ГЛАВА II
Она ждала его, прильнув к окну своей комнаты в высокой башне. И уже видела, как он медленно приближался на своем гнедом скакуне. Конь гордо изогнул шею, и на ветру развеваются густая грива и длинный хвост. Сердце девушки забилось чаще. Он едет к ней. Ее любовь. Ее жизнь. Она отошла от окна и по каменным ступеням побежала вниз. Слишком долго ей не удавалось достичь его. Она страстно хотела почувствовать на себе прикосновение его сильных рук, жаждала вкусить его сладкие поцелуи. Вот и он! Такой высокий, он прямо и гордо сидит в седле. Она уже видела черные, как уголь, волосы и представляла блеск темных глаз. Она протянула к нему руки, призывая к себе. Но, хотя конь его скакал галопом, он, казалось, стоял на месте. И вдруг начал медленно удаляться от нее, становясь все меньше и меньше.
— Нет! Нет! Пожалуйста, не оставляй меня! Пожалуйста!
Джасинда вскочила, перед глазами все расплывалось, и груди отчаянно колотилось сердце. Опять этот сон!
— Леди Джасинда! С вами все в порядке, мисс?
С мерцающей в руках свечой на пороге появилась ее служанка.
— Да, Мэри. Все хорошо, спасибо. Извини, что разбудила тебя.
— Не беспокойтесь, мисс. — Мэри пожелала спокойной ночи и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Джасинда откинула голову на подушку и посмотрела на серебряные тени луны на потолке. Она пыталась заставить себя заснуть, но мысли опять возвращались к таинственному рыцарю из ее сна. Кто он и почему ей никак не удается увидеть его лицо?
— Мне казалось, что я уже переросла эти глупости, — браня себя вслух, прошептала она. — Все из-за этих глупых романов. В голове одни мечты.
Джасинда прекрасно понимала, что не существует никакого рыцаря в сверкающих латах, который приедет и заберет ее в свое счастливое королевство. В любом случае, любовь — то, о чем она все время грезит — просто красивая сказка, и только. Большая любовь существует только в книгах, но не в реальной жизни. И, конечно, не в ее жизни.
Девушка перевернулась на другой бок и крепко обняла подушку. Она проглотила комок, стоящий в горле, и смахнула внезапные слезы, катившиеся из ее светло-карих глаз. Где-то в глубине души она жаждала, чтобы произошло то, чему никогда не суждено случиться, но отчаянно силилась заглушить в себе эту тоску по несбыточному, раз и навсегда покончить с детскими мечтами.
— Виконт ни в коем случае не должен знать о том, что я мечтаю о другом мужчине, независимо от того, существует ли он на самом деле или я его выдумала, — напомнила она себе. — И даже после того, как нас обвенчают.
Она ворочалась в постели, тщетно пытаясь найти удобное положение. Матрац показался жестким и бугристым. Комната — холодной. Она пожалела, что не попросила Мэри перед тем, как та вернулась к себе, добавить немного угля в камин.
И пока Джасинда металась и ворочалась в своей постели, минуты ночи медленно истекали. И только с наступлением утра она забылась в беспокойной дреме с тайной надеждой, что черноволосый рыцарь опять придет к ней во сне, но на этот раз он не исчезнет…
Когда Джасинда снова открыла глаза, было уже позднее утро. Сквозь высокие окна ее комнаты пробивались утренние лучи. Она села и, отбросив одеяла, выбралась из постели и побежала к гардеробу, выхватив из него первое попавшееся платье.
— Почему Мэри не разбудила меня? — бормотала девушка, сбрасывая ночную сорочку и натягивая через голову платье.
Она села к зеркалу и взяла расческу. Ее длинные, по пояс, огненно-рыжие волнистые волосы невообразимо спутанными прядями спадали на спину. Очень быстро Джасинда привела свою прическу в порядок, понимая, что каждая минута на вес золота. Ее мать не обладает королевским терпением. Леди Сандерленд очень не любила, когда опаздывают к завтраку. Девушка знала, что заколотые гребенкой волосы не вызовут одобрения, но делать было нечего. Поднявшись со стула, Джасинда выскочи ли из комнаты, еще раз проклиная про себя служанку за то, что та не разбудила ее. Ей совершенно не хотелось выслушивать лекции от матери.
