Глава 22
— Обещай, что никому не скажешь… — шепнула Жаворонок на ушко своей подружке Роузи.
— Похоже, прежде я еще ни разу не проболталась… — сказала Роузи.
Это была перемена, и две ученицы пошли в осиновую рощу недалеко от школы, чтобы посекретничать.
— Обещаю, что никому-никому не расскажу, — поклялась еще раз Роузи. — А в чем дело то?
— Дядя Уилл попросил мисс Шервуд стать его женой, — сказала загадочно Жаворонок. Роузи чуть не умерла от зависти.
— Мисс Шервуд станет твоей мамой?! Ей тут же стало стыдно. Она любила свою родную маму. Ну просто… В общем… было бы, конечно, неплохо жить с кем-нибудь вроде мисс Шервуд.
— Она действительно будет твоей мамой? — переспросила Роузи.
Жаворонок весело кивнула, глаза ее заблестели от волнения.
— Так говорит дядя Уилл!
Представить только — мисс Шервуд вместо мамы и мистер Райдэр за папу… Роузи подумала, что, вероятно, Жаворонок-Белохвостик — самая счастливая девочка в Хоумстэде.
— А когда это будет? — поинтересовалась Роузи. — Когда они поженятся?
— Через несколько недель. А потом мисс Шервуд переедет жить к нам на ранчо. Хорошо, что она там будет. Она уже бывала у нас, когда дядя Уилл болел, она приходила давать мне уроки.
— А ты не врешь? — подозрительно как-то спросила Роузи.
Вдруг девочки услышали, что кто-то стоял позади них. Они оглянулись и увидели Марка.
— А чему же она твоего дядюшку учила? — спросил зло парень.
Роузи не знала, что имел в виду ее брат, но судя по его мерзкой-ухмылке, он говорил о чем-то неприличном.
— Пошел прочь отсюда! — сказала сестра Марку. — Тебя сюда не звали…
Он не обратил на нее никакого внимания. Его взгляд сосредоточился на Жаворонке.
— Ты думаешь, эта Шервуд захочет, чтобы ты жила с ними? — злобно произнес он. — Значит, ты не просто отродье. Ты еще вдобавок и очень тупой выродок.
— Заткни свой рот, Марк! — закричала, вскакивая с места, Роузи.
— Не захочет она, чтобы ты там у них под ногами мешалась, — с невозмутимым видом продолжал ее братец. — Ты и глазом не успеешь моргнуть, как она отошлет тебя обратно в сиротский приют!
— Замолчи же, Марк! — Роузи сжала свои маленькие кулачки.
Девочка выжидающе смотрела на подругу. Лицо ее стало белее бумаги, губы дрожали. Марк рассмеялся.
— Какой женщине понадобится в доме чужое отродье? Вот увидишь, тебе придется упаковать свои вещички.
Роузи подобрала с земли сухую ветку и бросила ее в брата.
— Пошел прочь! — крикнула она громко. Марк, с легкостью отклонившись от удара, рванулся вперед и схватил девочку за руку. Его пальцы впились в нее, словно клещи, он почти что оторвал ее от земли.
— Смотри мне, Роузи! Мы не все время в школе. Дома мисс Шервуд не сможет тебя защитить… — сказал Марк и с силой оттолкнул ее.
Роузи, спотыкаясь, полетела назад, ударившись спиной о древесный ствол. Она посмотрела, как брат скрылся в зарослях осин. Ей так хотелось заплакать. Нет, она больше не позволит Марку шпынять ее, как маленькую. Она уже давно поняла, что он любит, когда она плачет. И Роузи не собиралась больше доставлять ему такое удовольствие. Но посмотрев на Жаворонка, она тут же забыла обо всех угрозах брата. Поспешив к все еще сидевшей на усыпанной листвой лужайке подруге, она села рядом и обняла ее за плечи.
— Неужели ты поверила хотя бы одному его слову? Он же просто наговорил как всегда от злости!
— А может, он прав, — всхлипнула Жаворонок, подняв на Роузи свои глазки. — Может, мисс Шервуд и впрямь не захочет, чтобы я жила в ее доме… Что, если она и вправду отошлет меня обратно? Что мне тогда делать?
