Глава 17
Она ожидала при тусклом свете лампы, фитиль которой был притушен, чтобы сэкономить драгоценное горючее. Всегда восхищаясь ее красотой, он не понимал, как могли мужчины не замечать этой красоты только потому, что ее отец воевал за Союз!
Она выглядела такой хрупкой, такой ранимой, незащищенной! Он испугался того, что собирался сейчас сделать.
Или того, чего делать не собирался.
— Я не была уверена, что ты придешь, — сказала Роза. В ее голосе слышалось беспокойство, словно она боялась, что любая малейшая ее оплошность заставит Джорджа уйти.
— Мне нужно было подумать.
— Мне тоже.
Джордж почувствовал возникшую неловкость. Каким дураком он был, никогда не задумываясь о том, что и у Розы могут быть требующие решения проблемы! Почему ему всегда казалось, что ему одному приходится принимать решения? Сейчас он понял, что точно так же относился и к своим братьям. Всегда воспринимая Розу как нечто само собой разумеющееся, он думал, что она всегда будет рядом, будет ждать, хотеть, прощать всякий раз, когда он захочет обратить на нее свое внимание.
Джордж подошел к кровати, сел на ее край лицом к Розе.
— Ты привел свои мысли в порядок? — спросила она.
— Более или менее, во всяком случае, они теперь у меня в большем порядке, чем раньше!
Он хотел, чтобы Роза прибавила фитиль, ему было трудно разглядеть ее лицо, а надо было знать, как она воспримет то, что он собирается ей сказать.
— Не возражаешь, если я начну первая? — спросила она.
Джордж почувствовал, как у него защемило в груди: теперь она не была похожа на ту довольную, счастливую Розу, какой она была за ужином. Она казалась такой серьезной. И несчастной.
— Нет, не возражаю.
Роза не сразу заговорила; она не смотрела на него, и от этого Джордж нервничал еще больше. Если ей трудно подобрать нужные слова, это значит только одно — то, что ему не понравятся те слова, которые она собирается сказать! Роза подняла глаза и взглянула Джорджу прямо в глаза.
— Не знаю, почему ты сделал мне предложение. Откровенно говоря, я боялась спросить об этом.
Она опустила глаза, казалось, ей не хочется продолжать.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — сказала она. — Я никогда не делала из этого секрета.
Он не знал, что ему на это ответить, что сказать.
— Боюсь, что любовь побудила меня дать некоторые обещания, которые я не смогу сдержать! — продолжала она.
Боль в груди не отпускала, а становилась все резче.
— Я говорила, что понимаю, как ты боишься ответственности, и то, что не стану тебя привязывать к себе. Я все понимаю, но не могу жить здесь, ожидая постоянно, когда ты наконец решишь прийти ко мне, и опасаясь, что каждую минуту ты можешь передумать… Раньше мне этого было достаточно, по крайней мере, мне так казалось, но теперь это не так!
Она собирается сказать ему, что хочет уехать?
— Приехав сюда, я мечтала о Святом Георгии, который меня спасает! Я знала, что это нереально, что это всего лишь детская сказка, но я верила, что, оставшись здесь, я смогу дождаться исполнения хотя бы части этой мечты.
— Но ничего не сбылось.
— Я полюбила тебя. Потом Зак покорил мое сердце своей озорной улыбкой, затем мне очень понравился Хен… Мне нравится Монти, когда не кричит и не подавляет меня силой своей личности. Я не ссорюсь с Тайлером и беспокоюсь о Джеффе.
— Ты научилась беспокоиться обо всех нас.
— У тебя замечательная семья! Все такие жизнерадостные, умные, энергичные и невероятно преданные. Каждый из вас может дать так много любви, но вы боитесь ее выказать и кому-то предложить из опасения, что она будет отвергнута.
— Они не отвергают тебя.
— Нет, но они сдерживаются. Они ждут, когда ты полюбишь меня, до этого они не позволят себе этого.
Джордж был ошеломлен. Он и не подозревал, что решения его братьев могут зависеть от его собственных. Еще больше его поразило то, что они сдерживаются из-за него от того, что им хотелось бы. А он думал, что это он сдерживается из-за своих братьев…
Если Роза была права…
— Разве можно жить здесь и не быть причастной к твоей семье? — продолжала Роза. — Но мне больно, что для нее я все еще посторонняя. Не думаю, что смогу выдержать это и дальше!
— Ты хочешь вернуться в Остин?..
