Глава 24
Адди медленно обвела взглядом класс, в то время как ее ученики, склонившись над тетрадками, скрипели перьями, решая арифметические задачки. «Мои ученики, — подумала она, — мои дети». Глядя на детей, Адди улыбнулась. Когда придет время бросить учительство, а в этом она уже не сомневалась, ей будет очень их не хватать. Она вдруг поняла, что любит их всех. Они в самом деле стали ей, как родные. Каждый из них был индивидуален, каждый был уникальной личностью.
Вот, например, дети Барберов, все шестеро, — такие живые, умненькие и всегда веселые.
Или вот девочки Поттеров. Так хорошо воспитаны, так за собой следят, ни одного выбившегося волосика, ни одной складки на одежде.
А вот сын Морриса, неуклюжий и застенчивый подросток.
И сколько других детей, всех возрастов, разных по виду и росту, и каждый из них единственный в своем роде.
Даже Марку нашлось место в ее сердце. Ей хотелось помочь мальчику, пока не было поздно, до того, как он станет таким же, как его отец. Возможно, было поздно уже что-либо предпринимать, но она надеялась на чудо. Была бы она мудрее, тогда бы она знала, что с ним надо делать, как заставить его посмотреть на мир другими глазами.
Адди залюбовалась, смотря на Роузи и Жаворонка. Девочки сидели рядышком. Они быстро подружились еще в первую неделю после начала занятий. Адди не понимала почему. Внешне малышки казались полной противоположностью. Жаворонок всегда была застенчива и старалась уйти в себя, если ее обижали. Роузи, напротив, была чрезвычайно общительна, и за себя постоять умела, то и дело используя кулаки или крепкое словцо.
У Жаворонка не было ни отца, ни матери, но у нее был дом, где ее любили, старались дать ей все самое лучшее. У Роузи были родители, но она больше походила на сироту. Адди обратила свое внимание на Жаворонка. Вот уже два дня она пыталась заставить девочку открыться и рассказать, что случилось, но Жаворонок почему-то не хотела ей довериться. Адди не понимала причины… Ведь с первой же встречи между ней и племянницей Уилла возникла особая внутренняя связь. Случилось нечто, что ее совершенно нарушило, и она не знала, что именно.
ОНА НЕ ХОЧЕТ. ЧТОБЫ Я ВЫШЛА ЗА ЕЕ ДЯДЮ.
Сомнения не покидали Адди. Она взглянула на лежащие на ее столе бумаги. А что, если ее подозрения обоснованны? Должна ли она выходить за Уилла, зная, что Жаворонок будет из-за этого несчастна или же ей следует отказаться от собственного счастья ради девочки?
Адди закрыла лицо руками, облокотившись на стол.
ПАПА. КАК БЫ Я ХОТЕЛА СЕЙЧАС С ТОБОЮ ПОГОВОРИТЬ. ТЫ БЫ ПОДСКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ДЕЛАТЬ. ВЕДЬ ТЫ ВСЕГДА ЗНАЛ ОТВЕТ НА ЛЮБОЙ ВОПРОС.
Уилл понадеялся, что она разузнает, что именно тревожит Жаворонка. А что, если она его подведет? Или хуже того, найдет подтверждение своим самым худшим опасениям? Что она тогда будет делать? Что он предпочтет? У Адди ужасно разболелась голова.
— Мисс Шервуд?!
Адди посмотрела на вставшую из-за парты Рэйчел Барбер. Девочка показывала свою тетрадку:
— Я никак не пойму этой задачи.
— Я — тоже, — подумала Адди, думая совершенно о другом. Она жестом подозвала девочку и подробно объяснила ей еще раз пример на умножение.
Изысканные ароматы наполняли кухню, когда Том вошел в свой дом незадолго до полудня. Он увидел на плите черный чугунок и, подняв крышку, посмотрел, что там внутри. В чугунке тушилась говядина. Том с силой вдохнул в себя аромат и накрыл чугунок. Затем он прошел в гостиную. Увидев жену, он остановился изумленный. Мария старательно делала вручную стежки на подвенечном платье. На губах ее играла улыбка, и он понял, что сейчас она вспоминает тот день, когда впервые одела это платье девять лет назад. Они очень часто читали мысли друг друга, зная без слов, что лежит у каждого на сердце. Должно быть, Мария почувствовала его присутствие. Она подняла голову, и их глаза встретились.
