Глава 15
Джейк бегом бросился за Питом, обогнул угол здания и увидел двух фермеров, стоящих рядом с Виллом и Бретом. Они стояли под деревом на берегу реки, текущей по окраине города. Джейк перешел на шаг. Вилл не говорил ни слова, беседу вел Брет.
— Все считают, я странно говорю. Но я вырос в Бостоне. Папа не любил север, поэтому поехал в Джорджию. Это тоже оказалось без пользы. Папа не очень-то любил работать, все равно в каком штате. Рубанул себя по ноге топором. Чертова нога почти совсем сгнила, но папа умер еще до этого.
— Где твоя мама?
— Наверное, болтает с какой-нибудь женщиной. Она сказала, что устала от мальчиков. Сказала, что хочет поговорить с другой женщиной, прежде чем на полгода будет заперта на этом Богом забытом ранчо. Маме не нравится Техас. Она хочет вернуться в Саванну. Я не хочу. Мамины родные говорят, что мы ведем себя, как язычники. Зато дяде Джейку наплевать, как мы себя ведем.
— Конечно, нет, — Джейк надеялся, что голос не выдаст кипящего в нем гнева. — Но вы заходите слишком далеко из соображений собственной безопасности.
Как будто освобожденный из застывшей фотографии, Вилл бросился к Джейку и вцепился в его руку. Джейк ободряюще сжал плечо мальчика.
— Почему вы не сказали, что ищете двух парней? — спросил он фермеров.
Те обменялись неловкими взглядами.
— Другой сбежал довольно давно, — оправдывался Руперт. — Здесь его никто не видел.
— На вашем месте я забыл бы о нем, — усмехнулся Джейк. — Если он пошел в Сан-Антонио, вам его не поймать. Если двинулся на запад или север, то попал к индейцам.
— Я тоже думаю, что он пошел этим путем. Джейк знал — Руперт упрямо держится мысли, что Джейк как-то ответственен за исчезновение Зика, а может быть, и Бака. Но в данном случае, даже он должен признать, что в это трудно поверить.
— Пошли, мальчики. Нужно найти вашу мать. Если я позволю ей остаться здесь дольше, она может вообще отказаться вернуться. Надеюсь, ребята, вы не против, чтобы она нанесла вам визит. Изабель страшно тоскует по обществу.
— У наших женщин нет времени на визиты, — возразил Руперт.
— Изабель — самая работящая женщина, какую вы видели. Она моментально поможет им с работой.
— Наши жены не любят чужих.
— Дайте ей пять минут, и она любому перестанет быть чужой.
Джейк ждал, положив руки на плечи Вилла и Пита. Брет продолжал рассматривать фермеров с откровенным любопытством двенадцатилетнего мальчика, у которого на совести нет никаких постыдных тайн.
— Нам нужно возвращаться домой, — заявил Руперт. — Мы не можем оставить наши поля без присмотра.
— На вашем месте я перестал бы думать о том, что потерял этих парней. — сказал Джейк. — А просто заказал бы себе еще парочку.
Одарив Джейка особенно враждебным взглядом, Руперт повернулся и пошел прочь. Его приятель последовал за ним.
— Я его ненавижу, — шепнул Вилл.
— Мне он тоже не слишком нравится, — ответил Джейк. — О чем он тебя спрашивал?
— Об отце.
— Что ты ему сказал?
— Сказал, что мало что помню, и это правда.
— Он спрашивал еще о чем-нибудь?
— Да, но Брет не дал мне ответить. Вмешательством Брета был недоволен Вилл, но не Джейк. Вилл был слишком мал и невинен, чтобы понять, что происходит. Брет понимал очень хорошо. Джейк улыбнулся мальчику.
— Ты прямо как Изабель, наговорил сорок коробов и ничего не сказал.
Пожав плечами, Брет отклонил комплимент.
— Я думал о том, что бы они сделали со мной, не найди мы Бака.
— Но я не хочу в ванну, — возражал Вилл. — Я уже мылся в Остине.
— Это было три недели назад.
— Я каждое утро умываюсь в ручье.
— Это не то же, что ванна.
— Но похоже!
Они вернулись в отель. Ванная оказалась маленькой и узкой. Большой таз, полный дымящейся воды, занимал большую ее часть. Изабель раздражало, что она вынуждена обратиться к Джейку за поддержкой. Интересно, сам он будет мыться? Он уже удивил ее тем, что подстригся и от этого стал вдвое красивее. Она не была уверена, что сможет выдержать больше.
— Мы все примем ванну, — поддержал Джейк.