— Нет! — Роза говорила тихо, но в ее голосе слышалась скованность. — Я бы хотела остаться здесь до конца своей жизни, но я не могу. Из-за того, что происходит. Я думала, что смогу, но ошибалась. Можешь ли ты понять, что я чувствую? Можешь?.. Ты никогда не пытался взглянуть на мир глазами другого человека. Только своими.
Он пытался, но для этого был слишком поглощен своими страхами, мыслями о своей семье. Он не научился смотреть на вещи глазами других людей. И, к великому своему удивлению, Джордж понял, что так и не разобрался в своих чувствах. Необходимо сделать это сейчас, ведь Роза собирается уехать от них. Уехать от него. А сейчас он, как никогда в своей жизни, был уверен в том, что не хочет, чтобы она уезжала!
— Начинаю понимать, — сказал Джордж, — но ты ошибаешься, думая, что ты не принята в нашу семью. Иногда мне кажется, что Зак любит тебя больше, чем всех остальных!
— Зак хочет любить меня, но, не понимая этого, он все-таки держится на расстоянии, ожидая, что ты дашь ему знать, правильно он делает или нет!
— Ты думаешь, он в состоянии такое понять?
Роза посмотрела на него так, словно он был красивым, замечательным, но таким идиотом!
— Понимают все. Взгляни на Монти: вначале он поддразнивал меня, а когда стало ясно, что между нами что-то происходит, сразу ушел в сторону. Если бы он знал, что ты любишь меня, то стал бы заигрывать со мной снова, но на этот раз как с сестрой.
Джордж понял, о чем говорит Роза, но был уверен, что каким Монти был невозможным, таким и остался!
— Ждет даже Джефф: он может решить уехать, а может — вернуться. Но пока не решишь ты, он будет ждать!
Джордж почувствовал себя еще хуже, чем прежде: он не оправдал не только ожиданий Розы, но и ожиданий своих братьев!
— Я никогда не хотел, чтобы ты уезжала, — сказал он.
— Знаю. Но больше всего на свете ты не хочешь женщины, которая усложнила бы твою жизнь!
— После того, как я насмотрелся на своих родителей, я решил не рисковать и не повторять их ошибок! Но потом я встретил тебя, и все стало меняться. Ты спрашиваешь, почему я женился на тебе. Просто ничего другого я не мог сделать. Наверное, глупо произносить это взрослому мужчине, особенно тому, кто указывает другим что делать, но это правда! Мои чувства к тебе становятся сильнее с каждым днем, но я не могу разобраться в них! Может быть, ты мне очень нравишься, а может, просто мне с тобой так уютно, что трудно отказаться от тебя! Может быть, меня тянет к тебе потому, что ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
— И это все?..
— Нет.
— Я не могу понять, почему мои чувства к тебе изменились: раньше я говорил себе, что я сумасшедший, что не хочу и не собираюсь делать этого. Потом я понял, что все изменилось, и я хочу этого. Но, пытаясь заглянуть себе в душу, я вижу, что остался прежним человеком. И тогда я спрашиваю себя: хочется ли мне использовать тебя ради собственного удовольствия, или мои чувства изменились настолько, что переросли в любовь к тебе, а я и не заметил это!?
— Что ты решил? — спросила Роза, не умея скрыть волнения.
— Я понял, что не знаю, что такое любовь. Я никогда не видел ее, не считая мамину любовь к отцу, которая ослепила ее и заставила не замечать, каким он был. Я не думаю, что любовь ослепляет и тебя и ты не видишь правды. Если это так, то я ее не хочу! Мои чувства к тебе сильны, но не знаю, достаточно ли они сильны… Когда я смотрю на тебя, все остальное для меня не имеет никакого значения. Я с трудом понимаю, что происходит вокруг, когда сжимаю тебя в своих объятиях! Но это не важно, ведь как сильно я бы не любил тебя, я никогда не могу забыть о своих братьях. Однако я знаю, что не смогу позволить тебе уехать!
Роза с трудом разрешила себе снова надеяться. Зачем она подумала, что что-то изменится? Джордж женат на своих братьях и своих страхах-наваждениях, что он — повторение отца. Что противопоставить этим могучим силам?!
И хотя разум говорил ей, что Джордж так и не принял никаких обязательств по отношению к ней, что он не решил еще, что для него важнее: она или его семья, но Роза понимала и то, что он сделал ей навстречу еще один шаг: маленький, но все же шаг! Перед лицом всех своих затруднений он признал, что не хочет, чтобы она уезжала!
Может быть, он любит ее и не знает об этом… Розе хотелось верить этому, она отчаянно этого хотела! Но сможет ли она выдержать еще одно разочарование? И нелегко от того, что Джордж никогда лично не давал ей никаких обещаний, это сделала она, так уж случилось, и в этом нет ничьей вины.