Как только Джасинда вошла в столовую, леди Сандерленд внимательно посмотрела на нее. Карие глаза скользнули по дочери, критический взгляд не упускал из виду ни одного недостатка в ее внешности.
— Доброе утро, мама, — сказала Джасинда, неторопливо садись на стул.
— Ты чувствуешь себя не очень хорошо, Джасинда? — спросила леди Сандерленд.
— Я чувствую себя прекрасно.
— Тогда почему же ты так опоздала? И почему у тебя под глазами такие круги?
Джасинда, встретившись взглядом с матерью, опустила глаза.
— Я не очень хорошо спала сегодня ночью. Только и всего. А опоздала потому, что Мэри не разбудила меня. Кстати, я еще не видела ее сегодня.
— Ах, да, Мэри. Она ушла по моему поручению. Я была свято уверена, что она успеет вернуться вовремя и разбудить тебя, моя милая, — И прежде, чем продолжить, леди Сандерленд положила в рот маленький кусочек с тарелки и медленно его пережевывала. — Ты ведь знаешь, что твой отец сегодня вечером приедет вместе с лордом Фаншоу. Совершенно ни к чему будет ему застать тебя в таком виде.
Джасинда напряженно смотрела в свою тарелку.
— Не беспокойся, мама. Я тебя не разочарую. К приезду лорда Фаншоу буду выглядеть великолепно.
— Я тебя не понимаю, — в голосе матери почувствовалась суровость. — Но думаю, что ты осознаешь, какой куш срываешь, моя дорогая. Сколько девушек по всей Англии готовы броситься в море из-за того, что виконт выбрал себе в невесты другую. Для тебя должно быть честью, что именно ты стала этой единственной.
— Я знаю, что должна гордиться этим, — ответила дочь.
— Джасинда, ты должна понимать, что значит этот брак для меня и твоего отца.
Джасинда понимала это. У ее отца, лорда Вильяма Сандерлена, пятого графа Бонклер, было пристрастие к азартным играм, пристрастие, которое стоило гораздо больше, чем доход, который он получал от своего поместья. С годами почти вся прислуга ушла от них. Дом в городе был продан. Осталось несколько лошадей в конюшне и несколько гончих на псарне.
Джасинда не настолько была привязана к этому поместью, чтобы жертвовать собой ради него. Бонклер всегда казался слишком холодным местом для нее. Так оно и было, но холод чувствовался совсем в другом. В доме не было любви. Никогда не было. И потому покинуть этот дом не стало бы для Джасинды жертвой. Раз уж она все равно должна выйти замуж, то Роджер Фаншоу, старший сын маркиза Хайпорта, был не хуже и не лучше любого другого кандидата в мужья.
— Джасинда? — в голосе матери появилось подозрение. — Ведь ты не собираешься выкинуть какую-нибудь глупость? Ведь ты не дашь лорду Фаншоу от ворот поворот, как ты это делала с другими?
— Я отказывала всем другим, потому что мне не было до них никакого дела.
Леди Сандерленд вздохнула с облегчением.
— А виконт тебе нравится, — сказала она удовлетворенно.
Джасинда опять вспомнила развевающиеся на ветру черные волосы и пронзающей взгляд темных глаз, сильные руки и страстную любовь, но тут же она отогнала от себя эти воспоминания.
— Не совсем, мама, но я не отвергну очередного претендента на мою руку и сердце. Я приму это предложение виконта и спасу Бонклер для тебя и папы.
— Не надо говорить так, как будто мы продаем тебя, — оскорбленно фыркнула мать.
«А разве не так?» — удивилась Джасинда. Она испытующе посмотрела на мать.
— Ты когда-нибудь любила отца? — спросила девушка, с замиранием сердца ожидая услышать ответ, непохожий на то, что было истинной правдой.