— Потом отлично пообедаем и будем спать в настоящей кровати, — сказала Изабель. — Еще не скоро вам это снова удастся.
Девушка и мальчики уже сидели в столовой отеля, когда вошел Джейк. Ее предчувствия оправдались. Умытый, чисто выбритый и одетый в чистую одежду, Джейк был так красив, что дух захватывало. Даже мальчики это заметили.
— Ты кажешься не таким волосатым, — заметил Вилл, когда Джейк присоединился к ним за большим прямоугольным столом. В комнате была дюжина грубо сколоченных столов, некоторые на козлах, вокруг других стояли стулья. Изабель выбрала единственный, покрытый скатертью.
— Он побрился, — проинформировал Пит. — Я не буду бриться, когда вырасту.
— Девушки любят бритых мужчин, — авторитетно произнес Брет. — Им не нравятся косматые медведи.
— Наплевать, что любят девушки, — отозвался Пит. — Я их не люблю.
— Изабель тоже девушка, — вмешался Джейк.
— Нет, она — нет, — возразил Вилл. — Она леди.
— Благодарю, — Изабель покраснела. — Но давайте отложим это обсуждение лет на пять-шесть.
— Все, что нужно девушкам, это выйти замуж, — Брет не обращал внимания на Изабель. — Я никогда не женюсь.
Изабель забавлялась, слушая, как четверо мужчин обсуждают женщин и прелести брака, будто ее тут нет. Может быть, как и Вилл, они не считают, что эта тема относится к ней. Конечно, она не интересуется замужеством и после знакомства с мужчинами предпочитает зависеть только от себя.
Но эта мысль только промелькнула и была тут же сметена целой лавиной противоречий. Нельзя сидеть рядом с Джейком и не ощущать магического влияния его личности. Она чувствовала напряжение между ними. Интересно, чувствует ли он, и, если да, что думает об этом?
Изабель улыбалась, глядя на него. Мальчики говорили одну глупость за другой. Однако, несмотря на острый язык Брета, Джейк умудрялся поддерживать легкий разговор. Они вели себя словно щенки, ползающие перед вожаком.
Джейк позволял, может быть, ему даже это нравилось. Это был совершенно другой Джейк, не тот мужчина, которого она узнала на ранчо. Он улыбался. Улыбался, а ее желудок каждый раз кувыркался. На подбородке была маленькая ямочка, и кадык ходил вверх-вниз, когда он говорил. Изабель не замечала этого, пока он не побрился. Она видела темноватый след от бороды. Лицо ее жениха всегда было совершенно гладким. Ей больше нравилась грубоватая внешность Джейка, которая не обещала ничего, чего у него не было.
Оказывается, он может быть обаятельным, так очаровал официантку, что Изабель подумала — та предложит за него разрезать бифштекс. Настроение Джейка было заразительным — люди улыбались, поглядывая на их стол. Изабель показалось, все они думают, что это семья наслаждается выходом в город.
Холодное чувство пустоты заморозило улыбку. У нее нет семьи, она одинока, а здесь только затем, чтобы помочь мальчикам. И вернется в Остин, как только они устроятся. Для этого она отправилась в это путешествие, но все изменилось.
Изабель полюбила этих ребят и хочет быть такой же нужной им, как они теперь нужны ей. Она не могла представить себе, что не увидит их снова, не узнает, какими они выросли, не увидит их жен и детей. Они стали частью ее жизни. Они — ее семья.
И Джейк оказался клеем, связующим их.
Его голубые глаза подмигивали ей. Вилл что-то сказал, но Изабель пропустила — что. Вокруг глаз Джейка лучились морщинки от улыбки, губы приоткрылись, обнаружив ровные белые зубы, на щеках образовались ямочки. Улыбка была такой теплой, такой радушной, такой искренней — она почувствовала себя так, словно они действительно семья.
Изабель хотела, чтобы Джейк поцеловал ее.
Мысль ужаснула, но Изабель не отмахнулась от нее. Ей все равно, о какой черте ее личности это говорит. Она помнит его поцелуй, нежность губ, силу рук, обнимающих ее, чувство безопасности, своей желанности и привлекательности. Ничего похожего на то животное чувство, которое питал к ней Анри Дю Планж. Изабель тянуло к Джейку, несмотря на все ее неодобрение.
Она никогда не чувствовала себя так восхитительно, как в его объятиях, и помнит каждую секунду прогулки до палатки, после того как подвернула ногу, каждую минуту скачки на ранчо, когда его тело фактически обвивало ее.
Чье-то колено коснулось ее под столом. Здравый смысл говорил, что это может быть любой из мальчиков, но тело сказало — Джейк. То же говорили его глаза, затуманенные желанием.
