Глава 2
— Убирайся, — приказала Пичес. — Этот человек не захочет иметь ничего общего с такими, как ты!
— Ты опоздала, — сообщила вдова Хэнке.
— Да, — добавила Бертильда Хюбер.
— Пожалуйста, леди, — вмешался шериф Блокер достаточно вежливо. — Любой, кто захочет, может поговорить с мистером Рэндолфом. У нас свободная страна.
— Только не для таких, как она, — заявила Пичес.
Неприязнь, или даже что-то большее, сверкала в ее глазах.
— Если бы у нас соблюдались законы, ее давно бы уже выставили из города.
— Я не боюсь ни тебя, ни того, что ты скажешь, Пичес Макклауд, — произнесла Роза. Она казалась совсем маленькой рядом с рослыми Пичес и Бертильдой. Но в этой хрупкой, бедно одетой девушке чувствовалась внутренняя сила. Она смотрела на Джорджа просто и открыто.
Джорджа тянуло к Розе. Но он не позволял своим чувствам полностью овладеть собой. Самообладание было унаследовано им от отца. Хотя он и старался всегда изо всех сил не быть похожим на Уильяма Генри Рэндолфа, но сейчас ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы противостоять невероятной притягательности этой женщины.
— Я слышала, что вы ищете домохозяйку, — сказала Роза. — Мне бы хотелось получить эту работу.
После того, как Джордж решил остановить свой выбор на Пичес, было бы бессмысленно обдумывать предложение Розы. Рядом с другими женщинами она казалась слишком слабой, ее рост едва ли был выше пяти футов. Однако ее выделяла среди других природная грациозность.
Он должен отказать Розе. Взять ее на ранчо значило бы накликать беду.
— Я не думаю, что вам повезет больше, чем этим женщинам, — начал Джордж.
— Но вы не можете отказать мне, даже не поговорив со мной, — заметила Роза.
— Конечно, может, — заверила ее вдова Хэнке.
— Вы хорошо представляете себе, что от вас требуется? — задал вопрос Джордж, давая себе время подумать. — Это даже нельзя назвать домом, вам бы он напомнил собачью конуру, и нас семь человек.
— Я все понимаю. Давайте заключим контракт, в котором я дам обязательство выполнять определенную работу за деньги.
— Ишь ты! — воскликнула вдова Хэнке. — Собирается прикрыть контрактом свои омерзительные денежки.
— Откуда ей знать, как надо вести себя благородным женщинам в обществе благородных мужчин! — присовокупила Пичес.
— Да, — красноречиво добавила фрейлен Хюбер.
Роза посмотрела в их сторону, и на ее лице появилось выражение отчаяния.
— Мы могли бы поговорить наедине? — обратилась она к Джорджу. — У меня есть несколько личных вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с вами.
— А у меня нет никаких вопросов, — гордо заявила Пичес.
— Я не собираюсь ждать вечность! — бросила вдова Хэнке.
— Да, — добавила сговорчивая Бертильда.
Джордж повторял себе, что ему не стоит оставаться с Розой наедине. Лучше положить конец всему этому сейчас же. Но как он ни старался, он не в силах был отказать ей перед враждебной толпой, не услышать мольбу ее прекрасных карих глаз. Кроме того, в этих глазах он увидел страх, хотя Роза и смело держалась с этими женщинами. Страх охватывал Розу, когда какое-нибудь их слово заставало ее врасплох, когда они пытались настроить Джорджа против нее. Она испугалась, когда он решил отказать ей.
Все, чему научился Джордж за четыре года войны, говорило ему о надвигающейся опасности. И он готов был броситься в бой. За Розу.
Но в то же время ему была противна собственная слабость. Ведь он никогда бы не стал хорошим офицером, если бы в своих решениях руководствовался чувствами, а не разумом.
— «Бон Тон» будет удобным местом для разговора?
Роза кивнула.
