Глава 20
Резкий звон колокольчика разбудил Гилберта. За окнами начинало светать.
— Какого черта? — он сел и провел по лицу ладонями.
— Звонят в хирургической, — Джулия встала и попыталась найти пеньюар.
— Я спущусь вниз, — Гилберт собрался встать. — Скажу, чтобы приходили в нормальное время, а не ночью!
— Гиб, это срочный вызов. Так всегда бывает, — Джулия оделась и сунула ноги в домашние тапочки. — Ложись и спи.
— Черта с два!
Потягиваясь и зевая, он стоял, обнаженный, в тусклом предрассветном сумраке и не мог сообразить, что делать. Взглянул на Джулию. Глаза у нее слипались, волосы были взлохмачены.
«Хорошенькая история!» — подумалось ему. Он собирался еще не менее двух раз заняться любовью до того, как наступит утро. Показать Джулии всю программу, от начала до конца, а потом продемонстрировать пару трюков… А сам уснул, словно медведь в берлоге, даже без снов! И проснулся, когда зазвонил этот чертов колокольчик…
Выйдя в холл, Джулия спустилась по лестнице. Гилберт выглянул во двор, увидел лошадь, привязанную к забору. И с опасением подумал, что жизнь может превратиться в сущий ад, если твою женщину будут вытаскивать из постели всякий раз, когда подстрелят какого-нибудь идиота!
Он надел рубашку и брюки, когда вернулась Джулия.
— Это мистер Кимбел из долины, — сообщила она. — У миссис Кимбел начались схватки… Я сказала, что приехал новый доктор. Но он говорит, что жена просила обязательно привезти меня! — Джулия уже не казалась усталой, в движениях и облике появилась собранность и значительность.
— Хочешь, я поеду с тобой? — спросил Гилберт, неожиданно осознавая, что ищет какого-либо предлога, только бы не расставаться.
— Не надо. Нет никакой необходимости. Ехать довольно далеко. Возможно, я задержусь на несколько дней. Однако спасибо за предложение.
Она налила в таз теплой воды, скинула пеньюар. Увидев ее обнаженное стройное тело, Гилберт почувствовал возбуждение. Припомнилась прошлая ночь и ощущения, которые вызывала в нем близость Джулии. Все было похоже даже не на фейерверк, а скорее — на молнию, ослепляющую, поражающую. Раньше он не испытывал ни с кем ничего подобного, ему даже показалось на какое-то время, что он погиб…
— Пойду затоплю плиту.
— Буду тебе очень признательна, — благодарно улыбнулась Джулия.
Спустившись вниз и выглянув во двор, Гилберт нигде не увидел Кимбела. Значит, Джулии предстоит ехать на ранчо одной. Вернувшись в кухню, развел в плите огонь, намолол кофе, поставил на плиту кофейник. Торопливо вернулся в спальню. Джулия, одетая, причесывалась у зеркала.
— Все будет хорошо? — поинтересовался он.
— Да, конечно. Я ведь уже давно акушерствую.
«Черт побери» — подумал Гилберт. Теперь всю оставшуюся жизнь ему предстоит волноваться за нее, как сейчас? Думать о ней и делать все, чтобы она была счастлива!
Джулия взглянула на его отражение в зеркале.
— Уезжаешь сегодня на рудник?
— Да, — он решил заехать ненадолго на «Змеиную Скалу», а потом навестить Чепменов.
Джулия опустила глаза. По выражению ее лица он понял, что ей хочется попросить его вернуться. Но она ни за что не попросит, слишком горда для этого…
Он подошел к ней, положил руки на ее узкую талию, стянутую дорожным платьем.
— Помни, о чем мы договорились прошлую ночь, — он убеждал сейчас больше себя, чем Джулию. — Мы больше не должны встречаться, иначе попадем в беду.
Джулия заколола прическу последней шпилькой, повернулась и поцеловала его в губы. Поцелуй был слишком долгим, он всколыхнул слишком сильные чувства и желания. Гилберт крепко прижал женщину к себе, стараясь сквозь одежду ощутить нежное страстное тело…
— Я люблю тебя, Гиб.
Он уткнулся в ее волосы, вздохнул.
— И я люблю тебя, принцесса. Люблю сильнее, чем ты думаешь.