— Любила ли твоего отца? — леди Сандерленд громко рассмеялась. — Джасинда, дорогая, что с тобой? Что за странное у тебя настроение? Неужели я не говорила тебе, что брак по любви не для нас. У одного есть положение, которое необходимо укрепить, и обязанности перед семьей. И об этом нужно думать, когда выбираешь себе мужа. — Мать отодвинула от стола стул, атласное платье зашуршало, когда она поднялась. — Конечно, если у кого-то, действительно, никуда не годный муж, то со временем можно завести любовника. При этом нужна большая осторожность. В семье Сандерлендов скандалов не любят. — Она остановилась у стула Джасинды и поцеловала воздух над головой дочери. — А теперь, завтраки и. Потом пойди в комнату и приляг. Ты должна избавиться от этих теней под глазами до прихода лорда Фаншоу. И, пожалуйста, дорогая, приложи усилия, чтобы выглядеть хорошо. Мы не можем допустить, чтобы виконт увидел тебя в таком старье, которое сейчас на тебе.
Сказав это, леди Сандерленд вышла из комнаты.
Джасинда остановилась у глубокого пруда, не обращая внимания на приставшие к ее костюму для верховой езды и запутавшиеся в волосах листья. Она глубоко вздохнула, впитывая в себя свежий лесной аромат и пытаясь избавиться от напряжения, в котором находилась все утро. Рядом, удовлетворенно глядя вокруг, стоял ее белый конь Пегас. На ветке, над головой Джасинды что-то трещала белка, и ей откуда-то издалека отвечала другая.
Эта дорога была ее любимой. Она обнаружила ее еще ребенком, но до сих пор, когда ей хочется уединиться и подумать, Джасинда приходит сюда. И не важно, найдется ли решение. Здесь она всегда чувствовала себя лучше.
А проблема у нее была. Отец приедет из Лондона с лордом Фаншоу. Они устраивают помолвку, и нужно решить, какой день выбрать для свадьбы. Девушка знала, ее родители надеются устроить все очень скоро. А лорд Фаншоу? Ей казалось, что он предпочитает жениться быстрее. Но она не спешит. Как ни старалась, девушка не чувствовала волнения по поводу предстоящей свадьбы с виконтом, даже несмотря на то, что однажды он сделает ее маркизой.
Джасинда закрыла глаза, вспоминая свою первую встречу с виконтом. Это случилось во время ужина на последнем приеме у лорда и леди Андувр. Он приехал поздно. До нее доносился одобрительный шепот, за которым следовали восхищенные взгляды молодых девиц. Виконт остановился в дверях и наметанным взглядом рассматривал каждую присутствующую женщину, пока его взгляд не остановился на Джасинде. Она помнит, как от его улыбки ее охватила нервная дрожь. Он был красив — этого нельзя отрицать — с длинными каштановыми волосами и глубоко посаженными голубыми глазами под тяжелыми бровями. Его шикарные бакенбарды и модные усы отдавали таким же оттенком амбры, что и волосы. Он был высокий, широкоплечий, с узкой талией, и когда позже тем вечером она танцевала с ним, чувствовалась его сила в мускулистых руках. Джасинда была уверена, что он располнеет слишком рано. Шепоток, витающий среди молодых женщин и их матерей, и ревнивые взгляды после того, как всем стало ясно, что виконт выбрал себе фаворитку, убедили ее в популярности лорда.
Так почему же она не поддалась его чарам, как другие? Она, не могла найти достаточно вескую причину, чтобы отклонить предложение виконта выйти за него замуж, но именно этого ей хотелось больше всего.
— Даже если бы я отказала ему, это бы ничего не значило, — вслух произнесла она. — Отец уже дал согласие. Мне не остается ничего другого, как выйти за него замуж.
Она села и посмотрела на спокойную поверхность пруда, под ногами пестрели пожухшие листья. Джасинда встряхнула своей рыжей копной волос, разметав сухие листья, и опустила подбородок на колени.
