Глава 20
Вернувшись после полудня, Телор разрешил Кэрис принять предложение хозяина харчевни, он, казалось, был даже рад, что Дери будет выступать вместе с ней. И Дери, и Кэрис сочли это столь быстрое одобрение подозрительным. Их также удивило безразличие, с которым Телор воспринял сообщение Дери о реакции жителей Креклейда на захват Орином Марстона. Друзья ожидали, что менестрель со всех ног бросится к лорду с этим известием, но он спокойно и с удовольствием сидел и разговаривал с ними.
Телор объяснил, что лорд Уильям послал в Крейклейд своего человека, и будет лучше, если он получит информацию от него а не от менестреля. Это слегка успокоило подозрения Кэрис и Дери, однако они снова забеспокоились, когда Телор искренне залюбовался ярким платьем Кэрис, купленным для выступлений, вместо того, чтобы расстроиться, что оно будет открывать ноги вплоть до бедер. Платье было уже не новым, кое-где потертым, но все еще ярко-синего цвета. Кэрис укоротила юбку, разрезала то, что от нее осталось, в нескольких местах и украсила полосками зеленой, красной, пурпурной и желтой ткани, свисающими с пояса. Костюм Дери, дополненный яркой петлей палача, свитой из женских чулок красного и желтого цветов – эта идея нравилась карлику все сильнее, чем больше он думало ней, – тоже был одобрен смехом Телора.
Еще более подозрительным показалось им, что Телор не отказался с негодованием от их полушутливого предложения ему самому одеться шутом, надеть маску и парик и играть для них. Кэрис почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже, когда менестрель взглянул на них с грустью и сказал, что это очень хорошая идея и он подумает, не согласиться ли с ней в будущем. После этого он спросил, не забыла ли Кэрис купить себе красивое платье и, когда девушка сказала, что хотела бы примерить его позже, попросил:
– Нет, надень сейчас.
Кэрис надела темно-зеленое платье и золотистую тунику, и снова ее охватило дурное предчувствие, когда Телор посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:
– Ты выглядишь, как настоящая леди, готовая идти под венец.
И прежде чем девушка успела что-либо ответить, поднялся, чтобы уйти, глядя с бесконечной любовью на ее лицо и непослушные кудри волос, казавшиеся на фоне платья почти огненными. Телор быстро отвернулся, он не хотел целовать девушку в присутствии Дери, но не успел еще сказать, что постарается вернуться побыстрее, как карлик вскочил и выбежал из комнаты. И все равно Телор лишь легко обнял девушку и прошептал:
– Ты – моя жизнь, – он понял: Дери слишком остро воспринимал их отношения с Кэрис, поэтому так поспешно вышел.
Но Дери вовсе не думал, что ему будет больно видеть страстные объятия влюбленных, просто ему не хотелось никуда отпускать менестреля одного, чтобы тот не попытался тайком выскользнуть из Леглейда. Было что-то странное в поведении Телора, он хотел сделать как можно больше приятного тем, кого любил, словно прощался с ними, и Дери почувствовал неладное, у него возникли подозрения, что Телор собирается сегодня один пробраться в Марстон. Карлик представил, каким кошмаром все это может закончиться, он словно увидел перед собой умирающего Телора, который оставляет ему Кэрис и умоляет позаботиться о ней. Это почему-то поколебало веру Дери в себя, и он решил во что бы то ни стало сохранить жизнь менестреля. Он, конечно, не сумеет помешать Телору, если тот задумал отправиться в Марстон, но решил обязательно последовать за ним и постараться защитить.
Но, в действительности подозрения Дери, казалось, повели его по ложному следу. Попрощавшись с Кэрис, Телор отправился прямо к лорду Уильяму, и меньше чем через полчаса Дери услышал громкий голос менестреля, который был слышен на улице из открытого окна в тишине спокойного летнего вечера. У карлика отлегло от сердца, он поспешил назад, к харчевне, но только вошел во двор, как его остановил девичий голос, назвавший его по имени.
– О, Дери, Кэрис беспокоится, что ты куда-то пропал, – закричала Энн, слегка запыхавшись, выбежав из харчевни навстречу карлику. – Она ушла переодеться и просила меня сказать тебе...
Отец девушки что-то закричал дочке из харчевни, и та ответила:
– Я иду, папа, – но никуда не пошла. Она опять посмотрела на Дери и улыбнулась: – Кэрис хочет, чтобы ты встретил ее у входа в пивную на другой улице. Она сказала, что подождет, пока ты переоденешься и... мне так хочется увидеть твое выступление, – Энн коснулась руки Дери.
Карлик ошеломленно смотрел на девушку глазами птички, очарованной змеей. Он не испытывал интереса к Энн, он даже не знал ее, но все же ощущал странную неловкость, чувствуя на себе ее взгляд и не зная, как девушка отреагирует, увидев его в костюме.
– Тебе может вовсе не понравиться то, что ты увидишь, – возразил он резко.
