Глава 9

— Как хорошо, что ты приехала, Мэрили! Давай же скорее рассказывай мне свои новости. Я же вижу, что ты вся светишься, — восклицала Тэйлор.

— О, Тэйлор, ты не поверишь, — возбужденно говорила Мэрили, — Филип предложил мне выйти за него замуж.

Глаза Тэйлор округлились, а сама она даже подпрыгнула. Обняв подругу, она искренне порадовалась за нее:

— Все правильно, Мэрили, так должно было случиться, ведь ты питала эту надежду давно и преданно и молилась об этом. Когда он сделал предложение? Когда ваша свадьба?

— После твоего отъезда прошлым летом Филип стал за мной ухаживать. Папа был очень удивлен, что Беллман обратил на меня внимание. Мы и вообразить не могли о намерениях Филипа. Но вот на прошлой неделе, когда пришла весть, что Джорджия, как и другие штаты, решила выйти из Союза, он сказал, что может быть большая беда и что нам лучше не ждать. Так он сделал мне предложение. И, представь себе, я еще долго раздумывала, прежде чем сказать «да». Папа с Филипом решили устроить свадьбу в следующую пятницу.

— Так скоро?

— Знаешь, папа и Филип уверены, что будет война, и хотят все сделать до этого. — Мэрили слегка покраснела. — Кроме всего, Филип сказал, что поскорее хочет сына — наследника Спринг Хавена.

— Да, я знаю… — Тэйлор тихонько вздохнула.

— Тэйлор, я ведь приехала просить тебя… Знаешь, я очень хочу, чтобы в церкви рядом со мной стояла именно ты. Церемония, правда, будет скромной, папа сам проведет ее. А Филип пригласил себе в свидетели Джеффри. Тэйлор, ты не откажешь мне? Ты будешь со мной?

Тэйлор вновь обняла ее:

— Конечно, буду. Кто же еще может быть?! Я так рада за тебя, Мэрили. Надеюсь, что Филип понимает, как ему повезло.

Девушки, взявшись за руки, поднялись по ступенькам. Они вместе стали перебирать в шкафу наряды Тэйлор, решая, что ей лучше всего надеть. Времени уже не оставалось, чтобы сшить что-либо новое. Они весело болтали и смеялись. Выбор, наконец, был сделан, и они отправились сообщить новость Дэвиду.

— Мисс Стоун, я от души рад за вас, — проговорил Дэвид. — Как сказал Еврипид, лучшая собственность мужчины — это красивая жена. Филип Бел-лман — счастливый человек. — Он взял руку Тэйлор и прижал к своей щеке. — Как и я. — Помолчав, он вздохнул. — Как бы я хотел быть здоровым, чтобы вместе с Тэйлор присутствовать на вашей свадьбе. Но, может быть, вы позволите моему сыну сопровождать ее вместо меня?

— Конечно, — охотно согласилась Мэрили. — Это честь для меня — присутствие мистера Латтимера. Боюсь только, что ему это покажется неинтересным.

— Ну что вы, я буду рад приехать, мисс Стоун, если вы не против видеть среди ваших гостей янки, — сказал Брент, криво улыбнувшись.

— Что за глупость?! — воскликнула Мэрили. — Для меня вы — член семьи Тэйлор, и этим все сказано. Кроме того, ваш отец — настоящий южанин, уважаемый в округе человек.

Брент пожал плечами:

— Просто я не уверен, что все будет столь любезны и снисходительны ко мне, как вы, моя дорогая мисс Стоун. И все же я обязательно буду на вашей свадьбе с моими наилучшими пожеланиями.

В пятницу погода с утра располагала к путешествию. В воздухе уже чувствовалось дыхание наступающей весны.

Дэвид проснулся рано и сидел в своем кресле на веранде, наблюдая, как Тэйлор и Брент готовятся в дорогу.

— У вас сегодня приятная миссия. Я желаю вам хорошо провести время. Передайте мои поздравления жениху и невесте, — говорил он, прощаясь с ними.

Тэйлор подошла, поцеловала его и уже привычно укутала его ноги одеялом.

— Мне так хотелось бы, чтоб и вы поехали вместе с нами, Дэвид, — сказала она утешительно. Потом с улыбкой покачала перед ним пальчиком. — Но вы не должны перенапрягаться. Имейте в виду, я сказала Дженни, чтобы она проследила за вашим поведением. Если только вы не будете беречь себя — будете иметь дело со мной.

— Спасибо, моя дорогая, за такое беспокойство. Видите, что я себе приобрел? — закончил Дэвид, обращаясь уже к Бренту.

— Да, отец, я вижу, — ответил тот с мягкой грустью в голосе.