— Не связывайся с ней! — выкрикнул Ядовитый Том. — Она отродье янки.
— Янки! — На долю секунды Джордж онемел. Затем он резко повернулся к Тому. — Большинство из нас приехало в Техас со всей страны. Вот вы где родились?
Том сплюнул табак под ноги Джорджу, что и было его ответом.
Дорога к «Бон Тону» казалась Розе бесконечной. Она повторяла в уме слова, которые должна сказать этому такому холодно-официальному сейчас человеку, от которого зависело ее будущее.
Может быть, она ошиблась? Сейчас в нем не было ничего от того благородного и сильного мужчины, который проучил Люка Керни, и от того галантного кавалера, который пригласил ее за свой столик и заказал еду, чтобы она восстановила утраченное самообладание. Сейчас он напомнил Розе того непреклонного человека, который заставил Дотти ждать ее, а Джеба и Чарли — убирать разгромленную мебель.
И все-таки она заметила того, другого, тщательно скрываемого под внешней оболочкой Джорджа. Может, вдали от Остина он охотнее расстанется со своей маской?
— Я думаю, что вам хочется узнать, почему я настаивала на этом разговоре, — сказала Роза, когда они садились за один из столиков в ресторане.
Джордж улыбнулся.
— Думаю, ваше желание избежать обсуждения ваших проблем перед всем городом вполне естественно.
На минуту Роза расслабилась. Сейчас Джордж уже не казался ей таким категоричным, как совсем недавно.
— Я хотела бы задать вам несколько вопросов, касающихся работы.
— Да особо и нечего выяснять.
— Для вас, может быть, а для женщины это не так.
Джордж не ответил.
— Если не ошибаюсь, вам нужна женщина, которая бы убирала дом, готовила еду и стирала одежду.
— Но я не знаю, справитесь ли вы с этим. Подавать в ресторане и вести хозяйство — разные вещи.
Роза утомленно вздохнула.
— Я делала эти вещи всю мою жизнь. После смерти матери я жила в семье Робинсонов. Миссис Робинсон постоянно рожала детей, и потому вся домашняя работа лежала на мне. Я не обязана была это делать — отец платил за мое содержание, — но миссис Робинсон была очень добра ко мне. Она прекрасно готовила и этому научила и меня. В Остине не было лучшего повара, чем она.
Когда я только пришла в «Бон Тон», Дотти поставила меня поваром, но потом отправила в зал, надеясь привлечь так больше посетителей. — Роза не станет рассказывать Джорджу, как унизительно быть приманкой для таких, как Люк. Она также не станет упоминать о том, что Дотти была единственным человеком в городе, взявшим ее на работу.
— Звучит убедительно, — заметил Джордж.
— Но у меня есть свои требования, — продолжала Роза осторожно. — И я не думаю, что вы будете возражать против них, — добавила она, увидев, как насторожился Джордж. — У меня должна быть своя комната. Платить мне должны каждый месяц, и золотом. По крайней мере, три раза в год у меня должна быть возможность ездить в город. А когда закончится контракт, вы отвезете меня обратно в Остин.
— Вполне разумно, — сказал Джордж, собираясь встать.
— Я еще не закончила…
— Что вы хотите еще?
— Вы не хотите услышать объяснения по поводу того, что сказал Том?
— В этом нет необходимости.
— Значит, вы уже решили отказать мне? Джордж не знал, что сказать.
— Я знаю, что вы воевали, — начала Роза с дрожью в голосе, — но я не думаю, что вы откажете мне, не выслушав того, что я вам должна сказать.
— Я и мой брат Джефф были на войне, но ни один из нас никогда не откажет человеку, не выслушав его. — Джордж снова сел. — Рассказывайте.
Роза тоже села.
— Мой отец был армейским офицером, — сказала она с гордостью, — выпускником Вест Пойнта.
Тут она уловила суровость во взгляде Джорджа, и ее сердце дрогнуло. Ладно, пусть даже у нее не будет шанса получить эту работу, но она расскажет ему все. Пусть он знает всю правду, прежде чем откажет ей.