Энн хотела что-то ответить, но в этот момент раздался еще один, более нетерпеливый крик, и она оглянулась с выражением испуга на лице. Но несмотря на это, девушка успела довольно вызывающе ответить:
– Я иду! Иду, правда! – но вот на пороге показался ее отец, и Энн поспешила к нему, крикнув Дери через плечо: – Иди туда сейчас же. Кэрис не хочет в этом платье слоняться одна возле пивной.
– Проклятие! – пробормотал Дери, повернулся и бросился бежать.
«Вот идиотка», – думал он об Энн. Почему бы ей сразу не сказать о самом важном? Зачем ей было вести с ним разговор в то время как к Кэрис уже, возможно, вовсю пристают поклонники городских проституток? Но Кэрис рядом с пивной не оказалось, и Дери замедлил шаг, сокрушенно думая, что это он идиот, а не Энн. Девушка росла без забот и хлопот, с ней обращались, как с ребенком, поэтому она не представляет, что может случиться с Кэрис, одетой в платье танцовщицы и прогуливающейся по улице, словно в поисках клиента.
Но прежде чем Дери успел спросить себя, почему он стоял все это время во дворе и разговаривал с Энн, вместо того, чтобы немедленно идти к Кэрис, он увидел девушку с канатом через плечо, короткие рыжие волосы спрятаны под ярким сплетением разноцветных полосок ткани. Она легко бежала навстречу Дери, а за ней следовала целая ватага кричащей детворы. Карлик наблюдал, скрежеща зубами, как к Кэрис направился какой-то мужчина, протянув руку, чтобы задержать ее. Дери вовсе не удивился, увидев, как ловко девушка увернулась от него, но все равно сердился на себя. Но вот Кэрис довольно близко подбежала к нему, остановилась и Дери воскликнул:
– Канатоходка!
Кэрис посмотрела на него, мастерски изображая удивление:
– Не сойти мне с этого места, карлик!
– А где твоя труппа? – спросил Дери.
– Я одна, – сказала девушка громко. – Джорис решил, что меня можно бить и отнимать мою часть денег... поэтому я ушла от него. Хозяин харчевни, которая находится внизу этой улицы, разрешил мне натянуть канат рядом со своей харчевней, поэтому...
– А кто будет его натягивать для тебя? – спросил Дери, и не успела Кэрис ответить, как сказал сам: – Я остановился вон в той харчевне. И если ты мне отдашь третью часть выручки, я не только натяну для тебя канат, но и буду созывать для тебя зрителей.
– Идет! – радостно закричала Кэрис.
К этому времени вокруг них собралась уже толпа зевак. Некоторые последовали за артистами к харчевне. Желая показать, что они не доверяют друг другу, Кэрис громко предупреждала Дери, чтобы он не смел украсть ее деньги, пока она сама будет на канате, и карлик также громко запротестовал, крича, что не станет работать на тех, кто называет его вором. Прохожие оборачивались на столь громкие голоса, их внимание сразу же привлекала Кэрис в кричаще ярком платье, развевающемся вокруг ног. Конечно, она ничуть не напоминала робкого мальчишку, живущего в этой харчевне.
И Дери, и Кэрис наслаждались, демонстрируя актерское мастерство, но оба были достаточно опытны и знали, когда с этим пора закругляться. Когда стало ясно, что собравшиеся достаточно заинтересовались ими, чтобы не разойтись, карлик закричал, что пришло время и ему зарабатывать свою часть денег, взял канат и вошел в пивную напротив харчевни. Из щели под свесом крыши появился конец каната. Схватив его, Кэрис побежала к харчевне и проворно, как белка, взобралась по наружной стене здания на крышу, в то время как Дери поднялся на чердак.
Зрители радостно приветствовали грациозную и ловкую танцовщицу. Девушка просунула канат в слуховое окно и, усевшись на покатую крышу, принялась болтать ногами, пока карлик закреплял канат.
К этому времени большая часть зрителей расположилась либо в пивной, либо в харчевне, сделала заказы и, более или менее терпеливо ожидая начала представления, наблюдала за тем, как то и дело сквозь прорези многоцветной юбки девушки мелькали ее голые ноги. Никогда еще хозяевам харчевни и пивной не приходилось так много работать, но они успели все же поздравить друг друга, один – с прекрасной идеей, а другой – с тем, что все идет именно так, как они хотели.
Теперь Дери появился в новом наряде, почти таком же ярком, как у Кэрис. Он с важным видом вышел на улицу и принялся стучать людей шутовским пузырем по головам, откровенно поддразнивая, что они такие, дескать, глупцы и выкладывают свои деньги за еду и питье, вместо того, чтобы сберечь их для выступающих. Карлик прошелся «колесом» до конца улицы, выскочил на главную улицу и, когда тем же способом вернулся назад, к ожидающим зрителям, за ним следовали еще люди, привлеченные его выкрутасами. К тому времени некоторые зрители уже были возбуждены и принялись выкрикивать нелестные замечания, которые Дери умудрялся повернуть так, что люди, пытавшиеся оскорбить его, сами оставались в дураках. Остальные же постоянно смеялись и тоже что-то выкрикивали, на это Дери ответил, дернув петлю у себя на шее и захихикав, что он рожден, чтобы быть повешенным.
