Глава 9
Эмилин стояла в густой тени старого раскидистого дуба, наблюдая, как веселый хоровод кружится вокруг убранного лентами и цветами Майского дерева.
Взявшись за руки, деревенские девушки отплясывали все быстрее и быстрее, подчиняясь звонким трелям деревянных флейт и стаккато барабанов.
А, совсем рядом, за деревней, спокойно несла свои воды широкая и величественная река; тихий плеск, вечный, как сама природа, вплетался в музыку, смех и счастливые возгласы, раздававшиеся на залитой солнцем поляне.
С улыбкой наблюдала Эмилин, как девушки неловко пытались ухватиться за длинные ленты, привязанные к верхушке шеста. Танцоры кружились и менялись местами, заплетая яркие косы из красных, голубых, фиолетовых, желтых лент. Маленькая собачка, встревоженная музыкой и постоянным кружением, бегала за танцующими, подпрыгивая и заливаясь громким лаем.
Рано утром в пещеру явилась Мэйзри и настояла на том, чтобы Эмилин тоже участвовала в празднике. Зная, что Черный Шип собирается сегодня же увезти её, девушка согласилась. Мэйзри одолжила ей полотняный чепец, старое коричневое домотканое платье и фартук. Она хотела представить Эмилин как свою кузину, приехавшую погостить, причем уверяла, что в чепце ее невозможно будет отличить от деревенской замужней женщины — так что ни Шавен, ни кто другой ее не узнает.
Простой и опрятный головной убор, сверху покрытый вуалью, скрыл даже лоб и подбородок девушки.
— Вас едва можно узнать, — удовлетворенно подытожила Мэйзри свой труд. — Ну, я-то, конечно, узнала бы, но я поумней и повнимательней остальных. А конвой, который так старательно вас разыскивает, уж точно не узнает. Мужчины ведь не запоминают деталей, — со смехом добавила она.
И вот в результате всех этих приготовлений Эмилин стояла в тени дуба и с интересом наблюдала за празднеством. Сейчас ее внимание привлекло оживление в дальнем конце деревенской площади. Там собралась толпа детей. Они что-то возбужденно кричали.
— Лесной Рыцарь пришел! Лесной Рыцарь! Высокая, закутанная во все зеленое, фигура мужчины медленно двигалась по деревне, окруженная прыгающими детьми. Маленькие руки тянулись к нему, стараясь найти сладости, спрятанные в карманах.
Эмилин, прищурившись, вгляделась и едва не рассмеялась. Несмотря на все попытки замаскироваться, Элрика было легко узнать: он представлял собой весьма заметную фигуру — огромного роста, рыжеволосый и неуклюжий, — вряд ли он походил на лесное существо.
Слоняясь в толпе с веселой беззаботной улыбкой, он никого не мог обмануть своим видом; лицо его явно было намазано зеленой мазью, которую так искусно готовила Мэйзри. На голове красовалась старая шляпа, увешанная листьями, желудями и лютиками, а плащом служила накидка, сплетенная из тонких веток.
Листья и цветы, которыми она была увешана, опадали от малейшего движения, обнажая каркас. Огромными, намазанными той же мазью руками Элрик раздавал медовые пряники, печенья и другие сладости. Дети с веселым криком гурьбой бежали за ним.
Улыбнувшись каким-то своим мыслям, Эмилин попыталась найти в толпе Мэйзри.
На самом берегу реки в тени густых деревьев стояли накрытые праздничные столы, и девушка направилась туда. Невозможно было бесстрастно смотреть на это изобилие: мясо и овощи, еще горячие караваи душистого хрустящего хлеба, головки золотистого сыра, кувшины с элем и медом. На деревянных блюдах высились горы жареных цыплят и гусей, а рядом со столами на кострах жарились свиные окорока.
Эмилин решила помочь женщинам, готовившим пир. Но неожиданно ее внимание привлек какой-то странный звук. Сначала девушка решила, что это шумит река. Но нет — шум реки не таков. Она медленно, ожидая недоброго, повернулась к площади: четыре неизвестно откуда взявшихся вооруженных всадника скакали по главной улице. Их грязновато-красные плащи развевались на ветру. Под звуки волынок и флейт они шагом направили коней через всю площадь. Девушки забыли про свои ленты и бросились врассыпную, а мужчины старались поскорее уйти с дороги; воины подошли к группе детей, окружавших Элрика.