За два сезона в Лондоне Джасинда получила гораздо больше, чем ожидала, предложений — и некоторые были такими почетными. А ведь она не была богатой наследницей, и не ее титул, не будущее хорошее приданое вынуждало потенциальных мужей, как молодых, так и не очень, просить ее руки. Просто она была необычайно красива. Ее роскошные, темно-рыжие волосы, — словно раскаленные угли в затухающем огне, отливали оранжевым или медным цветом. Ее светло-карие, почти золотые глаза, сверкали, когда она была весела. Улыбка, хоть и нечастая, казалось, способна озарить собой комнату, и джентльмены лезли из кожи вон, чтобы заслужить одну из ее очаровательных улыбок. На нежной гладкой коже цвета слоновой кости не было ни пятнышка. Ее красота притягивала мужчин, как пчел на мед, они соперничали друг с другом, чтобы добиться ее внимания.
Но Джасинду не соблазняло такое внимание к ней со стороны кавалеров. Она все еще продолжала ждать и надеяться, что когда-нибудь среди них появится мужчина ее грез. Но он никак не приходил.
И вот ей пришлось принять решение. Отец не позволит больше выбирать. Он соглашался с ней, когда она отвергала младших сыновей или мужчин, находящихся в таком же положении, как и он, но никогда не позволит отказать одному из самых завидных холостяков во всей Англии. Роджеру Фаншоу хочется заполучить ее, и он ее получит.
Джасинда заставила себя еще раз подумать о нем.
Весь год он постоянно искал встречи с ней. Все время ни разу не сделал неосторожного движения, даже ни разу не пытался поцеловать ее. С ней он был всегда истинным джентльменом, джентльменом во всем. За исключением, возможно, того, как он смотрел на нее. Иногда она чувствовала, что он раздевает ее глазами. Девушка поежилась при мысли об интимных отношениях между мужем и женой.
Неожиданно ее глаза наполнились слезами, и она зарыдала. Пегас перестал щипать траву, поднял голову, слегка толкнул Джасинду, подняв морду, словно говоря: «Я все понимаю».
— Мама очень рассердится на меня, — сказала, всхлипывая, Джасинда. Она похлопала рукой по гладкой шее лошади. — Мне велели избавиться от этих кругов под глазами, а вместо этого глаза от слез еще больше покраснели.
Она поднялась, снова шмыгая носом, стряхнула с костюма листья.
— Лучше пойти домой, если я собираюсь подготовиться к приезду лорда Фаншоу. Я обещала маме не разочаровывать его, а Сандерленды никогда не нарушают своих обещаний, — закончила она с усмешкой в голосе. — Особенно, если дело касается виконта Блекстоука.
Вечером того же дня в гостиной Бонклер виконта приветствовало прелестное создание. Джасинда вышла в темно-золотистом атласном платье, почти такого же цвета, как и ее глаза. Низкий лиф и обнаженные плечи подчеркивали соблазнительную белизну ее шеи. Волосы, слишком длинные, чтобы носить их распущенными, были собраны — высоко над головой и спадали на затылок пучком золотистых локонов с вплетенной в него огненно-зеленой лентой, подобранной под цвет платья.
На мгновение Блекстоук задержался на пороге, прежде чем пересечь комнату и поздороваться с хозяйкой, и остановил долгий, томный взгляд на Джасинде. Она следила глазами, как он согнулся перед матерью, бормоча подобающие такому случаю комплименты.
Опять девушка призналась себе, что находит его красивым, и ей должно льстить, что именно ее он выбрал в невесты.
Виконт обернулся и застал ее именно в тот момент, когда она наблюдала за ним.
— Моя дорогая Джасинда, — произнес он, подходя к ней, — как давно я не имел удовольствия видеть вас. — Блекстоук взял ее руку и, низко склонившись, слегка коснулся губами пальчиков.
— Мы очень рады видеть вас в Бонклер, лорд Фаншоу, — ответила она, отнимая свою руку, — всегда вам рады.
Он понизил голос.
— Я надеялся, вы найдете возможным называть меня просто по имени.
— Я… я бы так не спешила, милорд. Ведь, в конце концов, еще ничего не решено между нами.
Голубые глаза лорда настороженно смотрели на нее, по он выпрямился и улыбнулся.
