ГЛАВА XIV
Герцог Локсвоз мрачно смотрел из окна восточной комнаты на лужайку. День омрачали тяжелые дождевые тучи. Деревья и кусты уныло дрожали от холодного ветра поздней осени. Такой пейзаж очень подходил к его настроению.
Если бы он только знал о Джасинде все наверняка. Он написал короткое послание связному Тристана в Константинополе, но ответ от Денни О'Баньона придет не раньше, чем через неделю, если вообще придет. Все это время он надеялся только на одно — что Джасинда осталась с Тристаном на «Танцующей Габриэлле».
Локсвоз отвернулся от окна и подошел к семейному портрету, на котором была его жена Элен, он сам и их дочь.
— Что происходит с этими капитанами кораблей, Фелиция, — спросил герцог, обращаясь к молодой красивой блондинке на картине. — Сначала я потерял тебя из-за Джорджа Дансинга, теперь теряю Джасинду из-за его сына.
Чувства Джасинды к Тристану были несомненны. Локсвоз уверен, что в тот роковой день она поехала за ним в порт. Если бы только это подтвердилось! И если бы не обнаружили тело избитого Джейка, герцог чувствовал бы уверенность в том, что с его внуком она будет в безопасности, Но сейчас, он мог только надеяться на это.
Локсвоз погрузился в кресло и продолжал смотреть на портрет.
— Я старею, Элен. Я потерял много любимых людей и не смогу пережить, если что-нибудь случится еще с ними. — Он закрыл глаза. — Боже милостивый, — прошептал он, — сохрани их.
По вызову Блекстоука, дрожа от влажного холодного ветра, приехал лорд Сандерленд. Смитенс проводил его в библиотеку, где ожидал Блекстоук.
— Какое-нибудь известие о моей дочери? — спросил он, входя в комнату.
Блекстоук не ответил. Махнув рукой, он указал лорду на кресло рядом с камином.
— Что вы узнали, Блекстоук? — требовал ответа граф.
— Я позвал вас спросить то же самое, — ответил тот тоном, холоднее, чем погода. — Что вы слышали о ней?
Лорд Сандерленд зашипел.
— Слышал? Что такое! Я ничего не слышал! О, небеса! Ее нет. Как я могу знать что-то о ней?
Блекстоук поднялся из-за стола. В уголках его рта скрученные, как нерв, усы поползли вниз. Стальные с голубизной глаза с беспощадным вниманием впились в лорда Сандерленда.
— Я не уверен, что она пропала, Сандерленд. Да, тело вашего слуги нашли, но нет доказательств, указывающих на то, что она могла быть в Лондоне. Не было необходимости ей ехать туда в этот день. И до сих пор не найдена карета. Ни одного следа Джасинды или служанки.
— Вы думаете, это успокаивает меня?
— Наоборот, сэр. Это вам только предупреждение. — Блекстоук сел в кресло рядом с камином и повторил свое движение, чтобы граф последовал его примеру. Он помрачнел, сдерживая свою злость.
— Предупреждение мне? — словно эхо, повторил лорд Сандерленд, и его лицо покрылось пятнами. Он сел. — О чем вы таком говорите?
— Я говорю вам, что вы у меня взяли деньги. Достаточно крупную сумму, смею напомнить. Это означало, что я женюсь на вашей дочери, на дочери, которая теперь бесследно исчезла. — Он нагнулся вперед. — Сандерленд, я предупреждаю вас. Вашей дочери лучше вернуться вовремя, к свадьбе, иначе я вас уничтожу.
Лорд Сандерленд весь вспотел. Он промокал лоб носовым платком.
— Послушайте, Блекстоук. Может быть, в эту самую минуту моя дочь лежит мертвая, а вы мне угрожаете. Я верну вам эти деньги, если это то, чего вы от меня хотите.
— Можете сделать это сейчас? Ну, что ж, пожалуйста, хотя я совершенно уверен, что вы не сможете этого выполнить, несмотря на вашу решительность. Неужели вы думаете, это спасет вас от неизбежного, если Джасинда вдруг фантастическим образом появится здесь? Нет, Сандерленд, я даю вам время, чтобы вы до свадьбы отыскали ее. Не деньги мне нужны. Она нужна. — Блекстоук поднялся и посмотрел на дверь. — Две недели, Сандерленд, — добавил он, не поворачиваясь.
— Послушайте, сэр. Извините, это неблагоразумно… Я…
Блекстоук развернулся и остановил его своим холодным взглядом.