Раздались женские голоса; матери старались поскорее забрать своих детей. Элрик спокойно отправил малышей на берег реки, а сам повернулся к всадникам.
Главный из них откинул капюшон. Эмилин сразу узнала Хью де Шавена; он внимательно осматривал все вокруг. Девушка быстро отошла в тень, благодарная Мэйзри за ее чепец и платье.
Шавен подошел к Элрику, который остался один посреди площади. Элрик держался с большим достоинством, несмотря на свой шутовской костюм.
— Почему нас не пригласили на праздник? Вы же наверняка знали, что мы здесь, в долине, — тихо заговорил Шавен. Он вытащил меч и коснулся острием груди великана. — Мы уже несколько месяцев — даже больше — ищем Лесного Рыцаря, который постоянно нарушает покой владений лорда Уайтхоука. Острие меча начало подниматься вверх по груди Элрика и остановилось у его горла.
— Будь он демон или человек, мы должны поймать его!
Острие меча разорвало воротник из цветов. Показалась струйка крови. Мэйзри охнула и прикрыла рот рукой, а стоящая рядом Эмилин обняла подругу за плечи.
Голос Шавена зазвучал громче и настойчивее, а взгляд Элрика оставался все таким же спокойным и непроницаемым.
— Мы также разыскиваем леди Эмилин Эшборн. Но никто в округе ничего не знает о ней.
Шавен слегка пришпорил коня, не убирая меча от горла Элрика, и тому невольно пришлось отступать назад — до тех пор, пока он не наткнулся спиной на одиноко стоявшее посреди площади Майское дерево. Разноцветные ленты рассыпались по его плечам, цепляясь за веточки на костюме.
— Скажи мне, как тебя зовут! — потребовал Шавен.
— Элрик Шеферсгейт, милорд!
— Ты фермер?
— Да, фермер, и притом свободный человек. Арендую землю и ферму у аббатства. Развожу овец — своих и принадлежащих монахам.
— Сколько среди них твоих?
— В этом году примерно треть стада, милорд.
— Так значит, ты имеешь неплохой доход?
— Часть того, что приносит продажа шерсти, принадлежит мне.
— Ты платишь ренту Вистонбери или Болтону?
— Вистонбери, милорд! — Элрик оперся о Майское дерево — выглядел он удивительно спокойным.
— Милорд! — подошел пожилой человек — сгорбленный, с седой бородой. Он несколько раз почтительно поклонился Шавену.
— Ты кто? — голос начальника конвоя не предвещал ничего доброго.
— Джон Тэннер, милорд! — ответил старик. — Элрик… понимаете ли… эти листья, и ветки, и цветы… это все ради праздника… чтобы порадовать детишек… Он вовсе не тот, кого ваша милость изволит разыскивать…
— Да ну?
— Лесной Рыцарь, милорд — его еще зовут Охотник Торн или Черный Шип, — он-то уж и вправду исчадье ада. Разве его можно найти? Он же не принадлежит нашему миру. Старики рассказывали, что он срубит своим топором голову каждому, кто…
— Я знаю все эти сказки! — закричал, не выдержав, Шавен, и острие его меча в мгновение ока перелетело от горла Элрика к шее старика, пригвоздив того к месту. — Я знаю эти сказки, — еще раз, уже тише, произнес воин.
Он опять повернулся к Элрику, на сей раз концом меча сняв с него шляпу:
— Ну, Элрик-пастух, признавайся: ты и есть Лесной Рыцарь?
— Милорд, вам же только что сказали, что я надел все это ради детишек.
— Лжешь! — Шавен подбросил шляпу в воздух и снова приставил меч к горлу Элрика. — Роберт! — бросил он через плечо.
— Слушаю, милорд! — отозвался один из всадников.
— Роберт, вот мы и нашли нашего Лесного Рыцаря. Я же видел его своими глазами в чаще — в тот самый день, когда пропала леди Эмилин. Свяжи-ка его покрепче. Я слышал, что он расправился с девушкой. — Роберт спешился, а остальные всадники, обнажив мечи, двинулись по площади, вдоль ряда притихших людей.
Элрик не сопротивлялся, когда конвойный связал ему руки за спиной и крепко-накрепко приковал его к Майскому дереву.
Шавен, наклонившись, снова мечом дотронулся до шеи Элрика. И снова показалась кровь.
— Говори же, где леди? Признавайся, или я сожгу тебя вместе с этим столбом!
