Глава 13
В солярии ее тоже нет, мой господин, — доложил лакей. — Повар говорит, она была на кухне, съела несколько ломтей хлеба и выпила чашку сока, после чего… — слуга развел руками.
Сандро недовольно хмыкнул. «Порядочные люди бесцельно не слоняются по окрестностям целыми днями. Особенно это не стоит делать женщине, на чью жизнь покушались чаще, чем на жизнь наследницы Борджиа», — подумал он.
— Посмотрите еще раз, нет ли ее в спальне, а потом проверьте…
— Мой господин, в такой погожий день вы не найдете Лауру в доме, — вмешалась Ясмин. — Для того, чтобы отыскать мою подругу, вам следует посмотреть на мир ее глазами.
Невозможно! Сандро гордился тем, что он видит мир иначе и не ведет себя так, как Лаура. Отбросить свои убеждения и попытаться принять образ мыслей этой эксцентричной и капризной девушки означало бы снова стать молодым и поверить в никогда не сбывающиеся мечты, а сделать это он уже не может — слишком стар… как тот бык на картине! Никогда и ни при каких обстоятельствах не станет он смотреть на мир глазами Лауры!
— Я сам решу, что мне следует делать, а чего не следует, — заявил Сандро.
— Как хотите, мой господин, но Лаура не выходила из мастерской несколько дней, — продолжала африканка, — и должна же бедная девушка хотя бы немного подышать свежим воздухом!
Здесь, в поместье, Ясмин выглядела прекраснее, чем всегда. Не изменившись во внешности, она, тем не менее, стала мягче и напоминала теперь не дикую пантеру, а домашнюю кошку.
«Удивительно! — подумал Сандро. — Как преобразилась африканка!» Он догадался, что ее преобразила любовь — именно так и сказала Лаура в беседе с ним. Оказалась, художница права и в другом: для них самих не находилось таких же простых решений, как сожжение купчей в камине.
Рассердившись, Кавалли рявкнул:
— Скажи мне прямо, женщина! Где она?
— Должно быть, гуляет в саду, мой господин. Где именно, я не знаю.
Ясмин величественно удалилась.
Сандро обыскал все сады и облазил все виноградники. Маленькие зеленые ягодки только-только появились на лозе. Страж Ночи поразился их красоте, словно впервые увидел зарождение прекрасного.
Со склона холма он стал осматривать окрестности. Косые лучи солнца падали на хижины работников, возле которых бегали друг за другом босоногие ребятишки. Их беспечный смех остро напомнил ему смех Лауры.
Внимание Сандро привлек самый отдаленный фруктовый сад. Розовато-золотистые лучи придавали цветущим деревьям сказочный вид. Кавалли шел между яблонями и грушами, любуясь окружающим его волшебством. Ветер шевелил мириады белых лепестков, они осыпались дождем и плыли в воздухе, испуская столь нежный аромат, что Сандро прикрыл глаза и глубоко вдохнул.
С ним что-то случилось… какая-то перемена… словно снизошла с небес благодать. Так бывает перед грозой, когда все затихает в предчувствии надвигающейся непогоды.
Немного постояв, Кавалли снова отправился на розыски девушки. Воздух, казалось, сам вливался в легкие. Из низин поднимался туман. Нежный, прохладный, свежий, он обострял все ощущения.
Увидев Лауру в саду, Сандро ничуть не удивился. Она лежала на траве под яблоней, подложив руку под голову. Одета девушка была как крестьянка: в белую блузку и простую юбку. Волосы рассыпались по траве.
Ковер из лепестков, мерцающих в неярком вечернем свете, придавал живой картине, представшей перед глазами Сандро, оттенок таинственности. Лаура, казалось, соткана из света и тени: каскад черных волос, нежные веки, густые темные ресницы, розовые лепестки чувственных губ…
Сандро было страшно сознаться в своих чувствах и позволить красоте этой девушки и цветущего сада проникнуть в самое сердце, ведь это означало бы признать, что он сгорает от желания и его неудержимо влечет к Лауре Банделло. Юности нетрудно отыскать в красоте радость, для человека же немолодого в ней только боль — от сознания тщетности своих устремлений, Девушка шевельнулась и вздохнула во сне. Она просыпалась, и Сандро видел, как под почти прозрачными веками движутся зрачки. Боже мой! Где же Тициан? Пожалуй, только он способен запечатлеть для вечности этот ускользающий в мгновениях дивный образ.
— Лаура…
Она открыла глаза, на губах заиграла мечтательная улыбка.
— Это вы, мой господин?
Девушка села и повернула голову в сторону заходящего солнца.
Сандро бегло бросил взгляд на закат… и застыл от восторга, не в силах оторваться от необычного зрелища: наливающееся малиновыми отблесками солнце медлительно погружалось в пышно взбитую розовую пену облаков.
— О, кажется, я проспала весь день!
Лаура потянулась.
Сандро полагал, что сейчас она встанет, однако девушка не торопилась вставать, и он почувствовал легкий укол нетерпения.
— Пожалуйста, не вставайте! — решил он воззвать к воспитанности гостьи, проявившей невежливость.
— А я и не думала вставать!
— Вот как? Что ж, тогда, пожалуй, сяду и я.
Нехотя Сандро опустился на траву. «Выглядит, наверное, смешно и нелепо! — думал он. — Я, как какой-то самовлюбленный патриций, словно позирую для портрета на буколистическом фоне, впав в старческую сентиментальность! Надо быстрее заговорить, пока Лаура не заметила, что творится со мной».
— Неудивительно, что вы целый день проспали! Столько дней провести взаперти в мастерской! — заметил Сандро.
— Вы правы: должно быть, поэтому я и проспала целый день.