— Ты так была похожа на ангела, — сказал Том, — я не видел в жизни ничего прекраснее.
Глаза ее засветились.
— Ты не переработалась? У тебя немного усталый вид.
Том наклонился и поцеловал жену в губы.
— Я чувствую себя великолепно, — Мария отложила шитье в сторону. Одной рукой она нежно погладила себя по животу. Сегодня твой сын не давал мне покоя. Вот посмотри. — Она взяла его руку и прижала к животу. — Чувствуешь, как бьется.
Он чувствовал. Лицо Тома расплылось в улыбке:
— Да. — Он присел на диван рядом с женой, обняв ее за плечи рукой. Мария склонила голову ему на плечо.
— Твоя мать опять приходила сегодня утром за Сарой. Она испортит меня всей этой суетой да волнениями.
— Но о тебе необходимо сейчас заботиться. Кроме того, она любит тебя. — Он поцеловал жену в лоб и прошептал: — И я тоже.
Мария повернулась к мужу лицом.
— В этот раз все должно быть хорошо. Том. Я знаю. Я это чувствую. Твой сын выживет и вырастет в настоящего мужчину, которым мы будем гордиться.
Он очень на это надеялся. Каждому мужчине хочется иметь сына. Но гораздо важнее для Тома было здоровье Марии. Доктор уже предупредил их насчет очередной беременности, особенно столь скорой после последнего выкидыша… Он ведь старался быть осторожнее, чтобы она вновь не забеременела. Но когда она хотела его, то заставляла забыть обо всем. Его очаровательная Мария в постели была бесподобна. Он погрузился в воспоминания. Нет, придется им от таких ночек отказаться. Мария освободилась из-под его руки, убрала шитье и как-то неуклюже встала с дивана.
— Пойду накрою на стол. Я приготовила сегодня чудесный обед.
Том пошел за ней на кухню. Беременная, она столь же прекрасна, как и тогда, когда была еще моей невестой, — думал Том, глядя, как Мария хлопочет у плиты. Был в ней какой-то невидимый теплый свет — сияние, которое невозможно было спрятать.
ТЕБЕ ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО, ТОМ МАК ЛЕОД!
— Жаворонок, — позвала Адди, прежде чем девочка выбежала из класса. Та остановилась, оглянулась. — Мне бы хотелось с тобою немного поговорить.
Жаворонок послушно кивнула и вернулась за парту. Когда она садилась, вид у нее был очень настороженный. Адди тяжело вздохнула и, пройдя через класс, села рядом с девочкой. Она довольно долго смотрела на Жаворонка в надежде, что та все же обратит на нее свое внимание, но девочка внимательно разглядывала свои руки. В конце концов, Адди сказала:
— Думаю, пришло время нам поговорить, как ты считаешь? — Девочка не отвечала. — Что тебя тревожит. Жаворонок?
— Ничего.
— Это неправда. Я знаю об этом равно, как и твой дядя.
Жаворонок посмотрела в потолок, затем быстро перевела взгляд снова на свои руки. Адди положила на них свою ладонь.
— А я думала — мы друзья. Почему ты не хочешь со мною поговорить?
Девочка медленно покачала головой. Как жаль, что отец умер, — вновь подумала Адди. — Он всегда понимал детей. Но с ним уже невозможно было посоветоваться. Решать надо было самой.
— Это все из-за меня. Жаворонок, не правда ли? Ты не хочешь, чтобы я выходила замуж за твоего дядю?
И вновь девочка метнула на нее быстрый взгляд, после чего отвернулась.
Сердце у Адди дрогнуло. Похоже, это — правда. А она так надеялась, что ошибалась, но кажется, оказалось на сей раз права.
