то другом. Существовали рабы, заботившиеся о всем необходимом, и исполнявшие любое пожелание, и все, казалось, принадлежали к одной большой семье, не важно, были ли они родственниками или нет.
Услышав легкий шорох юбок Бренетты, когда она входила в столовую, Мариль оторвала глаза от письма. На мгновение, как это происходило не раз, ей показалось, что это – Тейлор, настолько они были похожи.
– Тетушка Мариль, ты хорошо себя чувствуешь? Мысли о Тейлор улетучились.
– О… да, прекрасно, дорогая. Входи, пожалуйста, и посиди со мной.
Бренетта одела бледно-коричневое платье из превосходного муслина, ткань такая же легкая, как сентябрьский ветер, едва шевеливший за окнами листья дуба. Как хотелось, чтобы и у ее дочери было подобное платье, но сейчас счастьем приходилось считать то, что она одета вообще. У нее вырвался еще один вздох.
– Нет, действительно, что-то не так, тетя, – сказала Бренетта, сев за стол напротив нее. – Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?
– Я только что получила письмо от одного из моих кузенов. Похоже, у нас на неопределенный срок появятся гости. Я просто ума не приложу, как развлекать их. – Она подняла большие карие глаза, пытаясь ободряюще улыбнуться. – Я утратила практику, у нас так мало всего, нет прислуги, и дом выглядит совсем ветхим и… – слова иссякли.
Бренетта мгновение молча изучала ее, красивые глаза заполнились сочувствием и состраданием. Потянувшись через стол, она коснулась руки тети.
– Расскажите мне, тетя Мариль. Расскажите мне о жизни здесь, в «Спринг Хейвен», когда вы с мамой были девушками. Расскажите мне о вечерах и ваших поклонниках, – нежно просила она.
Казалось, морщинки на лице состарившейся женщины разгладились, когда она с легкой тоской предалась воспоминаниям.
– «Спринг Хейвен» был просто великолепен в пору моей юности. А твой дедушка, Мартин Беллман был настоящим мужчиной. Я не знала его первой жены, матери Филиппа, но мать Тейлор… вот это была красавица! Она приехала из Нового Орлеана и любила развлечения. Барбекю, танцы, обеды… Конечно, я была слишком молодой, чтобы посещать большинство вечеринок, но мы с Тейлор наблюдали с лестничной площадки, каждый раз, когда мне разрешали приходить. Когда твоя мама вышла замуж за Дэвида… – она резко остановилась.
– Я знаю, что мама была замужем прежде, тетя Мариль. Продолжай, пожалуйста.
– Я… я не была уверена, что ты знаешь. – Еще одна задумчивая пауза. – Стоял такой чудесный день. Все в доме сверкало и блестело. Цвели сады, а лужайка напоминала толстый ковер. Филипп нанял оркестр и кружившие пары заполнили обе гостиные, блеск драгоценностей и шелков ослепляли глаза. А еда! Я могла бы целый год кормить детей тем, что выбросили потом!
Мариль замолчала, покачивая головой и еще раз вздохнула.
– Чудесные были времена.
– Тетя Мариль, почему бы нам не устроить бал, когда прибудут гости? Ты ведь знаешь, как это делать, – предложила Бренетта, от возбуждения проглатывая слова.
– Бал? Ах, ты даже не подозреваешь, сколько это будет стоить – угощение, слуги, наряды…
– Предоставь это мне…
Он помогал Мартину разгружать провиант, когда Бренетта стремительно вырвалась из дома, кораллового цвета платье обвивалось вокруг изящных ног. Он все еще поражался перемене, происшедшей в ней за эти четыре года. Он по-прежнему ожидал увидеть длинные, болтающиеся за спиной косы, короткие ножки, в поношенных брюках. Он вспомнил, как она смотрела снизу вверх на него, когда просилась поехать с ним куда-нибудь.