— Его отправили в Техас во время войны с Мексикой, и здесь ему нравилось больше, чем в Ныо Хэмшпире, где он жил до этого. Когда началась гражданская война, он сражался за Союз. Отец отличился в битве за Виксбург. Там он и погиб.
— Значит, вы одиноки.
— Да.
— Почему вы живете в Остине?
Роза посмотрела на Джорджа с иронией.
— С тех пор как умер мой отец, я словно отверженная в этом городе. Ни одна уважающая себя женщина не заговорит со мной, не пригласит в свой дом. Все мужчины обращаются со мной так же, как Люк. Никто здесь не протянет мне руку помощи, даже если я буду умирать с голоду.
— Но у вас нет нужды беспокоиться об этом, пока у вас есть работа.
Роза не собиралась рассказывать Джорджу и это. Не хотелось говорить кому-то о своем позоре. Роза была уверена, что Джордж откажет ей. Но она также была уверена и в том, что нравится Джорджу. Она чувствовала это.
— Дотти уволила меня сегодня утром. Она сказала, что не хочет больше драк из-за меня.
Джордж выругался тихо, но достаточно образно.
— Вы хотите сказать, что вас уволили из-за меня?
Роза нерешительно кивнула. Именно утренний инцидент явился причиной этого, хотя Дотти и не сказала об этом прямо. Розе было неприятно использовать душевные качества Джорджа против него самого, но это было сейчас ее единственным оружием.
— Она сказала мне, что не может позволить себе каждый день распаливать печь мебелью.
После очередного ругательства Джордж принялся размышлять. Он стоял перед дилеммой. Моральный долг и его собственное желание были за то, чтобы он взял Розу на работу. Но здравый смысл, который помог Джорджу выжить во время этой проклятой войны, подсказывал ему, что лучше взять Пичес Макклауд, вдову Хэнке или даже Бертильду Хюбер. Выбери же Розу — и будешь брошен в водоворот чувств, один на один с ее дьявольской притягательностью.
— Я должен знать еще что-нибудь? — он задал этот риторический вопрос, чтобы дать себе время вспомнить все причины, почему он должен выбрать Пичес.
Роза выглядела смущенной.
— Я хочу, чтобы все было записано на бумаге… — сказав это, она, казалось, вся сжалась от страха: она боялась, что Джордж встанет и уйдет. В тот момент Джордж Рэндолф испытывал именно такое желание. Спрашивается, зачем ему тратить время на эту женщину?..
— Вы не доверяете мне?
— Доверяю, — ответила Роза, удивленная тем, что в самом деле верит ему.
— Но все-таки хотите письменного договора?..
— Да.
Почему она настаивает? Бели он уже решил взять кого-то другого, это не будет иметь смысла. А если он вздумает нарушить контракт, все равно Роза ничего не сможет поделать с этим. Но все же ей хотелось иметь договор, скрепленный на бумаге. Когда она протянула Джорджу ручку и бумагу, взятые на кухне у Дотти, он принял это без возражений.
— Что ж, давайте запишем: «Я, Джордж Вашингтон Рэндолф», — да, меня назвали в честь президента, — «согласен нанять Розу…
— Торнтон. Розу Элизабет Торнтон.
— …Элизабет Торнтон 15 июня…
— Поставьте завтрашнее число.
— …16 июня 1866 года содержать дом семьи Рэндолфов. Она обязуется добросовестно готовить, убирать, стирать и вести домашнее хозяйство», — Джордж сделал паузу, у Розы не было никаких возражений. — «В свою очередь, Роза Торнтон будет иметь: собственную комнату, оплату золотом ежемесячно, возможность ездить в Остин один раз в три месяца. В случае нарушения контракта ее отвезут обратно в город».
Джордж протянул лист Розе, чтобы она смогла прочитать написанное.