— Никуда она тебя не отошлет, — уверенно сказала Роузи. Ей так хотелось надеяться на свою правоту. В конце концов, прежде она уже ошибалась во взрослых…
Как только Стэнли провел Адди на кухню, приблизительно через полчаса после занятий, Эмма поняла, что учительница собирается сообщить ей нечто важное. Она быстро переглянулась с Дорис Мак Леод, зашедшей поболтать вместе с Марией и Сарой, после чего пригласила Адди присесть и выпить чашечку чая.
— Дорис принесла несколько своих отменных пирожных. Угощайся! Лучше них я сроду не пробовала.
Адди отрицательно покачала головой.
— О нет, спасибо. А вот от чая я не откажусь…
Маленькая Сара завозилась на коленях у Марии.
— Ма, пусти меня вниз! — закапризничала крошка. — Хочу гуляти!
Мария что-то тихо прошептала малышке на ухо, но ребенок не успокоился.
Эмма прошла в гостиную и громко позвала:
— Аннали! Поди сюда!
Как только ее старшая дочь появилась, Эмма сказала:
— Посиди здесь с Сарой, пока мы там на кухне переговорим. А то молодая миссис Мак Леод из рук вон выбилась, успокаивая ребенка.
Аннали улыбнулась. Старшая дочь Эммы обожала детей. С тех пор, как Адди приехала в Хоумстэд, она просто уши всем прожужжала о том, что теперь она ходит в нормальную школу и обязательно станет учительницей, «такой же, как мисс Шервуд».
Эмма считала, что девочка скоро уедет отсюда. Как-никак Аннали было уже пятнадцать. Молодая леди. Совсем скоро она приведет домой молодого человека, чтобы познакомить с родителями. Эмма отбросила от себя эти мысли и поспешила вернуться на кухню сразу же после того, как Аннали забрала ребенка.
— Спасибо! — сказала ей Мария, глубоко вздохнув и устало с благодарностью улыбаясь.
Улыбнувшись в ответ, Эмма села за стол напротив Адди.
— Если уж полный дом детей, то надо их как-то использовать. Все ж помощники… — Она вопросительно посмотрела на учительницу. — Ну как дела в школе?
— Отлично, — сказала Адди, слегка улыбнувшись, и отпила чаю.
Эмма подумала: вдруг новости Адди личного плана. Может, она не хочет их сообщать при Дорис и Марии.
— Мои дети стараются? — спросила Эмма.
— Да, конечно, — ответила Адди и поставила чашку на стол.
У Адди был такой вид, будто она собиралась сказать еще что-то, но промолчала. Дорис бросила взгляд на невестку, затем посмотрела на Адди.
— Похоже, вы хотите сообщить нам нечто важное… — сказала она, словно читая мысли Эммы. — Может, вы хотите сообщить об этом лишь Эмме? Тогда мы с Марией лучше пойдем…
— Нет, нет, — ответила Адди. — Останьтесь.. — Она вздохнула. — У меня действительно есть что сказать вам и вполне скоро об этом все будут знать, — сказала Адди. На ее лице появилась неуверенная улыбка. — Уилл Райдэр предложил мне свою руку и сердце, и я приняла его предложение.
— О Господи, — прошептала Эмма. Уилл Райдэр и школьная учительница. Нет, конечно, Эмма не сомневалась, что Адди Шервуд подыщет себе рано или поздно муженька, но вот чтобы им стал ранчер, она никак предположить не могла. Эмма была уверена, что Уилл — заклятый холостяк. Он сроду не обращал внимания на одиноких женщин и вдовушек Долины Большого Лука. Да и вел он себя так, будто женщины ему вообще не нравились, да и не было у него их. Уилл Райдэр и Адди Шервуд. Ни за что бы она не смогла предположить. Мария первой нарушила тишину.
— Я думаю, это просто здорово, Адди! Когда свадьба?
— Мы еще не решили, — сказала скромно Адди, густо покраснев. — Но Уилл хочет как можно скорее. Недели через две.
— Господи, Боже мой, — прошептала Эмма, широко улыбаясь. — Когда мы нанимали тебя учить наших детей, никто и предположить не мог, что благодаря этому, наконец-то, женится Уилл Райдэр.
Дорис рассмеялась.
— Особенно, если учесть то, что все мы думали, что А. Л. Шервуд — это мужчина.