— Мне не нужны извинения. Просто скажите Джасинде, что у нее нет выбора, и заставьте ее вести себя так, как подобает послушной, покорной дочери. Всего доброго, Сандерленд. — И с этими словами он вышел из комнаты.
Джасинда вошла на корабль и тут же почувствовала, что все взгляды прикованы к ней. Она нервно посмотрела на Тристана. Могли ли они увидеть, какие перемены произошли с ней? Знают ли, что случилось на берегу?
— Я ошибался, Трис!
Джасинда обернулась на голос Спара. Гигант широко улыбался ей.
— Я сказал капитану, что вы еще недостаточно хорошо себя чувствуете, чтобы покидать остров. Кажется, я ошибался. Мне еще не приходилось видеть человека, который выглядит так чудесно! Добро пожаловать, миледи!
Милый румянец залил ей щеки. «Он знает», — подумала Джасинда.
— Спасибо, Спар. Если я чувствую себя хорошо, то только благодаря вашей заботе обо мне.
— Это мог бы сделать любой, — ответил он.
Рука Тристана слегка коснулась ее спины.
— Хорошо леди Джасинде или нет, мне кажется, я должен проводить ее в каюту, прежде чем мы отправимся. — Он повел ее на корму. — Мне бы не хотелось, чтобы ты делала что-то такое, что может тебя утомить, — шепнул он ей в ухо.
Румянец стал еще ярче на ее щеках от воспоминаний предыдущего утра, когда они стали пылкими любовниками. И он не хочет утомлять ее?
Тристан свел ее вниз по трапу в каюту. Остановился и открыл дверь, посторонившись, чтобы пропустить ее первой. Прежде чем войти в каюту, Джасинда окинула взглядом разбросанную мебель. Непонятное чувство охватило ее. Воспоминания, связанные с этой комнатой, были ей неприятны. Ее путешествие началось именно здесь, с положения пленницы. Отсюда она увела на смерть Мэри. Джасинда вздрогнула.
— Что с тобой, Синда?
— Все в порядке, — ответила она, проходя на середину каюты капитана. Провела по крышке стола, потом по спинке стула. Ее взгляд скользнул по кровати.
— Я перенесу свои вещи в соседнюю комнату, — негромко сказал Тристан, стоя за спиной Джасинды.
— Нет, Трис! — Она обернулась. — Пожалуйста, не надо.
Его темные глаза внимательно смотрели ей в лицо.
— Может быть, не нужно, чтобы все знали, что произошло между нами вчера?
— Я… Я не стыжусь того, что случилось, — она дерзко вздернула подбородок. — И не буду этого ни от кого скрывать.
Ласково улыбнувшись, он обхватил ее и прижал к себе.
— Леди Джасинда… — начал Тристан.
— Просто Джасинда, — прервала она. — На борту этого корабля у меня нет титула. Я просто женщина. — Сердце ее громко колотилось в груди, и этот стук звучал в ушах. Она добавила почти шепотом: — Твоя женщина, капитан Тристан Дансинг.
Его губы прильнули к ее рту, останавливая все слова, которые могла произнести Джасинда. Она растаяла в его руках, не способная сопротивляться. Когда он отпустил ее, Джасинда сделала глоток воздуха и открыла глаза.
— Джасинда… — его голос выдавал острое желание.
За дверью каюты кто-то откашлялся.
— Извините, капитан.
Тристан отпустил Джасинду, и она почувствовала себя брошенной, хотя он отошел от нее всего на несколько дюймов.
— Все готово к отплытию, Трис, — сказал Вип из коридора, стоя за приоткрытой дверью.
Джасинда видела, как первый помощник изо всех сил пытается казаться равнодушным, вежливо не замечая горячей сцены, которую он прервал.
— Иду, — сказал ему Тристан, — а затем повернулся к Джасинде. — Отдыхай. Я скоро вернусь!
Лорали смотрела, как на борт корабля входили капитан со своей рыжеволосой девицей. Она спряталась от них в тени камбуза. Пока корабль стоял на якоре на Мадейре, команда относилась к женщинам более лояльно, давала им больше свободы. Лорали поняла, что если вести себя осторожно и сидеть тихо, не попадаясь никому на глаза, можно оставаться на борту незамеченной долгое время. Она даже проникла в некоторые каюты, включая каюту капитана, пока он был на берегу.