Мэйзри, стоя рядом с Эмилин, изо всех сил прижала к себе малыша и крепко сжала руку старшего сына. Она покраснела, едва не задыхаясь от волнения и страха.
— Наверное, уже вполне достаточно страданий из-за меня! — прошептала подруге Эмилин. — Я выйду. — Она сделала было шаг вперед.
— Нет! — отчаянно остановила ее Мэйзри, хватая за руку. — Элрик выкрутится. Подожди. Все как-нибудь обойдется.
Эмилин остановилась в нерешительности.
— Где девушка? — Шавен уже кричал. Элрик же молчал, и взгляд его казался равнодушным и непроницаемым. — Может быть, пастух, — продолжал графский слуга, — милорд Уайтхоук и помилует тебя, если убедится, что его невеста невредима и с ней обращаются с должным почтением.
Элрик наклонил голову и прислонился спиной к дереву, спокойно глядя куда-то вдаль.
Не в силах больше выносить все это, Эмилин твердо решила открыться. Видя спокойную твердость пастуха, она поняла, что не может рисковать его жизнью, предавая дружбу и верность. Она шагнула вперед, глядя на Элрика.
Но какая-то странная, удивительная искра в его взгляде вдруг остановила ее, да и поза его немного изменилась — он неожиданно выпрямился. Не понимая, что происходит, девушка остановилась.
— Если ты сейчас же не признаешься, я раскрою твою голову, как яблоко! — взревел Шавен.
В эту минуту что-то пролетело мимо его уха, тихонько жужжа, словно пчела, и воткнулось в шест совсем рядом с его поднятой рукой. Всадник резко опустил меч. Над головой Элрика покачивалась стрела с серым гусиным опереньем.
Шавен повернул голову, и все на площади, как по команде, повторили его движение. Эмилин тоже повернулась и едва не задохнулась от увиденного.
На вершине холма на прекрасном коне, покрытом расшитой зеленой попоной, сидел всадник. Кольчуга его блистала на солнце, словно изумрудная, а увитый венками и украшенный по подолу мхом плащ был необычайно красив. Конечно, простенький костюм Элрика не мог даже сравниться с этим великолепием. Волосы, борода и кожа всадника также отсвечивали зеленью.
На фоне неба четко вырисовывался огромный лук — из него и была пущена стрела. Но держали его не человеческие руки, а сучковатые, покрытые листьями ветки. Лесной Рыцарь — а это, несомненно, был именно он — снова прицелился и уже готов был выстрелить.
С воплем, напоминающим скорее звериное рычанье, чем человеческий голос, Шавен бросился к своим. И четверо всадников вихрем понеслись прочь из деревни, надеясь схватить стрелка. Через несколько секунд стук копыт раздавался уже на холме.
Зеленый всадник опустил лук. Потом пришпорил коня и поскакал по гребню холма — прочь от леса и высоких черных утесов — вверх по течению реки. Не задумываясь, он направил коня в воду и уверенно поплыл к противоположному берегу. Преследователи в нерешительности остановились. Потом медленно вошли в холодную весеннюю реку. А когда вышли из нее на противоположном берегу, Лесной Рыцарь уже едва заметной зеленой точкой выделялся на фоне темных болот.
Всадник, казалось, летел над вязкой землей — мимо редких валунов и деревьев, вверх и вниз по холмам. Как ни старалась погоня, догнать его было абсолютно невозможно.
На вершине самого высокого из холмов едва виднелось нагромождение темных камней; на фоне неба они напоминали скелет какого-то гигантского чудовища. Ни на секунду не сбавляя скорости, всадник исчез за этой причудливой изгородью.
И испарился. Въехал в каменный круг, но оттуда уже не появился. Покрытые вереском одинокие и печальные холмы были пусты.
Шавен громко проклял и рыцаря, и все на свете. Он направил коня в центр мертвого каменного царства.
— Смотрите-ка! — прорычал он, указывая на землю. Копыта четко отпечатались внутри круга, но ни один след не вел из него.
— Он как будто растаял здесь, среди этих валунов, — согласился Роберт.
Шавен снова выругался и направил коня в самый центр заколдованного древнего хаоса. Нагромождение камней и плит заросло плющом и покрылось мхом — веками здесь шла таинственная, неподвластная человеческой воле жизнь.
— Черт подери! Такое впечатление, что разбойник просто-напросто провалился сквозь землю!
— Может быть, все, что говорят в округе, правда, — с сомнением в голосе произнес Роберт.
— Что ты имеешь в виду?