Изабель обдало жаром с головы до ног. Она чувствовала себя так, будто у нее поднялась температура, и надеялась, что не покраснела, хотя была уверена — конечно, покраснела. Она знала, как вести себя в заполненных людьми гостиных Саванны, но когда дело касалось Джейка, была точно так же невинна и наивна, как Вилл.
— Я думаю, пора отправить этих мошенников спать, — сказал Джейк.
Обед был окончен. Они сидели, разговаривая, и Джейк выпил три чашки кофе, который, как Изабель было известно, не был приготовлен на трехдневной гуще.
— Мы не хотим спать, — воспротивился Пит.
— Можно мне заглянуть в салун? — спросил Вилл.
— Нет, нельзя, — вмешалась Изабель. — Вы отправитесь прямо в постель, потому что очень устали. Я не хочу, чтобы вы хныкали всю обратную дорогу на ранчо.
— Я не хнычу, — возразил Вилл.
Изабель пришлось признать, что малыш был самым веселым из мальчиков, но она чувствовала себя под таким сильным впечатлением от присутствия Джейка, что ей стоило труда сконцентрироваться на своих словах.
Джейк встал. Один взгляд — и Изабель засомневалась, найдет ли силы двинуться с места. Почему он носит такие обтягивающие штаны? Они неприличны. Любой, кто задастся вопросом, мужчина ли Джейк, должен только взглянуть на него.
Изабель отвела глаза, подавленная. Джейк протянул руку, чтобы помочь ей встать. Она хотела отказаться, сомневаясь, что его прикосновение пойдет на пользу, но не рискнула встать без посторонней помощи.
— Вы тоже устали, — сказал Джейк. — Чем вы занимались весь день?
— Скоро узнаете.
Ей нужно следить за собой. Люди, скорее всего, приняли ее за жену Максвелла, но не примут демонстрации желания, а это именно то, что она испытывала. Она хочет Джейка Максвелла и хочет неистово, руки дрожат.
— Идите наверх. Мы с мальчиками немного пройдемся, порастрясем ужин. Я загляну к вам, когда вернусь.
Изабель смотрела им вслед с чувством потери. Она могла падать с ног от усталости, но отдала бы что угодно, лишь бы пойти с ним. Тетя Дейрор сказала бы, что леди должна блюсти достоинство. Изабель начинала думать, что скорее приняла бы грубость Джейка и безостановочный щебет Вилла Хаскинса, даже горькие жалобы Брета Нолана. Лестно, когда с тобой обращаются как с леди, но не очень весело.
— Можно мне заглянуть в салун? — спросил Вилл.
— Да, — поддержал Пит. — Только одним глазком!
— О'кей, но не говорите Изабель. Она снимет с нас головы.
В Ньюкомб Кроссинг, в общем-то, не на что было смотреть, всего две дюжины домов, каждый третий — салун. Мальчики бегом устремились к салуну, который скорее был палаткой, чем домом.
— Там ничего не делают, — пожаловался Вилл.
— Делают, ты, идиот, — поправил Брет. — Там пьют виски.
— Никто не дерется и не стреляет, — разочарованно протянул Пит.
— Они даже не спорят, — сказал Вилл. — Просто сидят, разговаривают и пьют.
— Именно это и делают в салуне, — пояснил Джейк.
— А где женщины? — спросил Брет. — Я думал, здесь должны быть полуголые женщины.
— Только в веселых домах, — Джейк улыбнулся.
— А здесь есть веселые дома? — спросил Вилл.
— Ни одного.
— Сплошное надувательство, — сказал Брет.
— Салуны в Санта-Фе похожи на этот? — спросил Пит.
— И очень, — ответил Джейк.
— Черт, я лучше останусь с коровами. Джейк чуть не засмеялся. Вот бы обрадовалась Изабель, услышав это. Снова Изабель. Его тело напряглось при одной мысли совместной поездки. Джейк мог понять свою физическую потребность, желание найти облегчение в ее теле. В конце концов, он мужчина, и у него давно не было женщины. Чего он не мог понять, это чувства, которые она в нем вызывала.
У Джейка никогда не было времени на церемонии. Жизнь жестока. Ты становишься жестоким или умираешь. Это истина, в которой он никогда не сомневался.
Но Изабель сомневалась. И больше того, Джейк начинал чувствовать, что придется с этим что-то делать. Просто проклятье!
— Можно сходить на петушиный бой? — спросил Пит.
— Нет, — резко ответил Джейк. — Даже если бы они у них были.
— Что такое петушиный бой? — хотел знать Вилл.