Ее серые глаза провожали Тристана и Джасинду, спускавшихся вниз, видели его прикосновение к ней, нежное и властное одновременно! Ба! Лорали сообразила, что это могло означать. Они любовники! А ведь Джасинда была ничем не лучше ее. Это Лорали следовало бы лежать в уютной постели капитана, а не этому изнеженному, тепличному цветочку. Она сжала кулаки в складках своей юбки, ощущая внутри комок злости. И вот так всегда. Такие женщины, как леди Джасинда, перехватили в этом мире у Лорали все, просто потому, что они родились в богатом, титулованном слое общества. Как она ненавидит их!
Лорали закрыла глаза, внезапно вызывая в памяти воспоминания о прошлом. Ей четырнадцать, а она работает в Лондоне, в доме Мозлея. Она выросла на кухне, но ее глаза всегда следили за жизнью лорда и леди, и жажда лучшей жизни овладела ею. Она настойчиво следила за своей речью, избавляясь от просторечивого акцента, с которым говорили рабочие люди. Лорали подражала манере говорить леди и лорду Мозлей и их частым гостям. Она смотрела, как ходят светские дамы, как они причесываются. Лорали была красивой и знала это. Когда она стала превращаться в женщину, то поняла, что лорд Мозлей замечает ее красоту.
Наверное, его устраивала бы ее роль любовницы, ведь, в конце концов, она не первая служанка, которую он лишил девственности, и не последняя, наверняка. Но Лорали была слишком умна для этого. Осторожно и умело она использовала разные женские приманки — дразнила, насмехалась, иногда даже угрожала — Лорали сделалась в глазах хозяина более важной персоной. Вскоре она переехала в свой собственный городской дом. У нее были украшения, красивая одежда, своя служанка. К тому времени ей уже было восемнадцать, и она сама поверила в ту ложь, которую говорила другим, что она родилась в семье мелкопоместного дворянина без титула. А потом, совсем неожиданно лорд Мозлей выгнал ее, отобрал украшения, одежду, — все, что у нее было. Возможно, если бы это случилось из-за того, что их связь обнаружила леди Мозлей, Лорали легче бы перенесла это предательство, но это случилось не из-за жены. Об этом она узнала позже. Он взял себе другую любовницу, женщину своего класса, младшую дочь одного графа. Лорд Мозлей сообщил Лорали, что она была всего-навсего шлюхой, а любит он леди Бет, молодую женщину с изящными манерами и титулом, чего у Лорали никогда не было.
И тогда она поклялась себе, что сумеет однажды вытеснить знатную леди из сердца мужчины. Она докажет, что ничем не хуже. Нет, она докажет, что она лучше. Эти воспоминания обожгли Лорали, оставляя на душе неприятный осадок. Она открыла глаза и встала.
Может быть, теперь ей выпадет такой шанс? Она слышала шепоток, что леди Джасинда — дочь графа. Может быть, наконец, настало ее время мстить? Большой рот с пухлыми губами растянулся в улыбке. Конечно же, у нее не возникнет никаких трудностей, чтобы попасть в постель капитана. Он очень красивый мужчина.
Все еще улыбаясь, Лорали незаметно скользнула на нижнюю палубу.
Тристан стоял у штурвала, зорким взглядом морского волка наблюдая за дружной работой моряков. При помощи шкивов они поднимали паруса и закрепляли их, пока те не оказались высоко над реей. От порывов ветра они превратились в белую радугу, выделявшуюся на фоне голубого неба. Высоко над головой заскрежетали талии и загудел такелаж. Волны бились о борт корабля, посылая соленые брызги на палубу «Танцующей Габриэллы» и в лицо Тристану.
Он глубоко вздохнул, наслаждаясь прикосновением ветра и моря к коже, когда они отплыли от острова Мадейра. Уверенно и спокойно «Габриэлла» разрезала вздымающиеся волны. Тристан улыбался.
— Ты понимаешь, что делаешь, капитан? — Вип, как обычно, тихо появился за спиной Тристана.
— Что?
— С этой леди. Ты очень рискуешь…
Тристан широко и счастливо улыбнулся.
— Никакого риска, Вип. Она пока не знает, что по возвращению в Англию я собираюсь просить ее выйти за меня замуж. Когда все это закончится, у меня будет право на это.
В свою очередь маленький светловолосый человек покачал головой.
— Разве ты забыл, что она помолвлена с человеком, который похитил Габриэллу? — Он положил руку на руку Тристана. — Не забывай, для чего мы здесь, какую выполняем миссию.
Улыбка на лице Тристана растаяла, уступая место хмурому взгляду.
