Глава 22
Александр засмеялся, глядя на малышку в колыбельке.
— Да, Сюзанна, не очень-то ты хороший объект для рисования, — ласково проворчал он и махнул кистью в сторону девочки. — По-моему, ты наотрез отказываешься лежать спокойно.
Малышка что-то промурлыкала по-своему и замахала пухлыми ручонками.
— Не будь же такой вредной, — сказал ей Александр. — Это ведь очень серьезная работа. — Я…
— Месье, месье! — Взволнованный мужской голос и топот стремительных шагов по ступенькам лестницы заставили Александра остановиться. Обернувшись, он увидел Поля, который одним прыжком преодолел две последние ступеньки и буквально влетел в мастерскую.
Молодой человек чуть не сбил стол. Задыхаясь, он ухватился за край стола, поправил его и взволнованно произнес:
— Месье, мадемуазель уехала! Александр, озадаченный сумбурным объяснением Поля и его явным волнением, нахмурился.
— Куда уехала?
— Не знаю. Я вышел из таверны и увидел, как она садится в экипаж с тем англичанином. Я бросился за экипажем, но не догнал его. Простите, сэр. Я старался. Я не знаю…
Александр попытался вникнуть в это беспорядочное, путанное объяснение и не смог.
— Sacre tonnerre! Говори немедленно, но не так быстро, Поль. Я ничего не понимаю.
Молодой человек несколько раз глубоко вдохнул и начал рассказывать все заново:
— Я отвез мадемуазель в деревню и высадил ее у лавки. Она сказала, что, наверное, задержится, и я пошел в таверну, выпить бокал вина. Я ни в чем не виноват, месье, — поспешил прибавить Поль, видя, как лицо хозяина хмурится все больше и больше. — Я отсутствовал совсем немного. Когда же я вышел из таверны, то увидел, как мадемуазель подходит к экипажу с этим англичанином и садится в него. Экипаж тронулся и поехал по дороге в Марсель. Как я уже сказал, я пытался догнать его, но было слишком поздно.
Александра охватило предчувствие неизбежного несчастья. Он пытался было подавить его, отказываясь верить в то, что нашептывали ему его чутье и страх.
— Какой англичанин? Что за экипаж? — резко спросил он.
— Это был англичанин, месье. Все так говорят. Он приехал только сегодня утром. Искал мадемуазель. Говорят, будто она его любовница. Он каждому показывал ее портрет и спрашивал, не видел ли кто ее. По виду, он богатый аристократ.
Кисточка в руке Александра треснула, и он в недоумении уставился на нее.
— Тесс уехала? Просто так села в экипаж к богатому англичанину и уехала? — Отбросив в сторону сломанную кисточку, он направился к лестнице. Сердце его бешено колотилось от страха и дурного предчувствия.
— Отнеси девочку Леони, — велел он Полю. — Я еду искать мадемуазель.
Спустя мгновение Александр был уже в экипаже. Конечно, верхом на лошади он добрался бы быстрее, но у него не было седла. День, который утром встретил его таким солнцем, счастьем и красотой, сейчас грозил разразиться бурей, собирая над головой Александра свинцово-серые, зловещие тучи. Да, эта погода, как нельзя лучше соответствовала его мрачному настроению.
Александр не заметил, как приехал в Сант-Ра-фаэл. Все, о чем он думал — это во чтобы-то ни стало найти Тесс. Поль, должно быть, обижается. Тесс, наверное, просто поехала прокатиться. А, может быть, ее похитили? Не теряя надежды, он пытался найти здравые причины для столь безрассудного поступка Тесс.
Александр натянул вожжи, и экипаж остановился напротив лавки. Бросив вожжи, он спрыгнул с подножки экипажа. Лавка оказалась закрытой, ведь был уже вечер. Но Александр принялся настойчиво барабанить в дверь, зная, что овдовевшая хозяйка лавки живет в этом же здании, только на втором этаже.
Услышав, наконец, громкий, настойчивый стук в дверь, появилась Клодетта Жиро. Открыв дверь, она слегка испугалась, увидев на пороге Александра и вспомнив о его репутации, но ответила на его вопросы с достаточной готовностью.
