ГЛАВА 17
Невыносимая боль в ноге мутила разум, когда наутро Тагберт выводил Себастьяна из сырого подвала. Веревка, стягивающая руки за спиной, растирала кожу. Себастьяну очень хотелось сбрить колючую щетину, и он подумал с изумлением, каким же изнеженным он стал, если такие мелочи беспокоили его, лишая привычного ощущения комфорта. Во рту был отвратительный привкус, а гудящая после падения голова, казалось, была набита ватой.
Из-за приоткрытой двери в конце длинного узкого коридора выбивалась полоска света. Тагберт подтолкнул его в комнату. Себастьян споткнулся о порожек и круто развернулся. Его терпение лопнуло. Свирепого взгляда было достаточно, чтобы заставить шерифа попятиться.
Глаза Арло Тагберта зажглись самодовольным веселым огнем при виде чего-то за спиной Себастьяна. Пленник медленно повернулся и оглядел пустую и пыльную маленькую комнату. Бледный рассвет сочился через окно. Несколько долгих секунд ничто не нарушало установившуюся тишину, только шипела и потрескивала сальная свеча на маленьком столике.
У Себастьяна перехватило дыхание, когда неясные подозрения, которые он отбросил на задворки своего сознания, переродились в ледяную уверенность.
Пруденс сидела на грубо сколоченном стуле такая холодная и недоступная, словно восседала в роскошном кресле в какой-нибудь богато обставленной эдинбургской гостиной. Осанка ее была безупречной, руки скромно сложены на коленях. Лавандовое шелковое платье идеально подчеркивало прелесть ее кожи. Блестящая масса волос, как и прежде, была запрятана в строгий узел на затылке.
Девушка подняла голову. Пламя свечи отразилось в стеклах ее очков, увеличивая глаза.
Себастьяна била дрожь. Его грубый смех нарушил тишину.
— Я был дураком, если доверился тебе, верно?
— Ты не оставил мне выбора. — Голос девушки был спокоен.
— Ты поклялась.
— Я не нарушила своей клятвы. Я ничего не сказала Триции.
Он угрожающе улыбнулся.
— Конечно, ты не нарушила клятвы. Ты же уважаемая, респектабельная женщина.
Внезапно Себастьян рванулся к девушке, не отдавая себе отчета в том, что сделал, если бы достал до нее. Тагберт схватил его обеими руками и оттолкнул назад.
Пруденс подняла руку в белой перчатке и спокойно произнесла.
— Арло, пожалуйста. Все в порядке. Можешь отпустить его.
— Не думаю, что будет разумным…
Себастьян вырвался из его рук.
— Ты же слышал, что сказала мисс Уолкер, Арло. Вряд ли я смогу задушить леди связанными руками.
Шериф отступил и прислонился к стене у двери. Руки его были скрещены на груди, и он встревоженным взглядом следил за Себастьяном.
Пленник мерял шагами комнату.
— Почему, Пруденс?
Она сделала глубокий вздох.
— Ты не можешь жениться на Триции Ты ее не любишь.
Себастьян пнул ногой табурет, который ударился о стену и раскололся. Затем он развернулся к ней и яростно выкрикнул:
— Неужели тебе так отчаянно нужен мужчина, что ты готова удерживать его на конце веревки?
Шериф напрягся. Пруденс склонила голову. Чуть заметный румянец залил щеки.
— Я не могла позволить тебе жениться на ней, — сказала она. — Неужели ты не понимаешь? В конце концов, это погубило бы всех нас.
— Значит, ты предпочитаешь видеть меня мертвым?
Девушка покачала головой.
— Тебя не повесят. Тебя даже не будут судить. Сарказм усилил его шотландский акцент.
— Как тебе это удастся? Кому ты предложишь свои услуги?
Пруденс беспомощно взглянула на Тагберта. Себастьян переводил взгляд с одного на другого, и его рот искривила презрительная усмешка.
— Итак, вы двое все предусмотрели. Как мило! Возможно, вы назовете в мою честь своего первенца?
Тагберт выступил вперед.
— Если бы ты только знал, до чего ты довел эту добрейшую девушку…
— Арло! Ты обещал!
Панические нотки послышались в голосе Пруденс. И под ее холодной сдержанностью Себастьян уловил проблески чего-то жаркого и страстного.
— Если бы я не был джентльменом…
Себастьян, прищурив глаза, рассматривал Тагберта. Его пепельные волосы были схвачены в аккуратную косичку на затылке. Без парика шериф выглядел не таким щеголеватым.