— Может быть. Лесной Рыцарь, который наводит на всех такой ужас, на самом деле демон, а не человек?
Шавен презрительно хмыкнул и внимательно оглядел каменную пустыню.
— Уайтхоук — глупец. Всю свою охрану он превратил в трусов. Воины падают в обморок при одном упоминании о демоне, как женщина при виде мыши. Но я твердо уверен, что Лесной Рыцарь — человек, и не более того. Хотя и чрезвычайно хитрый. — Резко натянув поводья, начальник конвоя остановился. — Старик в деревне назвал его как-то по-другому. Этьен, что это было за имя?
— Он назвал рыцаря «Охотник Торн» — «Охотник Черный Шип»; это имя пришло из глубокой древности.
— «Охотник Шип», — Шавен улыбнулся. Да, действительно, этот дьявол будто восстал из мертвых. За ним уже охотились, потом он пропал и вот появился вновь. Но теперь уж он никуда не уйдет! А Уайтхоука заинтересует эта новость. Он сможет славно отомстить за пропажу своей невесты. — Вперед! — С этими словами Шавен пришпорил коня и вихрем помчался прочь от таинственного места. Вскоре небольшой отряд уже летел через болота по направлению к деревне.
А тем временем за огромным камнем, вросшим в склон. Черный Шип стоял, тесно прижавшись к своему коню. Оба они поместились в крохотной пещере между валуном и склоном. Всадник едва дышал, прислушиваясь к звукам, доносившимся извне, и тихонько поглаживая гриву коня. Наконец раздался удаляющийся топот копыт, потом все затихло, и земля перестала дрожать, а он все еще не двигался. Наконец, нагнувшись и протянув руку, Черный Шип нащупал что-то на камне и с силой надавил на него. Огромный валун неторопливо качнулся вверх и уперся в два вертикально стоящих камня — точно так, как он веками стоял здесь до прихода этого человека. Наклонив голову, чтобы не зацепить тяжелый свод, и натянув поводья коня, рыцарь вышел из своего укрытия. Дотронувшись до угла камня, он отпрянул — огромный валун снова осел, закрыв вход в пещеру.
В небе могучий орел описал дугу над мертвым каменным царством и бесшумно приземлился на самый высокий из валунов, не отрывая своего немигающего взора от человека. Черный Шип снял кожаные рукавицы, замаскированные кусочками коры и веточками, и закрепил их перед седлом. Снял громоздкий плащ, каждый дюйм которого был тщательно обшит листьями, мхом и сухими цветами, откинул шлем, окрашенный чем-то ярко-зеленым. Пригладив свои темные, влажные от пота волосы, протер лицо, обильно намазанное зеленой мазью. Изменив до неузнаваемости свою внешность, вставил ногу в стремя и одним движением оказался в седле.
Конь с всадником неторопливо двигались по холмам и ложбинам болотистого края, а орел плавно парил в небе, как будто провожая их. Через несколько минут всадник пересек реку и повернул коня к лесу.
Образ Лесного Рыцаря весь день не давал Эмилин покоя, но она так и не улучила минутки спросить о нем Мэйзри. Весенний праздник, который начинался так светло и радостно, закончился торопливой печальной и молчаливой трапезой, а после нее все поспешно разошлись. Эмилин проводила Мэйзри с детьми до их дома — он стоял примерно в миле от деревни. Простой, без причуд, сложенный из местного камня, он был покрыт толстым слоем соломы. Стены, оплетенные камышом и сверху обмазанные глиной, казались ровными и опрятными. Внутри все содержалось в чистоте и порядке: побежденные стены, большой очаг в главной комнате. Для мальчиков была устроена крошечная спаленка на втором этаже — над спальней родителей.
Женщины в молчаливом изнеможении присели на скамейку у камина и стали ожидать известий от Элрика. Шавен вернулся в деревню с пустыми руками — так и не найдя Лесного Рыцаря — и схватил Элрика и еще нескольких мужчин, чтобы вплотную заняться их допросом. Минуло уже несколько часов, и Эмилин устало провела рукой по волосам, уже свободным от стягивающего чепца. Земляной пол в комнате был покрыт настилом из соломы и сена, и девушка в задумчивости ворошила травинки носком своего башмака.
— Мэйзри, — наконец проговорила она, — там, на холме, ведь стоял Черный Шип, правда?
Мэйзри прислонилась головой к стене. Темные круги под глазами придавали ее лицу усталое и печальное выражение. Вздохнув, она потерла рукой лоб.