— Теперь надо записать обязательства с моей стороны, — сказала Роза.
— Зачем?
— Я не могу быть уверенной, что вы сдержите свое обещание, если сама не буду готова сдержать свое.
— Тогда пишите сама, — ответил Джордж, пододвигая бумагу Розе.
— «Я, Роза Элизабет Торнтон, согласна готовить, убирать, стирать и выполнять все требования Джорджа Вашингтона Рэндолфа и его шести братьев», — Роза подписала контракт и поставила дату.
— Вот, — показала она бумагу Джорджу.
— Я думаю, что мы все предусмотрели?
— Есть еще кое-что…
— Что еще? — Нетерпение, близкое к раздражению, послышалось в его голосе. Только взгляд больших глаз Розы удержал Джорджа от того, чтобы не разорвать сейчас этот лист бумаги в клочья.
Роза чувствовала себя униженной, она была в отчаянии.
— Я задолжала деньги.
— Кому?
— Хозяину похоронного бюро.
Казалось, просьбам этой женщины не будет конца.
— Сколько?
— Пятьдесят долларов.
— Зачем вам нужна была такая сумма?
— Я хотела похоронить отца рядом с матерью. Армия не оплатила бы этого.
К черту эти огромные глаза! Почему каждое новое ее объяснение заставляет Джорджа чувствовать себя дураком?!
— Если я найму вас, я оплачу все ваши долги, — ответил он, вставая и протягивая Розе письменное соглашение и мысленно запрещая себе встречаться с ней взглядом.
Джордж Рэндолф откажет ей — такие предчувствия мучили Розу. Он подождал, когда Роза первой выйдет на улицу, но казалось, что он не замечает ее. Роза убежала бы, сделала бы что-нибудь, только не возвращаться и не испытывать унижения, видя, как Джордж выбирает Бертильду или Пичес, а не ее. Но гордость заставляла девушку идти рядом с ним, держа голову высоко. Гордость делала ее нервы стальными, хотя она уже знала, что решение Джорджа лишит ее последней надежды.
— Это заняло у вас много времени, — заметила Пичес, когда они подошли к конторе шерифа.
— Она ничего про нас не говорила? — осведомилась вдова Хэнке.
— Да, — попала в самую точку Бертильда Хюбер.
— У мисс Торнтон было несколько вопросов, которые она не хотела обсуждать принародно. И я, в свою очередь, должен был задать ей несколько вопросов.
— В нашем городе найдется немало парней, которые дадут вам исчерпывающие ответы, — вякнул Ядовитый Том.
Джордж, наверное, не смог бы сказать, что заставило его так быстро отреагировать на подшучивания старика.
— Я уважаю людей вашего возраста, — сказал он, холодно глядя на Тома, — несмотря на то, что вы дурно относитесь не только к людям, но и к собственному телу.
Зеваки захихикали. Сам старик противно посмеивался.
— Но вашему долгожительству будет нанесен непоправимый ущерб, если вы еще раз оскорбите мисс Торнтон. А сейчас, если вы дадите мне договор, — обратился он к Розе, — я подпишу его при свидетелях.
Девушка протянула бумагу Джорджу, но ее удивление осталось незамеченным для толпы, громко выражавшей свое неудовольствие. Особенно негодовала Пичес Макклауд.
Но больше всех своим решением был шокирован сам Джордж.
Роза чувствовала себя после всего этого совершенно разбитой, каждая часть ее тела болела, как после тяжелой нагрузки.
Переночевав в Остине, Джордж настоял на том, чтобы выехать на рассвете. Он хотел добраться на ранчо за один день. Когда Джордж спросил Розу, поедет она в фургоне или вместе с ним на лошади, она без колебания решила ехать с Джорджем. Хотя теперь ей уже казалось, что она допустила ошибку: она была уверена, что не сможет сидеть неделю после этого монотонного путешествия.