Клодетта подтвердила, что англичанин, появившийся в деревне сегодня утром, разыскивал изящную рыжеволосую девушку, тоже англичанку. Она так же повторила то, что сказал и Поль: девушка села с этим мужчиной в экипаж и уехала. На вопрос Александра, не показалось ли ей, что девушка с явной неохотой следовала за этим человеком, удивленная Клодетта решительно покачала головой. Напротив, девушка шла к экипажу рука об руку с этим англичанином.
Все еще отказываясь в это верить, Александр бросился в гостиницу. Хозяин гостиницы подтвердил тот факт, что англичанин со своим слугой остановился сегодня утром. А еще он повторил, слышанную Полем в таверне сплетню о том, что девушка, которую разыскивал много месяцев этот англичанин, была его любовницей.
Все еще боясь в это поверить, Александр вернулся к экипажу, твердо решив последовать за Тесс и этим англичанином. И не задумываясь о том, что у него не было с собой ни денег, ни одежды, он направил в сторону Марселя.
Когда совсем стемнело, он съехал с дороги в надежде немного отдохнуть и поспать. Но дождь, барабанящий по крыше экипажа, злой, пронизывающий ветер и беспокойные мысли не давали Александру уснуть. Тесс не уехала бы с незнакомцем. Был ли этот человек действительно ее любовником? Был ли он отцом Сюзанны? Он провел эту ночь, терзаемый сомнениями, и не успел еще первый луч окрасить землю, как он был уже снова в пути.
Александр наводил справки в каждой гостинице, мимо которой проезжал и, наконец, в одной из них ему сказали, что интересующая его пара провела здесь ночь. Он вновь пустился в путь, подгоняемый отчаянием и паникой. И к концу дня достиг Марселя.
Когда Александр нашел, наконец, нужный ему дом на фешенебельной Rue de Madelaine, дождь превратился уже в неистовую грозу. Остановив загнанных лошадей на бумажной мостовой, он спрыгнул с подножки экипажа и стремительно взбежал по широким ступенькам, ведущим к дому. Александр забарабанил в дверь, и, когда ее открыли, он не стал тратить время на вежливые изъяснения с дворецким. Он просто оттолкнул его, устремившись к гостиной, откуда доносился смех и шум голосов.
— Месье! Вы не имеете права вторгаться в дом таким образом! Мадам и ее гости пьют чай. Вы не можете…
Александр распахнул стеклянные двери, ведущие в гостиную. Смех и разговоры постепенно умолкли, и все присутствующие в гостиной уставились на темноволосого, насквозь промокшего незнакомца, с которогго струйками стекала вода и падала на пушистые дорогие ковры. Брюнетка в розовом шелковом платье заметила наступившую вдруг тишину и удивленные взгляды гостей и тоже, обернувшись, посмотрела на дверь. Увидев Александра, она буквально задохнулась от изумления. Она встала и нерешительно шагнула к двери.
— Александр? — с тревогой в голосе сказала Жанетта.
— Она уехала, Жанетта, — сказал он, задыхаясь от охватившего его отчаяния и безысходности. — Она уехала.
— Было бы гораздо проще, если бы ты узнал имя этого человека, — сказал Генри Александру, входя в одну из самых фешенебельных гостиниц Марселя. Именно эта гостиница была излюбленным местом пребывания состоятельных английских туристов.
— Послушай, прекратим этот разговор, — процедил сквозь зубы Александр, следуя за Генри по богато обставленному холлу к столу консьержа. Заметив их приближение, мужчина представительной внешности, сидящий за столом, вопросительно взглянул на них.
— Месье, чем я могу вам помочь?
Пока Генри объяснял цель своего визита и давал описание Тесс, Александр окидывал взглядом холл. Много людей входило и выходило из гостиницы, но женщины, которую он искал, видно не было. Это была уже пятая гостиница, в которой они наводили справки и пока что безрезультатно.
Нервничая, Александр то и дело теребил шелковый галстук, который одолжил у Генри и продолжал смотреть по сторонам, только слушая, что говорит Генри.
— Они должны были приехать сегодня, — терпеливо повторил Генри.
— Вы говорите изящная, рыжеволосая англичанка? — Консьерж помолчал, как бы вникая в суть дела. — Кажется, я припоминаю, девушка, отвечающая вашему описанию, действительно поселилась у нас сегодня днем, хотя сейчас я уже не помню ее имени. На ней было голубое платье.
Генри и Александр переглянулись.
— Да, — Александр подтвердил последнее замечание консьержа. — Голубое.