Теперь уже все захохотали, даже смущенная Адди.
— Адди! — спросила, отдышавшись, Мария. — А у тебя есть подвенечное платье? Потому что, если вдруг нет, — быстро затараторила она, — я буду очень рада, если ты наденешь мое платье!
Адди перестала смеяться, но все еще улыбалась.
— О, Мария! Как это мило с твоей стороны! Но я же выше тебя… Оно мне будет коротко.
— Мы можем его отпустить. Сделаем пошире оборку. Так что мы его перешьем, и будет платье тебе впору. Можешь не сомневаться, я портниха — что надо! Спроси мать Мак Леод, — сказала Мария и положила руку на свой животик. — Сейчас, конечно, этого не скажешь, но обычно я довольно стройна. Думаю, нам удастся сделать так, чтобы платье тебе подошло.
Мария тронула Адди за руку.
— Это действительно прекрасное платье. Я знаю, ты будешь просто блестяще в нем смотреться. Лишь попробуй примерить его… или хотя бы обещай, что посмотришь его!
Зеленые глаза Адди наполнились слезами радости.
— Я с удовольствием его примерю, Мария.
Спасибо тебе.
— Ну Боже мой! — сказала Эмма, глотая подступивший к горлу комок. — Да что у нас у всех глаза на мокром месте! Надо радоваться, а мы… плачем.
— Эмма права, — вмешалась в разговор До-рис. — За три года в Хоумстэде не было ни одной свадьбы. Да у нас и церковь только недавно появилась…
— Эмма, — Адди напряглась, — я еще не все сказала. — Голос ее опять стал серьезным.
— О чем?
— Как быть с моей работой? Разрешит ли теперь школьный совет заниматься мне учительством? Мне бы хотелось выполнить до конца свои обязательства по контракту.
— О Господи, — прошептала Эмма.
— Я не хочу, чтобы дети остались без учителя еще до конца этой четверти, — быстро продолжала Адди. — За такой короткий срок они уже многому научились. Было бы преступлением позволить им все позабыть.
— Конечно! — Эмма уже мысленно перебирала всех членов школьного совета. Конечно же, придется столкнуться с сильной оппозицией со стороны тех, кто не хотел, чтобы детей учила женщина, но все же ей казалось, что большинство найдет разумный выход из создавшегося положения.
— Я уверен, совет согласится оставить вас на должности, если вы действительно этого хотите, — высказала свое мнение Дорис.
Адди облегченно вздохнула.
— Я так рада, — прошептала Адди. — Знаете, я многому научилась у своих учеников. И всегда буду помнить первые месяцы, проведенные с ними.
Глен быстренько глотнул виски и. спрятав флягу в карман куртки, уставился сквозь дверной проем офиса на спину Тома Мак Леода. Рабочий стол хозяина был усыпан бухгалтерскими отчетами и квитанциями. Судя по всему. Том делал какие-то расчеты. Глен отвернулся и пошел опять грузить доски в телегу. Том первым делом хотел отправить с утра этот груз и потребовал, чтобы Глен управился до конца работы. Черт подери, к чему такая спешка, думал Глен, вытаскивая из штабеля очередную доску. Вот что было плохо в работе на Тома Мак Леода — он кого хочет заездит, даже минутки передохнуть не дает. Глен остановился и выпил половину своей заветной фляги. Он знал, что небезопасно пить, когда хозяин поблизости. Ясное дело, если он застанет его опять за распитием виски во время работы, то он его, как пить дать, вышвырнет. Он его уже несколько раз об этом предупреждал. Но, черт подери, плевать он хотел на своего босса. Пить Глен умел, и что ж поделаешь, если виски помогало ему скрасить столь безрадостный труд. И если так хочется, то отчего же не выпить… Стиснув зубы, Глен загрузил в телегу еще пару досок, продолжая мысленно жаловаться самому себе. Нет, не такой работой он должен был заниматься. Он был создан, как сам считал, для того, чтобы открыть свое собственное дело. И чем больше он об этом думал, тем более привлекательной становилась для него мысль открыть собственный салун. Он вновь бросил взгляд на контору. В сейфе сейчас было деньжонок негусто. Том всегда посылал выручку в Буаз-Сити по первым числам каждого месяца. Но вот на следующей неделе…
Он внимательно изучил интерьер лесопилки. Такое место сгорит дотла в мгновение ока. Ничего не останется. И никто не узнает, чего здесь не хватало. По крайней мере, если не будет Тома Мак Леода.