Джордж всю дорогу казался холодным, будто он был чем-то недоволен, и неразговорчивым. Хотя он отвечал на все ее вопросы, заметно было, что охотнее он ехал бы в тишине. Порой ответы Джорджа граничили с грубостью. Было очевидно, что у этого человека есть и другое лицо, далеко не такое приятное, как то, что было в Остине. Словно в нем жили бесы. Розе казалось, что сейчас он борется с одним из них. Поначалу она подумала, что Джордж может рассказать ей о том, что происходит у него в душе, но потом поняла, что он не из тех людей, которые доверяются другим. Джордж ехал глядя прямо перед собой, не обращая внимания на окружающее. И на нее.
Роза и раньше слышала о кустарниковых зарослях, но она никогда не бывала в этой местности. Она не понимала, как человек или даже зверь может жить в таких местах. Они ехали через непроходимые чащи, простиравшиеся на многие мили. Иногда они выезжали на небольшие поляны, эти крошечные участки саванны в царстве густых зарослей деревьев, наполненных москитами и состоящих из колких диких груш, дикой смородины и всего многообразия низкорастущих кустарников, унизанных ароматными цветами, сочными ягодами и ядовитыми шипами. Роза не представляла, как многочисленные животные, которые здесь обитают, могут прятаться в таких зарослях и как человек или лошадь проберутся сквозь густую сетку кустов, унизанных шипами, и останутся живыми.
Роза всю свою жизнь прожила в городе, и поэтому удаленность этой местности от цивилизованного мира поубавила в ней мужества. За целый день она не видела ни одного дома. Казалось, они единственные люди в этих местах. Роза уже не знала, сможет ли она выжить вдали от людей — с Джорджем, который казался высеченным из камня. Тропа отвлекла внимание Розы от зарослей. Она вела к какому-то строению. При виде его к ней тачала возвращаться жизнь.
— Это не совсем дом, — предупредил ее Джордж. — Мы переехали сюда незадолго до начала войны. Когда отец и двое старших братьев ушли воевать, матери чудом удалось его сохранить.
С удивлением Роза отметила, что раньше Джордж никогда не рассказывал о своих родителях.
— Я думала, что… Ты никогда не говорил… Я поняла.
— Мама умерла три года назад. Дом будет полностью на твоем попечении, — говоря это, Джордж даже не смотрел на нее. Невозможно понять, что чувствует этот человек.
— А твой отец?
— Мы думаем, что он был убит в Джорджии, в битве за Атланту.
Роза не знала, что ответить. Она услышала в голосе Джорджа за равнодушным тоном плохо скрываемую ярость и решила больше не задавать вопросов.
Однако вид ранчо не слишком улучшил ее настроение. Это была постройка из двух очень больших комнат, между которыми находилась кухня, и двух загонов для скота. В одном из них стоял большой бык.
Джордж проследил за ее взглядом.
— Одна семья из Алабамы одолжила его, чтобы выручить нас. Джефф и я постоянно смотрим за ним — боимся, что украдут. Приплод от него поможет нам разбогатеть.
Вблизи дом выглядел еще более нежилым. Возле него рылись в мусоре грязные цыплята и паслась молочная корова. Здесь, наверное, можно умереть, и никто никогда ничего не узнает.
— После смерти мамы здесь все разладилось. Близнецы слишком заняты со скотом, а младшие не обращают внимания на беспорядок.
— Младшие? Ты же говорил о семи мужчинах…
— Сейчас нас только шестеро. Мэдисон куда-то пропал, — его голос задрожал, но только на мгновение. — Близнецам по семнадцать, Тайлеру — тринадцать, Заку — около семи лет.
— Но это же совсем ребенок! — воскликнула Роза, невольно жалея малыша, вынужденного расти в такой глуши.
— Только не говори ему об этом, — предупредил ее Джордж. Его лицо впервые за много часов осветила улыбка. — Он считает себя таким же взрослым, как все остальные.
— Но остался еще один?