— Да, миледи, это был именно он.
— Что же происходит в вашей долине? Мэйзри снова вздохнула.
— Три года назад лорд Уайтхоук стал требовать с жителей деревни уплаты каких-то штрафов, которых ему никто не должен. Мы здесь все — арендаторы у монастырей. Монахи возбудили иск против графа, но суд вовсе не спешит рассматривать дело.
— Так вы платили штраф Уайтхоуку?
— Конечно же нет. Но тех, кто сопротивлялся, граф постоянно донимал. Горели амбары и дома. Нам еще повезло гораздо больше, чем другим. За год мы лишились всего лишь хлева и нескольких цыплят. А некоторые решили уйти отсюда совсем, бросив хозяйство и скот. Это лишь доставило лишние заботы и хлопоты тем, кто остался.
— А как же шериф и король? Они ничего не предпринимают? Неужели графу все это сходит с рук?
Мэйзри устало и даже как-то равнодушно пожала плечами.
— У монархии плохие отношения с монастырями. Несколько лет назад король Джон и его шерифы пытались выдворить монахов-бернардинцев из Йорка, но Папа Римский приказал прекратить преследования. Король не из тех, кто способен простить обиду, и теперь и он, и шерифы предпочитают смотреть сквозь пальцы на войну Уайтхоука с монастырями.
Мэйзри встала, чтобы подкинуть в огонь хворосту.
— Но вот уже больше года жителям долины живется легче. И это благодаря защите Зеленого Рыцаря.
— Защите? Но все же страшно боятся его!
— Да, конечно, это так. Черный Шип и Элрик, а теперь и еще несколько мужчин по очереди изображают это чудовище. Благодаря этому они могут появляться часто и в разных местах, пугая людей Уайтхоука. И , похоже, что сам граф верит в эту детскую сказку. Появления Лесного Рыцаря убедили и его, и его охрану, что долина заколдована, населена призраками и чудовищами.
— Трудно поверить, что таким образом удается держать их на расстоянии.
— Тот, кто сам творит зло, постоянно ожидает зла и от других, милая. Уайтхоук так запугал своих воинов, что они уже готовы поверить во что угодно.
Железной кочергой Мэйзри помешала пылающие угли.
— Сердце графа исполнено зла. Мне кажется, что теперь он уже боится за свою душу.
Подруга внимательно взглянула на Эмилин.
— Рассказывают, что много лет назад он убил даже собственную жену. Вы об этом знали, когда убежали от него?
— Слышала разговоры, — коротко ответила девушка.
— Да, кроме него самого, никто не скажет этого наверняка. Он наделал немало бед в своих землях, а теперь и у нас здесь. И многих убил — и во время битв с французами, и позже. Может быть, злодеяния тяготят его, и он боится расплаты. Наверное, считает, что этот демон хочет унести его душу в ад.
— Он совсем не ест мяса. Говорят, что это покаяние.
Мэйзри с любопытством взглянула на подругу:
— Сказать правду? Меня вовсе не удивляет, что граф ищет очищения и отпущения грехов.
— Но почему же тогда он не хочет добром отдать эти земли монастырям и этим обеспечить покой своей душе?
— Да просто потому, что он невероятно жаден.
Жадность побеждает в его сердце даже чувство вины. Слишком хорош и жирен кусочек, и слишком сильно искушение захватить его.
— Боже милостивый! Я просто обязана вырваться из рук этих Хоуквудов! — покачав головой, проговорила Эмилин. — Но невозможно окончательно от них избавиться, пока мои дети в Хоуксмуре!
Мэйзри нежно сжала руку подруги.
— Бог поможет вам в ваших праведных делах, миледи. Он позаботится о вас.
Эмилин грустно и потерянно рассмеялась.
— Не знаю, я сама или Бог, но это сделать необходимо.
Отпустив руку девушки, Мэйзри повернула голову.
— Смотри-ка! Элрик возвращается! — Быстро вскочив, она подбежала к двери и отперла ее.
Своей огромной фигурой Элрик занял весь дверной проем. Мэйзри с такой пылкой нежностью прильнула к нему, что Эмилин невольно отвела взгляд, чтобы оставить их вдвоем. Элрик долго держал жену в объятиях, прежде чем войти в комнату.
— Ты не пострадал? — с удивлением и радостью в голосе спросила Мэйзри.