Лошадь бежала рысью. Тэйлор и Брент ехали уже около часа. Воздух был свежим, бодрящим. Небо так и сияло голубизной. Тут и там виднелись проклюнувшиеся уже из-под земли ростки изумрудной зелени. Тэйлор все это воспринимала по-своему: всякий раз весна приносила ей новые мечты и новые надежды.

— Видно, что вы очень любите эту землю, — нарушил молчание Брент.

— О, да! Для меня нет другого места, которое я любила бы так сильно.

— Расскажите мне о вашей Джорджии, Тэйлор. И о себе тоже. Я нахожу, что действительно не знаю вас совсем.

Тэйлор посмотрела на него, потом опять перевела глаза на простирающиеся по сторонам поля.

— Так о чем?

— Ваше детство… — как-то тихо, просяще сказал Брент.

Она немного откинулась назад, как бы теряясь в истории, и, помолчав так минуты две, повела свой рассказ-воспоминание:

— Мой отец родился в Спринг Хавене… Хотя, впрочем, тогда он назывался совсем не так. В действительности это была просто большая ферма, но Беллма-ны и тогда уже считались наиболее состоятельными и влиятельными в здешних местах. Женился папа на дочери соседнего фермера, будущей матери Филипа. Как я знаю, это был не очень счастливый брак. Через несколько лет она умерла от желтой лихорадки. Папа к тому времени стал неплохим адвокатом, дела его шли хорошо, и вскоре он построил себе большой дом, в который мы с вами теперь и едем. С моей мамой они встретились в Новом Орлеане и сразу очень полюбили друг друга. — Тэйлор вздохнула. — Только теперь я стала понимать, как тяжело это было для Филипа. Ведь он тогда был еще мальчиком — и вдруг потерял мать… Отец больше внимания уделял своей новой жене, у которой к тому же родилась дочь. То есть я. Словом, Филип был предоставлен сам себе. Пока я была маленькой, он учился в школе, где большей частью и жил. Но когда он бывал дома, очень переживал свое одиночество. Меня он, конечно, не любил. И у него были для этого свои причины. Филип с детства любил Спринг Хавен, и мне кажется, он, не задумываясь, отдал бы за него жизнь. Вот почему он заставил меня… он решил… Ладно, об этом лучше не говорить. — Она помолчала в раздумье. — Когда мне было четырнадцать лет, мама погибла при аварии с экипажем. Папа не сумел справиться с горем. Он сразу очень изменился: из сильного, волевого, мужественного превратился в потертого, опустившегося, безвольного человека, с трудом удерживающегося в жизни. Он стал пить и играть в карты, что окончательно погубило его. — Тэйлор украдкой смахнула набежавшую слезу. — Я была любимым и очень избалованным ребенком, потому что мои родители давали мне все, что только я хотела. А по-настоящему взрослой мне помог стать Дэвид. И таким образом он, ваш отец, сблизил нас с Филипом. Да, конечно, это только благодаря ему мы с Филипом стали ближе друг другу.

Закончив, Тэйлор опустила глаза вниз, на свои руки, и ее прекрасное лицо приняло задумчивое выражение. Какое-то время они ехали молча, потом Тэйлор улыбнулась:

— А вы никогда не были в Спринг Хавене? Так он ждет вас! Это, право же, маленький кусочек рая здесь, на земле. Поля у нас очень плодородны, много зелени — деревья, цветы. Неподалеку есть река. Еще дом, лошади… Нет, я просто не нахожу слов, чтобы описать все здешнее богатство.

Брент улыбнулся вопросительно:

— А Дорсет Халл?

Она отвечала с извиняющимся жестом:

— Мне удобно, уютно там. Это же все равно Джорджия. И все же, если говорить честно, ничто не может сравниться со Спринг Хавеном. И… Дорсет Халл тоже.

— Вы бы вернулись сюда, если бы могли?

— Если бы могла? — Она слегка задумалась, но тут же отрицательно покачала головой. — Дело в том, что я никогда не смогу вернуться домой. Плантация принадлежит Филипу, а после отойдет к его детям. Так что у меня нет никаких шансов.

Торжественная церемония, на которой присутствовало чуть больше двадцати человек, закончилась к полудню. Все здесь было довольно скромно. Мэрили надела к венчанию незамысловатое платье «под шелк», вуаль была коротенькой, так что почти не закрывала лица. Тэйлор стояла рядом с Мэрили с затуманенными от набежавших слез глазами. Она думала о том, будет ли Филип достоин своего счастья, сможет ли любить Мэрили так, как любит она его. Завтра же супружеская чета Беллманов отправится в свое свадебное путешествие в Чарлстон, а сегодня принимает поздравления. Тост следовал за тостом, и каждый из присутствующих имел возможность высказать молодоженам личные пожелания. Тэйлор сидела за столом между Джеффри Стоуном и доктором Ридом. Она была в настроении и веселилась со всеми так, как не веселилась уже очень давно.