— Да, это Джефф, — Джордж произнес это имя так, словно оно требовало отдельного рассказа, и все, сказанное о других братьях, не могло относиться к Джеффу. — Джефф потерял руку в бою за Геттисбург. Пуля раздробила ему локоть.
Джордж говорил, и каждое слово как будто обвиняло Розу. Он не смотрел на нее, и осуждения не было в его голосе, но Роза чувствовала это.
— Оставшиеся дни войны он провел в лагере для военнопленных.
Роза молчала.
— Джефф хочет показать, что он смирился с потерей руки, но это не так. Не следует говорить при нем, что твой отец был героем армии Союза.
— Я должна держать это в секрете?
— Упоминание об этом приведет лишь только к неприятностям.
Роза вынуждена была согласиться, хотя ей была неприятна любая ложь, даже та, которую не произносят вслух.
— Расскажи мне об остальных.
— Я мало их знаю. Когда я уходил, Зак был совсем несмышленым, а Тайлеру было только восемь.
— А близнецы?
— Они выросли в парней, которых я теперь с трудом понимаю.
Никто не вышел из дома встречать их. Кругом царила тишина и неподвижность летнего полудня. Безмолвие угнетающе действовало на Розу. Джордж спрыгнул с коня, но она настолько устала, что не чувствовала ног. Он помог ей спуститься, но в его прикосновении не чувствовалось теплоты. Лучше бы он ударил ее — по крайней мере, это было бы проявлением чувства.
— На этой стороне мы спим, — показывая левую половину дома, сказал Джордж. Роза тем временем пыталась заставить свои мышцы двигаться. — А это кухня.
Она и сама поняла по торчащей трубе, что это кухня. Двор, если только место, окружавшее дом, можно было так назвать, видно, не подметался неделями, и было неизвестно, подметался ли он когда-нибудь вообще. Псарня в доме была местом, где братья хранили упряжь и серпы, сюда к тому же они сваливали всякий хлам. В окно с настоящим стеклом можно было различить только одно: день сейчас или ночь.
Затем Джордж отворил дверь в кухню. И здесь самообладание оставило Розу. Только большой шутник назвал бы это помещение «кухней». Огромная железная плита была завалена кастрюлями с остатками пищи, грязные тарелки и стаканы украшали стол. Приглядевшись, Роза увидела, что вся посуда дешевая, с отбитыми краями, за исключением нескольких фарфоровых и хрустальных предметов. Вокруг стола стояло восемь стульев с треснутыми спинками и прохудившимися сиденьями. Гармонию беспорядка дополняли несколько деревянных корзин, покрывшаяся коркой медная рочестерская лампа, разбитый кофейник, необтесанный стол и груда пустых консервных банок. Занавески почернели от копоти и пыли. В корзине для дров были одни щепки. В комнате стоял чад.
— Тайлер готовил нам, а он не очень хороший повар. К тому же никто из нас не силен в уборке.
— Где находится моя комната? — спросила Роза. Если она не приляжет прямо сейчас, то может просто упасть в обморок.
— Наверху, — и Джордж указал на лестницу, ведущую на чердак. Последние силы оставили Розу. Прощайте, мечты о солнечной комнатке с ситцевыми занавесками и мягкой кроватью, просторной и светлой.
В открытую дверь Роза увидела, что здесь можно только с большим трудом выпрямиться в полный рост. Еще мышей здесь только не хватает. А голуби и совы облюбовали, как видно, ее кровать.
Джордж вышел взять багаж Розы, пока она более внимательно осматривала плиту на кухне. Один ее вид способен был нагнать дрожь. Десятки грязных тарелок были свалены в большой металлический бак, и было страшно даже подумать, сколько времени они там пролежали. Наверное, там уже завелись личинки. Не хватало еще возиться с червями.
Джордж вернулся с ее багажом.
— Знаю, здесь беспорядок. Тайлер никогда не моет посуду, если еще есть чистая под рукой.