— Два цыпленка дерутся, — объяснил Брет.
— Ух! Кто захочет смотреть на это?
— Никто, кроме техасцев, — Брет отвернулся от витрины, где были выставлены сапоги и седла.
— А собачьи бои? — Пит не собирался сдаваться.
— Никаких боев, — отрезал Джейк. — Вам, нахалам, время спать. Вы слишком кровожадны для меня.
Вилл рассмеялся.
— Ты просто нас дурачишь! — он забежал вперед, потом обернулся так, чтобы мог видеть Джейка. — Ты ничего не боишься!
Взгляд благоговения перед героем обдал Джейка с головы до ног. Никто никогда не смотрел на него снизу вверх, даже мальчики, которых он обучал во время войны.
Но он не тот человек, на которого мальчик вроде Вилла должен смотреть снизу вверх. Вот его старый армейский капитан, Джордж Рандольф, был как раз таким — никогда не выходил из себя и не кричал, даже в самые горячие моменты боя. Никогда не терял самообладания. Что бы ни случилось, ты всегда мог рассчитывать, что Джордж может помочь.
Джейк не такой. Он ругается, пьет, имеет женщин, когда это нужно, и вообще делает то, что, черт побери, доставляет ему удовольствие. У него нет никаких манер, он не часто моется — коровам все равно, как он пахнет — и так же часто живет в палатке, как и в доме.
Он понятия не имеет, что делать с мальчишками!
Он не тот мужчина, которому они должны подражать, и дурак, если хоть минуту думал, что может быть таким.
Компания перешла улицу на окраине города и повернула обратно.
— Изабель спустит с меня шкуру, если я приведу вас, отродья, слишком поздно. Эта женщина может быть довольно свирепой, когда речь идет о вас.
— Я не говорю об Изабель, — пояснил Вилл. — Я имею в виду индейцев, грабителей и вообще.
— Конечно, я боюсь индейцев.
— Нет, не боишься.
Черт возьми, теперь ему не позволяют бояться сумасшедших, которые хотят убить его и снять скальп.
— Конечно, боюсь.
Вера Вилла поколебалась, но мальчик продолжал:
— Но ты не побежишь от них.
— Если моя лошадь окажется быстрее, припущу, что есть мочи.
— Ты даже не схватишься с ними? — малыш был совершенно потрясен.
— Схвачусь. Вилл просиял.
— Ты просто стараешься меня одурачить. Я знал, что ты не боишься индейцев.
— Он боится их, потому что глупо не бояться кого-то, кто пытается убить тебя, — усмехнулся Брет. — Но не побежит от них, потому что не трус.
— О! — Виллу было нужно время переварить услышанное.
— Это разные вещи, — нетерпеливо продолжал Брет. — Черт, все техасцы тупы, как камни?
— Я не тупица! — выкрикнул Вилл, готовясь к драке.
— Ты стараешься заставить людей ненавидеть себя? — спросил Джейк Брета. — Или просто не можешь вести себя иначе?
Брет угрюмо отвернулся.
— Он все время задает глупые вопросы.
— Вопрос не бывает глупым, если ответ учит тебя чему-нибудь.
Джейк оттащил Пита от витрины со сладостями и женской одеждой.
Брет не ответил, но сердитое выражение его лица не давало Джейку надежды, что тот изменит свое мнение. Он знал, Брет хочет быть любимым, но не мог понять, почему делает все возможное, чтобы заставить всех ненавидеть себя.
— Терпеть не могу, когда он смотрит на вас, словно вы Бог или что-то такое, — сказал Брет. — Вы никто. Вы не умеете ничего, кроме как гоняться за коровами. Мой дед не стал бы даже говорить с вами. Черт, от вас так воняет, он даже не позволил бы вам подойти близко.
Вилл бросился на Брета. Прежде, чем тот смог оттолкнуть его, на него накинулся Пит. Следующее, что увидел Джейк, — три мальчика, катающиеся по дороге и мелькающие кулаки. Прохожие улыбались и шли дальше.
Если у Джейка и были сомнения насчет того, что он неподходящий опекун, перед ним оказалось доказательство, в котором он нуждался. Он даже не смог предотвратить драку. Как, черт побери, он поставил себя в такое положение? А точнее, что собирается с этим делать?
— Прекратите, — когда слова не возымели эффекта, взял Вилла и Пита за воротники и оттащил от Брета. — Когда я велю вам сделать что-либо, то рассчитываю, что вы это сделаете, — Джейк встряхнул обоих мальчиков.
— Но он сказал, что ты воняешь! — возразил Вилл.