Но Джордж тоже страдал.
Джордж пытался научиться любить. Должна ли она бросать его как раз тогда, когда он потянулся к ней? И не просто как любовник! Он тянулся к ней, чтобы спастись от своих страхов, выбраться из болота собственных сомнений и отделаться от чувства собственной никчемности, которое тянуло его ко дну!
Она хотела стать его возлюбленной, а не спасителем, но ей было понятно, что, возможно, лишь став его спасительницей, она будет его возлюбленной! Он ведь протянул ей руку и спас ее против своей воли. Не должна ли она ответить ему тем же?
Может, она не хочет оставаться с ним из-за того, что была чем-то ему обязана? Она останется с ним, потому что он любит ее, потому что не может больше ничего с этим поделать. Именно это он и сказал, маленькая дурочка! Он сказал, что женился на тебе потому, что ничего другого сделать не мог.
Он любит ее! Медленно приближаясь к этому, он не видел пути, не замечал уже достигнутого, но все же он шел, медленно и неумолимо!
Но как долго она сможет ждать еще, и по силам ли ей выдержать еще одно разочарование?
Ради любви Джорджа, пока он любит ее, она сможет выдержать все! Она знает это. Ей может это не нравиться, и, конечно, она не хотела бы переносить это, но, как и Джордж, она не может поступить иначе, и потому останется!
— Я останусь, если ты уверен, что хочешь этого! — сказала Роза.
— Даже если я не могу ничего обещать?
— Ты пожелаешь, чтобы я осталась, если я тоже не смогу дать никаких обещаний? Джордж ответил мгновенно:
— Да, и я дам тебе одно обещание.
Роза тут же почувствовала разочарование; она знала, что он пообещает заботиться о ней… Ей этого уже недостаточно.
— Я обещаю постараться научиться тебя любить. Я хочу этого.
Роза была счастлива так, что еле удержалась, чтобы не броситься к нему на шею. Она сделала бы это, если бы не боялась его этим оттолкнуть. Он любит ее. Просто ему нужно еще немного времени, чтобы понять это!
— Я обещаю ждать столько, сколько будет необходимо.
У Розы было такое чувство, словно они в первый раз давали друг другу клятвы, и их жизни на этот раз действительно были соединены. Если они будут любить друг друга этой ночью, с нее начнется их настоящая супружеская жизнь..Она потянулась к нему и взяла его за руку:
— Ты останешься со мной?
— Ты уверена, что этого хочешь? Я не могу не прикасаться к тебе, пытался, но больше не могу!
— Я и не хочу, чтобы ты пытался.
Джордж почувствовал, как его тело задрожало от желания. Даже просто держа ее пальцы в своих руках, он ощущал, как огонь разливается по всему его телу. Он подумал, что если не уйдет сейчас, то уже не сможет от нее оторваться.
Но уходить он не хотел. Сегодня он понял, что хотел бы прожить с Розой всю жизнь. И он сделает все, чтобы она осталась!
Джордж почувствовал, как его тело покидает напряжение: не то напряжение, которое было вызвано приглашением Розы, и не напряжение предвкушения, от которого дрожали его мышцы, а именно то напряжение, которое не давало ему сосредоточиться на исполнении своего страстного желания, разрывающего Джорджа на протяжении вот уже нескольких недель!
Джордж подвинулся к Розе и лег рядом с ней. Он впервые почувствовал, что это его место! Сейчас он не чувствовал ни страха перед возможной неудачей, ни надоедливых угрызений совести за свои намерения. Он был счастлив. Ему было легко и хорошо.
Почти неосознанно Джордж потянул руку и пальцами дотронулся до ее кожи. Это, скорее, был не акт страсти, а прикосновение, символизирующее некий разговор между ними, оно словно устанавливало путь общения, связь… Джордж говорил, что хочет ее, что он желает ее, и что будет желать ее до конца своей жизни.
Джордж наклонился над Розой, дотронулся до ее груди и стал осыпать поцелуями ее нежную бархатную кожу. Его губы говорили, что он хочет ее, желает ее, что он будет лелеять ее и дорожить ею, заботиться о ней, пока сможет делать это. Джордж почувствовал запах фиалок. Обычно ему нравилось это, но сейчас он хотел ощущать запах ее собственного тела, а не мыла.
И все же этот фиалковый аромат ей очень подходит. Достаточно сильный, но не навязчивый и не тяжелый, как сама Роза. Он целовал ее кожу, она была немного влажной — от теплой ночи, от робости, от желания.