Все это время карлик то и дело поглядывал на крышу харчевни, где Кэрис проверяла натяжение каната, который располагался под небольшим наклоном к более низкому зданию пивной. Девушка дала Дери понять, что готова, и карлик принялся причудливо кружиться и бешено колотить в свой пузырь, требуя тишины. Потом он вдруг остановился и, вскрикнув с деланным удивлением, уставился наверх. И когда, следуя примеру карлика, все тоже подняли головы и мгновенно были захвачены красотой стремительных движений Кэрис на канате, Дери бесшумно скользнул к харчевне, прислонился к стене и затаил дыхание.
Но в этот момент его крепко схватили за руку, и задыхающийся от восторга голос Энн произнес:
– Ты говорил, что они грубые и неотесанные мужланы! О, ты говорил им, кто они на самом деле!
– Я сказал лишь то, что можно отнести ко ВСЕМ мужчинам, большим и маленьким, Энн, – мягко ответил Дери, но почувствовал странное чувство удовлетворения, оттого как девушка восприняла его довольно грубые шутки, однако оно быстро сменилось чувством сильнейшего смущения. – Посмотри на Кэрис, – сказал Он. – Разве не чудесна она на канате?
Дери сам взглянул вверх, боясь повернуть голову и проверить, куда смотрит Энн – на Кэрис или же, по-прежнему, на него. Он решил серьезно поговорить с этой глупышкой и предупредить, что большинство карликов вовсе не безобидны. Но сейчас было не время для этого, и, как только Кэрис спустилась с каната, карлик опрометью бросился на середину улицы. Толпа восторженно вопила в один голос до тех пор, пока девушка не обхватила себя руками и не кувыркнулась через голову, потом снова вскарабкалась на крышу, уселась там и крикнула:
– Одарите, люди добрые, pourboire. Благодаря вашей милости у меня будут деньги на обед, и я снова потанцую для вас.
Краем глаза Дери заметил, как отец схватил Энн за руку и залепил ей хорошую пощечину. На какое-то время карлик оцепенел, но потом снова вернулся к своим обязанностям, сказав себе, что это ее отец, и он имеет право так поступать с дочерью. Энн не должна была тратить время на разговоры с ним тогда, когда в харчевне столпилось столько посетителей. И все-таки на сердце у Дери было неспокойно, когда он, пританцовывая, подходил то к одному человеку, то к другому и, протягивая свою шапку, заставлял, выклянчивал деньги и даже угрожал тем, кто давал недостаточно, что канатоходка не исполнит свои самые сложные трюки.
Спустя какое-то время шапка потяжелела настолько, что Дери пришлось прижать ее к груди и поддерживать обеими руками. В шапке лежало столько монет, что часть их необходимо было отсыпать и побудить тем самым остальных дать больше. Если бы кто-нибудь помог ему собирать деньги, подумал Дери, этой проблемы не возникло бы. В это время Кэрис встала с крыши и начала вторую часть своего выступления, так как почувствовала растущее недовольство толпы, хотя Дери с шапкой не обошел и трети всех зрителей. Когда девушка закончила выступление, карлик снова стал обходить собравшихся, и некоторые воины даже бросили деньги во второй раз. Конечно, большинство из них интересовались ценой, по которой Кэрис продавала свои другие услуги.
Дери весело дал всем отрицательный ответ, но когда Кэрис опять взобралась на крышу, а он начал отвязывать канат, то предупредил ее об этом через слуховое окно. Она перебежала на противоположный конец крыши и спустилась вниз. Спустившись на землю и направляясь к пивной, чтобы отвязать второй конец каната, Дери громко крикнул хозяину харчевни, чтобы тот позволил девушке подождать в харчевне, пока мужчины разойдутся, поскольку она не собирается спать ни с одним из них и боится, что ее будут домогаться.
У пивной к Дери пристал один воин, обвинив карлика в том, что он разгоняет всех клиентов, а сам хочет переспать с девушкой. Это было так далеко от истины и в то же время так близко, что Дери не удержался и, дико закричав, как осел, расхохотался. Мужчина отвернулся от карлика, прежде чем тот взял себя в руки и смог ответить, хотя смех и так был вполне достаточным ответом. Он подтверждал уверенность любого нормального мужчины, что женщина, без сомнения, предпочла бы его карлику. Поэтому Дери отправился отвязывать канат, все еще продолжая смеяться, но уже не с такой злостью, вспоминая Мери и других женщин в замках и городах, которые они с Телором регулярно посещали. Некоторые из них, действительно, были искательницами приключений, но... Дери перестал смеяться, вспомнив ту жадность, с которой смотрела на него Энн. Она не искательница приключений, в этом карлик был уверен. Нет! Этого просто не может быть!
Дери проводил Кэрис до другой пивной, куда вошла танцовщица в ярком одеянии и с канатом в руке, а вышел застенчивый мальчик с узлом, завернутым в одеяло. Карлик прошел некоторое расстояние по главной улице в сторону дома лорда Уильяма. Вскоре его легко догнала Кэрис и попросила показать дом, куда ходит Телор. Интуиция подсказала Дери, что он не должен этого делать, но он знал – Кэрис все равно выяснит все, что захочет, поэтому отвел ее к дому лорда Уильяма. Телор все еще пел, или снова пел, и, прежде чем отправиться назад, друзья постояли с несколькими любопытными возле окна и послушали пение менестреля.