Джулия выскользнула из его объятий. Он сразу ощутил пустоту в душе. Ему больно было расставаться с ней.
Пока Джулия пила кофе, Гилберт запряг Бискита и положил в коляску вещи, потому что Мосси крепко спал. Гилберту хотелось, чтобы время остановилось. Он смог бы приготовить для Джулии хороший завтрак, немного посидеть с ней, поговорить, подержать за руку и попрощаться по-настоящему. Но Джулия слишком торопилась и сейчас думала только о роженице на ранчо Кимбелов и о будущем ребенке!
Поцеловав Гилберта на прощанье, села в коляску. Коляска тронулась с места. Гилберт долго смотрел вслед, чувствуя себя усталой старой лошадью. Скачки окончены. План осуществлен, как никогда удачно… Но еще никогда в жизни ему не было так плохо, как сейчас.
Рождение ребенка миссис Кимбел стало для Джулии настоящим испытанием ее профессионализма и физической выносливости. Роженица была крупной, мускулистой женщиной. Джулия предполагала, что роды пройдут достаточно легко. Но во время повторных схваток поняла, что у женщины необычайно толстые и крупные тазовые кости, а проход по которому должен пройти новорожденный — необычайно узкий. Когда головка ребенка встретила на своем пути препятствие, продвижение вперед остановилось. Головка была податлива, как и положено, принимала форму отверстия, но сила с которой ребенок продвигался, была слишком велика. Возникла опасность разрыва прямой кишки и влагалища у матери.
Существовало три возможных исхода такой ситуации. Все три не самые лучшие. Кесарево сечение, которое даже при благоприятных обстоятельствах делать довольно рискованно. А миссис Кимбел была уже порядком измучена. Возможен перелом тазовых костей и — смерть ребенка.
Но слава Богу, все обошлось относительно благополучно. Оказалось достаточно наложения хирургических щипцов. И малыш появился на свет. Хотя миссис Ким-бел конечно, пережила страшные муки.
Когда опасность для жизни роженицы и младенца исчезла, Джулия решила поговорить с мистером Кимбелом. Предупредила, что следующая беременность жены, поставить под угрозу ее жизнь. Рассказала мужчине о противозачаточных средствах и методах. Объяснила, как по месячному циклу женщины определять безопасные дни. Мистер Кимбел буквально сгорал от смущения во время разговора…
Совершенно измученная, Джулия отправилась домой. Когда она вошла в дом после двухдневного отсутствия, хотелось только одного — принять горячую ванну и основательно отдохнуть. Однако не успела она снять шляпку и перчатки, как у входной двери показался доктор Бичем.
— Я принес список необходимых мне инструментов, миссис Меткалф, — поздоровавшись и переминаясь с ноги на ногу, сказал он.
Стоял теплый день. На верхней губе и на лбу доктора блестели капельки пота. Джулия выглянула во двор и не увидела там коляски. Значит, молодой человек пришел из города пешком. Она провела его в гостиную, распахнула окна, чтобы освежить застоявшийся воздух.
— Простите, но мне совершенно нечем вас угостить, — извинилась она, протянув доктору стакан воды. — Я только что вернулась из долины, принимала очень сложные роды…
Доктор Бичем удивленно и растерянно заморгал, даже не найдя, что сказать. Джулия поспешила объясниться:
— Я сказала мистеру Кимбелу, мужу роженицы, что в городе есть доктор, но он настоял на том, чтобы роды принимала я. Видите ли, я наблюдала за женщиной во время беременности и знаю о ней все…
Джулия пригласила доктора Бичема сесть на диван, сама устроилась на стуле напротив.
— У миссис Кимбел таз мужского типа. Вам приходилось встречаться с подобной ситуацией?
— Я прочитал множество литературы по акушерству, но такого термина нигде не встречал, — смущенно покраснел доктор.
О, Боже, он и в самом деле еще совсем зеленый… Жаль, конечно, что ему не пришлось поработать несколько лет под руководством какого-нибудь авторитета, признанного в области медицины. Очень плохо, что новый доктор совершенно не имеет врачебной практики.