— Тогда вам, наверное, будет приятно услышать, что мы с вашим отцом уже уладили все дела относительно свадьбы. Осталось только назначить день.
— Как замечательно! — воскликнула леди Сандерленд.
Блекстоук не обратил на нее внимания.
— А вы, Джасинда, вы тоже думаете, что это замечательно?
От его настороженного взгляда девушка почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
— Я… я… — заикаясь, произнесла она, не в состоянии подобрать нужной фразы. Как сказать ему, чтобы не обидеть?
— Конечно, как она еще, по-вашему, должна себя чувствовать? — вмешалась леди Сандерленд, грациозно поднимаясь с кресла. Она подошла и встала рядом с дочерью. — Девочка онемела от счастья.
Джасинда заметила, как напряглось его лицо, а глаза, казалось, потемнели от сдерживаемого раздражения.
— Конечно, — ответил он, поворачиваясь к Джасинде спиной. — Сандерленд, я бы с удовольствием выпил то бренди, о котором ты упомянул по дороге сюда.
И пока он стоял спиной, леди Сандерленд сжала руку Джасинды.
— Ради всего святого, ну хотя бы притворись, что ты рада, — зашипела она в ухо дочери. — Ты нас совсем разоришь!
Блекстоук повернулся, держа в руках бокал, и поднял его, произнося тост.
— За мою будущую жену! Самую прекрасную леди из всех, которых я когда-либо встречал! Пусть наша дальнейшая жизнь под моим руководством принесет ей удовлетворение!
С трудом Джасинда заставила себя улыбнуться, несмотря на предчувствие, что ее засасывает черная бездна, из которой нет выхода.
И как всегда, ей приснился рыцарь, скачущий навстречу, и как всегда, она сбегала вниз по лестнице к нему, но на этот раз девушка была уверена, что достигнет его. Теперь он не исчезнет…
Внезапно чья-то сильная рука взяла ее за руку, уводя назад в башню. Она обернулась, пытаясь отказаться, но протест так и не сорвался с губ от леденящего душу свирепого взгляда Блекстоука. «Ты моя, Джасинда, ты принадлежишь мне.» В окружавшей ее темноте башни она оглянулась, чтобы увидеть яркий солнечный свет позади себя. Он уже подъехал к замку. Впервые он достиг его. Он ждал, искал ее глазами, сидя на гнедом коне, надеясь… Но она была уже не свободна, чтобы выбежать к нему.
Никогда она не познает его любви.
Джасинда сидела на краю окна и смотрела на лужайку, простирающуюся перед особняком. Блекстоук уехал рано, еще солнце не успело закатиться за горизонт. Из этого же окна своей спальни она смотрела, как он уходит. Она чувствовала облегчение, что не придется видеть его снова утром. Прошедшая ночь была сплошным кошмаром. Она рассердила его. И хотя Блекстоук ловко скрыл это, Джасинда почувствовала его недовольство и испугалась.
— Что со мной?
«Пусть жизнь под моим руководством принесет ей удовлетворение!» Вот как он сказал. Его руководство! Ни нужно стать его служанкой! Отныне у нее не будет своей жизни.
«А разве сейчас она у меня есть?» — подумала она.
Нет. До свадьбы ее жизнь принадлежала отцу, а теперь будет принадлежать мужу. Все так просто. Такова жизнь. Почему же она не может принять это, как делают все остальные женщины?
— Потому что мне хочется свою жизнь отдать мужу, и выйти замуж не для того, чтобы он забрал ее у меня! — прошептала она, прижавшись лбом к стеклу. — Потому что я хочу познать, что такое любовь!
Вот в чем дело. Ей хотелось познать любовь. Она могла бы навсегда позабыть свой сон, но ведь он выражает то, что она чувствует. Ей хочется познать любовь. Но она никогда не знала ее и, может быть, никогда не узнает. Она должна выйти замуж за человека, который был для нее чуть больше, чем незнакомец, за человека, который никогда не сможет понимать ее. Ему хотелось иметь ее, и значит, он получит, но в его чувствах не было любви к ней.
— Это несправедливо, — прошептала она, — это несправедливо.