Он почувствовал, как его тело тоже становится влажным, и огонь внутри заставил его покрыться горячим потом. Он желал ее неудержимо и страстно. Устроившись поудобнее, чтобы захватить губами как можно больше ее соблазнительных искушающих прелестей, и, целуя ее плечо и ключицу, почувствовал, что желание захватило его всего целиком. Правой рукой он стал ласкать грудь Розы через тонкую ткань ее ночной рубашки. Джордж повиновался первобытному инстинкту: захватить и овладеть, и, окружив ее своей страстью, окутав жаждой любви и своим пылом, заявил свои права на нее.
Роза застонала. Она придвинулась к Джорджу, ее тело соприкасалось с его. Ощущение близости ее тела сводило его с ума. С трудом контролируя себя, он неимоверным усилием воли сдерживался, чтобы тут же не овладеть ею. Он немного приподнялся и стал целовать ее закрытые глаза, кончик носа, осыпая все более требовательными поцелуями приоткрытые губы. Роза снова застонала, ее тело извивалось под ним, ее губы отвечали на его поцелуи. Джордж целовал ее «все более настойчиво, и Роза обвила руками его шею и сильно прижалась к нему всем телом. Ее полные и твердые груди были прижаты к его груди, соски обжигали его кожу. Он вдыхал ее запах, влага ее тела смешалась с его. Вкус ее губ звал его к чему-то большему. Джордж застонал, но его стон не был чуть слышным: это был стон мужчины, охваченного неудержимым желанием. Язык Джорджа проник ей в рот и завладел ее языком. Он сбросил с ее плеч лямки ночной рубашки и освободил грудь, начав ласкать один сосок языком, другой — своими пальцами. Роза отреагировала бурно: она обхватила его голову руками и прижала ее очень сильно к себе.
Сдержавшись, чтобы не овладеть ею залпом, Джордж сосредоточился на ласках ее груди больше, чем на своем желании. Ожидая этого так долго, он решил продлить удовольствие, медленно наслаждаясь каждой минутой, каждым прикосновением. Он наслаждался ее стонами, когда нежно ласкал ее грудь горячим языком, когда покусывал ее сосок зубами.
Но когда он понял, что больше занят обузданием собственных порывов, чем наслаждением ее тела, Джордж решил больше не сдерживать себя. В следующий раз он будет заниматься только Розой, но его разорвет на кусочки, если он сейчас не прекратит себя удерживать!
Роза помогла ему снять с себя ночную рубашку. Казалось, она больше его хочет, чтобы между ними исчезли все преграды. Она как будто не замечала своего тела. А Джордж не видел больше ничего, кроме нее! Он не мог ею насытиться. Он наслаждался ее телом глазами, руками, губами, каждой частью своего тела. Ее нагота разжигала его, как огромный костер. И ее поглощало желание, непобедимое желание.
Повинуясь влечению, которое вспыхнуло в нем впервые, еще когда он вошел первый раз в ресторан «Бон Тон», и увидел Розу, Джордж быстро сбросил с себя всю одежду и снова лег рядом с ней.
— Сначала это может быть не очень удобным, — сказал он, раздвигая ее бедра.
Расслабленное тело Розы словно приглашало его. Ее тело выгнулось, когда в ее влажное влагалище проникли пальцы Джорджа. Стоны отрывались с ее губ, пока он проникал все глубже и глубже, подготавливая к своему вхождению. Он должен был подождать еще немного, чтобы убедиться, что она сможет принять его, но когда Роза прижалась к нему в порыве страсти, он утратил способность ждать.
— Будет больно, но только одну минуту, — сказал он, заряжая положение над Розой.
Затем он овладел ею. Как мужчины овладевают женщинами со дня сотворения мира. Своими телами. Своим разумом. И своими душами.
Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы сдержаться и осторожно погрузиться в ее тело, а не вторгнуться в него грубо и стремительно. Роза не сдерживала своей страсти. Когда он был готов разорвать ее девственную плеву, она быстро и резко подалась вперед, помогая Джорджу глубоко в нее проникнуть.
Джордж потерял над собой контроль, отдавшись страсти всецело. Повинуясь порыву, он отчаянно овладевал Розой, все глубже и глубже проникая в ее тело. Он только замедлил движение, чтобы она смогла за ним успевать.
Почувствовав, как волна сладкой боли окатила все его тело, он ускорил темп и бросился вперед. В этот момент он испытал ошеломляющее освобождение от всего, что сковывало его и ее.