— Когда мы имеем дело с тазом мужского типа, кости у него очень широкие и толстые, — терпеливо объясняла Джулия. — Это невозможно определить внешним обследованием. Сначала роды проходят нормально. До тех пор, пока не прорежется головка плода. Она не может пройти в слишком узкое отверстие, тогда и начинаются трудности.
Доктор Бичем заинтересованно подался вперед.
— Могу я узнать, как вы поступаете в таких случаях?
— Прибегаю к помощи хирургических щипцов. Когда и щипцы не помогают, делаю кесарево сечение.
Такой ответ ошеломил Бичема.
— Простите меня, миссис Меткалф, но ранее я считал, что вы только помогали мужу, в лучшем случае, как акушерка. Я не знал, что вы делаете операции…
— Когда возникает необходимость, делаю операции, — спокойно ответила Джулия. — Ведь у нас в городе не было другого доктора, кроме меня. Если не помогу я, к кому обращаться пациентам?
— И вы все же хотите отказаться от медицинской практики?..
Столь прямо заданный ответ и искренний интерес доктора заставили Джулию быть более откровенной, хоть она и не собиралась.
— Я вовсе не хочу отказываться от акушерской практики, — сообщила она. — Но должна считаться с тем, что вы приехали в город. Мне бы не хотелось соперничать с вами из-за богатых пациентов!
Бичем нервно погладил колени и заерзал на диване. Вид у него был чрезвычайно озадаченный, неуверенный, немного нелепый и смешной из-за бородки.
— Ваш брат опасается, что не имея контроля за вашей практикой, вы можете причинить немало вреда пациентам. По его словам, многие женщины ищут акушерок для криминальных абортов.
Джулия не сразу осмыслила значение его слов. Когда поняла, что он имел в виду, гневно взглянула на него.
— Если хотите сказать, что я занимаюсь убийством младенцев, то глубоко ошибаетесь! Акушерству я обучалась не в медицинском колледже, как вы, а у замечательного врача, каким был мой муж. При сложных родах, когда мне приходится оказываться перед выбором, мне крайне нелегко делать выбор в пользу матери! Я расцениваю ваши слова как оскорбление!
Стэнли Бичем опустил голову и сильно покраснел. Достал из кармана носовой платок, протер запотевшие очки.
— Миссис Меткалф, ради Бога, извините меня! Я не должен был этого говорить, но мне именно так все объяснили…
Если бы Джулии сейчас попался под руку Рэндал, она, не раздумывая, влепила бы ему пощечину. Она взглянула на доктора Бичема. Тот совершенно сник. Джулии стало неловко за вспышку.
— Извините, что я высказалась чересчур резко, — произнесла она. — Видимо, в вашем ложном представлении обо мне виноват доктор Фрай…
Похоже, ее слова немного успокоили молодого человека. Он поднялся, достал из кармана листок бумаги.
— Вот список инструментов, которые я надеялся позаимствовать в операционной вашего мужа… Можно, я зайду за ними в конце недели?..
Джулия просмотрела список.
— Приходите в пятницу.
Бичем откашлялся и нерешительно сказал:
— Если вас не затруднит, может быть, вы позволите иногда сопровождать вас на акушерские вызовы? И, если бы у меня была возможность консультироваться с вами в особо сложных ситуациях… — он замялся, Джулия поняла, что молодой доктор очень взволнован. — Я был бы вам очень признателен!
Джулия удивленно взглянула на него.
— Доктор Бичем, вы хотите сказать, что не возражаете, если я продолжу заниматься медицинской практикой?..
— Мадам, мне кажется, что будет очень плохо, если вы откажетесь от практики. Мне довелось услышать о вас много хорошего. Я сделал вывод, что вы пользуетесь огромным уважением. Боюсь, мне время от времени придется обращаться к вам за советом, используя ваши познания и довольно длительную практическую работу, — он обнадеживающе и приветливо улыбнулся.
Джулия ответила в лучшей профессиональной манере:
— Значит, теперь мы коллеги, доктор Бичем!
— Миссис Меткалф, эта новость меня поистине радует.
Джулия проводила Стэнли Бичема до двери и попрощалась с ним, все еще не веря тому, что произошло. Она будет заниматься медицинской практикой! Но это не все. Теперь у нее есть коллега, врач, с которым можно будет обсуждать проблемы, обмениваться соображениями и интересными мыслями! Поскольку доктор Бичем — специалист по огнестрельным ранениям, ожогам, травмам от несчастных случаев и другим телесным повреждениям, то она сможет полностью посвятить себя лечению женщин и детей.