А она уже не та маленькая девочка. Бренетта расцвела и стала стройной гибкой женщиной с тонкой талией; округлые бедра, высокой крепкой грудью – перемены, приводившие его в замешательство, ловившего его на мысли, что смотрит на нее глазами мужчины, а не брата.
– Рори! Рори, мне надо поговорить с тобой.
Ее лицо раскраснелось, голос зазвенел от нетерпения. Может, она стала женщиной, но он с радостью заметил прежнего восхищенного, нетерпеливого, даже немного требовательного ребенка.
– Конечно, малышка, – сказал он, откладывая мешок назад в фургон. – Что ты хочешь?
– Рори, ты должен дать тете Мариль еще денег. Если ты не сделаешь этого, клянусь, я напишу папе и расскажу, какой ты скряга, и как всем здесь плохо.
Черные глаза Рори расширились от удивления.
– Прости, я что-то не понял?
Бренетта уселась на пень от старого дерева.
– Да, ты явно многое упустил. Целые месяцы все работали, не покладая рук, и пора всем немного передохнуть. К тете Мариль приезжают в гости родственники, и она страшно волнуется по этому поводу.
– Конечно, она знает, что у нас хватит съестных припасов на…
– Дело не в еде, глупый ты человек. Мы должны устраивать вечеринки. В этом доме уже целую вечность не было никаких развлечений, а моя тетя и кузен с кузиной заслужили небольшое веселье. Мы наймем слуг, купим всем новые наряды, разошлем приглашения и…
Рори начал смеяться, прервав поток ее указаний.
– Хорошо, хорошо, я сдаюсь, – сказал он, подавляя веселость, так как ее глаза блеснули забавным негодованием. – Ты все спланируешь, я позабочусь, чтобы все оплатить.
В «Спринг Хейвен» бурлила деятельность, которую этот дом не видел слишком долго. Наняли слуг, и плоды их трудов под неусыпным оком Мариль начали проявляться повсюду. Даже потертые ковры и мебель смотрелись новее.
Меган стояла перед зеркалом, лучи полуденного солнца, струившегося через окно спальни, отражались на ее волосах. Голубые глаза изумленно расширились, когда она взглянула на свое отражение. Она не могла поверить, что будет носить такое платье. А другие, разложенные на кровати, самых разных цветов и фасонов, придавали праздничный вид комнате.
– Оно смотрится чудесно на тебе, Меган, удачно сочетается с твоими глазами, – Бренетта улыбнулась своему отражению в зеркале.
– Ты правда так думаешь? – спросила Меган, кружась, чтобы посмотреть, как широко разлетается юбка, каждый ярус которой украшен голубой лентой, как и та, что опоясывает ее тонкую талию. – Оно для взрослых дам, правда?
Бренетта весело рассмеялась.
– Конечно, глупышка. Оно смотрится так, потому что ты сама уже взрослая.
– Да, ты права, я выросла и стала хорошенькой, не так ли?
– Да, Меган, я считаю, что да. Ну, а сейчас, как бы нам лучше уложить твои волосы?
Пока Бренетта занималась чудесными локонами сестры, Меган предавалась мечтам о предстоящих вечеринках. Мама разослала приглашения на пикник. Меган помогала ей подписывать адреса на белых конвертах и ее удивила неожиданная перемена матери и то, какой хорошей и помолодевшей она казалась. Ее удивляло и то, что как много людей из числа приглашенных знала Мариль, людей с именами известными и старыми, как и сам штат Джорджия.
Чудеснее даже, чем пикник были планы Бренетты по поводу бала-маскарада в начале ноября. Бренетта хотела, чтобы вечерние костюмы состояли из платья и маски, напоминающих известных людей настоящего или прошлого. Главной частью праздника станет определение «кто есть кто». Меган нашла идею совершенно романтичной, совсем как в сказке и она была просто уверена, что в ту ночь произойдет что-то волшебное.