Красавица одним движением откинула волосы на спину, предоставив собеседнику возможность полюбоваться нежным изгибом шеи, затем взяла кувшин, стоящий рядом, и сделала несколько глубоких глотков.
Сандро зачарованно наблюдал за каждым движением девушки, глядя, как бьется голубая жилка на тонкой шее.
Напившись, Лаура по-крестьянски вытерла рот рукавом.
— Сидр, — пояснила она. — Из бочек вашего погреба. Не желаете ли?
Сандро кивнул и, взяв кувшин из рук девушки, приложился к нему, с восторгом думая о том, что несколько мгновений назад край кувшина касался ее губ. Прохладный сладкий сидр хорошо утолял жажду.
Он поставил кувшин на траву и поднял глаза на Лауру.
— Что вы думаете о моих картинах? — спросила девушка.
Сандро осторожно кашлянул.
— Я не знаток искусства.
— Я и не жду от вас мнения знатока, просто мне было бы любопытно знать, что вы думаете и чувствуете, когда смотрите на мои картины.
— Все они… полны тревоги.
Между бровями девушки пролегла морщинка.
— Мне тоже так кажется.
— Тогда зачем же вы их написали?
— Ах, мой господин, изображать лесных нимф и вазы с фруктами мне не хотелось.
— В ваших картинах отсутствуют мелкие детали, обычно тщательно выписанные известными мастерами.
— Знаю…
Художница, словно обидевшись, слегка оттопырила нижнюю губу и поднесла к ней палец.
— Я сама это поняла, когда писала картины. Но мне хотелось передать… не знаю… впечатления, чувства… Тщательно выписанные детали могли бы рассеять внимание зрителя.
— Тогда вы преуспели.
— Разве? — она склонила голову набок. — И какие же чувства посетили вас, когда вы увидели мои картины? Что вы ощутили?
Сандро захотелось ослабить ворот рубашки.
— Юность… страсть… насилие…
Лаура заложила за ухо упавшую на лицо прядь волос.
— Возможно, эти картины не дадут мне поступить в Академию!
— Или же, наоборот, вас признают великим мастером.
В глазах девушки полыхал восторг:
— Вы это серьезно?
— Да.
— Так, значит, картины вам все-таки понравились?
— Я ведь уже не раз говорил вам, — голос Стража Ночи звучал слегка настороженно, — что никогда не лгу.
Лаура помолчала, опустив голову и бросив на него взгляд исподлобья, затем с грустью в голосе произнесла:
— Мне очень жаль, что вы рассердились… из-за быка.
Сандро захлестнула прежняя обида.
— Правда? — с иронией спросил он.
Лаура вскинула голову:
— Я тоже не лгу.
Как же ей не нравилась эта холодность в его взгляде!
Девушке искренне было жаль, что господину Кавалли не понравился изображенный ею бык, хотя она подозревала, и не без основания, что бык приглянулся ему, но не понравилась надпись, сделанная под картиной.
— Мне не хотелось огорчать вас, однако я ни в чем не раскаиваюсь. Эта работа нравится мне особенно.
Несколько мгновений у Сандро был такой вид, будто он вот-вот влепит ей пощечину, но Лаура ни на миг не допускала такой возможности. Этот человек в состоянии разбить ей сердце, но он никогда не поднимет на женщину руку.
— Позвольте мне объяснить…
Молчание Сандро и его осуждающий взгляд — все это было невыносимо!
— Ну, пожалуйста, не смотрите на меня так! — взмолилась Лаура. — Я все сейчас объясню.
— Не знаю, тут нечего объяснять! — проворчал Кавалли. — Картина говорит сама за себя. Вы меня видите… старым быком!
Лаура провела рукой по траве. Ее пленила красота пейзажа. Как можно жить среди всего этого сказочного великолепия и при этом быть таким… таким, как Сандро Кавалли!
— Да, картина говорит, но что именно она говорит, вы не поняли, простите.
— О? Тогда я горю желанием узнать, что же она говорит, по вашему мнению?
Лаура внимательно посмотрела на жестокое и суровое лицо Стража Ночи. Он прикрыл ладонью глаза в ожидании ответа.
— В картине я выразила свои чувства к вам, хотя вы, разумеется, не бык.
— В таком случае я от ваших чувств в восторге! Вам удалось представить меня бесполезной старой скотиной!
— Неужели вы увидели это? — ужаснулась художница.
Сандро не ответил, и его молчание воодушевило Лауру.
— А силу, благородство, красоту… не заметили?
Кавалли откашлялся.
— Ну ладно, — примирительно сказал он, — я не прав.
Ведь на самом деле он восхищался изображенным Лаурой быком до того, как прочитал подпись!
— Видимо, что-то не так понял, — добавил Сандро. — Хорошо! Верю, у вас были самые благие намерения. Просто не каждый день видишь себя в облике животного, согласитесь!
Немедленно воспользовавшись столь необдуманно предоставленным ей поводом, Лаура поспешила предложить:
— Я бы хотела написать ваш портрет.
Она вскочила, подбежала и присела возле Стража Ночи на корточках.
— Как? Еще один портрет? — деланно удивился Сандро. Художница улыбнулась:
— Ну так вы позволите?
— А на этот раз в облике какого животного?
Лаура рассмеялась:
— На этот раз портрет будет настоящим, в человеческом облике!
— Нет, — быстро и решительно ответил Кавалли. — Я не стану вам позировать.
Лаура опустилась на землю.
— Я и не надеялась, что вы согласитесь.
Ее взгляд скользил по настороженно приподнятым плечам Стража Ночи.
— Вы хорошо умеете скрывать свои чувства, мой господин, — прошептала она.