— Ты убираешься из Нортамберленда, Керр, — устало проговорил Тагберт, — и возвращаешься в горы. Если я снова поймаю тебя возле английской границы, то непременно повешу тебя. С удовольствием.
Себастьян подошел к окну и принялся рассматривать ржавчину, которая покрывала железную решетку и осыпалась на подоконник. Через несколько секунд он обратился к шерифу.
— Дай мне несколько минут наедине с ней.
— Нет, сэр. Если вы думаете, что я настолько сумасшедший, чтобы…
— Сделай так, как он просит, — повелительно сказала Пруденс. — Пожалуйста.
Тагберт негодующе фыркнул.
— Очень хорошо. Я буду за дверью. Прямо за дверью.
Себастьян насмешливо посмотрел ему вслед.
— Ты заставляешь плясать его под свою дудку. Триция гордилась бы тобой.
Он подошел и встал прямо перед ней. Девушка теребила свои лайковые перчатки.
— Посмотри на меня.
Она неохотно подняла голову.
— Я сказал, посмотри на меня, — повторил он. Эта сжатая просьба оказалась эффективней грозного окрика. Пруденс секунду помедлила, затем сняла очки, положила их в карман и смело взглянула в лицо Себастьяну. Он усмехнулся.
— Ты думаешь, что забудешь меня, Пруденс? Лежа в постели холодными зимними ночами, думаешь, ты забудешь, как я целовал тебя, как прикасался к тебе?
Девушка опустила глаза, но Себастьян присел перед ней на корточки. Она отвернулась от него.
— Ты не забудешь меня. Клянусь, я буду преследовать тебя всю твою оставшуюся одинокую жалкую жизнь. Даже если ты выйдешь замуж за Тагберта и он придет к тебе в постель в своей длинной ночной рубашке, кого, по-твоему, ты увидишь, закрыв глаза? Не его. Ты увидишь меня.
— Прекрати! Ты не понимаешь!
Себастьян горько улыбнулся.
— Я понимаю одно. Дураком я был, отпустив тебя с моей постели. Ты бы дважды подумала, прежде чем выдать шерифу отца своего ребенка. — Он наклонился вперед и прошептал прямо ей в ухо: — Держись от меня подальше, Пруденс Уолкер. Больше я не повторю этой ошибки. Обещаю тебе.
Себастьян подошел к стене и повернулся к девушке спиной. Пруденс поднялась и на негнущихся ногах пошла к выходу. Себастьян оглянулся через плечо, и на какое-то безумное мгновение ему показалось, что она вот-вот упадет. Если это случится, он не сможет поймать ее. Но девушка, слегка покачнувшись, оправилась от потрясения. Нежный аромат жимолости защекотал ноздри Себастьяна, когда она проходила мимо.
Себастьян зажмурил глаза, твердо решив для себя, что Тагберт никогда не увидит, как он плачет.
Пруденс прошла мимо Арло, не замечая его. Что-то в выражении ее лица удержало шерифа от расспросов.
Девушка подобрала юбки и направилась по раскисшей дороге в сторону «Липовой аллеи». Теплый ветерок высушил жгучие слезы.
На востоке розово-персиковые полосы чистого неба, расширяясь, теснили серые облака. Они обещали чудесный день, превосходный день для свадьбы.
Пруденс ускорила шаги. Она должна вернуться в «Липовую аллею». Она нужна там, ибо ей придется иметь дело с бьющейся в истерике тетей, когда та обнаружит, что ее жених сбежал. Триция доверяла ей. Пруденс должна быть сильной. Она не имеет права поддаваться своим собственным переживаниям.
Боль иголками кольнула голову. Пальцы сжали виски.
«Перестань гримасничать, дорогая. Ты не становишься привлекательнее». Пруденс некстати вспомнила неодобрительное замечание Триции. Девушка опустила юбки и пустилась бежать, не разбирая дороги.
«Первое, что ты должна сделать, — это научиться драться, применяя недозволенные приемы. Себастьян не понимает по-другому».
Джейми уже, наверняка, давно скрылся. Себастьян не вернулся из своей ночной поездки, а Джейми слишком умен, чтобы не понять, что произошло что-то дурное.
«Ты не забудешь меня». Голос Себастьяна не-прошенно ворвался в ее воспоминания. «Клянусь, я буду преследовать тебя всю твою оставшуюся одинокую жалкую жизнь».
Пруденс обогнула сторожку и побежала по лужайке, распугав любопытных сонных павлинов. На бегу она сдавила голову ладонями в тщетной попытке уменьшить боль и заглушить гул обвиняющих голосов, рвущих на части ее мозг.