Хозяин харчевни встретил Кэрис и Дери с радостью и вынес во двор, где они могли бы спокойно поесть, блюда с хлебом и многочисленные чашки с самыми дорогими яствами – обычным рагу, жесткими кусками мяса и дешевой рыбой здесь и не пахло. Хозяин харчевни сам их обслужил, разговаривая с Кэрис по-доброму и обещая не подпускать к ней мужчин. С Дери он держался неуверенно, то начиная расхваливать его ум и способности, то вдруг мрачно поглядывая на него.
Какое-то время Дери, казалось, ничего не подозревал, ел быстро и на замечания хозяина отвечал не более, чем кивками. Так продолжалось до тех пор, пока мужчина не бросился вдруг назад в харчевню, послышался шлепок и крик, заставивший карлика вскочить на ноги. Кэрис вскочила тоже и схватила Дери за руку, но тот отмахнулся от нее. Он вовсе не собирался, как подумала девушка, нападать на хозяина харчевни.
– Оставь ее в покое, – угрожающе произнес Дери, остановившись на пороге, – ты, тупоголовый осел. Ты делаешь из меня запретный плод, но я не опасен для твоей дочери. И все, что я могу сказать, – ей повезло. Через день-два я отсюда уеду и пальцем ее не коснусь, обещаю.
Кэрис спокойно вернулась на свое место и продолжала есть, взгляд ее стал задумчивым. Дери, конечно, не прав. Он представлял для Энн большую опасность, но, в основном, виновата в этом сама девушка. Что показалось Кэрис наиболее интересным, так это решительность Энн, несмотря на сильное неодобрение ее отца. Кэрис очень жалела, что Дери дал такое обещание. Ей показалось таким несправедливым, что Энн не удастся испытать то удовольствие, которое мог дать ей Дери.
Обменявшись еще несколькими короткими репликами с хозяином харчевни, Дери вернулся к обедающей Кэрис, и девушка, жалеющая про себя бедную Эин, вопросительно посмотрела на карлика. Гнев, беспокойство, смущение исказили его лицо. Сейчас оно было уже не так красиво, но все же не могло оставить Кэрис равнодушной. Да, подумала она, Энн с Дери было бы так же хорошо, как ей с Телором, Дери заботился бы о ней. И вдруг Кэрис засмеялась, до нее неожиданно дошло, какую ошибку она допускала раньше. Она всегда выбирала мужчин по росту и внешности, иногда по правильной красивой речи или хорошей одежде, но ведь дело вовсе не во внешности и даже не в мужских достоинствах – главное, чтобы мужчина заботился о тебе.
– У тебя достаточно причин для веселья, – сказал Дери, глядя на девушку. – Денег, которые я собрал сегодня, тебе хватит на целый месяц и, думаю, в течение последующих дней зрителей станет еще больше. Те, кто видел тебя сегодня, расскажут о твоем мастерстве другим. Потом, конечно, их станет несколько меньше, но все же вполне достаточно, чтобы хозяин харчевни с радостью держал тебя в своем доме столько, сколько ты сама захочешь.
– Ты сказал, что уйдешь через день или два. В таком случае, как я смогу остаться дольше? – спросила Кэрис, и когда Дери не ответил, снова засмеялась. – Ты не сможешь подойти близко к Марстону, Дери. Тебя тотчас же узнают, и своим присутствием ты выдашь Телора. Он собирается тайком отправиться туда, чтобы убить Орина, и, возможно, выполнить какое-то поручение лорда Уильяма.
– Он рассказал тебе! – вскричал Дери, ужаснувшись.
– Нет, конечно, нет, – ответила Кэрис. – Но он объяснил мне свои причины, по которым необходимо убедиться в смерти Орина. А больше всего он будет уверен, если убьет его сам. И почему еще он не сбривает бороду с тех пор, как мы бежали из Марстона? Ему ведь не нравится борода. Я вижу это по тому, как он ее почесывает. Но в Марстоне менестреля видели только чисто выбритым, и с бородой его, скорее всего, не узнают. Лицо Телора трудно запомнить, нето что твое, Дери.
Карлик опустил взгляд на свой недоеденный обед, словно не понимая, о чем шла речь.
– Ты, кажется, совсем не беспокоишься, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и ровно.
– Я беспокоюсь, – заверила его Кэрис, в голосе которой прозвучало скорее удивление, чем обида. – Просто еще не совсем уверена в том, что придется делать мне.
– Ничего! – взорвался Дери. – Ты ничего не будешь делать! Ты останешься здесь и будешь танцевать на канате для хозяина этой харчевни до тех пор, пока мы с Телором не приедем за тобой. У нас с ним и так достаточно хлопот, чтобы волноваться еще и о тебе.
– Не надо обо мне волноваться, – спокойно сказала Кэрис. – Не такая я дура, как вы обо мне думаете, и не буду карабкаться на стену Марстона. Там все охранники начеку, и вряд ли кому-то удастся проскользнуть на территорию поместья незамеченным. К тому же это может выдать Телора и испортить все его планы.