— Видимо, и никто не моет, — сказала Роза, когда Джордж вносил ее вещи на чердак.
— Иногда мы днями не бываем на ранчо, — откликнулся Джордж.
— В зарослях, похоже, чище, чем здесь у вас. Там хоть дождь иногда бывает.
Спускаясь по лестнице, Джордж чуть натянуто улыбнулся. Но все же это была улыбка.
— Конечно, выглядит все это устрашающе, но я уверен, что скоро здесь будет порядок.
— Здесь есть дорогие тарелки, — показала Роза на фарфоровую тарелку, расписанную изысканным цветочным узором. — Нельзя ли пользоваться чем-нибудь попроще?
С выражением холодного безразличия, так часто виденным ею на лице Джорджа, он произнес:
— У нас больше ничего нет. Обычно мы едим около семи. Я скажу ребятам, что ты здесь, — с этими словами он повернулся к выходу.
— Как, ты уже уходишь? — Розе казалось, что она не сможет здесь находиться одна.
— Не беспокойся, Тайлер и Зак где-то здесь. Пойду посмотрю, где они. Они тебе расскажут все необходимое.
— А продукты? Что мне готовить?
— Я не в курсе, обо всем знает Тайлер.
— А чем мне заниматься, пока его нет? — Роза не только была в растерянности, но и рассердилась.
— Начни пока уборку, здесь такой беспорядок.
После этих слов Джордж исчез. Роза стояла несколько секунд, словно оцепенев, затем бросилась к двери. Она не может остаться здесь одна, пусть Джордж побудет с ней еще хотя бы минуту! Слишком поздно. Джордж уехал на лошади, и через мгновение стих топот копыт. Не стало ничего. И никого.
Роза осталась одна.
Она остановилась возле двери на кухню. Увидеть сейчас этот кошмар снова будет выше ее сил. Она открыла дверь и вошла в ту половину дома, где все братья спали. Но там царил еще больший беспорядок.
В огромной комнате она увидела умопомрачительное количество грубо обтесанных кроватей, стульев и комодов. Кругом валялась в беспорядке разбросанная одежда, даже на столике для бритья.
Захлопнув в отчаянии дверь, Роза побрела на кухню. Единственное, что ее немного радовало, — это то, что боль и усталость во всем теле понемногу утихали.
И вдруг Роза осознала всю чудовищность того, что с ней произошло. Совершенно обессилев, она села за стол и, положив голову на руки, заплакала горько и безутешно.
Она просто дура. Обыкновенная идиотка с куриными мозгами и дурацким оптимизмом. Сколько лет она старалась быть настороже, училась отличать искренность от лжи, лицемерие от правды, сносила все унижения и оскорбления, и все лишь для того, чтобы броситься в ноги первому же, кто просто повел себя с ней благородно!
Конечно, Джордж Вашингтон Рэндолф бывает иногда любезен и великодушен, он вел себя тогда как настоящий человек и джентльмен. Но сейчас совершенно ясно, что он не станет баловать свою домработницу слишком частыми знаками внимания. Розе придется работать как рабыне, от восхода до захода солнца, чтобы потом ползти на чердак отдыхать до следующего утра, когда все начнется сначала.
Неужели это — ее будущее? Неужели она никогда не узнает счастья и радости, о которых мечтала?
Роза перестала плакать, вытерла нос и оглядела комнату снова. Может быть, в аду кухни и похуже, хотя в это и трудно поверить! Во всяком случае, это ее личный ад, который Джордж приказал убрать. Ведь она сама настояла на письменном соглашении, который связывает теперь ее так же, как и Джорджа. Но она будет подавленно молчать или снова разрыдается, но никому не позволит усомниться в слове Розы Торнтон!
Дверь скрипнула. Роза сразу вспомнила про свирепых индейцев, мексиканских бандитов и скотокрадов. Может, ей не стоит бояться мыслей о годах каторжного труда, и в следующую минуту она умрет?