Некоторое время они лежали рядом друг с другом, ничего не говоря. Когда к нему вернулась способность соображать, он мог с трудом поверить в то, что сейчас занимался любовью со своей женой. Однако было достаточно повернуть голову и протянуть руку, чтобы удостовериться, что Роза была здесь, нежная и зовущая.
К нему вернулось чувство удовлетворения. Оно накрыло его, как теплое одеяло. Если раньше у него были какие-то сомнения в верности того, что он делает, то сейчас он не сомневался ни в чем.
Впервые он испытывал такой покой, удовлетворение и умиротворенность.
Джордж проснулся с первыми лучами солнца. Он взглянул на Розу: она лежала лицом к нему, ее глаза были закрыты. Она спала. Он медленно поднял голову и приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть. Он не понимал, почему, но во сне она казалась ему еще более красивой. Глядя на Розу, на трогательный беспорядок в ее внешности, казалось, что ничто не может помешать ее спокойному сну.
Но Джордж не мог быть спокоен из-за близости Розы. Она была совсем рядом, одной рукой он ее обнимал, он мог коснуться губами ее лица. Близость ее едва прикрытой одеждой груди, белоснежных плеч и шеи сводила его с ума.
Джордж почувствовал, как внутри его снова разгорается огонь желания, к тому же он еще ощущал жар прошедшей ночи.
Он хочет обладать Розой. Зная это с самого начала, он никогда бы не подумал, что его чувства к ней так изменятся. Он не совсем понимал, в чем эта перемена, но знал, что теперь воспринимает все по-другому. И это было к лучшему.
Ему никогда не было так хорошо. Этого он тоже не смог бы объяснить, но он и не хотел пытаться это делать. Он просто будет наслаждаться этим новым чувством…
Это замечательное чувство теперь всегда будет с ним. Пока с ним будет Роза.
Все, что ему нужно сделать, — это протянуть руку. Он коснулся ее щеки, мягкой и прохладной. Щека была сухой. Коснувшись ее губ, он ощутил, что они тоже сухие. Видимо, она не чувствовала сейчас того жара, который снедал его до сих пор, заставляя пот выступать на его теле.
Джордж не переставал касаться пальцами ее лица: он трогал ухо, провел рукой по тонкой шее, плечу. Он испытывал необъяснимое удовольствие от того, что прикасался к ней. Ему и прежде приходилось касаться женщин, но это было другое чувство, совершенно непохожее на то, что он испытывал теперь. Он не просто нуждался в сексуальной разрядке, не просто хотел ее тела. Это было нечто большее: потребность узнать ее, узнать все тайны ее тела. Изучить ее губы, узнать, какие ощущения она получает, когда целуешь ямочку ее плеча и впадинку у шеи, и где нежнее у нее кожа — на губах или на груди. Он хотел выяснить, какие его прикосновения возбуждают ее больше всего. Роза была для него лабиринтом тайн, и он должен был разгадать каждую из них.
От его прикосновений Роза вздрогнула. Он поцеловал ее.
— Который час? — прошептала она.
— Рассвет.
— Мне пора вставать, — Роза попыталась сесть. — Они скоро выйдут завтракать.
Джордж повалил ее снова на кровать.
— Подожди несколько минут. — Его руки скользнули под рубашку и завладели ее грудью. Роза заглянула ему в глаза.
— Мы не можем. Если мы не выйдем в кухню, когда все соберутся, то они догадаются, чем мы занимаемся!
— Меня это не волнует. Пусть об этом знает хоть целый мир, — Джордж обнажил ее грудь, притянув к себе ее за плечи. — Мы муж и жена.
— Но…
— Никаких «но», — был ответ Джорджа, когда он снимал с нее рубашку. — Я никогда не чувствовал себя таким свободным. Не знаю, что я почувствую, выйдя из этой комнаты, но сейчас это не волнует меня. Мне нужна ты.
Джордж сам был поражен тем, что сейчас сказал Розе. Она нужна ему. Это так. Он нуждался в ней больше, чем мог себе представить, но думая, что никогда не сможет признаться в этом себе. Но теперь он сделал это, что оказалось совсем не трудно!
От этого он почувствовал себя еще лучше, заинтересовавшись, какие еще чудеса сотворит Роза с его душой… Но это — потом. Сейчас он хотел окунуться в тайны ее тела.
— Джефф, я изменил планы. Останься, когда все разойдутся, и я объясню тебе!
Джордж выехал в лагерь вместе с близнецами, но по дороге не принимал участия в их шутливой беседе. Он словно переродился. И это благодаря Розе.