В глазах Сандро мелькнуло удивление:
— Что вы имеете в виду?
— В вашей душе скрыты страсть, огонь, необузданность характера, но вы их так глубоко похоронили в себе, что лишь немногие догадываются, какой неотъемлемой частью вашей натуры являются эти качества.
— Да? — Сандро горько улыбнулся. — А вы, при всей вашей мудрости и жизненном опыте, сразу же, конечно, догадались?
— Да, и еще об этом догадались Аретино, Тициан и Джамал, разумеется.
— А я и не подозревал, что так много людей проникло в сокровенные тайны моей души!
— Только потому, что мы очень хотели проникнуть, — сказала Лаура, не обращая внимания на ироничность его слов.
Она придвинулась к собеседнику поближе.
Для Стража Ночи наступал самый опасный момент. Сможет ли он устоять?
У него больше не было сил смотреть, думать, сдерживаться. Он клялся себе, что тогда, в Доме Свиданий, хотел лишь преподать девушке урок, но… Сандро замер, не в силах открыто взглянуть правде в глаза.
По мельчайшим приметам Лаура догадывалась, о чем думает Сандро. В его голосе ей чудилось какое-то признание, суть которого пока оставалась для него неясна. Девушка ловила каждый взгляд собеседника. «Не скрывается ли под маской вежливости подлинное чувство, прикрытое зовом долга и привычкой следовать устоявшемуся образу жизни?» — думала она.
Лаура протянула руку и дотронулась до щеки Стража Ночи. Его кожа слегка колола ей пальцы прорастающей щетиной.
Сандро замер, но глаза тревожно вспыхнули:
— Что вы делаете?
Левая рука коснулась другой щеки. Лаура подалась к собеседнику, привлеченная отблеском заходящего солнца, полыхавшим в его глазах.
— Вы не понимаете моих картин… и меня… но, может быть, вам многое скажет поце…
Не давая ему времени воспротивиться, она приникла к его груди и поцеловала в губы.
Сандро застонал, словно обжегся, но не оттолкнул ее, наоборот, крепко сжал в объятиях и ответил на поцелуй.
Лаура ощущала на губах сладость сидра, который они пили недавно. Ее язык проник вглубь его рта. Страж Ночи не отпускал девушку, прижимая к себе еще крепче — так, что голова Лауры запрокинулась назад, а лицо оказалось приподнято, подобно цветку, устремленному к солнцу.
Ей вдруг показалось, что какая-то нить соединяет ее губы с низом живота. Она очень удивилась и вдруг ощутила, как увлажнилась плоть между бедер. С губ Лауры сорвался стон.
Сандро разжал объятия, и девушка заметила, что он уже готов отстраниться.
— Нет! — сказала она, — не уходи от меня сейчас, пожалуйста…
— Боже мой! Ты думаешь, что я такой железный?
Дрожащей рукой Кавалли стал развязывать шнуровки ее блузы.
— Наверное, я сошел с ума, но сейчас мне все равно, что будет потом, — произнес он.
— И мне тоже, — услышал Сандро в ответ.
— Я бы уже не смог остановиться, даже если бы ты попросила об этом.
— А я и не хочу, чтобы ты остановился.
— Я тебя сейчас просто проглочу и ничуть не пожалею об этом!
— Так и сделай! — рассмеялась Лаура.
Она нервно повела плечами и упала в его объятия.
Ее руки гладили плечи и спину Сандро, и постепенно из тела Стража Ночи уходило напряжение. Лауре было приятно, что ее прикосновение снимают с возлюбленного тяжелый груз прошлых лет.
Он взял ее за руки и поднял на ноги, поцеловав пальцы.
— Но ведь ты совсем ребенок по сравнению со мной, — предпринял Сандро последнюю попытку остановиться.
— Если вы так считаете, мой господин, то плохо меня знаете!
В его объятиях Лаура чувствовала себя женщиной, властной, желанной и жаждущей любви.
— Ты же знаешь, я не смогу на тебе жениться, — предупредил Сандро.
— По крайней мере, вы честны со мной.
«Удивительно! Неужели он считает, что я могла бы попросить его об этом?» — Лаура и не мечтала выйти замуж за такого человека, как Сандро Кавалли. Патриции не женятся на простолюдинках, если, конечно, опасаются повторить судьбу Гвидо Ломбарде. Но Страж Ночи слишком горд, чтобы смириться с бедностью. Девушка рассмеялась:
— Я и не хочу, чтобы вы на мне женились, мой господин! Я хочу, чтобы ты любил меня, Сандро.
Она услышала шумный вздох облегчения.
Где-то совсем рядом засвистел соловей. Сверху на них падали лепестки, осыпая им плечи и задерживаясь в складках одежды.
Сандро кашлянул.
— Вряд ли сад — подходящее место для… э… подобного. В моем доме множество спален.
— Вы уверены, что сад не может служить и вам спальней, как сегодня мне? Я чудесно отдохнула.
Взгляд девушки скользил за бело-розовым лепестком, долго кружившимся, прежде чем упасть на широкую грудь Стража Ночи.
Он раздраженно смахнул лепесток.
— Я уверен.
— А вот я нет!
Сандро протянул ей руку.
— Идемте!
Его жест остался без внимания. Лауре не хотелось уходить из сада. Мало ли что случится, пока они дойдут до дома! Стоит ли терять такой волшебный миг?.. Нет, хоть раз, но она непременно должна увидеть, как Страж Ночи потеряет над собой власть.
— Я не пойду!
Брови Сандро удивленно поднялись:
— Нет?
— Все же давайте останемся здесь! — попросила Лаура.
Она опустила глаза на зеленый ковер травы с розовато-белыми вкраплениями лепестков.