— Мы все будем пахнуть довольно сильно, прежде чем доберемся до Санта-Фе, включая Брета, но вы узнаете, что есть вещи и похуже, чем плохо пахнуть. Отряхнитесь, не нужно, чтобы Изабель задавала вопросы. Женщины никогда не понимают причин, по которым мужчины дерутся.
Пит и Вилл энергично отряхивались, но оба были готовы снова броситься на Брета, если тот скажет хоть слово. Брет, казалось, был настроен сразиться с целым миром.
— Повернись, чтобы я смог счистить с тебя грязь, — сказал ему Джейк. Когда тот не двинулся, Джейк взял его за плечи, повернул и энергично отряхнул штаны и рубашку. Оглядел всех троих мальчиков, потом покачал головой.
— Вам не пройти осмотра. Я займу Изабель разговором, а вы незаметно проскользнете.
— Это все, что ты собираешься сделать? — спросил Пит.
— А что еще я должен сделать?
— Побить его.
— Это заставит его полюбить меня? — Нет.
— Он перестанет думать, что я плохо пахну?
— Нет.
— Тогда я лучше придумаю что-нибудь другое. — Что?
— Это касается меня и Брета.
— Нам не скажешь?
— Если бы это касалось тебя, ты хотел бы, чтобы я рассказал всем?
— Мне было бы все равно, — возразил Пит. — Мои последние хозяева били меня все время.
— Я не любил, когда били Мэтта, — вторил Вилл. — Я хотел их всех убить.
У Джейка было чувство, что он пережил еще один кризис, но не очень понимал, как. Он должен научиться еще чему-нибудь, вместо того чтобы протирать штаны. Ох, ладно, ему бы только продержаться до Санта-Фе. Джейк остановился у воды, чтобы умыть мальчиков.
— О'кей, ребятки, быстро в отель и молчок.
Это не помогло. Они нашли Изабель в холле наверху. Девушка сразу же заметила грязь. Пристальный взгляд скользил с одного мальчика на другого, пока не остановился на Джейке.
— Они очень устали, — сказал тот как можно беспечнее и протолкнул ребят мимо Изабель в комнату. — Мы ложимся, потому что на рассвете уезжаем.
— Хорошо. Я волнуюсь об оставшихся на ранчо. Джейк сразу забыл о мальчиках — обо всех.
Изабель все еще была одета, но распустила волосы. Они падали ей на плечи, как красновато-коричневая мантия. Трудно поверить, как это все меняло. Девушка больше не выглядела, как ледяная принцесса, стала как-то доступнее, трогательнее, человечнее. Она была женственна и желанна.
Джейк почувствовал, как что-то внутри сжалось и тяжело опустилось. Вожделение, тяжелое и настойчивое. Он знал его и раньше, но никогда оно не было таким, словно его коснулись горячим клеймом. Он чувствовал, как жжет его нутро. Нужно схватиться за что-нибудь, чтобы устоять, но хвататься было не за что.
Джейк вытянул руку. Коснувшись стены, почувствовал себя тверже.
— Вы сегодня прекрасно выглядите, — ухитрился сказать с равнодушным видом. — Мне нравятся распущенные волосы.
Изабель коснулась волос бессознательным движением, присущим всем женщинам.
— Я вымыла их.
Ему ужасно хотелось зарыться в них пальцами, погрузить лицо.
— Это делает вас моложе. Этого говорить не следовало. — Я не так уж стара.
— И красивее. Моложе и красивее, и не похожей на школьную учительницу.
Он увязает все глубже. Изабель порозовела, вероятно, от раздражения. Будь Джейк из этих, с соловьиными языками, она порозовела бы от удовольствия. Судя по тому, что говорит Джейк, у него язык из ржавого железа. Рядом с ней еще хуже. Он никогда не чувствовал себя таким грубым, тупым, неуклюжим, как когда пытался сказать Изабель что-то приятное.
Вилл просунул голову в дверь.
— Какая кровать твоя, Джейк? Я хочу спать с тобой.
— Я не буду спать с Бретом, — в холл сбежал Пит.
Оба мальчика были в нижнем белье.
Изабель усмехнулась.
— Вы лучше разберитесь, где кому спать, пока опять не подрались. Спокойной ночи.
Изабель закрыла свою дверь, и это было так, словно убрали физическую поддержку. Джейк чувствовал, что сейчас просто свалится на пол и огромным усилием заставил себя собраться. Если мальчики заметят, что он вьется вокруг Изабель, как влюбленный телок, то никогда не дадут ему забыть это.
— В таком случае, — он подтолкнул их к двери, — с Бретом буду спать я.