Поднимаясь по лестнице в комнату, она расстегивала на ходу жакет и думала о том, что, если бы не валилась с ног от усталости, могла бы ликовать! И все же, несмотря на то, что была страшно утомлена, настроение было приподнятое.
Открыв дверь в спальню, удивленно остановилась. Два дня назад она оставила кровать в полном беспорядке. Теперь все вещи были убраны, постель застлана, возле кровати аккуратно стояли домашние тапочки. На туалетном столике царил идеальный порядок… Поверх разноцветного покрывала лежал букет увядших полевых цветов, перевязанный желтой ленточкой.
От дурного предчувствия к глазам подступили слезы. Она села на кровать и положила букет себе на колени. Среди поникших цветов лежала записка.
— О, Гиб!..
Джулия развернула листок бумаги и принялась читать:
«Дорогая принцесса! Я не поэт, но для меня ты так же красива и чиста, как эти полевые цветы. Мог бы объяснить тебе многое, но не вижу смысла. Ты скоро узнаешь, что я уехал из города. Я сделал это для тебя. Ведь я приношу людям только неприятности. Никогда тебя не забуду. Твой Г. Б.»
Джулия вглядывалась в записку. Читала ее снова и снова, словно ждала, что фразы и их значение могут измениться, как по волшебству. Ничего не происходило, ничего не менялось. А смысл написанного становился все яснее и яснее.
Гиб ушел. Но почему? Когда вернется? Спускаясь по лестнице, чувствовала, как путаются мысли. Мосси был за домом, возле поленницы. В руках он держал топор, рубашка взмокла от пота.
— Мосси, где Гиб?
Мосси уставился в землю и молчал.
— Он ушел навсегда? — Джулия почувствовала резкую боль в сердце. — Но почему?
Старик, не поднимая глаз, вытер нос рукавом рубашки и пробормотал еле слышно:
— Он сказал, что уходит. Больше мне ничего не известно. Просил передать вам, что очень сожалеет.
Джулия снова поднялась наверх, села на кровать. Букет лежал у нее на коленях. Она опять перечитывала письмо:
«Я не поэт, но для меня ты также красива, и чиста, как полевые цветы!» Эта строчка переплеталась в сознании Джулии с теми словами, которые они шептали друг другу в минуты страсти… Женщина оцепенела. В душе росло отчаяние. Казалось, сердце больше не выдержит, разорвется от боли. Джулия горестно заплакала, судорожно всхлипывая и совершенно ослабев.
— Гиб, я любила тебя. Я доверяла тебе.
Смяв записку, закрыла лицо ладонями. Слезы текли сквозь пальцы, падали на колени. После всего того, что между ними было, после нежных слов и страстных объятий; после того, как они стали любовниками, и она привыкла к его доброте и восхищению; после того, что он открыл для нее радость и наслаждение близостью — после всего этого он ушел?!
Послышался стук во входную дверь. Джулия не двинулась с места. Снова настойчиво постучали. Нет, она никогда не захочет никого видеть!
— Джулия, мы знаем, что ты дома! — она узнала голос Дотти.
Кто-то быстро поднимался по лестнице. Джулия зарылась в подушку. Она сотрясалась от рыданий.
— Моя дорогая девочка… — Дотти вошла в комнату и села на край кровати. Джулия почувствовала на своем плече горячую руку. Дотти гладила ее по голове ласково и нежно, словно ребенка. — Ну вот. Посмотри-ка на меня?
Джулия перевернулась на спину, щеки пылали, по ним неудержимым потоком текли слезы.
— Дотти, он ушел…
Дотти достала носовой платок, вытерла слезы со щек Джулии.
— Должна сказать, что Гиб, оказывается, еще хуже, чем о нем думали. Так поступают только самые отъявленные подлецы!
Джулия облизала распухшие губы.
— Он сказал, что уезжает на рудник.