В перерыве между этими двумя главными мероприятиями предстояло развлекать кузена и его друга, или кем он был. Интересно, красивы ли они и обратят ли на нее внимание. Взглянув в зеркало на отражение Бренетты, она решила, что нет. Но, возможно, если она… В этот момент послышалась суматоха в холле, и Алистер с Кинсли, спотыкаясь друг о друга, ворвались в комнату.
– Они здесь! – возбужденно объявил Алистер.
– Они только приехали, – добавил Кинсли. – Мама сказала, чтобы вы спускались.
– Разве вы двое не знаете, что надо постучать прежде, чем входить в комнату к даме? – потребовала ответа Меган, сердито поворачиваясь от зеркала. – Убирайтесь, оба!
Когда за ними закрылась дверь, Бренетта сказала:
– Иди вниз, Меган. Я хочу привести себя в порядок. Я не задержусь.
Поэтому Меган спустилась по извилистой лестнице в одиночестве.
Стюарт несколько месяцев вынашивал тщательные планы относительно этого визита. Это казалось слишком невероятным, чтобы быть правдой, когда он узнал, что семья хозяина находится в дальнем родстве с вдовствующей тетей Бренетты Латтимер. Но он не был из тех, кто упускает хоть малейшую возможность, и почти сразу же запустил дело в оборот, что в конечном итоге привело их сюда. Сейчас он устроился в удобном, хотя и слегка потертом кресле, прислушиваясь краем уха, как Джозеф расточает галантные комплименты хозяйке дома.
Он внимательно следил за дверью, ожидая ее появления. Шорох юбок привел его в состояние боевой готовности. Стюарт поднялся, когда она завернула за угол и остановилась. Но это была не Бренетта. Маленькая, почти хрупкая, с золотистыми волосами, бледной и свежей, как взбитые сливки кожей и спокойным взглядом. Длинные волосы были зачесаны назад и стянуты блестящей атласной лентой. Вряд ли ей больше пятнадцати лет, но она обладала чудесной фигурой, встречающейся не часто. Она застенчиво улыбалась, и все же Стюарт ощутил скрытую браваду, амбиции и примесь безрассудства в ней.
– Меган, входи и познакомься с гостями, – позвала ее Мариль. Пока она пересекала комнату, ее мать представила их друг другу. – Это – моя старшая дочь, Меган Катрина. Меган, это – твои кузены, Джозеф Эшли и Стюарт Адаме.
Ее глаза расширились, когда она повернулась к нему.
– Мы родственники?
– Очень дальние, и приходимся ими только через сложный лабиринт браков наших близких, мисс Беллман, – ответил Стюарт, склоняясь над ее рукой.
– А вот и Бренетта, – оживленно сказала Мариль.
Он убрал от Меган руку и повернулся с приветствием к Бренетте.
– Мистер Адамс! – воскликнула она прежде, чем Мариль успела представить его. – Вы один из кузенов?
Стюарт приятно улыбнулся.
– Кажется, да, мисс Латтимер.
– Вы знаете друг друга? – спросила Меган, явно оскорбившись отсутствием его внимания к ней.
– Да, мы встретились в поезде в мае, – ответила Бренетта. Потом обратилась к Стюарту. – Как чудесно, что это – вы. А это, должно быть, Джозеф Эшли. У нас такие замыслы на время вашего визита, мистер Эшли, я предчувствую, что у вас с мистером Адамсом будет чудесный отдых.
Она во всем была совершенно очаровательна и безупречна. Она украсила бы дом любого мужчины, внесла в него неуловимую прелесть. Ее голос успокаивал, а манеры восхищали. Будучи молодой и сильной, Бренетта способна родить здоровых детей, которые унаследуют потом отцовскую землю. И так как у нее есть и богатый отец, Стюарт знал, что не сделает ошибки, приударив за ней. Он с легким сердцем отбросил первоначальное притяжение к Меган.