— Я в порядке, женушка! Хотя я не сказал бы того же о Шавене и его отряде. — Он рассмеялся, но в смехе этом слышались странные нотки — нотки боли. Подошел к очагу и хотел присесть, но едва не упал при этом. Брови Мэйзри тревожно насупились.
«Бедняга, — подумала Эмилин, — он, должно быть, серьезно ранен». Один глаз заплыл, на щеке и губе засохла кровь, горло все расцарапано. Кожа его осталась зеленоватой от плохо вытертой мази.
— Ну-ка, признавайся, что с тобой! — потребовала Мэйзри. Элрик только ухмыльнулся в ответ на ее настойчивость. Лицо его, несомненно, выглядело очень усталым, но темные глаза были веселы и приветливы.
— Скоро все узнаешь. Приветствую вас, моя госпожа! — обратился он к Эмилин, вытягивая руки перед камином.
— Я рада видеть тебя свободным и веселым, Элрик, — ответила гостья. А Мэйзри отправилась в соседнюю комнату, чтобы принести лекарства для мужа. Заметив, что входная дверь осталась открытой, Эмилин встала, чтобы закрыть ее.
Дверь не поддавалась. Выглянув на улицу, девушка испугалась, увидев высокую мужскую фигуру в плаще и капюшоне.
Капюшон откинулся, и показалось лицо Черного Шипа.
— Можно мне войти, миледи? — тихо спросил он. Взгляд его остановился на лице девушки — он как будто касался ее глаз, губ, волос. Эмилин вспомнила вечер накануне, их страстные объятия и поцелуи, неожиданную холодность, с которой они расстались, и жарко покраснела. Она неподвижно стояла, не отрывая глаз от этого любимого лица — просто была не в состоянии двигаться.
Их руки соприкоснулись на ручке двери, и он накрыл своей ладонью ее пальцы. Это пожатие всколыхнуло все ее чувства.
— Эмилин, — тихонько потребовал он, — открой дверь.
— Эмилин, — повторил Черный Шип. Ему так нужно было поцеловать ее! Но девушка в волнении отвела взгляд и убрала руку, отступив на шаг, чтобы впустить гостя. Она плотно закрыла за ним дверь и заперла ее на засов.
Черный Шип вошел, снял плащ и повесил его на крючок у двери. Потом присел у огня рядом с Элриком. Эмилин уселась на низенькую скамью — почему-то это, такое простое ее движение заставило сердце мужчины забиться сильнее. Ощущая ее близость, он хотел повернуться, чтобы видеть ее, но заставил себя сидеть неподвижно.
И выражение лица Эмилин, и то, как она держала себя с ним, выдавали еще не прошедшую боль вчерашней разлуки. Черный Шип тяжело вздохнул и провел уже согревшейся рукой по лицу — как будто стирая усталость и волнение такого трудного дня. Да и вообще эти несколько недель, которые он провел рядом с девушкой, изрядно утомили его постоянной необходимостью самоконтроля. Одному Богу известно, как трудно было ему уйти сегодня ночью! Удержаться от соблазна обнимать и обнимать ее! Его страсть и желание начинали превращаться в настоящее безумие. Хотя он и пытался убедить себя, что обязан всего-навсего вернуть ей долг и отпустить с миром, но сейчас уже казалось невозможным отрицать, что она нужна — необходима — ему. Причем мечтает он не только овладеть ее нежным и в то же время таким энергичным телом. Ему нужен и ее острый и быстрый ум, и ее щедрое сердце.
Нынешней ночью он так и не смог заснуть, проворочался на сене в амбаре у Элрика — здесь он ночевал сейчас, пока Эмилин жила в его пещере. Вспоминая ее милое лицо и прекрасные доверчивые глаза, думая о сладком огне, которым пылало ее тело, он чувствовал, что не в состоянии расстаться с девушкой. Поэтому он придумал план — простой и дерзкий, но, в конце концов, такой же опасный, как и все его затеи. Если этот план сработает, то ему удастся и помочь той, которая стала ему так дорога, и остаться рядом с ней. Единственное, в чем он нуждался, — так это в согласии Эмилин.
— Добрый вечер. Черный Шип! — приветствовала его Мэйзри, входя в комнату. Она поставила на стол маленький глиняный кувшинчик, большой кувшин, деревянные кружки.
— Ты разделяешь триумф моего мужа? Он прямо-таки сияет, хотя не могу понять, почему.