Девушка поскользнулась на мокрой траве и тяжело упала на живот. Под тяжестью тела хрустнули очки, лежащие в кармане.
Она долго лежала так, закрыв глаза, вцепившись руками во влажный дерн. Пруденс знала, что если бы осталась в тюрьме еще хотя бы на минуту, то оказалась бы у ног Себастьяна, умоляя его понять, упрашивая взять ее с собой.
«О, Себастьян! Ну почему ты вынудил меня сделать это? — прошептала девушка. — Я ненавижу тебя».
Но в отчаянии вырывая пучки травы, она с радостью отдала бы свой последний вздох, чтобы почувствовать сладость его объятий.
Пруденс бороздила пальцами темную воду бассейна, разгоняя опавшую листву, плавающую на ее поверхности, наблюдая, как крошечные желтые кораблики вновь соединяются в своем неторопливом путешествии. Листья медленно слетали с деревьев и устилали землю ярким рыжим ковром. Для девушки умирающий парк был разноцветным расплывчатым пятном. Треснувшие очки лежали на туалетном столике, новые еще не прибыли из Лондона. Да она и не волновалась об этом. Мир без них казался лучше и добрее.
Порыв холодного октябрьского ветра закружил листву в хороводе и разбросал по террасе. Пруденс поплотнее укуталась в шаль и пошла по дорожке засыпающего сада к дому.
Девушку передернуло от неотвязного видения, как они с Трицией стареют здесь, бродя рука об руку по парку, ожидая, пока седина паутиной не оплетет их волосы.
Тридия появилась в дверях, словно привидение.
— Там, в гостиной, мужчина. Он хочет тебя видеть, — сказала она хриплым голосом.
К ужасу Пруденс, ее тетя приняла исчезновение своего красавца-жениха много тяжелее, чем своевременные кончины всех своих предыдущих мужей. Глаза Триции покраснели от слез. Парик криво сидел на ее голове и уже не был таким ухоженным, как прежде. Пруденс не могла понять, было ли виновато ее воспаленное воображение, или же она, действительно, видела скрытый упрек и обвинение в глазах тети.
— Если это снова виконт, — сказала она, — попроси его, чтобы заехал завтра. Если сэр Арло, скажи, что я еще больна.
У нее не было желания обсуждать химические процессы с настойчивым французом. А Арло Тагберт, хотя и не по своей воле, напоминал ей о мрачнейшем моменте в ее жизни.
— Это виконт, — ответила Триция. — Но с ним мужчина, который утверждает, что у него к тебе дело.
Пруденс нахмурилась.
— Ко мне? У кого может быть ко мне дело?
— Откуда мне знать. Я сказала ему, что я хозяйка «Липовой аллеи», но он настаивает на встрече с тобой. Он немного помпезный, должна сказать.
Девушка неохотно последовала за Трицией. После свежего осеннего ветра и бодрящей прохлады воздух в помещении был спертым и тяжелым. В последнее время Пруденс с трудом могла находиться дома. Он был пустой раковиной. Она проходила по длинным коридорам, ожидая всякий раз услышать теплый мужской смех или постукивание трости о паркетный пол. Пруденс была благодарна тете за то, что она не отвела гостей в библиотеку. Девушка была там лишь однажды за последние два месяца. Стойкий запах сигаретного дыма погнал ее в парк с воспаленными от слез глазами.
Д'Артан и его спутник встали и почтительно поклонились, когда женщины вошли в гостиную. Незнакомец был одет по моде столетней давности и неуместно выглядел в современно обставленной гостиной. Тонкое кружево пышно обрамляло кисти рук и водопадом низвергалось поверх воротника его сюртука. Пудра посыпалась с его парика, когда он галантно склонился к руке Пруденс.
— Мисс Уолкер, полагаю?
Пруденс зажала нос, чтобы не чихнуть.
— Да.
Виконт бросил на Трицию многозначительный взгляд. Она слегка надула губки, как делала это прежде, и послушно вышла из гостиной. Дробный стук ее каблучков затих прямо за дверью.
Д'Артан прижался губами к руке девушки.
— Вы очаровательны, как всегда.
Спутник виконта плюхнулся в шератонское кресло, тонкие ножки которого угрожающе подогнулись. Д'Артан представил его, но Пруденс была поглощена наблюдением за тем, выдержит ли изящное кресло объемные формы гостя, вместо того, чтобы потрудиться запомнить его имя. Она не расслышала, был ли это лорд Петтивиггл или Перивинкл.