— Здесь? — удивился он.
Взгляд Сандро встревоженно заметался по сторонам.
— Но где же твоя скромность, девственница?
— У меня ее нет! Особенно, когда ты со мной рядом, — улыбнулась девушка.
Она положила руки Сандро на грудь, где под тканью рубашки так сильно билось сердце.
— Я хочу, чтобы ты запомнил сегодняшний день, и потому… все должно быть не так, как обычно случалось подобное в твоей жизни.
Сандро колебался, мучимый сомнениями, и Лаура вынуждена была продолжить:
— Ты, конечно, опытный мужчина, а я, несмотря на то, что жила некоторое время в борделе…
Его рука скользнула по ее бедрам.
— Да, — тихо произнес он, — останемся здесь.
Их взгляды встретились, и тень боли, уже хорошо знакомая девушке, мелькнула на лице Стража Ночи.
— Боже, ты такая… чистая, нетронутая… Я же…
Лаура приложила палец к его губам:
— Не надо, Сандро… Возраст тут ни при чем.
— Но я не должен… — каждое его слово звучало настойчиво, требовательно.
Девушка поднялась на цыпочки и обвила шею Сандро руками. Они страстно поцеловались, и желание снова пронзило Лауру.
Страж Ночи вытащил полы блузы из-под юбки, в которую та была заправлена. Крепкие мужские ладони ласкали нежные соски.
— О, еще!.. еще…
Вдруг тяжесть рук на ее груди исчезла — Сандро принялся стаскивать блузу, юбку, белье. Целая груда одежды собралась у ног, и Лаура переступила через нее, внезапно застыдившись.
Вечер давно уже наступил, но солнце еще не зашло, по-прежнему окрашивая золотом окрестности. Натурщице, кем и была Лаура в одной из своих ипостасей, и раньше приходилось обнажаться, позируя перед маэстро. Его друзья и ученики сновали во время сеансов по студии, и девушка не стеснялась, потому что художники и натурщики умеют оставаться бесстрастными, когда речь идет о живописи. Но сейчас… Сандро…
Сейчас все было по-иному. Девушка взглянула возлюбленному в лицо, ее поглотило горячее требовательное желание и возникла настоятельная потребность угодить этому мужчине. Лицо Лауры запылало.
Страж Ночи смотрел на нее так, словно на него снизошла с небес благодать и он как бы перестал быть Стражем Ночи.
Лаура улыбнулась ему — робко, неуверенно.
— Ваша очередь раздеваться, мой господин!
— Терпение, мадонна!
Сандро притянул девушку к себе. Поток тепла, идущий от его рук, растекался по ее телу, заполняя каждый изгиб и каждую ложбинку такой нежностью, что сердце таяло у Лауры в груди.
Ей смутно вспомнился довольно желчный и подробный рассказ Порции о наиболее ловких приемах, с помощью которых женщина может помочь мужчине освободиться от одежды, но все эти приемы унеслись сейчас из памяти девушки. Ее пальцы сами по себе расстегивали камзол. Застежки сопротивлялись, но Сандро помог ей, и за камзолом последовала рубашка, рейтузы, белье… Правда, снять белье оказалось сложнее всего, случилась заминка — мешали туфли. Кавалли с проклятием одним движением стряхнул их с ног.
Теперь перед Лаурой стоял Страж Ночи обнаженным. Он бросил задумчивый взгляд на одежду, разбросанную по траве.
— О, нет! — Лаура угадала его мысли.
Она не в силах была ждать, когда одежда окажется аккуратно сложенной!
Взяв возлюбленного за руки, девушка отступила на шаг и залюбовалась. Сандро покраснел.
— Проклятье! Я же говорил, что слишком стар…
— Молчите, мой господин!
Лаура окинула его взглядом. Тело Кавалли несло на себе следы тяжелых ранений, кожу высушили соль морской воды и лучи жаркого солнца. Такой загорелый, обветренный…
Он был прекрасен и услышал это, но в ответ обвинил девушку в пустой лести, а она доказывала, что это не так, целуя его тело. Они упали в траву.
Сандро лежал на боку, опершись на локоть и лаская свободной рукой Лауру. Она выгнулась, позволяя ему по очереди сжимать груди и скользить по ним языком, взбираясь к соскам и вызывая волны желания.
Стон блаженства сорвался с ее губ — рука Сандро медленно… так мучительно медленно… поднималась по ее бедру все выше. Кавалли ощутил влажность нежных складок — Лаура была готова его принять — и два пальца скользнули в углубление, в то время как третий продолжил поглаживать бугорок, прячущийся в складках. От наслаждения можно было сойти с ума.
Лаура опустила руку и наткнулась на горячую отвердевшую плоть. Дрожь желания сотрясла Сандро, он тихо застонал. Его губы вдруг сжали мочку уха девушки и нежно прикусили.
— Лаура, что ты со мной делаешь? — прошептал он. — Боже… я горю… но не хочу причинить тебе боли…
— Ты и не сможешь причинить мне боли, — она поцеловала его в щеку, — потому что я слишком хочу стать твоей.
Ее терпение иссякло, растаяв под жаром его страсти, и Лаура осторожно раздвинула ноги. Тело Сандро было уже сверху, руки крепко держали ее за плечи. Медленно, едва сдерживая себя, он вошел в девушку.
Лаура ощутила неподатливость своей плоти и согнула ноги в коленях, облегчая проникновение. Боли не было, только легкое давление…
— Что ты видишь? — спросила она.
— Рай.
— Я люблю тебя, — Лаура даже не прошептала это, она выдохнула слова признания, лишь едва пошевелив губами.