— Поздравляю, Мэйзри! Я-то сам там не был, хотя и слышал рассказы, — весело взглянув на нее, ответил гость. — Мы встретились на краю деревни и вместе пошли сюда. Наверное, Элрику хочется похвастаться, поэтому пусть он сам и расскажет, как победил Шавена. — Черный Шип взглянул на друга, а тот что-то торжествующе промычал и поднялся. Мэйзри кивнула мужу:
— Иди сюда, я полечу тебя, пока ты будешь рассказывать. — Великан уселся за стол и покорно терпел, пока жена очищала и смазывала мазью его лицо.
— Боже, как мне надоела эта дрянь! — тихонько бормотал он. — Тихонько, голубка моя, она же жжет! Жена смазала губу и шею.
— Так тебе и надо! Сначала победил Шавена, а потом, похоже, на радостях выпил целую бочку! От тебя пахнет, как из пивоварни!
Элрик лишь рассмеялся. Мэйзри втерла остатки мази, влажной тряпкой очистила руки и яростно взглянула на мужа.
— Ну же, Элрик, говори, иначе я по-другому разберусь с тобой!
— Я вполне верю в это, — весело поддержал Черный Шип. Он подвинулся так, чтобы спиной опереться о диванчик, на котором сидела Эмилин. Его плечо почти касалось ее колена.
— Ну ладно, слушайте. — Элрик положил руки на стол. — Когда Шавен со своим отрядом вернулся в деревню, он бесился, словно дикий кабан, — никак не мог успокоиться, что упустил Лесного Рыцаря. Они схватили меня, Ричарда Миллера, Джона Уэлла и Джона Тэннера — это все Мэйзри и леди Эмилин еще видели. Нас отвели на мельницу и связали по рукам и ногам. Шавен пытался нас допрашивать, но отвечали мы, сами знаете, как. Где леди Эмилин, что мы знаем о Лесном Рыцаре, почему он нападает на обозы и конвои Уайтхоука. — Рассказчик на минуту замолчал, принимая из рук Мэйзри деревянную кружку. Отпив глоток, он остановился: — Вода?
— Прекрасная весенняя вода, — кивнула жена, — выпей!
— Ну, так вот. Разумеется, мы ничем не могли помочь ему. Джон Тэннер снова рассказал сказку о лесном демоне, а Ричард Миллер начал сокрушаться, что Уайтхоук, должно быть, с ума сходит по своей невесте, и спрашивать, хорошенькая ли она, потому что хорошенькую женщину всегда заметишь в толпе, не то, что какую-нибудь дурнушку.
А вскоре на мельницу зашел старший сын Ричарда Миллера Генри. Он оказался очень даже смышленым парнем — сделал вид, что страшно удивился, увидев всех нас, и предложил нам чего-нибудь выпить — эля, например.
— Как ты сказал? Выпить эля? Как будто они пришли в гости, а вовсе не затем, чтобы убить вас?
— Представь себе, именно так. Шавен, должно быть, умирал от жажды, потому что сразу согласился. Генри вернулся, катя бочку молодого эля, который варит Кристина Миллер.
— Ради всех святых! — вновь не выдержала Мэйзри. — Генри умный парнишка! — Она обернулась к Эмилин, чтобы объяснить: — Каждый у нас в деревне знает, что молодой эль Кристины Миллер можно пить, только если основательно разбавить его водой. Иначе он действует примерно так же, как удар конского копыта по голове.
— Да, много крепких мужчин полегло, ничего не подозревая, от Кристининого эля, — согласился Элрик. — Мы, те, кто знали все это, выпили по капельке — кружки наполнял Генри. А Шавен, Роберт, еще один — Этьен, кажется, и четвертый… забыл…
— Жерар, — тихонько подсказала Эмилин за спиной Черного Шипа. Он взглянул на нее. Она сидела неподвижно, но ясно было, что их близость действует на нее так же, как и на него самого. Он ощущал нежное тепло ее тела, чувствовал каждый жест, с той самой минуты, как он пришел сюда.
— Да, именно так — Жерар, — продолжал Элрик. — Ну так вот, этих парней явно мучила жажда, и Генри снова и снова приходилось наполнять их кружки. Скоро Роберт развязал наши путы, Джон Уэлл достал из кармана кости, и мы начали играть, и Шавен с нами.
— Играть с такими людьми — не просто греховно, а еще и глупо, — заявила Мэйзри. — Шавен, скорее всего, передергивает.
— Да, конечно, он знатный шулер, но он же даже не может нормально кинуть кость из-за своего косого глаза. В конце концов, он надулся, а Джон Уэлл начал разговоры о Лесном Рыцаре.