— Может, ты скажешь мне, почему? Я думала — мы друзья. Когда я приехала сюда, мне с тобою не было так одиноко. Что изменилось, Жаворонок?
Ответа не последовало. Адди убрала ладонь. Она встала из-за парты и подошла к окну, глядя на пожухлую осеннюю листву еще не облетевших осин. Яркие краски осени уже поблекли. Как сказала Эмма, скоро наступит зима. Адди задрожала, почувствовав в своем сердце декабрьский холод.
— Твой дядя хочет твоего счастья. Жаворонок. Я тоже. Мы оба знаем, что никто из нас не в силах заменить тебе родителей, которых ты навсегда потеряла. Мы даже пытаться не будем. Но нам бы хотелось заботиться о тебе и чтобы у тебя был нормальный дом, и чтобы ты была в нем так же счастлива, как и со своими родителями. — Она опять тяжело вздохнула. — Мы не хотим, чтобы наш брак сделал тебя несчастной.
Адди не слышала, как Жаворонок встала из-за парты и молча подошла к ней. Просто, совсем неожиданно, девочка оказалась с ней рядом и взяла ее за руку.
Большие карие глаза вопросительно посмотрели на учительницу:
— Вы ведь не отошлете меня обратно в сиротский приют?
— Куда, куда? — переспросила Адди.
— В сиротский приют…
— Боже мой. Жаворонок, с чего бы мне это делать?
— Ну, потому что… потому… — из глаз ее полились слезы.
Адди сразу же все стало ясно, и она прижала девочку к себе.
— Если бы ты была моей дочкой. Если бы я была тебе родная мать. Но даже будучи тебе мамой, я не смогла бы любить тебя больше, чем люблю сейчас. — Она погладила Жаворонка по голове. — И твой дядя тоже любит тебя. Может быть, он тебе никогда об этом не говорил. Но он просто совершенно не может выражать свои мысли, он на самом деле очень тебя любит. И никогда он тебя никуда не отошлет, чтобы не случилось. Тем более я…
Адди выпустила девочку из объятий и, заглянув ей в глаза, спросила
— Ты мне веришь?
Жаворонок не сказала ни слова. Она лишь всхлипывала да шмыгала носом. Наблюдая за ней, Адди поняла, насколько верным было то, что она только что сказала. Она любила Жаворонка, как родную дочь. Это было особое чувство, такое же особое, как любовь к Уиллу.
— Я хочу, чтобы ты поверила мне. Жаворонок… Сможешь?
Девочка опять всхлипнула.
— Марк сказал, что после того, как вы с дядей Уиллом поженитесь, я вам больше буду не нужна… Он сказал, что вам в доме ни к чему будете чужое отродье, и вы отошлете меня обратно в сиротский приют… Он сказал…
— Марк сказал тебе все это? — Адди распалилась от гнева. — Я должна была раньше догадаться.
Если бы этот оболтус был сейчас здесь, она бы надавала ему тумаков. И плевать, что он выше и вдвое тяжелее. Постаравшись забыть о Марке, Адди посмотрела в глаза Жаворонку.
— Кажется, я тебе уже говорила, не обращать никакого внимания на то, что говорит этот парень. В большинстве случаев он сам не знает, что говорит, понимаешь?
Жаворонок кивнула.
— Вот и хорошо. А теперь тебе лучше пойти домой. А то дядя Уилл будет волноваться, почему тебя так долго нет из школы. Мы ведь не хотим его без нужды беспокоить?
Девочка направилась к дверям.
— Не забудь сделать домашнее задание, — напомнила Адди.
— Я тоже вас люблю, мисс Шервуд, — быстро проговорила Жаворонок и выбежала из класса.
Эти слова заставили Адди застыть в немом удивлении.
Я ВАС ТОЖЕ ЛЮБЛЮ, МИСС ШЕРВУД!
Тень улыбки заиграла на ее губах. Кто бы мог подумать? — размышляла она. Кто бы мог поверить, что жизнь ее изменится столь решительным образом всего лишь за несколько месяцев? Вскоре у нее появится не только муж, но и дочь. Прекрасная, любящая дочь.