— Дорогая, он был на руднике. В хижине оставил бумаги, в которых говорится, что Гилберт Бут передает свою долю владения «Змеиной Скалой» Гилберту Чепмену. А вчера Отис Чепмен пришел в банк с целой кучей денег. Его жена нашла в колыбели Гилберта несколько тысяч долларов…
Джулия ничего не понимала. Она хотела сказать, что у Гиба нет денег… И вдруг вспомнила, что у него есть деньги — ее деньги!
— Дорогая, мы знаем, что ты вложила деньги в рудник, — сказала Дотти. — Он снял со счета все до последнего цента! И мистер Кулидж ничего не мог сделать. Ведь ты распорядилась положить деньги на имя Гилберта Бута.
Наконец-то, Джулии все стало ясно. Дела обстояли гораздо хуже, чем можно было предположить. У нее было ощущение, словно ее ударили по голове дубинкой. Открытие, которое она сделала, буквально сразило: все, что ему было от нее нужно — это деньги и сексуальная благосклонность! С самого начала ему нужно было только это! И, Господи Всевышний, он получил и то, и другое!
Ее душа, ее любовь для него ничего не значили. То, что он ее предал и как предал, просто не укладывалось у нее в голове.
— Что это? — Дотти подобрала скомканную записку, вопросительно взглянула на Джулию. — Можно прочесть?
Джулия кивнула. Ей хотелось кричать, выть от горя, рвать на себе одежду. Но она просто не знала, как это делается, да и не было сил. Она только могла лежать и умирать от горя.
Дотти разгладила записку и прочитала ее. Увидела букет увядших полевых цветов и покачала головой.
— Моя бедная девочка.
— Я любила его, Дотти. Я так его любила…
Дотти наклонилась и прижалась щекой к щеке Джулии. Молодая женщина прислонилась к пахнущей мылом, мягкой груди подруги так, как в детстве прижималась к матери и зарыдала.
Через некоторое время Дотти мягко высвободилась из объятий Джулии и тихо сказала:
— Пойдем вниз. Там Барнет, мистер Кулидж и начальник полиции Макквиг. Они хотят с тобой поговорить.
— И Гарлан с ними?
— Я пока не велела ему приходить, — сказала Дотти, поглаживая Джулию по волосам. — Он в ярости. Просто кипит от злости!
Джулия вспомнила предупреждение Гарлана: «Он самонадеянный человек. Он хочет завоевать твое доверие, чтобы потом лишить тебя и денег и доброго имени!»
Боже мой, она не в состоянии обо всем вспоминать!
Джулия встала, умылась и переоделась. Спускаясь по лестнице, держалась за руку Дотти. Ноги не слушались. Душа была опустошена, мысли путались…
Мужчины стояли в гостиной, держа в руках шляпу, с крайне растерянным и смущенным видом. Печальные лица гостей напомнили Джулии день, когда Барнет и начальник полиции Макквиг пришли сообщить ей о гибели Эдварда. Тогда она держала себя в руках. Она должна вытерпеть все.
Мистер Кулидж шагнул навстречу. Это был пухлый мужчина с розовым лицом, одетый в визитку и полосатые брюки. Банкир мягко сказал:
— Моя дорогая миссис Меткалф, сожалею о том, что случилось.
Все сели. Барнет объяснил Джулии, что в сложившейся ситуации, Гиб имеет полное право распоряжаться деньгами, как захочет. И напомнил Джулии о том, что она, не послушавшись его совета, лично просила открыть счет на имя Гилберта Бута без оговорок и условий… Все было сделано именно так, как она распорядилась. Гилберт мог в любое время прийти в банк и снять со своего счета любую сумму. Никаких нарушений не было. Однако, если Гилберт Бут обманным путем уговорил Джулию дать ему деньги, тогда против него можно выдвинуть обвинение в мошенничестве. Если она захочет дать ход делу, то суд рассмотрит детали переговоров о вложениях в рудник.
— Необходимо будет рассказать обо всех обстоятельствах, при которых велись переговоры… — добавил Барнет мягко, многозначительно взглянув на Джулию.
Она подумала о публичном унижении, которое ждет ее в суде. Придется встретиться с Гибом, смотреть друг другу в глаза и давать показания, объяснять, о чем они разговаривали! Придется выслушать его версию о происшедшем! Ложную версию! Встреча окончательно разобьет ее сердце!..