— Па1 — раздался голос Марка. С виноватым видом Глен оглянулся на голос сына.
— Что ты тут все вынюхиваешь! — Он шагнул навстречу мальчику, занося руку для Удара.
— Я не вынюхиваю, а пришел рассказать кое-что интересное. Насчет учительницы.
— Что такое? — Глен остановился и поднял брови.
— Она и мистер Райдэр женятся.
Глен грязно выругался.
— А какое мне до того дело? — сказал он и пошел за очередной доской.
— Мисс Шервуд прежде навещала его на ранчо, ухаживала за ним, пока он болел. Я слышал, как об этом рассказывала Роузи индейское отродье.
— Ухаживала за ним? — переспросил Глен. Он подумал о том же, что и его сын: ясно было, какой именно вид ухода Уилл предпочел, если жил на том ранчо без женщины.
— Именно это она и сказала… А теперь они срочно женятся, — осклабился Марк. Верно, нет у них теперь другого выбора.
— Может, и так… — в раздумий сказал Глен.
Не доказывало ли это всему городу то, что он был прав насчет того, стоит ли вообще нанимать учителя, а тем более — женщину. Ее надо было отправить обратно в день приезда. От нее были лишь одни неприятности. Пришла домой и давай жаловаться на мальчика, мол, не позволит она, чтобы Марк бил свою сестру. Всякий скажет, что не ее это собачье дело. Если необходимо приструнить Роузи, уж кто, кроме брата, имеет полное право наказать ее? Глен почувствовал, как ярость переполняет его. Автоматически он потянулся за флягой и сделал несколько быстрых глотков. Он покажет учительнице, как лезть не в свои дела… Как пить дать. покажет…
Уилл оперся на ограду загона, уставившись на лошадей. ЖЕНЮСЬ. НЕУЖЕЛИ Я ЖЕНЮСЬ? Такое чувство, будто летишь с лошади… До сегодняшнего дня сомнений не было. Еще вчера он был абсолютно уверен в правильности своего решения. Жаворонок восприняла эту новость с улыбкой и сверкающими глазами, в полной мере уверив дядюшку в правильности поступка.
Он уже не мог с точностью припомнить, отчего в душу его закралось сомнение. Может, виной тому была сегодняшняя задумчивость племянницы. Она казалась столь отрешенной, столь опечаленной. Уилл заметил в ней эту перемену сразу же после того, как она вернулась из школы. Она стала похожа на того замкнутого, несчастного, запуганного ребенка, что прибыл на раскладных в августе. Уилл было уже думал, что несчастная девочка больше уже не вернется в школу. Может быть, и решение жениться на Адди тоже было ошибочным. В голове у него все перепуталось. Он закрыл глаза и потер пальцами виски. И тогда мысленно увидел ее, свою мать. Звуки и образы Чикаго воскресли в его памяти, когда он представил Марту Райдэр, которая прогуливалась с каким-то незнакомцем. Его мать не видела Уилла, в глазах многих — еще совсем юного мальчика, чтобы понять то, что он сейчас лицезрел. Она была слишком увлечена своим любовником, с которым они вошли по ступенькам в кирпичный особняк с колоннами. Он исчезли в нем, скрывшись от людских глаз…
Уилл прождал несколько часов, и когда мать наконец вышла, он понял по ее виду, что произошло за дверями этого дома. Теперь он все знал и ненавидел ее за то, что она приняла любовника, обманула отца, предала их.