Дери вздохнул с величайшим облегчением.
– Кэрис, это, действительно, так. Помни об этом и не пытайся нам помочь, ты можешь все испортить. В любом случае тебе не стоит беспокоиться за Телора. Он гораздо умнее, чем ты думаешь и... он любит тебя. Ему не хочется умирать. Он будет очень, осторожен.
– Да, но...
Но Дери не остался, чтобы выслушать остальное.
Закончив обедать, он, крадучись, пробрался ко входу в харчевню и, окликнув хозяина, попросил его не запирать заднюю дверь.
– Мои друзья всю ночь играют в шумные игры, – пожаловался карлик, – и я не могу спокойно уснуть. Я буду следить, чтобы ничего не украли. А если что-то пропадет, я заплачу.
Получив согласие хозяина харчевни, Дери вышел на главную улицу и направился к дому лорда Уильяма, чтобы подождать там Телора. Если бы карлик остался с Кэрис, она наивно поведала бы ему, что думает о воле Пресвятой Богородицы, это встревожило бы Дери и заставило повнимательнее присмотреться к девушке. Но теперь он отчасти поверил Кэрис, что она не собирается проникнуть в Марстон, и понимает – ее присутствие там может оказаться более чем нежелательным. Дери говорил с Телором прошлым вечером о его планах, но когда узнал их подробнее, громко и долго спорил и успокоился, только когда понял, сколько боли причиняет другу.
– Я должен сделать это, – менестрель смотрел на карлика глазами, полными слез, – должен. Я дал слово лорду Уильяму. Но дело не только в этом, Дери, я не буду мужчиной, если не отплачу за Юриона.
– А как же Кэрис? – спросил Дери.
Кровь отхлынула от лица Телора и глаза его лихорадочно блестели, но он ответил:
– Она очень молода. И забудет меня, – потом добавил: – Я сделаю все возможное, чтобы выйти из этой истории живым. Дери, ты должен остаться с Кэрис. И если случится худшее, вы сможете вместе выступать.
Они сидели в пивной, и Дери невидящим взглядом смотрел на коптящий факел в углу зала.
– Я обязан тебе жизнью, Телор.
– Но я хочу, чтобы ты сделал это для меня, – сурово ответил Телор. – Не думай, что я не понимаю, чего это тебе стоит. Я знаю, ты хочешь пойти со мной, но мне важнее быть уверенным, что Кэрис останется под твоей защитой. Никто не сможет помочь мне в Марстоне, – менестрель помолчал. – Ну, а теперь нам будет лучше идти. Кэрис будет беспокоиться, если мы оба вернемся так поздно.
Телор не настаивал на своей просьбе, хотя Дери ничего ему не ответил. Он не мог сказать прямо, что Дери принесет ему больше хлопот, чем пользы, но был уверен: карлик и сам понимает это и останется с Кэрис. По дороге в харчевню менестрель лишь добавил, что не знает точно, когда покинет Леглейд. Человек, ездивший в Креклейд, вернулся с заверением горожан поддержать выступление лорда Уильяма, но посыльные, отправленные к соседям Марстона, еще не вернулись, к тому же не был решен этот вопрос с братом лорда Уильяма, находившемся в Фарингдоне.
Следующий день походил на предыдущий, сбылись предсказания Дери. На представление Кэрис зрителей собралось еще больше. Но на третий день среди них уже было гораздо меньше воинов, и после обеда Телор не вернулся, как делал это раньше. Перепуганная Кэрис надела новую тунику и брюки и отправилась к дому лорда Уильяма узнать что-нибудь о Телоре. Слуга учтиво сообщил, что менестрель находится у лорда и сегодня не освободится, но ему можно передать все, что нужно. Кэрис слегка успокоилась. И только после того, как они с Дери закончили вечернее выступление, в голову девушки пришла мысль, почему слуга не сказал, где именно остановился Телор. А потом Дери обнаружил, что исчезла дубинка менестреля.
– Неужели он не мог даже попрощаться с нами? – прошептала Кэрис, глаза которой заблестели от навернувшихся слез.
– Оставайся здесь! – велел ей Дери, срывая с себя старую одежду и натягивая новую. – Поклянись, что будешь сидеть здесь, пока я не вернусь.
– А куда ты идешь? И когда вернешься?
– Я иду в дом лорда Уильяма. Обещаю, я сообщу тебе, если отправлюсь еще куда-нибудь. А теперь не прибавляй горя к тому, которое я уже испытываю. Поклянись, что останешься здесь, пока я не вернусь.
Кэрис ничего не чувствовала, кроме страха и пустоты.
– Клянусь, – голос ее дрожал. – Но они сказали мне неправду. Они и тебе скажут то же.
Дери не ответил, но надеялся, что Телор попросил слугу рассказать правду своему карлику, и это, отчасти, оказалось верным. Когда Дери подошел к дому лорда Уильяма, стражники пропустили его, а слуга, узнав карлика, кивнул и отправил пажа в верхний этаж дома.