Девушка обняла возлюбленного за шею и приподнялась, чтобы поцеловать. Сандро воспринял это движение как приглашение отдаться страсти, и ритм его толчков, поначалу неспешный и осторожный, вызвал ответную пульсацию в теле Лауры, возникшую вначале где-то в глубине ее естества и постепенно охватившую каждую частичку плоти.
Такого она не ожидала, догадавшись, однако, что это и есть самое восхитительное ощущение, какое только может испытывать женщина.
Вот каким оказался ее первый любовник! Возлюбленный! Думала ли она, что будет обожать человека, купившего… нет, которому она сама подарила свою девственность?
Дыхание Лауры участилось, словно она долго бежала вверх по склону холма. Выше, выше… Чаще… чаще… И вот уже вершина!
Ритм возрос до безумия, и Лаура унеслась в небеса, оторвавшись от земли. У нее захватило дух, и мир вокруг взорвался светлыми красками.
Сандро остановился, тело его изогнулось, судороги наслаждения сотрясли его и горячая влага хлынула в пульсирующее лоно Лауры. Экстаз мужчины подстегнул ее, заставив воспарить вместе с ним и закружить в блаженстве, подобно невесомым лепесткам, увлекаемым ветром.
Напряжение спало, они вместе опустились с небес на землю — умиротворенные, ослабленные безумствами страсти, переполненные счастьем.
Сандро неподвижно лежал, зарывшись в копну черных волос. Он не мог, не хотел, не желал ни думать, ни шевелиться. Такого с ним никогда прежде не бывало. Никогда. Даже в юности. Все другие женщины блекли, превращались в тени и отступая перед Лаурой — девушкой с сердцем ребенка и телом богини.
Она сказала, что хочет, чтобы сегодня все было иначе, нежели обычно, когда подобное случалось в его жизни, и видит Бог, ей это удалось! Еще недавно он мечтал овладеть ею быстро, бездумно, лишь бы поскорее погасить пожиравшее его пламя и забыть о ней думать! Но как он мог обманывать себя? Ведь в любом случае забыть о ней он бы не смог!
Сандро поднял голову и поцеловал мягкие влажные губы. Невероятно! Поцелуй возродил в нем желание! Подчиняясь столь редкому для него в последние годы порыву, Сандро возобновил движение, упираясь коленями в траву и не отрывая взгляда от лица Лауры. Сонная дымка пресыщения рассеялась в ее глазах и они загорелись жадным, горячим, неукротимым желанием. Руки девушки сжали ягодицы мужчины, подталкивая и заставляя двигаться быстрее.
Краем сознания Сандро отмечал нереальность происходящего: цветущий сад, а не спальня, теплая трава и осыпающиеся лепестки вместо простыней… Но такого наслаждения не дарил ему никто за свою жизнь.
Страсть Лауры достигла предела, она задохнулась, заметалась, прижалась к возлюбленному всем телом и вскрикнула, не в силах сдержаться, Сандро понимал, что шепчет ее имя и произносит слова, которые лучше было бы оставить невысказанными, но не мог ничего с собой поделать. Впервые в жизни Страж Ночи стал другим человеком, сумев полностью предаться ощущениям и подчиниться чувствам, преодолев здравый смысл, заглушив разум и погребя с почестями печальный опыт прошлых лет.
Чтобы остановить безудержный поток нежных слов, Сандро поцеловал Лауру и не отрывался от ее сладких губ целую вечность. Его снова потряс взрыв наслаждения, а потом волна покоя окончательно подхватила и унесла с собой. Он соскользнул с тела девушки, опустился на землю рядом с возлюбленной и прижал ее голову к своей груди.
Лаура глубоко вздохнула и провела ладонями по плечам Сандро. Ах, если бы он вновь мог стать молодым! Если бы мог вступить в соперничество с другими мужчинами за право обладать ею! Она представила себе господина Кавалли галантным кавалером, готовым на все ради прихоти возлюбленной, но образ как-то не вязался со Стражем Ночи. Нет, она любит Сандро таким, каков он есть.
— Милый! — позвала девушка.
Сандро ей не ответил, и она некоторое время продолжала лежать с закрытыми глазами.
— Как божественно! — сказала Лаура, пытаясь добиться хотя бы одного слова от своего возлюбленного.
Его рука опустилась на ее приподнятое колено.
— Знаешь, я боюсь, что слова могут разрушить волшебство случившегося, — поняла вдруг Лаура молчание Сандро.
Повинуясь порыву — хотя еще недавно ему так трудно было представить, чтобы он необдуманно рискнул довериться порыву — Кавалли захватил с травы горсть лепестков, поднял руку… и лепестки белым дождем осыпали груди, живот и бедра Лауры.
— Я слушаю. Что ты хотела сказать?
— Никогда не думала, — девушка следила за движением руки Стража Ночи, — никогда даже не предполагала, что так бывает.
Сандро усмехнулся, наклонил голову и сдул один лепесток с ее живота. По коже девушки пробежали мурашки.
— Ты жила в борделе шесть месяцев! Разве никто тебе ничего не говорил об этом?
— Конечно, рассказывали разное, но…
Сандро смахнул еще несколько лепестков и залюбовался мозаикой оставшихся.
— Боже! Что ты со мной делаешь! — воскликнула Лаура, вся кожа у нее покрылась пупырышками, по спине пробежали мурашки.
Она придвинулась в Сандро, ее соски коснулись его груди.
— Ну раз уж в публичном доме тебя недостаточно хорошо просветили на этот счет, придется мне открывать всю гамму чувственных удовольствий! Но мне интересно знать, чего же ты, Лаура, ожидала?