Вслед за этим воспоминанием пришло другое, еще более болезненное, нечто, что он заставлял себя забыть вот уже на протяжении многих лет…
Его отец лежит на смертном одре…
УИЛЛ ПОТИХОНЬКУ ВОШЕЛ В ОБШАРПАННУЮ КОМНАТЕНКУ. СТАРАЯСЬ НЕ ПОТРЕВОЖИТЬ ОТЦА. ФИЛИПП УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО БЫЛ БОЛЕН. И ДОКТОРА ОСТАВИЛИ ВСЯКУЮ НАДЕЖДУ НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ. БЕСШУМНО ПРИКРЫВ ЗА СОБОЮ ДВЕРЬ, ОН УСЛЫШАЛ ТИХИЙ СМЕШОК, ДОНОСИВШИЙСЯ ИЗ СПАЛЬНИ МАТЕРИ. СМЕЯЛАСЬ ОНА. ИНТЕРЕСНО, НАД ЧЕМ? УИЛЛ ПРОКРАЛСЯ К ДВЕРЯМ СПАЛЬНИ, УЖЕ ЗАРАНЕЕ СТРАШАСЬ ТОГО, ЧТО ОН МОЖЕТ ТАМ УВИДЕТЬ. ПЕРВОЕ, ЧТО БРОСИЛОСЬ В ГЛАЗА, — БЕСЧУВСТВЕННОЕ ТЕЛО ОТЦА, НЕПОДВИЖНО ЛЕЖАЩЕЕ НА КРОВАТИ. ЛИЦО БЕЛЕЕ МЕЛА ОТЛИВАЛО БОЛЕЗНЕННОЙ СИНЕВОЙ, ГЛАЗА ПРОВАЛИЛИСЬ… В ОБЪЯТИЯХ ПОСТОРОННЕГО МУЖЧИНЫ ОН УВИДЕЛ СВОЮ МАТЬ… И ОПЯТЬ УСЛЫШАЛ ЕЕ ТИХИЙ СМЕШОК, КОГДА ЧУЖАК ПОГЛАДИЛ ЕЕ ПО СПИНЕ. «ВЕДИ СЕБЯ ПРИЛИЧНО. ДЖОФРИ», — ПРОШЕПТАЛА ОНА. «Я УСТАЛ ЖДАТЬ, ПОЙДЕМ ПРЯМО СЕЙЧАС, …» — «ЧТО СКАЖУТ ЛЮДИ, ЕСЛИ Я БРОШУ МУЖА НА СМЕРТНОМ ОДРЕ? ПОДУМАЙ, ДЖОФРИ. ФИЛИПП НЕ ДОЛГО ПРОТЯНЕТ, И ВОТ ТОГДА-ТО МЫ И ЗАЖИВЕМ. ОБЕЩАЮ ТЕБЕ». УИЛЛ ТОГДА ХОТЕЛ УБИТЬ ЕЕ… МАРТА ПОВЕРНУЛАСЬ И ВСТРЕТИЛАСЬ ВЗГЛЯДОМ С СЫНОМ. «УИЛЛ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?..»
Уилл тяжело вздохнул и постарался больше об этом не думать, не вспоминать. Хватит, сказал ов себе, хватит мучиться! Он больше не станет думать о ней, напялившей то модное розовое платье, за которое заплатил ее любовник. Он больше не будет думать о матери, обнимавшей любовника у одра умирающего мужа. КАК ЖЕ Я ЕЕ ТОГДА НЕНАВИДЕЛ.
Филипп умер на следующий день, не приходя в сознание. У Уилла не было возможности сказать последнее «прости» отцу, а с матерью он решил даже не прощаться совсем. Сразу же после похорон он покинул Чикаго, ни слова не сказав Марте Райдэр.
Я все еще ненавижу ее, думал Уилл, потирая виски, несмотря на то, что с тех пор прошло столько лет. Очнувшись от размышлений, он вновь уставился на стоявших в загоне лошадей. Он любовался лучшими, как ему казалось, в штате животными. Этой весной кобылицы ранчо Рокин'Ар принесли отличное потомство, да и приплод рогатого скота в этом году был самым лучшим.
Немалый путь проделал» он от той меблированной комнаты в Чикаго. Еще дальше он был от женщины, подарившей ему жизнь и ничего, кроме этого. Все эти чувства и воспоминания одолевали Уиллом не один раз. Умом он понимал, что не все женщины такие, как его мать. Но почему же это теперь ему так мешало? Нет, все же не стоило ворошить прошлое…
Он вспомнил об Адди, и сразу же успокоился. Слава богу, у Адди не было ничего общего с Мартой Райдэр. Адди была совершенно не такая, как его мать или Жюстина, она вообще не была похожа на какую-либо другую женщину.
Адди никогда его не предаст.
Никогда…