— Я не забыл. Но Джасинда не имеет к этому никакого отношения. Она не любит Блекстоука, а любит меня.
Первый помощник внимательно посмотрел на Тристана, потом развернулся и ушел.
— Вип!
Он оглянулся.
— В том, что произошло с Эллой, нет ее вины.
Вип мрачно кивнул головой.
— Надеюсь, что ты прав, Трис. Прости, что сую нос не в свои дела.
Джасинда открыла окно каюты и рассматривала зеленый простор океана, плавно катившего свои волны. Сегодня утром они казались тихими и спокойными, совсем не похожими на те, недавние, едва не смывшие ее за борт. В лицо дул легкий ветерок, принося с собой свежесть моря и лаская кожу. Она подперла руками подбородок и закрыла глаза.
Он любит ее. Пусть и не сказал еще этого, но она чувствует, что это так. Возможно ли, чтобы с ней в действительности такое происходило! С ней, послушной, покорной леди Джасиндой, неисправимой мечтательницей! Она попыталась представить, как говорит своей матери, что полюбила капитана Дансинга, простого капитана корабля, к тому же американца. Леди Сандерленд запретит ей встречаться с ним, потребует, чтобы она, как и обещала, вышла замуж за Роджера. Фаншоу.
— Но я не сделаю этого, — прошептала девушка, — Никто меня не заставит выйти замуж за этого человека.
Раздался стук в дверь. Сердце ее забилось в надежде, что это Тристан.
— Да!
Поднялась задвижка и открылась дверь. Из-за нее просунулась голова Спара.
— Я пришел проверить вас.
— Проверить меня? — как эхо повторила она его слова, удивляясь, куда она могла деться. — Как видишь, я все еще здесь.
Он рассмеялся.
— Нет, я имел ввиду ваше здоровье.
— Я чувствуя себя удивительно хорошо.
Спар выдвинул из-за стола стул и поставил его ближе к кровати, где сидела Джасинда. Он изучал ее лицо потрогал пульс.
— Ты доктор, не так ли? — неожиданно спросила Джасинда. — Ида мне рассказывала об этом.
— Был доктором. Я оставил это и ушел в море. Я теперь кок на «Габриэлле». На судах обычно принято кока называть душкой, но я слишком велик для такого нежного прозвища, поэтому моряки окрестили меня Спаром. Так называется на судне мощная перекладина из рангаутного дерева. Наверное, они рассчитывают использовать меня в случае, если мачта сломается. — Спар улыбался.
— Ты повар? — Джасинда не могла в это поверить.
— Да, и хороший, к тому же, — сказал он с самодовольной усмешкой.
— Но почему, Спар? Зачем понадобилось бросать такую замечательную работу? Посмотри, ведь ты вылечил меня, сделал чудо!
— Вы сами это сделали, потому что хотели жить, — ответил он слегка грубовато.
— Нет, Спар, — Джасинда хорошо знала, что совсем не это было главным в ее выздоровлении. — Ты отнесся ко мне внимательно, даже по-дружески, когда я впервые попала на корабль. Ты спас мне жизнь. Теперь я прошу, чтобы ты позволил мне быть твоим другом. Расскажи мне, что же все-таки случилось с тобой, почему ты пришел на этот корабль?
Моряк поскреб свою блестящую лысину. Печальные карие глаза встретились с ее вопросительным взглядом.
— У меня была отличная практика в маленьком городишке в Пенсильвании. Окружали добрые люди. В основном — фермеры. Все мои друзья. Я был женат на прекрасной женщине — доброй, красивой, тонкой душой. И очень худенькой. Она казалась просто дуновением ветерка рядом со мной. И она любила меня.
— Я уверена в этом.
— Мэри Роза была так рада, когда сообщила мне, что ждет ребенка. — Спар опустил свой взгляд на шершавые руки. — Месяцы ожидания были самыми счастливыми для нас. Но что-то пошло не так, как должно было быть. Ребенок лежал неправильно, и был слишком крупным для нее. Я испробовал все, что знал в этом деле, но… — он перешел на едва слышный шепот, — но я не смог спасти ни ее, ни ребенка.
— Спар, извини, — она положила руку на его плечо.
Большой мужчина выпрямился на стуле.
— Больше я не мог оставаться врачом, ведь я не сумел спасти жизнь своей собственной жены и новорожденного ребенка. Я нанялся на работу к Трису, и он сделал меня коком. Когда наши моряки болеют, я делаю все, что в моих силах, но я больше не доктор.