Она должна быть с ним. Не имеет значения, что для этого придется сделать, от чего отказаться… Раньше все было для него так трудно и сложно, а сейчас все стало казаться легким и естественным.
— Что ты надумал делать? — спросил Джефф. Он был таким же мрачным, как всегда. Очевидно, в нем никаких перемен не произошло.
— Я уже обговорил это с близнецами, по-моему, уже слишком поздно гнать скот в Сент-Луис. Будет ли лучше, если мы сделаем это до зимы?.. Ведь если будет сухое лето, вряд ли хватит воды и травы!
— Тогда подожди до весны. Я говорил тебе об этом и раньше.
— Но мы не можем ждать так долго, — сказал Джордж, — я хочу, чтобы ты встретился с Кингом.
— Я лично?
— Да. Поезжай к нему на ранчо, если понадобится, но поговори с ним обязательно сам.
— Но о чем разговаривать, если у нас нет денег для покупки коров?
— Я хочу заключить с ним сделку. Зимой он погонит стадо в Сент-Луис. Его людям это сделать будет намного легче, чем нам. У них есть опыт, рабочая сила, знание таких перегонов. Предложи ему обменять своих коров на наших бычков. Перегнать их к нему на ранчо — не проблема. Выясни, согласится ли он на такую сделку и сколько голов он обменяет. Я хотел бы получить за двух бычков одну корову.
— Чья это идея? — спросил Джефф.
— Моя, — ответил Джордж.
— Это единственная умная мысль, которая пришла тебе в голову с тех пор, как ты вернулся домой, — сказал Джефф. — Но я не знаю, пойдет ли на это Кинг.
— Я тоже не знаю. Но ты единственный, кто может его уговорить.
Сначала Джефф изумился, потом, видимо, почуяв подвох, стал недоверчивым.
— Почему ты так говоришь?
— Ты можешь убеждать, когда захочешь. И ты очень дотошный, когда дело касается денег. Мы должны заключить самую удачную сделку, ты же единственный, кто сможет это сделать!
Джефф выглядел смущенным этим комплиментом. Когда Джордж попросил его остаться, он подумал, что предстоит ссора. Его самозащита была приведена в боевую готовность: губы сжаты, зубы стиснуты. А теперь он был удивлен.
— А если Кинг не согласится?
— В округе должны быть и другие ранчо, которые будут продавать скот весной. Иди скупщики скота. Ты можешь даже найти человека, который перегонит наше стадо за вознаграждение. Мне не по нраву идея перегонять скот так далеко, во всяком случае, пока мы не имеем опыта таких перегоню. Спроси Кинга, не сможет ли он взять с собой близнецов будущей весной — нам надо иметь опытных людей.
— Сколько я должен просить?
— Столько, сколько сможешь, но не меньше двенадцати долларов за голову. Если он не даст такой цены, придется гнать самим. Или придется продать скот на шкуры и сало.
— Когда мне ехать?
— Чем скорее, тем лучше. Я попросил Розу позаботиться, чтобы твои вещи были собраны.
Угрюмое лицо Джеффа стало зловещим. Но Джордж не обратил внимания.
— Я хотел еще попросить тебя кое-что сделать, пока ты будешь в Остине, — сказал Джордж ему. Он подошел к своей лошади и вернулся с длинным узким свертком в руках.
— Это твоя шпага, — отозвался Джефф. — С ней что-нибудь случилось? Я не думаю, что в Остине найдется кто-нибудь, кто сможет починить такую шпагу.
— С ней все в порядке, — сказал Джордж, протягивая шпагу Джеффу. — Я хочу, чтобы ты продал ее.
— Продать?! Зачем? Мы не до такой степени нуждаемся в деньгах.
— Я хочу, чтобы ты продал ее и купил обручальное кольцо для Розы.
Джефф был взбешен.
— Отнеси ее к Макграфу и Хайдену. Спроси Джима Хайдена. Я уже говорил с ним, он знает, какое кольцо мне нужно. Он даст тебе хорошую цену.
— Черт, я не сделаю этого! Я не могу продать твое оружие и купить кольцо для…
— Подумай, прежде чем закончить, — предупредил его Джордж. — И, пока думаешь, постарайся не забывать, что говоришь о моей жене!
— Но…
— Никаких «но», Джефф! Ты что, думаешь, что твое бешенство что-то изменит? Это не так. Роза останется моей женой независимо от того, чего хочется тебе.
— Надеюсь, что когда-нибудь ты одумаешься и…
— И — что? Отошлю ее назад в Остин? Разведусь с ней? Зачем? Она заботится о нас лучше, чем наша родная мать!