Мужчина за столом презрительно фыркнул:
— Несколько лет, как вышедшее из моды. Англичанки никогда не умели одеваться. У них отсутствует чувство стиля. И кроме того, на этой девушке не было плаща. Вы можете себе представить? И это в такую-то погоду? — Он снова фыркнул.
Александр наклонился и оперся ладонями о крышку стола. Сквозь сжатые зубы он процедил:
— Где может быть сейчас эта леди?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил ему консьерж тоном оскорбленного человека. — Однако, если руководствоваться тем, что сейчас время обеда, она может находиться в столовой. — Он указал на стеклянные двери. — Английская чета, остановившаяся в нашей гостинице, организовала сегодня званый обед. Девушка, которую вы разыскиваете, может быть тоже среди приглашенных.
Александр направился к столовой. Генри следовал за ним. Остановившись на пороге, Александр окинул взглядом столовую, в которой было весьма многолюдно.
Его взгляд почти сразу же отыскал Тесс. Она сидела за длинным столом в противоположном конце зала. За этим же столом сидела еще довольно большая группа людей. На шее и в ушах Тесс сверкали бриллианты, а свет канделябров придавал ее волосам огненный оттенок. Голубое платье, «вышедшее из моды», уступило место шелковому платью цвета бронзы с глубоко вырезанным декольте, открывающем изумительную красоту мраморной кожи Тесс.
Рядом с ней сидел мужчина, блондин, типичный английский денди. Он склонился к Тесс и что-то шептал ей на ухо. Уголки ее прекрасных губ приподнялись в улыбке, и Александр почувствовал, что грудь его раздирает страшная дикая боль.
Не в силах больше выносить это зрелище, в отчаянии и ужасе, он развернулся и бросился из гостиницы, не обращая внимания на дождь, хлеставший по одежде, которую одолжил ему Генри, и на самого Генри, кричащего ему что-то вслед.
Спустя два дня Александр вернулся домой. Поль и Леони ничего не спросили у него, и Александр был им за это благодарен. Потому что он вряд ли нашел бы, что ответить на их вопросы.
Он мог бы рассказать Полю и Леони правду. Тесс лгала ему все это время. Она сказала, что любит его, и он поверил. Каким же он был идиотом! Одинокий, доверчивый идиот. Теперь-то он понимал, что Тесс просто-напросто использовала его, она сказала, что любит его только затем, чтобы он разрешил ей остаться, чтобы позаботился о ней и ее ребенке.
Ее любовник, наверняка, не захотел осчастливить себя такой честью. Но, когда представилась возможность вернуться к своему любовнику, Тесс, не задумываясь, бросила Сюзанну и уехала с ним. Каждый раз, когда Александр думал о ее сладкой лжи, о том, как она его использовала и дурачила, его охватывал злой, неистовый гнев.
Александр пытался было рисовать, но даже вдохновение покинуло его.
Он взглянул на ту мазню, которую он сделал из своей последней работы, и с проклятием отшвырнул кисточку. Выйдя из мастерской, Александр спустился вниз, и взгляд его упал на портрет Тесс, который он рисовал на лугу. Она выглядит там такой счастливой… Неужели его обманывали собственные глаза? Александр смотрел на портрет и думал о том, что она и в тот момент вспоминала своего любовника, мечтала о том, чтобы он был рядом. Неужели она действительно так хорошо играла свою роль? Неужели он был все это время таким идиотом?
Александр снял картину с крюка на стене. Он отнес ее в мастерскую и завернул в льняное полотно. Оборачивая белую ткань вокруг портрета, он больше не смотрел на лицо Тесс, а закончив, поставил портрет к стене рядом с другими работами.
Выйдя из мастерской, он отправился в детскую. Сюзанна плакала. Как будто она тоже знала, что мать бросила ее. Губы Александра сжались в одну тонкую линию. Он дал себе клятву, что никогда больше не будет думать о Тесс. Не будет изводить себя вопросами. Теперь Сюзанна — его дочь. Теперь за нее отвечает он, только он. Он никогда не бросит девочку, как это сделала ее мать.
Леони, держа Сюзанну на руках, ходила по комнате, пытаясь успокоить плачущую малышку. Александр подошел к Леони и взял у нее Сюзанну.
— Вам нужно сходить с Элизой погулять, — сказал он Леони, — или нас оглушат две плачущие малышки.
— Да, месье. — Леони собралась было повернуться, но приостановилась. — Месье?