— Спасибо, что рассказал мне об этом, — Джасинда постаралась сдержать слезы и спросила: — Сколько нужно времени, чтобы доплыть до Константинополя?
Спар удивился.
— Капитан сказал вам?
— Да.
— Две или три недели.
— А сколько мы простоим там?
— Зависит от того, как скоро Тристан найдет Эллу.
— Эллу? — негромко произнесла Джасинда, чувствуя внутри пустоту и страх. — Кто такая Элла?
На лице Спара появилось беспокойство.
— Я думал, Тристан рассказал тебе о ней.
— Он сказал, что мы направляемся в Константинополь. И больше ничего, — она наклонилась к Спару и смотрела на него умоляющими глазами. — Кто такая Элла?
Спар покачал головой.
— Извини, Джасинда. Я не могу сказать тебе этого, если Трис решил молчать. Я не хочу предавать его доверие ко мне. Я и так уже слишком много сказал.
— Должно быть, он очень любит ее, если решил объехать полмира, похитить этих женщин только для того, чтобы найти ее.
— Да, он очень любит ее, — Спар положил руку Джасинде на плечо. — Но это совсем не то, что вы можете подумать, миледи. Когда придет время, Тристан сам расскажет вам об этом. А пока придется просто верить ему.
Верить ему. Просто верить ему. Тристан сказал также.
Если он любит Эллу, то, значит, скоро оставит Джасинду? Можно ли ему во всем верить, даже если сердце подсказывает, что она его любит? Наверное, Элла — это женщина из его прошлой жизни, но Джасинда — женщина из его настоящего. Она не отдаст его. Не отпустит! Но будет ему верить и сделает все, чтобы доказать свою любовь.
Спар неожиданно встал.
— Уверяю, вам не стоит беспокоиться, — сказал он, меняя тему разговора. — Я бы порекомендовал вам прогулки по палубе, моя леди. — Он протянул Джасинде руку, и она приняла ее.
Они вместе прошли по узкому коридору и направились к лестнице, ведущей наверх. Как только ее нога коснулась главной палубы, Джасинда остановилась и, затаив дыхание, окинула корабль взглядом. Впервые со времени ее пребывания здесь она получила возможность наблюдать величественную картину плывущего в открытом океане судна. Во время ее первого визита на корабль в гавани Лондона Джасинде все мачты с их лабиринтами сложной оснастки показались удивительно красивыми. Но теперь, когда расправленные паруса надувал ветер, зрелище было просто потрясающим. Она поняла, что заставляет людей выбирать море, хотя бы ради этого мгновения.
— Привет!
Она обернулась на голос Тристана. Широко расставив ноги, как бывалый моряк, Тристан стоял на корме у штурвала. Ветер развивал его длинные черные волосы на ветру рубашка плотно облегала широкую грудь. Джасинда еще раз оценила его красоту, и волна любви захлестнула ее. На этом корабле он казался еще более неотразимым.
— Поднимитесь наверх, Спар!
Спар взял Джасинду за локоть, и они пошли по крутой лестнице, ведущей к кормовому отсеку. Пока они поднимались, Джасинда не спускала глаз с Тристана. Ей казалось, что она никогда не сможет насмотреться на него, на его сильные ноги, которые он широко расставил, чтобы приспособиться к качке корабля, на его покрытые бронзовым загаром руки, крепко сжимающие огромный штурвал, на его черные глаза, в которых отражается блеск солнца в воде.
Тристан обнял сзади ее за талию и крепко прижал к себе, хотя его взгляд все еще оставался прикованным к горизонту. Джасинда не могла отвести глаз от его мужественного обветренного лица. Они даже не заметили, когда Спар удалился к себе на камбуз.
— Сегодня хороший ветер. Если такая погода продержится и дальше, мы войдем в пролив через три дня.
— Мы остановимся в Гибралтарах?
Все еще не глядя на нее, Тристан покачал головой.
— Это слишком опасно… — он резко замолчал.
— С женщинами на борту, — закончила она за него.
Он кивнул.
— А что ты… — она тут же замолчала, оборвав свой вопрос. Когда он повернулся и взглянул на нее, Джасинда протянула руку и положила ему на губы палец. — Я не хочу знать, что ты собираешься делать с этими женщинами. И не буду спрашивать, почему мы плывем в Константинополь. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя. Верю тебе, Тристан Дансинг. Это необходимо знать каждому из нас.
Она склонила голову к его плечу и молча наблюдала, как «Габриэлла» рассекала океанские волны, все быстрее приближаясь к Средиземному морю.