— Я ожидала просто каких-то приятных ощущений, но никак не думала, что меня поглотит пожар. Ты заставил позабыть обо всем на свете! Был момент, когда я почувствовала себя призрачным духом, воспаряющим в небеса. Это не богохульство?
— Возможно, оно самое.
Сандро порадовался пылкости речи девушки.
— Мне все равно, даже если это и богохульство! Сандро, я сошла с ума… или ты тоже все именно так чувствуешь?
Он молчал. Никогда ни одна женщина не говорила с ним столь откровенно о таких интимных переживаниях. Одно дело — заниматься любовью, и совсем другое — об этом говорить.
Обычно люди после этого отводят глаза в сторону и пристойно одеваются, притворяясь, будто ничего особенного не произошло. Лаура же, похоже, собирается разобраться во всех нюансах и подвергнуть близость мужчины и женщины рассмотрению подобно критику, выносящему суждение о картине.
Но сказать ей сейчас о своих впечатлениях — значит, пропасть, стать рабом желаний и потерять так тщательно оберегаемую долгие годы независимость.
Он отвел глаза.
— Молодые люди, — Сандро потянулся за одеждой, — всегда чувствуют все острее.
— Смешно! — Лаура смотрела, как он зашнуровывает гульфик.
Вдруг с хитроватой усмешкой она коснулась его рукой.
— Прекрати! — он отстранился.
— Меня всегда интересовала эта часть мужского наряда. Что вы там прячете под гульфиком?
Сандро накинул ей на голову блузу.
— Это зависит от мужчины.
— Что зависит?
— Что он прячет под гульфиком.
Лаура просунула руки в рукава блузы.
— А ты? Что прячешь ты? Конфеты? Серебряные монеты?
Она бросила в него горсть лепестков и на какой-то миг превратилась в сказочного эльфа из цветочного королевства.
— Так что же?
— Ничего, — ответил Сандро, вздохнув. — Одно беспокойство.
Они молча оделись. Страж Ночи изо всех сил пытался не обращать внимания на бившие фонтаном чувства. Он напоминал себе зверя, выпущенного из клетки после долгого заключения и не знающего, что его ждет и куда ему идти.
В лавандовом вечернем свете Лаура казалась странным существом, сотканным из воздуха и смеха. Она принадлежала этому волшебному миру, в котором не было места для него. Девушка пригладила волосы.
— Сандро, я хочу остаться с тобой на всю ночь.
— Нет.
— Нет? Почему же?
— Потому что рано или поздно наши отношения причинят тебе боль. Вернее, нам обоим.
— С чего ты взял?
— Я не такой, как ты, Лаура.
А как бы ему хотелось быть такой, как она! Боже, сколько же он потерял в жизни, сколько было упущено возможностей — безвозвратно!
— Я до сих пор не могу понять, почему моя жена искала утешения у гребца с галеры. Но ты, видимо, была права, когда утверждала, что мы с ней, скорее всего, просто не подходили друг другу. Помнишь, в первую нашу встречу…
—… я задумалась, в чем была причина вашего несоответствия, — подхватила Лаура.
— Да.
— Сандро, твоя жена просто не сумела понять тебя и оценить! А я тебя понимаю.
Девушка страстно обняла Стража Ночи.
— Разве ты не видишь, как мне с тобой чудесно?
Он молчал.
— Сандро, — тихо позвала Лаура.
— Да? — откликнулся он.
— Знаешь, я просто была рождена, чтобы стать твоей.
— Мне казалось, ты была рождена, чтобы стать художницей.
— Значит, от рождения у меня два призвания. О, Сандро, я напишу замечательную картину, а ты…
— Мы не подходим друг другу, Лаура. Постарайся свыкнуться с этой мыслью.
— Неужели не подходим? А вспомни, что ты говорил, когда телом был ко мне так близок, что соприкасались даже наши души?
Кавалли в недоумении пожал плечами.
«Странно! — решила Лаура. — Кажется, у него совсем нет памяти на собственные слова».
— Мужчина не отвечает за то, что бормочет в пылу страсти, — произнес Сандро банальную, с его точки зрения, истину.
— Но ты ведь говорил еще, что никогда не лжешь! Никогда! И говорил ты это не в пылу страсти!
— Да, верно, говорил.
— А в пылу страсти ты сказал, что любишь меня! Вот! — поймала его Лаура.
— О, милая! — рассмеялся Сандро, его душа не могла больше вынести этой муки.
Он схватил девушку за плечи и заглянул ей в глаза.
— Да, я говорил, что думал. Ты прекрасна и невероятно отзывчива и телом, и душой. Ты заставила меня снова почувствовать себя молодым. Ради тебя я мог бы, наверное, завоевать мир! Но теперь не вини меня за то, что было сказано в порыве благодарности.
Лаура насторожилась:
— Я слышала, мужчины обычно не благодарят своих возлюбленных, если испытывают к ним искренние чувства. Они выражаются иначе, не словами благодарности!
— Лаура, да ведь обстоятельства вряд ли можно назвать обычными! Нет, нам нужно обо всем забыть! Разница в возрасте, в положении, да и характеры у нас с тобой несхожие… У нас нет будущего, дорогая! — наконец высказал он мучившего его мысль.
Лаура торжественно посмотрела прямо ему в глаза.
— Так давайте тогда не будем задумываться о будущем, мой господин! Я с удовольствием немедленно снова сделаю так, чтобы вы почувствовали себя молодым. Разве этого вам не хочется?
Опасения и мрачные предчувствия пали под натиском страсти. Сандро застонал и сжал Лауру в объятиях. Но когда он отвел возлюбленную в спальню и даже когда раздел, Кавалли знал: они совершают серьезную ошибку. Их отношения углубляются и, вместо того, чтобы оттолкнуть друг друга, они сближаются все теснее.