— Как ты можешь такое говорить?
— Потому что это правда. Отец никогда не заботился ни о ком, а мама всегда была на его стороне. Может, ты не помнишь этого, но я помню! — Глаза Джорджа стали такими же страшными, как глаза Джеффа. Он помнил, как отец избивал его, а мать стояла рядом и ничего не могла сделать, он помнил свою злобу, затаенную против нее за ее слабость. — Роза бы просто убила меня, сделай я Заку хотя бы половину того, что отец сделал со мной! И ты знаешь об этом!
— Я не куплю кольца для этой женщины. Даже если бы мне пришлось, я не стал бы продавать твою шпагу ради этого! Эта шпага священная!
— Джефф, это всего лишь обыкновенная шпага. Она напоминает мне о тех ужасных годах, которые я мечтаю поскорее забыть! Ты считаешь ее священной, потому что она олицетворяет для тебя те убеждения, за которые мы сражались. Я помню, как парней, которыми я командовал, разрывало на части, некоторых невозможно было узнать…
— И все-таки я думаю, что тебе не надо продавать ее.
— Я не должен брать семейные деньги: это кольцо я хочу купить сам. А сделать это я смогу, только продав шпагу!
— Я не сделаю этого. Я не могу!
— Что именно: купить кольцо для Розы или продать шпагу?
— И то, и другое.
Джордж взглянул на несчастное, искаженное болью, лицо Джеффа, и его злость стала проходить. Ведь и он мог потерять руку. Как знать, не стал бы он тоже таким же злым!
— Джефф, тебе надо забыть о войне. Правильно это или нет, но она закончилась. Назад пути нет, и не нужно начинать все снова! Если ты не перестанешь оглядываться на прошлое, то сделаешь несчастными и себя, и всех, кто тебя окружает.
— Как мне забыть об этом?! — закричал Джефф, размахивая перед Джорджем своей культей.
— Ты должен избавиться от ненависти! Ты можешь злиться на янки, но не переносить свою ярость и на нас.
— Если ты говоришь о Розе…
— Да, о ней и о близнецах тоже. И о Тайлере, и о Заке. И о себе. Находясь рядом с нами, ты делаешь всех несчастными! Ты не замечал, что, когда ты присоединяешься к нам, все тотчас же замолкают?
— Им неприятно быть рядом с калекой.
— Веришь ты в это или нет, но они любят тебя! И они бы доказали это, если бы ты позволил им.
— Это не правда! Они не могут дождаться, как убежать из комнаты, когда там я. Монти прямо-таки из кожи вон лезет!
— А зачем ему оставаться? С тех пор, как ты вернулся, ты не сказал ему ни одного доброго слова!
— Он нетерпимый, тупой, упрямый, раздражительный…
— Ничуть не хуже тебя!
Казалось, Джефф сейчас лопнет от злости: «Монти в десять раз хуже меня!»
— Если не веришь мне, спроси Розу.
— Я ее ни о чем никогда не стану спрашивать!
— А следовало бы тебе сделать это: ты бы узнал много удивительных вещей для себя, которые бы также тебе помогли!
— Если ты пытаешься передать мне ее советы, то попусту теряешь время!
— Я дам тебе один совет, — сказал Джордж. — Тебе придется выбирать между своей семьей и своей злостью!
— Ты пытаешься заставить меня принять Розу. Но ты же знаешь, что я никогда не пойду на это!
— Я пытаюсь доказать тебе, что ты отдаляешься от единственных людей на земле, у которых есть причина любить тебя, несмотря на то, что ты ведешь себя как жалкий, ослепленный ненавистью ублюдок! Роза стала частью нашей семьи. Монти и Хен через несколько лет женятся: если ты не будешь признавать их жен, то, значит, не будешь признавать и их самих!
— Они не женятся на янки.
— Может, и нет, но выбирать будут они. Ты должен быть готов принять их жен, на ком бы они ни женились!
— Я не могу.
— Хорошо, подумай об этом по дороге в Корпус Кристи. И когда будешь говорить с мистером Кингом. Подумай, когда будешь продавать мою шпагу и покупать кольцо для Розы. Ты должен решить, что для тебя важнее: твоя семья или твоя ярость! Проведи несколько дней в Остине, если тебе понадобится время, чтобы убедиться в своей уверенности наверняка. Если ты выберешь семью, мы все будем очень рады видеть тебя в нашем доме. Если второе, то лучше перешли кольцо!
— Ты выгоняешь меня?
— Я прошу тебя сделать выбор. Я не позволю тебе разрушить нашу семью!