Александр взглянул в ее черные глаза, и увидев там сочувствие, отвернулся.
— Да? — спросил он.
— Мы с Полем хотели бы остаться у вас постоянно. Если, конечно, вы не против.
— Merci, Леони. Да, пожалуйста, оставайтесь. Мне понадобится ваша помощь.
— Мы подумали так же, месье. — Наклонившись, она вытащила из колыбельки Элизу и вышла, закрыв за собой дверь.
Александр опустился на стул и прижал к груди плачущую Сюзанну. Он чувствовал, что каждое всхлипывание девочки резкой болью отдается в его сердце. Смотрел, как ухватилась за его палец, словно за соломинку, ее крошечная ручонка и думал о том, что никогда не бросит и никому не даст в обиду это маленькое, хныкающее существо.
— Ну, успокойся, — прошептал Александр, целуя девочку в лобик. — Ты — моя дочка и я буду заботиться о тебе, mon enfant. Я буду заботиться о тебе. Клянусь.
Садилось солнце, и комната погружалась в сумерки. Из церкви Сант-Рафаэла раздался колокольный звон, созывающий к вечерней мессе, и каждый удар колокола печальным эхом вторил плачу Сюзанны. Александр все так же держал девочку на руках, но он уже не знал, чьи слезы намочили ее щечки, ее или же его.
Тесс смотрела, как по мраморной лестнице Обри Парк вносят чемоданы, набитые новыми красивыми платьями. Конечно ж, Найджел выбирал их во время их пятидневного пребывания в Париже и заплатил кругленькую сумму денег, чтобы их сшили за столь короткий срок. Но Найджел всегда готов был платить за то, что он хотел. Тесс сняла с себя роскошный дорожный плащ из мериносовой шерсти и без слов вручила ее горничной. Салли улыбнулась ей и застенчиво пробормотала:
— Хорошо, что вы вернулись домой, моя леди.
Но Тесс только кивнула ей и направилась к лестнице, чувствуя себя марионеткой в кукольном спектакле.
Найджел настоял на том, чтобы к обеду она переоделась. Конечно же, она не спорила, не обсуждала. Она просто одела свое шелковое платье цвета небеленого сурового полотна, которое ему нравилось. Но Тесс сделала это не из желания угодить Найджелу, а потому что он ей так велел. Она ела, улыбалась, когда нужно было улыбаться, как могла поддерживала вежливый разговор за столом, но делала все это, как во сне. Она ни о чем не думала, ничего не чувствовала.
После обеда ей было позволено уйти в свою комнату. Тесс остановилась посреди своей богато обставленной спальни, тупо глядя в сверкающий паркетный пол. На нем уже не было следов крови, заметила она.
Тесс почувствовала, что ее охватывает легкая дрожь, и вот уже все ее тело начинает колотить с такой силой, что стоять она уже не могла. Опустившись на стул, она долго сидела, не замечая, сколько времени. И она ждала.
Постепенно дрожь, сотрясающая ее тело, прекратилась, уступая место холодному, жутковатому страху. Тесс знала о том, что произойдет сегодня вечером. Найджел будет требовать от нее объяснений, а она снова будет повторять свою историю о том, как работала гувернанткой. Тесс вспомнила, как в экипаже он осматривал ее ладони. И увидел на них мозоли. Ей придется как-то объяснить их появление… Найджел наверняка не поверит ее объяснениям, но даже если и поверит, то все равно накажет ее.
Дверь открылась и Тесс замерла, вжавшись в стул. Комнату осветил свет лампы, и она услышала позади себя шаги Найджела. Все еще не оборачиваясь, она смотрела прямо перед собой, видя его отражение в оконном стекле. Тесс смотрела на него и ждала.
Он поставил лампу на столик. Потом повернулся и подошел к ней. Тесс опустила голову, уставившись на ботинки Найджела, не желая смотреть ему в лицо. И она ждала.
Он наклонился и, коснувшись пальцем подбородка Тесс, приподнял ее голову. И заглянул ей в лицо. Улыбка на лице его была мягкой, даже доброй, но она всегда пугала ее больше, чем самые гневные слова. Но только не сейчас. Сейчас Тесс ничего не боялась. Она не отрываясь смотрела прямо в его ангельски-голубые глаза.
— Добро пожаловать домой, моя дорогая, — сказал Найджел и ударил ее наотмашь по лицу.