Ей будет больно. Вопрос лишь во времени.
Однако когда под шелковым балдахином раздались стоны и крики Лауры, ему осталось лишь махнуть на все рукой.
* * *
Страсть захлестнула их обоих и оторвала от всего остального мира, остались только долгие ночи любви и еще более долгие дни ожидания и предвкушения. За обедом они лукаво переглядывались, в винном погребе смеялись, и оба с нетерпением ожидали праздника ночи.
Сандро все последнее время находился в состоянии какого-то блаженного изнеможения. Любовь отдалила его от бремени забот и даже заставила позабыть, что он в ссылке и отстранен от исполнения обязанностей, с которыми успешно справлялся в течении более двух десятков лет, охраняя Наиспокойнейшую, любимый город, Венецию.
«И все это совершила Лаура!» — думал он, обнаженным лежа на смятых простынях. Она преобразила его жизнь, заставив совершенно позабыть, что он Страж Ночи Венеции. Сандро взял апельсин и вонзил в кожуру зубы. На ладонь брызнул сок — он сдирал кожуру руками. Этому столь простому и чувственному удовольствию его тоже научила Лаура. Оторвав дольку, Сандро откусил кусочек и положил на язык.
— Перестань! — Лаура подняла голову, склоненную над альбомом. — Мне тоже хочется!
Он усмехнулся:
— А это неплохая мысль! Иди сюда!
Лаура прижала альбом к груди и погрозила ему пальцем, испачканным углем.
— Мне потребовалась целая неделя, чтобы уговорить тебя позировать, и я не хочу терять ни одной минуты предоставленной возможности.
Кавалли окинул себя взглядом.
— И ты считаешь, что я сейчас позирую?
«Как замечательно! Лежать обнаженным на смятых простынях и есть апельсин, это значит позировать!» — усмехнулся про себя Сандро.
— Ну да… позируешь… Только поменьше, пожалуйста, шевелись.
Лаура нахмурилась и потерла пальцем бумагу.
— Ох, Сандро, набросок просто прекрасный! Это будет моя лучшая картина.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, но вот только жаль, что ее никто не увидит.
— Прости, я не поняла. Что ты хочешь этим сказать?
Разговаривая, Лаура продолжала работать углем и мелом.
— Не думаешь же ты, что я позволю посторонним людям взирать на себя… в обнаженном виде!
— Сандро! Но искусство существует не для тебя одного! Оно для всех.
— Может это и так, но не в данном случае.
Художница равнодушно пожала плечами, и они некоторое время не разговаривали.
Сандро никогда раньше не проводил в постели целый день и теперь находил в этом некоторое удовольствие. Глядя, как Лаура работает, он улыбался. Никогда ему не понять, что можно найти интересного в его обнаженном, покрытым шрамами теле!
Действительно, что необычного в широкой груди с серебристыми волосками, длинных жилистых ногах с буграми вен, мощных плечах, одно из которых отмечено сабельным ударом, а другое ожогом?..
Однако, несмотря на все недостатки, Лаура находит его привлекательным и восхищается, даже когда не рисует.
Доев апельсин, Сандро, в свою очередь, залюбовался ею. Необычность натуры девушки его уже больше не пугала. Как упоенно умеет она предаваться любимому делу! Ее глаза впивались в него и затягивались туманной дымкой, когда рука опускалась, чтобы перенести живые линии на лист бумаги. «Рисует она так же, как делает все остальное — радостно, с вдохновением, неукротимо. Такая страсть к жизни просто завораживает,» — отмечал про себя обнаженный Страж Ночи. Кавалли стал вспоминать прошедшую ночь. Другой женщины, умеющей так отдаваться, ему не доводилось встречать. Поцелуи, ласки… Она щедра во всем. Смелая, предприимчивая, удивительная, восхитительная… Никаких моральных запретов… Чувственная, не испорченная условностями и предрассудками… В любви такая же, как в живописи — вдохновленная, одержимая… А сам он прожил свою жизнь по правилам и предписаниям. Никогда до встречи с Лаурой Сандро не знал настоящей радости любви.
Художница рисовала, а натурщик без тени стеснения открыто восторгался ею. На девушке был один из его халатов, не по росту длинный, не по фигуре широкий, из алого атласа. Халат был распахнут, и виднелась ложбинка между грудей. Волосы красавицы беспорядочно падали на плечи и шею. Босые ноги цеплялись за ножки стула, и не совсем приличная поза позволяла натурщику наслаждаться чудесным видом бедер художницы.
— Сандро! — глаза Лауры неодобрительно посмотрели на него, в словах прозвучал упрек. — Я же просила тебя не шевелиться!
— Что? Я не шевелюсь! Я послушно тебе позирую.
Во взгляде Лауры мелькнула озорная искорка.
— Ты-то сам вроде бы и не шевелишься, но вот…
Сандро опустил глаза на свое тело. Боже! До чего доводят грешные мысли! Он же лежит обнаженный и мечтает о возлюбленной, совершенно забыв, что не одет!
Кавалли рассмеялся.
— Есть лишь один способ исправить положение.
Глаза Лауры увлажнились и затуманились. Она подняла свой альбом, как щит.
— Надо вот так тебя и нарисовать! Пусть все знают, какой ты развратник и о чем думаешь, когда ешь апельсин.
— Признаться, до встречи с тобой я был крайне примерным.
— Ну тогда хорошо, что мы с тобой встретились. Тебе ведь, наверное, было очень скучно всегда оставаться примерным?
Сандро подавил зевок.
— Что-то я утомился. Нельзя художникам писать живых людей. Им следует ограничиваться фруктами в вазах, собачками и мертвыми фазанами.