Сразу же представились статьи на первых страницах «Сентинел», газеты в Хелене, в «Дейли Геральд» и даже «Чикаго Трибюн»! «Соблазненная и обманутая!», «Состоятельная вдова стала жертвой авантюриста». На суде она будет выглядеть смешнее и глупее, чем есть на самом деле!..
— Я не буду заводить дела, Барнет! Мужчины многозначительно переглянулись. Мистер Кулидж, откашлявшись, сказал:
— К счастью у тебя осталась еще довольно значительная сумма, но потеряла, ты, конечно, немало — половину своего состояния. Впрочем, можно быть гораздо хуже…
Дотти принесла горячий чай. За чаем гости деликатно беседовали о пустяках. Когда мужчины уходили, мистер Макквиг задержался в дверях и предложил:
— Его можно очень легко поймать, мэм. Кучер дилижанса, который отвозил его в Диллон, сообщил, что Бут планировал поехать на Юту. Отсюда направился в Бьютт. Я предполагал, что Бут поедет на юг и сядет на корабль в Солт-Лейк-Сити. Но, как бы там ни было, отправлюсь в Бьютт лично, чтобы притащить сюда этого сукина сына, извините, мэм… И тут же посажу за решетку, где ему и место! Только скажите!
— Спасибо, мистер Макквиг, — поблагодарила Джулия. — Вы очень добры!
Проводив гостей, она вернулась в комнату. Дотти убирала посуду. Безучастно наблюдая, как подруга работает, Джулия чувствовала себя абсолютно непричастной, даже, в какой-то мере, отстраненной от происходящего, словно обманули не ее, а кого-то другого.
— Гилберт не скрывал от Мосси, что уезжает, — сказала она.
— Он сообщил об этом и Ли, — ответила Дотти. — Заехал на конюшню, вернул долг и рассчитался за лошадь.
Джулия провела пальцем по запыленной крышке пианино. Он сообщил, что уезжает всем, кто ему дорог. Всем, кроме нее…
— Хэриет будет в восторге, услышав сногсшибательную новость. Его поступок полностью подтвердит правоту ее подозрений.
— Сейчас Хэриет уже ничего не обрадует, — сообщила Дотти, вытирая поднос. — Ли сообщил ей более потрясающую новость. На прошлой неделе он женился на Сарабет Браун.
— Что? — Джулия уставилась на Дотти, потеряв дар речи. Наконец, пришла в себя. — Ли и Сарабет поженились?..
— Барнет поженил их в нашей гостиной. Я предложила, чтобы они подождали следующего визита преподобного Дадли. Но молодые люди очень спешили. И не возражали против того, чтобы обряд бракосочетания совершил адвокат. Хэриет просто сходит с ума от злости. Не знает, что предпринять. Лежит дома в кровати. Вполне возможно, она не поднимется до тех пор, пока не придумает, как ей разделаться с нами всеми!
Дотти взяла поднос и направилась в кухню. Джулия пошла следом. Она чувствовала, что снова способна воспринимать происходящее. Сарабет и Ли поженились. Она должна радоваться за них. Но, вместо этого, почему-то стало жаль Хэриет. Потом сообразила, что испытывает жалость не столько к Хэриет, сколько к себе. Жалость и печаль перерастали в боль. Боль переполняла душу и стучала в висках. Джулия утратила все: счастье, которое нашла с Гибом и свои мечты… Она снова заплакала.
Дотти вытерла руки, обняла Джулию и крепко прижала к себе.
— Успокойся, дорогая, со временем все забудется.
— Он очень меня обидел, — всхлипнула Джулия и вытерла глаза рукавом платья. — Страшно оскорбил, посмеялся, словно над дурочкой!
— Тебе надо хорошенько отдохнуть, — посоветовала Дотти. — Пойдем, я отведу тебя наверх.
Она раздела Джулию и уложила в постель, как маленького ребенка. Тогда, в октябре, когда умер Эдвард, она точно также заботилась о молодой женщине.
— Спасибо, Дотти, что ты не упрекаешь: «Я же тебе говорила!»
Дотти села на кровать и погладила Джулию по щеке.