— Это делаешь ты со своей женой-янки.
Джорджу показалось, что слова Джеффа сведут его с ума, но при мысли о Розе невозможно было сердиться.
— Тебе следовало бы быть дома вчера вечером. Моя жена-янки устроила Заку день рождения. Никто из его братьев не вспомнил об этом, никто из его братьев не додумался испечь ему пирог и приготовить подарки. Только моя жена-янки! Она потратила те деньги, что мы заплатили ей, на то, чтобы купить Заку ковбойские штаны! Знаешь, что я чувствовал при этом?
— Они ему понравились?..
— Он весь вечер прыгал от восторга. А ты знаешь, что еще сделала моя жена? Она сказала, что эти штаны купил я! Тогда я был так противен сам себе, что не поднимал головы! Зак мечтал об этом подарке больше всего на свете, а я даже не знал этого!
Джефф ничего не сказал.
— Никогда не видел малыша таким счастливым. Хен и Монти стали его поддразнивать, это нравилось даже Тайлеру! Они вчетвером устроили свалку на полу и возились друг с другом. А ты смог бы устроить своей семье такой вечер? Я — нет, а моя жена-янки смогла! Во время войны страдали все люди, Джефф! Я знаю, что это не изменит того, что случилось с тобой. И не вернет отца. Но и воспоминания об этом не смогут ничего изменить.
— Итак, если я об этом не забуду, — он помахал перед Джорджем своей культей, — и об отце, и обо всех остальных, то мне лучше уйти?
Джордж тяжело вздохнул. Наверное, его слова не произвели никакого действия на Джеффа. Но он не мог отказаться от еще одной попытки.
— Никто из нас не забудет войну, Джефф. Она всегда будет частью нас, но только частью! Пройдут годы, и эта часть будет уменьшаться, ее легче станет переносить. Но начать мы должны сейчас, когда труднее всего.
— Мне никогда не забыть того, что сделал ее отец!
— Я не прошу тебя об этом, и Роза тоже. Я прошу тебя не ставить это ей в вину! Ты не будешь желанным гостем ни в одном доме, если не станешь уважать жену хозяина!
— Скажи мне, что ты любишь ее, — сказал Джефф, вспыхивая, вся его злость перешла в вызов. — Никогда не слышал, чтобы ты говорил об этом. Не верю, что ты можешь ее любить!
— Это изменит твое отношение к Розе?..
— Может быть, если ты действительно любишь ее. Но я не верю этому!
Джордж пытался объяснить себе смысл вопроса Джеффа: он не знал, касался ли он его отноше-нцй с Розой или нет. Джефф задал вопрос. Может, это поможет найти ответ, необходимый Джорджу!?
— Несколько дней назад я понял, что не знаю, что такое любовь!
— Мама боготворила отца, — возмущенно проронил Джефф, — она была им одержима!
— Это была одна из причин, по которой я боялся брака. Любя маму, я не хотел жениться на подобной ей женщине. Я думал, что любовь — это что-то беспомощное, удушливое, причиняющее боль. И лишь когда я встретил Розу, я понял, что любовь — это сильное чувство, что любящий человек может бороться за того, кого он любит! Любовь — это когда хочется говорить любимой слова, предназначенные только для нее одной. Теперь я знаю, что, когда человек любит, он отдает самого себя и делает другого счастливым! Я не знаю, люблю ли я Розу. Раньше я был уверен, что нет, но…
— Я знал это! Я знал это!
— …но сейчас я не уверен. Я знаю, что она нужна мне, что я не представляю без нее свою жизнь. Это любовь? Думаю, что это часть ее! Я знаю, что хочу ее: она успокаивает мою душу и тело как ничто другое. Это тоже часть любви. И я бываю по-настоящему счастлив только с ней.
— Ты говоришь, как одержимый.
— Может быть, это тоже неотъемлемая составляющая любви. Я не знаю, что есть любовь, но я хочу научиться! Иногда это приводит меня в замешательство, я чувствую себя ребенком. Но каждый день я узнаю что-то новое. Это как заново начать жить: хочется отказаться от всех рамок внутри себя, хочется связать себя обязательством на всю жизнь и верить, что все удастся!
— Похоже, ты сошел с ума, — Джефф бросил на него сердитый взгляд.
— Может быть, это тоже любовь. Что бы это ни было, но я хочу этого больше всего на свете! И Роза единственная, кто может научить меня этому! Я не откажусь от нее, Джефф, чего бы мне это ни стоило!
— Черт! — произнес Джефф отрывисто. — Ты любишь ее!