— Пожалуйста, Сандро, еще немного…
Он распростер руки.
— Иди сюда!
— Мне нужно закончить работу.
— Займемся этим позже. Я стану отменно позировать, обещаю. Не шевелясь!
— Нет!
— Нет? — Сандро проворно сполз с кровати. — А я думаю, да!
— Ты вовсе не отменный на…
—…турщик? Ты права!
Два быстрых шага и Сандро оказался рядом с Лаурой, и у художницы мгновенно пропал интерес к наброску.
— Нет! — Лаура, затевая игру, отскочила. — Я не…
Но он уже загнал ее в угол. Девушка шутливо закричала. Сандро, смеясь, взвалил ее на плечо и направился к кровати, не обращая ни малейшего внимания на то, что маленькие кулаки не так уж и шутливо колотят его по спине.
— Ты!.. Варвар! Гунн! Злодей! Бестия!..
Сандро бросил возлюбленную на постель и прижал ее руки к изголовью. Эпитеты сменились беспомощным смехом, тут же приглушенным поцелуем. Оказывается, можно смеяться, занимаясь любовью!
Наклонившись над Лаурой и не отпуская рук, Сандро распахнул халат и овладел девушкой. Он крепко поцеловал ее, оставив на губах аромат апельсина.
С приглушенным стоном Лаура завела свои ноги ему за спину и сжала их, покачивая бедрами. Пальцы Сандро сжали ее соски, заставив набухнуть. Рот терзал эти маленькие творения природы, вбирая вкус женского тела.
Нет, он не какой-нибудь зеленый юнец! Так же медленно, как вошел, Сандро отступил, не обращая внимания на удивление и недовольство девушки.
— Полежи-ка спокойно хоть недолгое время, — прошептал он.
Не убирая рук с ее груди, он стал нежно целовать Лауру, спускаясь все ниже, к самой сокровенной тайне женского естества. Язык проник в нежные солоноватые складки, и Лаура трижды прерывисто вздохнула, замерла, наконец, в экстазе.
В ее глазах восторг смешался с удивлением, когда он снова вошел в лоно, доведя до полного безумия возлюбленную. Но его терпение оказалось не беспредельным. Тело Сандро содрогнулось, с губ сорвался протяжный стон. Они слились, как ему показалось, неразрывно и навсегда.
Лаура прижала Сандро к себе и поцеловала. В широко раскрытых глазах застыло удивление.
Он негромко рассмеялся.
— Таков вкус любви, дорогая!
Сандро выпустил Лауру из объятий.
Она выглядела столь счастливой, что ему захотелось продлить этот миг навеки.
Еще долго они лежали рядом. Сандро держал возлюбленную за руку. Ах, если бы их страсть оказалась не просто невозможной идиллией! Любовь вырвала их обоих из жизни, из времени, из города. Но Кавалли ведь был прикован чувством долга к своим обязанностям Стража Ночи, а Лаура утонула в желании добиться всеобщего признания как художник.
В дверь постучали. Недовольно пробормотав проклятие, Сандро запахнул на Лауре халат и, на ходу обматывая себе бедра простыней, поспешил к двери. Ему с трудом удалось сдержать усмешку, встретив озадаченный взгляд лакея. Никто из слуг, кроме разве что личного камердинера, никогда не видел хозяина иначе, как полностью одетым. Сейчас он стоял в одной простыне, босой, с растрепанными волосами.
— Да? В чем дело?
— Послание для вас, мой господин!
Лакей протянул сложенный лист бумаги и вышел, в недоумении почесывая затылок.
Сандро вернулся к Лауре, сломал знакомую печать и, нахмурившись, прочел послание.
— Что там? — поинтересовалась девушка.
Страж Ночи молчал, задумавшись.
— Сандро!
— Ах, да! — он кашлянул. — Прости, задумался. Мне прислали приглашение от герцога Мантуи. Завтра в их загородном доме званый вечер.
Сандро помолчал.
— Подозреваю, они хотят загладить проступок сына, — добавил он.
Лаура вздохнула. Да, она тоже почти забыла, что весь остальной мир не переставал существовать.
— Ты… ты поедешь?
— Поедем мы оба, — уверенно ответил Кавалли, поддаваясь внезапному порыву и надеясь, что жалеть не придется.
Глаза Лауры расширились от удивления.
— Сандро!.. Я не могу! Вряд ли мне подойдет светское общество аристократов Венеции!.. Ой, вернее, я ему.
— Ерунда! Ты очаровательна!
— Это ты считаешь, но твои вкусы столь необычны!
Он рассмеялся.
— Я не хочу видеть герцога Мантуи, Сандро. Их сын…
У Стража Ночи внезапно кольнуло сердце.
— Мой сын тоже замешан в этом деле, но ведь ты меня простила! Те, кто подверг тебя мучениям в ту ночь, высланы из Венеции.
Он выронил листок, возвратился к кровати и обнял Лауру.
— Никогда не прячься от людей из-за случившегося. В этом нет твоей вины.
— Но ведь люди считают иначе! Мою невинность продали в публичном доме, значит, я заслужила трентуно.
— Так люди станут думать, но лишь когда ты начнешь от них прятаться.
— А… ты уверен в своем желании взять меня с собой?
— Любовь моя!
Сандро снова развел полы халата, нежно погладил девушку и подтолкнул ее к постели.
— Доверься мне, — прошептал он ей на ухо. — На празднике ты всех просто покоришь, дорогая. У тебя талант очаровывать людей.
— Неужели? — Лаура поцеловала его в щеку.
— Да, — пробормотал Сандро, чувствуя, как нарастает желание. — Боже мой, да!