— Господи, я об этом даже и не подумала. Посижу здесь, пока ты не заснешь. Потом, попозже, придет Луиза и накормит тебя ужином. Утром зайдет Рената… Не нужно ни о чем беспокоиться!
Следующим утром, спустившись вниз, Джулия увидела на кухне Ренату и Рут. Пахло свежезаваренным кофе. В духовке пеклось что-то сладкое. Джулия попыталась справиться с печалью, весело улыбнуться.
— Как славно, что вы зашли ко мне, — беззаботным тоном сказала она. — Сегодня замечательный день.
Рената выглянула в окно, посмотрела на серое небо, затянутое плотными тучами.
— Я рада, что ты такого мнения.
— Выпей кофе, — предложила Рут.
Джулия перевела взгляд с матери на дочь, Рут носит под сердцем ребенка. Ребенка от любимого человека. Глядя на ее большой живот, Джулия совершенно неожиданно позавидовала молодой женщине.
— Не будем говорить о Гибе, — предупредила она.
— Конечно, — согласилась Рената, наливая кофе в чашки.
— Мы не станем даже упоминать его имени, — подтвердила Рут.
Джулия села за стол. Ночью, лежа в темноте и заливаясь слезами, она убеждала себя, несмотря ни на что, жизнь продолжается. Из любых потрясений и катастроф необходимо извлекать уроки. Однажды в жизни она уже была глупой, доверчивой дурой. Но, к сожалению, тот давний печальный урок ничему ее не научил.
— Рут, как ты себя чувствуешь? — Джулия посмотрела на молодую женщину критическим взглядом. Телосложение Рут явно не было благоприятным для того, чтобы рожать детей. Переболев в детстве полиомиелитом, молодая женщина прихрамывала. Плюс ко всему у нее остался компенсированный сколиоз, была недоразвита правая сторона таза.
— Я себя чувствую прекрасно.
— Тебя осматривал доктор Бичем?
Рут кивнула.
— Он сказал, что успех родов зависит от размера головы ребенка. От того, как он будет продвигаться по проходу и от силы схваток. Хотя говорить еще довольно рано, доктор считает, что все будет хорошо, малыш родится без особых осложнений.
Джулии понравилось, что доктор Бичем так откровенен с пациентами. Хотя его объяснение звучало, словно цитата из учебника по акушерству. Она вспомнила, как разговаривала вчера с доктором, и он признал ее профессиональную осведомленность. Если во время родов у Рут возникнут какие-нибудь сложности, доктор Бичем, наверное, обратиться за помощью к Джулии…
Рената достала из духовки противень со сладкими булочками и налила еще кофе. Джулия пыталась отвлечься от тяжких раздумий, наслаждаться общением с подругами и вкусными теплыми булочками. Но в глубине души угнездилось боль и страдание. Было такое чувство, что каждый раз, просыпаясь утром, она снова и снова бороться с отчаянием.
— Если ты в состоянии справиться с собой, мы, пожалуй, пойдем, — поднялась из-за стола Рената. Карие глаза были полны нежности и сочувствия.
— Я не больна, Рената, — ответила Джулия. Ей не хотелось, чтобы все относились к ней, как к жалкой, осмеянной, всеми презираемой женщине. Рената многозначительно посмотрела на Рут.
— Конечно, ты не больна.
— Осталось три недели до четвертого числа, — весело сообщила Рут. — Мы все с нетерпением ждем этого дня.
— Да, конечно, — согласилась Джулия. Сегодня ее абсолютно ничего не интересовало.
Прощаясь у двери, Рената обняла ее. Это было не простое вежливое прикосновение к щеке, а нестоящее — крепкое, дружеское объятие.
— Дорогая Джулия, — прошептала Рената. — Я чувствую себя виноватой…
Джулия крепко обняла ее. В глазах стояли невыплаканные слезы.
— Просто я слишком глупо и доверчиво вела себя, Рената.
Когда гости ушли, Джулия удалилась в кабинет Эдварда. Усевшись в большое кожаное кресло, принялась рассматривать книги на полках. Необходимо было подумать о Рут, предусмотреть все возможные осложнения при родах.
Она встала, подошла к шкафу, сняла пособие «Теория и практика акушерства» Ходжа. И снова принялась разыскивать среди книг ту, которая может скоро понадобиться…