– Лорд Уильям желает видеть тебя, – сказал слуга, и когда паж вернулся, встал и жестом велел Дери следовать за ним. – Лорд Уильям может говорить на нашем языке, но иногда предпочитает, чтобы я говорил с ним по-французски.
В очаге горел огонь, поскольку вечер был сырым и прохладным, и восковые свечи, источающие аромат, были зажжены в таком количестве, что комната казалась залитой солнечным светом. Рядом с очагом стояло кресло лорда Уильяма. Заметив входящих, он отложил на маленький столик книгу в твердом кожаном переплете, украшенном позолотой и драгоценными камнями. Когда Дери со слугой приблизились к лорду, тот жестом руки, унизанной кольцами, разрешил слуге уйти.
Дери никогда не испытывал благоговейного трепета перед лордами, как большинство простых людей. Его отец не был удостоен рыцарского звания, но он был богат, а его поместья – достойны любого рыцаря. Поэтому семья карлика общалась больше с рыцарями невысокого звания и владельцами соседних поместий, а не с простыми людьми. И все же, когда лорд Уильям окинул его взглядом, Дери пришлось упереться покрепче ногами в пол, чтобы не повернуть обратно, и побороть в себе желание опустить глаза. Он вышел из положения, низко поклонившись лорду, а это показывало лишь хорошие манеры.
– Ты одет богато, мой лорд-карлик, – заметил лорд Уильям.
Слова эти были произнесены с акцентом, и их порядок в предложении отличался от английского, но Дери без тру да понял его.
– Я играю много ролей, лорд Уильям, – ответил Дери, – но когда могу быть самим собой, предпочитаю одеваться как можно лучше. Для меня это своего рода защита. Может быть, вы помните меня в замке Коумб, там я был одет в платье скромного слуги. В городе же, когда я созываю зрителей на представление канатоходки, на мне костюм шута...
– И хорошо она выступает? – перебил его лорд Уильям, которого это, казалось, заинтересовало.
– Она настоящая артистка, – ответил Дери, с легкостью поддерживая разговор, хотя и не зная, радоваться ли, что отвлек внимание лорда от собственной персоны, или же дрожать от страха, что привлек это внимание к Кэрис. Но ему даже в голову не пришла мысль соврать о мастерстве Кэрис – вряд ли кто-нибудь осмелился бы лгать под взглядом этих черных глаз.
– Alors, c'est domage, гм, жаль, что я должен уехать отсюда завтра рано утром. Но ты, я думаю, пришел сюда, чтобы спросить о своем... гм...
– Друге, – закончил Дери, поймав себя на том, что в уме ставит слова в нужном порядке. – Но я выслушаю все, что вы скажете мне о Телоре, даже если назовете его хозяином, а меня рабом.
– В таком случае ты, и в самом деле, хороший друг, – лорд Уильям вопросительно приподнял брови. Но когда Дери продолжил выжидательно смотреть на него, пожал плечами и засмеялся. – Я скажу тебе, если ты расскажешь, что произошло в Марстоне.
– Но разве Телор не рассказывал вам, мой лорд?
– Он рассказал лишь то, что было важным для меня, – лорд Уильям снова засмеялся. – И если говорить честно, то и для него тоже. Остальное не так важно, кроме того, я был занят и не просил его об этом. Но сейчас у меня есть час свободного времени, и я думаю, что эта история доставит мне удовольствие.
Дери принялся лихорадочно размышлять, какие подробности их приключений следует опустить, и решил не упоминать лишь об одном – о нападении на воинов Орина. Таким образом, карлик рассказал лорду Уильяму все, что случилось с ними, опустив эту историю, и рассказывал с такой точностью, как только помнил, начиная с их встречи с разбойниками недалеко от Мальмсбери и заканчивая проживанием в харчевне. Лорд Уильям по ходу рассказа Дери тои дело задавал вопросы, но большей частью слушал с улыбкой удивления на лице.
– Эту историю Телору следует взять за основу песни, – воскликнул лорд Уильям. – Только ему нужно будет заменить себя на рыцаря, а канатоходку – я правильно думаю, эта та же канатоходка, для которой ты созываешь зрителей? – на нежную, утонченную девушку знатного происхождения.
– Не могу представить, чтобы нежная, утонченная особа знатного происхождения карабкалась по крышам...
Губы лорда тронула усмешка.
– Не утонченная, нет, и о том, что она лазает по крышам, надо еще подумать, но вот что касается того, что она может перерезать горло... Ну, да ладно, оставим это. Ты хотел услышать о Телоре. Он пришел ко мне, чтобы сообщить о захвате Марстона Орином. Я навел справки и выяснил, что Орин вовсе не изменник и не перебежчик, его специально послали захватить Креклейд и Леглейд тоже, но он не знает, что я сейчас нахожусь в городе.
Изумление на лице лорда Уильяма неожиданно пропало. Он слегка повернул голову и посмотрел на юг, туда, где находился Фарингдон. Дери невольно задрожал, хотя ледяной гнев лорда был направлен вовсе не на него.
– Наш уважаемый король, – резко произнес лорд Уильям, – будет клясться, что не имел ни малейшего представления о том, что этих прихвостней послали специально захватить эти земли. О, нет. Вот почему они играют роль изменников, чтобы не запятнать доброе имя нашего драгоценного короля Стивена.