Перед тем, как отправиться в обратный путь, Тэйлор показала Бренту дом и другие постройки.

— Увидев это, я лучше понял, что чувствуете вы, Тэйлор, — говорил он, подсаживая ее в экипаж. — Есть в вашем Спринг Хавене нечто таинственное, я бы даже сказал — мистическое. Под стать вам…

Тэйлор взглянула на Брента из-под своих длинных ресниц, пытаясь понять, что он имел в виду под ее «таинственностью», но он уже погонял лошадь и не заметил этого взгляда. Тэйлор вдруг почувствовала тайное нежелание возвращаться в Дорсет Халл.

— Если наша лошадь не собьется с шага, то на такой скорости мы сможем попасть домой до наступления ночи, — сказал Брент.

Только теперь Тэйлор заметила, что было уже довольно поздно. Вот и воздух стал холоднее, и солнце склонилось к закату. Тэйлор подернула плечами и инстинктивно прислонилась к Бренту. Теплый удар сразу же пронесся через ее грудь и живот к бедрам. Она быстро отодвинулась, румянец покрыл ее щеки. «Вот еще, — думала Тэйлор, — что это на меня нашло…»

Сильный треск расколол тишину. Тэйлор ощутила, что ее подбросило вверх. Ударившись о землю, она, словно в забытьи, видела, как экипаж наклонился вперед и покатился как-то боком. В то же время что-то тяжелое рухнуло ей на ногу, и она потеряла сознание.

— Тэйлор, Тэйлор! — услышала она немного, спустя откуда-то издалека.

Кто-то с силой тряс ее за плечо. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела испуганное лицо Брента.

— С вами все в порядке? — спрашивал он.

— Да. Я думаю, да. А что случилось?

Тэйлор осматривалась кругом, ничего не понимая. Брент был взволнован, говорил отрывисто:

— Колесо. Оно сломалось. Укрепить нет возможности. И лошадь сломала ногу. Придется идти пешком.

— О, нет! Вы… вы уверены?

— Да, я уверен. Вставайте, надо идти.

Он помог ей подняться на ноги, но она вдруг вскрикнула, и он едва успел ее подхватить.

— Моя нога!

Боль обожгла ее лодыжку каленым железом. Брент бережно положил Тэйлор на землю и стал ощупывать ногу. Брови его нахмурились:

— Неужели тоже перелом? Но растяжение уж точно.

Он беспомощно вздохнул и сел рядом с Тэйлор. Посмотрев на небо, сказал:

— Мы должны идти. Не беспокойтесь, Тэйлор, я понесу вас.

— Нет-нет, вы не сможете нести меня всю дорогу, — запротестовала она.

Он пожал плечами:

— Другого выхода у нас нет.

Брент подошел к лежавшей лошади, запутавшейся в упряжи, вытащил питолет и, прицелившись, выстрелил ей в голову. Тэйлор вздрогнула, словно выстрелили в нее.

Лошадь сразу затихла, и Брент, сжав зубы, подошел к Тэйлор. Молча, почти не делая усилий, он поднял ее с земли и размеренно зашагал в направлении Дорсет Халла. Каждый его шаг отдавался в ее ноге резкой болью, но Тэйлор, как могла, сдерживала себя, чтобы не закричать. Лишь слезы тихо катились по ее щекам. Тэйлор прятала свое лицо на его груди, крепко ухватившись за широкие сильные плечи. Рука ее почувствовала какую-то влагу. Она посмотрела на свою ладонь и увидела кровь.

— Боже мой, Брент, вы ранены? Вы не должны нести меня. Оставьте же!

— Боюсь, что вы правы, Тэйлор. Я согласен с вами: таким образом нам скоро не дойти до дома. Не знаете ли вы поблизости какого-нибудь места, где бы мы могли укрыться?

Сначала она медленно повела головой, а потом встрепенулась:

— Стойте! Да, это здесь, недалеко. Есть одна старая хижина.

Брент поспешил туда, куда она указала, и вскоре воскликнул:

— Действительно, вот же она!

Срезав путь, он быстро добрался до реки, на берегу которой и расположилась эта одинокая полуразрушенная лачуга. Внутри она вся была покрыта пылью и паутиной. Из мебели здесь стояли только старая кровать и расшатанный стол. Брент отнес Тэйлор на кровать и, вернувшись, закрыл дверь. Задвижка на ней была сломана, тогда он подтащил стол и подпер им дверь. В заржавевшем подсвечнике оказался остаток не догоревшей в свое время свечи, а неподалеку от запыленного камина валялось несколько хороших спичек.

Взяв подсвечник, он поднес его к лицу Тэйлор:

— Как вы себя чувствуете? Сейчас я попытаюсь добыть нам тепло.

— Со мной все хорошо, — сказала она, приняв от него подсвечник.