Неожиданно ее улыбка исчезла, уступив место гневу. Вскоре ей придется отвечать за благополучие своей новой дочери, и она не позволит Марку ненаказанно мучить ребенка. Она поставит его на место. Не как учительница, как Мать… Адди быстро стерла с доски, одела пальто, сложила в сумку книги и вышла из школы.
Дверь на кухню распахнулась от удара, когда Тлен ввалился в дом. Вирджиния вздрогнула и засуетилась, при виде мужа лицо ее стало белее мела.
— Где ужин?! — прорычал он прямо от порога.
— Ты… ты сегодня пришел слишком рано…
Боже, его тошнило при виде этой женщины. И какой черт его дернул жениться на ней? Дахге смотреть здесь было не на что. А кроме нее есть еще столько желанных женщин, когда дело доходит до ночных развлечений. Глен с яростью посмотрел на Вирджинию. Если бы не она, он бы еще мог неплохо пожить в свое удовольствие. Она словно камень висела на его шее. Да, она всегда была для него обузой. Не важно, что бы он ни хотел сделать, она всегда удерживала его от этого, словно пушечное ядро на цепи, прикованное к его ноге. И она, и ее дети, и проклятый Том Мак Леод. Последнее время босс следил за ним словно стервятник, видно почуял неладное… Все равно ничего не докажет. Не так-то просто будет Тому подтвердить то, что Глен продает дощечки на сторону.
Вид жены возбудил в нем еще большую ярость. Он решительно направился к ней, и Вирджиния закричала:
— Глен, пожалуйста…
Громкий стук в дверь заставил его остановиться. Вирджиния воспользовалась моментом, чтобы выбежать из кухни.
— Смотри, поскорее там с ужином. А то я проголодался.
И он направился к входной двери, все еще вне себя от обуревавшей его злости. От того, что он увидел на крыльце учительницу, хорошего настроения у Глена не прибавилось.
— Мистер Таусенд?! — удивилась Адди.
— Да, это я… Что вам угодно?
Ей стало не по себе от его наглого тона.
— Я хотела бы увидеть вашего сына.
— Вы что, его в школе мало видите? У мальчика, кроме всего, есть и по дому работа. В понедельник с ним поговорите.
— Мистер Таусенд, — быстро проговорила Адди, прежде чем Глен смог захлопнуть у нее перед носом дверь, — Марк продолжает плохо вести себя в школе. Он сделал все возможное, чтобы мне было трудно работать. Он отвратительно ведет себя по отношению к тем, кто его моложе и слабее, и продолжает угрожать побоями собственной сестре. Он так же продолжает измываться над сиротой, племянницей мистера Райдэра, несмотря на то, что я категорически запретила ему это делать!
Да, эта женщина просто напрашивается, чтобы ее хорошенько отлупили. Был бы он ее мужем, он бы ей показал…
— Вы учительница. Вы с ним и разбирайтесь.
— Мистер Таусенд, или вы скажете своему сыну, чтобы он отстал от Жаворонка, или я выгоню его из школы. Я уже один раз его предупреждала. Больше я не стану мириться с его поведением.
Глен побагровел. Это было единственное, что он смог сделать, чтобы удержать себя от того, чтобы не ударить ее прямо здесь.
— Ас чего вы взяли, что у вас есть право кого бы то ни было выгонять? Вы думаете школьный совет оставит вас на должности, когда узнает то, что известно мне?
Адди непонимающе посмотрела на Глена.
— Что, язык проглотили, мисс Шервуд, — осклабился он. — Ну зато мой в порядке. У меня есть что рассказать людям о вас. И довольно много. А теперь убирайтесь!
Он захлопнул дверь у нее перед носом и, повернувшись, увидел, что на него смотрит Вирджиния.
— Что уставилась?! — закричал Глен. — Ужин на стол!
Он не мог дождаться завтрашнего дня и очередного заседания школьного совета. Он отучит мисс Шервуд совать свой нос в чужие дома.