– Вот поэтому-то я теперь играю роль шута, – сказал Дери. – Один из этих людей опустошил владения моего отца. Нас было девять человек в семье, а в живых остался только я один, потому что этим людям захотелось поиграть мной. Но я сильный, мой лорд, и сопротивлялся до тех пор, пока они не бросили меня умирать на дороге.
Лорд Уильям тяжело вздохнул.
– Мы доберемся, по крайней мере, до одного из них. Хочешь принять в этом участие?
– О, мой лорд, – только и смог произнести Дери, опускаясь на колени. – Только скажите, что… – он резко замолчал, и на глаза его навернулись слезы. – Но я не могу, – сказал он глухо. – Я обязан Телору жизнью, а он попросил меня защищать Кэрис, канатоходку. Она останется совсем одна, если мы оба погибнем, а для женщины остаться одной... Кэрис хорошая девушка, мой лорд, она настоящая артистка, а не какая-нибудь проститутка или воровка, – карлик прикусил губу. – Но если я придумаю, как обезопасить ее пребывание здесь, можно мне тогда прийти к вам? Мой лорд, я могу карабкаться и падать, могу голыми руками задушить человека, могу убивать с быстротой стрелы камешками моей пращи. Не считайте меня бесполезным только потому, что у меня короткие ноги.
– Если ты сможешь освободиться от своего обязательства и найти меня, – согласился лорд Уильям весьма удивленно, – то приходи, и я найду тебе применение.
– Благодарю вас! О, благодарю вас, мой лорд!
– Ну же, встань, – лорд Уильям сделал знак рукой, и Дери встал с колен. – Я обещал рассказать тебе о Телоре, а уже становится поздно. Наведя, как я уже говорил, справки об Орине, я отправил к нему группу своих людей, которые будут выдавать себя за работников, переходящих с места на место. Среди них есть резчик по дереву, которого зовут Майкл. Теперь он уже должен добраться до деревни Марстон, но ему придется решать самому, как он проникнет в поместье. Это не должно оказаться слишком трудным. Возможно, в деревне есть группа людей, которые ходят в поместье из деревни.
– А есть у него инструменты для резьбы по дереву? – спросил Дери.
– Откуда я знаю? – лорд Уильям нахмурился. – Но это не так уж важно. Он может сказать, что лишился своих инструментов, когда на его деревню напали грабители. Все, что ему понадобится, это нож.
– Да, мой лорд, – поспешно согласился Дери. Спасибо вам за все, – и, низко поклонившись, карлик поблагодарил Бога за то, что лорд Уильям взмахом руки разрешил ему уйти.
Дери понял, как глупо было задавать лорду этот вопрос. Он ведь знал, все инструменты Телора для резьбы по дереву остались в Марстоне. Карлик понимал, что для той работы, которую собирался сделать Телор, ножа вряд ли будет достаточно – ему предстояло сделать узкую прорезь в толстой и тяжелой перекладине и как можно лучше замаскировать эту прорезь – и это менестрель знал гораздо лучше, чем он сам. Но Дери боялся, что Телор решит разыскать свои инструменты в Марстоне. Карлик продолжал повторять себе, спускаясь вниз по лестнице, что Телор не такой уж и дурак, но решил найти такие же инструменты и передать их менестрелю, прежде чем тот проникнет в поместье. Дери был едва в состоянии постоять какое-то время со слугой, чтобы сообщить свое имя и разрешение лорда Уильяма приходить в любое время, чтобы получить задание, касающееся захвата Марстона.
Все внимание карлика было сосредоточено на попытке вспомнить ту лавку, где продавались инструменты для резьбы по дереву, и, в конце концов, ему удалось вспомнить. Дери заплатил за инструменты слишком много, но сделал это, не колеблясь, и поспешил назад в харчевню. Когда инструменты уже были в его руках, к Дери вернулась, наконец, способность мыслить, но, перебрав одну лживую историю за другой, карлик пришел к выводу, что Кэрис не поверит ничему, кроме правды.
Дери откровенно обругал себя за обещание девушке сообщить, если отправится еще куда-то, но он дал слово и был уверен, что, если он просто исчезнет, Кэрис непременно сама отправится в Марстон или попадет еще в какую-нибудь историю. Дери решил: если она станет настаивать на том, что должна пойти вместе с ним, он просто-напросто будет вынужден лишить ее на время сознания или связать, чтобы суметь скрыться.
Он нашел Кэрис во дворе харчевни. Девушка стояла на коленях и, воздев руки к небу, смотрела на луну, по лицу ее текли слезы.
– Что ты делаешь? – спросил ее карлик.
– Пресвятая Богородица не будет говорить со мной, – рыдая, ответила Кэрис. – Я была так уверена, но теперь... О, где он, Дери? Он уже в Марстоне?
– Нет, думаю, что нет, – сказал Дери, ответив на последний и наиболее важный вопрос девушки и едва ли обращая внимание на странность ее первой фразы из-за неистового желания немедленно тронуться в путь, чтобы передать инструменты Телору. – Встань и помоги мне оседлать лошадь. Постарайся успокоиться и верить. Телору сейчас не угрожает никакая непосредственная опасность.