Она внимательно наблюдала за Брентом. Вот он опустился перед очагом на колени, пошарил рукой в поисках топлива… При этом она старалась выбрать положение, в котором не так чувствовалась бы боль. Огонь в камине запылал ярко, и Брент подошел к кровати.

— Скоро мы почувствуем тепло, хотя, правда, вытяжная труба засорена. Давайте посмотрим, что же все-таки с вашей ногой…

Нежно поддерживая, он рассматривал травмированную лодыжку. Она вспухла и потемнела. Тэйлор потихоньку стонала, чувствуя, что боль все усиливается.

— Нам нужно закрепить ногу, — сказал Брент и обежал глазами комнату, надеясь найти что-нибудь подходящее. — Нет, ничего… Что ж, придется использовать вашу нижнюю юбку. Давайте ее сюда.

— Сейчас, минуту подождите.

Тэйлор считала неприличным показывать ему свои обнаженные ноги и не хотела позволять ему рвать юбку прямо на ней. Брент уловил испуг на ее лице и засмеялся:

— Оставьте это, Тэйлор, и доверьте мне. Нам действительно следует закрепить ногу, и ваша нижняя юбка — единственное, чем мы для этого расплагаем. Словом, или вы дадите мне то, что нужно, или я возьму сам. Решайте!

Тэйлор колебалась.

— Ну, отвернитесь, — приказала она.

Он послушно отвернулся, все еще улыбаясь. А она, подняв верхнюю юбку, быстро оторвала от нижней порядочный кусок.

— Этого достаточно?

Брент, взглянув, кивнул головой. Умелыми движениями рук он принялся за дело. Тэйлор было очень больно, и она изо всех сил ухватилась за спинку кровати. Пот градом катился с ее лба. Когда все было закончено, Брент посмотрел на Тэйлор: лицо ее было белым, как мел, и сама она выглядела бессильной и беспомощной.

— Тэйлор! — сказал он. — Вы здесь, со мной.

Она открыла глаза и тихо спросила:

— Уже все?

— Да, все сделано. Я сожалею, что заставил вас страдать, но думаю, теперь вам будет лучше.

Он отошел к единственному в этой хижине окну, но ничего не смог разглядеть сквозь темноту наступившей уже ночи. Он думал о том, что должен добраться до Дорсет Халла один, оставив Тэйлор здесь, чтобы вернуться на лошади. Огонь в камине догорал, в комнате опять становилось холодно. Подойдя к Тэйлор, он увидел, что она потихоньку плачет с закрытыми глазами. Рука ее лежали плотно сжатыми на груди, тело дрожало. Брент опять посмотрел вокруг, надеясь найти хоть что-нибудь, чем бы можно было укрыть Тэйлор. Но ничего такого здесь не было.

— Тэйлор!

Она с закрытыми глазами покачала головой отрицательно. Брент сел рядом. Он наклонился и обнял своими руками ее дрожащее тело. Она сначала слабо задвигалась, потом затихла и заснула. Руки и спина Брента уже устали, боль упорно сверлила ему плечо, но он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить…

Проснулась она где-то за полночь, когда в камине уже догорели все угли.

— Брент, — прошептала она, заметив его в такой близости, и попыталась отодвинуться.

Ее глаза встретились в мерцающем свете с его глазами, и странное чувство охватило ее.

— Тэйлор!

Он всего лишь назвал ее по имени, но это было что-то большое и значительное. Он тихонько поднял ее подбородок и приблизил свои губы к ее лицу. Голова ее закружилась. Тэйлор сейчас где-то плыла, парила, испытывая какое-то неземное чувство. Его руки были тверды, когда он держал ее в своих объятиях, губы торопливо двинулись от ее щек к губам, шее. Ее руки слабо упирались в его грудь. Она отчетливо слышала биение его сердца, как своего собственного. И, удивляясь самой себе, она отозвалась на его горячие поцелуи, теряя себя в страсти.

В какой-то миг ее осенило. Она резко дернулась от него и открыла глаза, полные ужаса.

— Дэвид! Ваш отец, — горячечно шептала она. — Нет, мы должны остановиться. Мы не должны этого делать!

Она слышала его учащенное дыхание, видела его полные желания глаза, под взглядом которых всякий раз слабела, но нашла силы взять себя в руки. Ухватившись за спинку кровати над головой, она подтянулась, чтобы отодвинуться от Брента. Он разжал руки и резко встал. Голова его поникла, тело дрожало. Тэйлор было жаль его, беспомощного, опустошенного. Она лежала, тщетно пытаясь успокоиться. Брент стоял в полумраке и молчал. Ей казалось, что прошло слишком много времени, прежде чем она, словно сквозь сон, услышала вновь только одно слово, которое тут же эхом отозвалось в ее истомленной душе…

— Тэйлор!