Д'Артан опустился на кушетку, сияя словно медный таз. Лорд со щелчком открыл табакерку и засунул щепотку табака в нос. Виконт тоже взял немного, и Пруденс подумала, что гость может и ей предложить понюшку. Но табакерка исчезла в глубоких карманах его сюртука.
Лорд откинулся на спинку, и кресло под ним жалобно скрипнуло.
— Я здесь от имени Георга III, короля Англии. Голос его гремел, словно он находился при дворе, а не в гостиной, которая вдруг стала тесной, и лично представлял Пруденс августейшей особе.
— Короля? — переспросила девушка. — Какое у короля может быть ко мне дело?
— Петиция, которую составил ваш отец, недавно попала в поле зрения Его Величества.
Девушка не смогла сдержаться, и нервный, неподобающий леди смешок сорвался с ее губ.
— Немного поздновато, вы не находите? Отец в могиле уже почти восемь лет.
Д'Артан наклонился вперед.
— Я уверен, моя дорогая, вам известно, что король некоторое время был нездоров.
«Безумен, как мартовский заяц», — немилосердно подумала Пруденс.
— Мы попытались выяснить место жительства вашего отца, как только король рассмотрел его петицию. — Лорд Петтивиггл-Перивинкл печально покачал головой. — Прискорбное и трагическое известие. Поиски привели нас на вашу лондонскую квартиру, но, как выяснилось, вы уехали. Официальные послания, адресованные в «Липовую аллею», не получили ответа.
— Но я никогда…
Лорд продолжил свой монолог, не замечая ее недоумения, но Пруденс понимала, что та миссия, с которой он прибыл в усадьбу ее тети, была необычайно важна для нее.
— Один из наших агентов побывал здесь несколько месяцев тому назад, но был информирован довольно грубым существом, что вы иммигрировали в Померанию, где позднее скончались. Мой агент вынужден был спешно покинуть пределы поместья, когда этот ужасный малый принялся пускать стрелы в его карету. Когда же наши запросы в Померанию не дали никаких результатов…
Джейми. Пруденс уставилась на свои чинно сложенные на коленях руки, едва сдерживая улыбку. Приступ ностальгии затуманил ей глаза.
— … я решил расследовать дело сам. Король весьма огорчен продолжительностью упущенного времени. Они с премьер-министром приняли чрезвычайные меры, чтобы исправить свои ошибки и упущения в этом печальном деле.
Лорд похлопал по карманам сюртука и вытащил кремовый конверт. Пруденс узнала королевскую печать и откинулась в кресле, приготовившись к длинным и скучным соболезнованиям.
— … Король не сомневается, что ваш отец занимался выдающейся научной деятельностью и принес бы огромную пользу короне, будь он жив.
Пруденс пробормотала согласие. Рокочущий голос лорда заполнил гостиную.
— Итак, с одобрения короля я с большим удовольствием желал бы вручить вам, мисс Пруденс Уолкер, единственной прямой наследнице Ливингстона Уолкера патент дворянства. С этого момента вам присваивается титул первой герцогини Уинтон.
Из-за двери послышался ошеломленный вскрик.
Посланник короля продолжил:
— Виконту, дорогому другу вашей тети, на днях удалось убедить короля, что патент без некоторой денежной компенсации является не более чем обычной бумагой.
Д'Артан наклонился и похлопал по руке ошеломленную известием девушку.
— Я уверен, виконт говорил вам, что он проводит исследования, аналогичные исследованиям вашего батюшки, в своей лаборатории в Эдинбурге. Король надеется, что обмен информацией между вами, касающийся опытов над взрывчатыми веществами, проводимыми мистером Уолкером, принесет пользу всей Англии. За эту услугу короне Георг III решил наградить вас ежегодным пенсионом в десять тысяч фунтов.
Пруденс словно окаменела.
— Должна ли я понимать вас, — спросила она тихо, — что теперь я герцогиня?
Прежде чем гость успел ответить, Д'Артан льстиво произнес:
— Герцогиня с умеренным доходом, моя дорогая. — С величайшим почтением он опустился на одно колено перед Пруденс и взял ее пальцы в свою холодную руку. — Ваша светлость.
Триция не смогла устоять и просунула голову в дверь, когда раздался звук, который вот уже более двух месяцев не слышал никто в «Липовой аллее»: глубокий бархатный смех Пруденс. Девушка откинулась в кресле, прижав руку ко рту. Оба гостя, Д'Артан и лорд Петтивиггл-Перивинкл, испуганно смотрели на нее, словно она сошла с ума, как старик Георг. Но Пруденс уже не могла остановить неистовый приступ смеха, как не могла остановить слез, струящихся по ее лицу.