– Они еще не начали сражение? – спросила Кэрис, вскочив на ноги.
– Нет, оно начнется только завтра. Лорд Уильям уезжает утром, я думаю, затем, чтобы собрать людей в окрестностях Марстона. Он не ожидает, что Телор проникнет в Марстон раньше завтрашнего утра, и ему потребуется эта ночь, а может быть, и следующая, чтобы ослабить засовы на воротах, которые должны распахнуться при первом же натиске.
Кэрис сжала плечо Дери с такой силой, что у того перехватило дыхание, и он сбросил руку девушки.
– Не сделай меня калекой, девочка.
– Ты хочешь сказать, он не будет пытаться убить Орина до тех пор, пока не справится с засовами на воротах? – спросила Кэрис, словно не слыша жалобы карлика.
– Я уверен, он постарается сдержать слово, данное лорду Уильяму.
Девушка опустилась на землю, словно силы ее оставили и ноги отказывались держать ее, она снова посмотрела на луну и зашептала что-то, чего Дери не у далось разобрать. Ноон и не старался, надеясь только, что она не сойдет с ума от страха.
– Кэрис! – сказал он резко, потянув ее за руку. – Помоги мне оседлать лошадь.
Теперь, когда девушка повернула к Дери свое лицо, он увидел в ее глазах благоразумие и спокойствие.
– Зачем? – спросила она, снова поднимаясь на ноги.
Дери повторил ей об обещании ослабить запоры на воротах Марстона и что ему самому необходимо, хотя он был уверен в бесполезности этого предприятия, передать инструменты Телору. Потом карлик поспешил уверить девушку, что вернется завтра утром, надеясь предотвратить тем самым возможный спор о том, что инструменты Телору следует передать ей самой или же отправиться вместе с Дери, но ничего подобного не произошло. Кэрис лишь как-то странно наклоняла голову, словно прислушиваясь к какому-то тихому звуку, и кивнула.
– Неси седло, – сказала она, забросила его на спину лошади, затянула ремни, расправила стремена, сделанные Телором специально для Дери, и спросила:
– А почему лорд Уильям так уверен, что Телор проникнет в Марстон?
Карлик тем временем переоделся в одежду воина и, заканчивая седлать лошадь, подробно изложил Кэрис свой разговор с лордом Уильямом, забыв в спешке и волнении исключить из этого рассказа эпизод, касающийся своего обещания Телору и своего желания принять участие в штурме Марстона. И вдруг Дери услышал, как тяжело девушка вздохнула.
– Прости меня, Кэрис. Меня тревожат только мои собственные воспоминания. Орин для меня никто. И я был едва знаком с Юрионом.
Кэрис покачала головой.
– Нет, нет, – сказала она настойчиво. – Ты должен быть там. Послушай, Дери, если ты говоришь, что Телор постарается сдержать слово, данное лорду Уильяму, и ослабит засовы на воротах, значит, скорее всего, он не будет пытаться убить Орина до того, как начнется штурм. Значит, у тебя есть шанс прокрасться в Марстон и помочь ему. Одного человека легко могут окружить трое других, но двое сумеют защитить друг друга. У тебя есть доспехи и меч. У воинов из войска лорда Уильяма или любого другого лорда, согласившегося оказать содействие, у жителей города, у всех есть друзья и товарищи, которые сделают друг для друга все, от них зависящее. Но Телора не знает никто, и никому нет дела до того, жив он или мертв. Ты должен быть там, если сможешь.
– Но я обещал Телору...
– Я не нуждаюсь в тебе, Дери, – возразила Кэрис. – Ты нужен Телору. Не обращай внимания на его боязнь оставить женщину одну. Я ведь больше не грязная девчонка в драном вылинявшем платье для выступлений, которую будут выгонять из любого города, в который бы она ни попыталась войти, как последнюю воровку или проститутку. У меня есть хорошая одежда, лошади и деньги. Я вполне могу сойти за ученика лавочника, вдову какого-нибудь горожанина или еще кого-нибудь до тех пор, пока не найду людей, с которыми могла бы работать. Не бойся за меня. И потом, если вы с Телором будете вместе, вам обоим удастся уцелеть. Я в этом уверена.
Дери потер лоб с такой силой, что кожа на этом месте побелела и лишь через некоторое время вновь стала розовой.
– У меня сердце разрывается, – простонал он. Поклянись, что останешься здесь и не влезешь ни в какую историю.
– Не заставляй меня обещать это, – попросила его Кэрис. – Я хочу, чтобы ты верил – со мной ничего не случится. Но я готова поклясться, что не буду пытаться проникнуть в Марстон одна. Это тебя устроит?
Это вовсе не устраивало Дери, он обвинял себя, что ищет любые предлоги защищать Кэрис, а Телора предоставить на волю судьбы. Сила этого чувства лишила карлика дара речи. Взяв меч и пояс, он отвернулся, чтобы уйти. Кэрис бросилась за ним.
– Береги себя, Дери, – прошептала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. – Ты – мой друг, мой единственный друг. Ты тоже мне нужен.