— Ну, уж если Джон выпьет и начнет говорить, то не закончит никогда! — Мэйзри закатила глаза.
— Да-да, моя голубка, но заметь, никто из нас не был так пьян, как Шавен со своими парнями — мы же прекрасно знаем, что такое эль Кристины Миллер! — возразил Элрик. — Так что Джон говорил и говорил, и мы все кое-что добавляли, и все вместе сплели самую занятную историю, которую когда-либо рассказывали в этой долине. Страшную жутко — сам дьявол подожмет хвост, услыхав ее. Как Лесной Рыцарь не дает нам покоя, крадет наших детей, портит урожай, убивает овец и ягнят. Ричард Миллер придумал, что этот демон по ночам висит вниз головой на кустах боярышника, а Джон Тэннер добавил и еще кое-что пострашнее.
Элрик, очень довольный своим рассказом, взглянул на завороженных слушателей.
— Еще одно. Шип, — добавил он.
— Что такое? — переспросил гость, сразу посерьезнев.
— Шавен спросил меня, после того, как уже хорошенько надрался, не знаю ли я человека по имени Черный Шип, который мог действовать под именем Охотник Торн или Охотник Шип.
— Неужели? — гость помолчал. Такого он не ожидал.
— Я ответил, что слышал о нем, но что он давно умер и не мог появиться снова, если, конечно, это не призрак.
Черный Шип кивнул, тяжело вздохнув:
— Что-нибудь еще?
— Джон Тэннер добавил, что этот Шип, наверное, был славной занозой в заднице у графа, — равнодушно протянул Элрик.
Черный Шип лишь молча покачал головой в ответ на эту незамысловатую шутку.
Эмилин повернулась, чтобы взглянуть на него, и он не смог оторвать своих глаз от нее, пытаясь побороть неизвестно откуда взявшееся волнение. Слегка придвинулся, коснувшись спиной колена девушки. Она отвела взгляд, плотно сжав губы.
— Так где же сейчас конвойные?
— Трое, пьяные в стельку, храпят на полу на мельнице. Этьен отправился на мельничный пруд, чтобы освежиться, и свалился в него — мы его вытащили и оставили сохнуть на берегу.
— Боже милостивый, а что же будет, когда они протрезвеют? — в ужасе воскликнула Мэйзри.
— Да ничего особенного, — ответил Черный Шип, — просто у всех будет раскалываться башка, да очень стыдно будет перед всей деревней — вот и все.
Он посмотрел на Эмилин.
— Миледи, я должен увезти вас отсюда. — Ее широко раскрытые глаза снова встретили его взгляд.
— Когда? — тихо поинтересовалась она.
— Если выедем до рассвета, то прежде, чем Шавен со своей компанией очухается, будем уже очень далеко отсюда. А к вечерне вы уже сможете попасть в Вистонбери.
Она слегка закусила губу и, все еще глядя на него, покорно кивнула.
Этот взгляд заставил снова ярко запылать угли, которые постоянно тлели в душе Черного Шипа и согревали его. Как же ему хотелось протянуть руки и заключить эту маленькую женщину в объятия, снова почувствовать сладкую муку ее близости. Кроме того, необходимо было исправить ошибки прошлой ночи. Сейчас, когда он в какой-то мере определился в своих планах и поступках, так хотелось загладить обиды, нанесенные этому дорогому существу!
Золотые волосы Эмилин светились янтарным огнем, отражая пламя камина. Глаза, широко открытые и казавшиеся огромными на маленьком лице, серьезно смотрели из-под густых бровей. Девушка расправила плечи, и Черный Шип невольно подумал, что, несмотря на кажущуюся хрупкость, во всех ее движениях и в самой фигуре чувствуется какая-то невысказанная, но готовая в нужный момент проявиться, сила. Кроме того, эта девочка явно наделена гибкостью ума и легкостью сердца — к счастью, ибо, если она согласится на его план, они ей очень и очень пригодятся.
— На рассвете я буду готова, — коротко произнесла Эмилин. — Благодарю.
— Долг есть долг, миледи, — почти прошептал ее спаситель, — и я с радостью исполню его.
Одному Богу было известно, с какой истовостью Черный Шип готов был исполнить обещанное. Но он прекрасно понимал и опасности, таящиеся в его плане. Та свадьба, которую он задумал, могла поставить в опасность и их жизни, и их сердца.
