ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Ферн отпрянула от Мэдисона. Осуждающие интонации в голосе миссис Маккой смутили ее. Но даже краснея и стесняясь глядеть в глаза этой величественной даме, проходя мимо нее, она не могла скрыть своей радости. Она улыбалась счастливой улыбкой.
Она преодолела один из барьеров: поняла, что значит быть влюбленной. И она преодолеет следующие барьеры в ближайшее время. Она почти готова заявить всему миру, что любит Мэдисона. А после этого ей будет уже безразлично, если даже кто-то увидит ее в его объятиях.
– Почему ты улыбаешься? – спросил Мэдисон, когда они шли через комнаты в зал для танцев.
– Потому, что я счастлива.
Мэдисон пожал ее руку.
– Лучше не очень-то показывай, что ты счастлива, а то все продумают, что мы занимались чем-то крайне неприличным в саду.
Она вдруг представила себе, какую гримасу скорчила бы миссис Маккой, если бы действительно застала их во время крайне неприличного занятия, и ею овладел приступ смеха. Она пыталась справиться с ним, но не смогла и громко рассмеялась, привлекая внимание всех, находившихся в зале людей.
– Что ты делала на улице? – спросила Ферн Бекки Льюис, глядя, однако, на Мэдисона.
– Ничего, – ответила Ферн.
– А почему же тогда смеешься?
– Ах, ты об этом, – сказала Ферн, пытаясь подавить смех, – Мэдисон только что рассказал мне смешную историю.
– Расскажи ее нам, – попросила Бекки.
– Я не могу, – сказала Ферн, бросая на Мэдисона озорной взгляд. – Это неприличная история.
– Я не верю, что мистер Мэдисон может рассказывать всякие непристойности, по крайней мере, дамам.
– Значит, ты его плохо знаешь, – сказала Ферн. – От него всего можно ожидать.
Ферн не могла поверить, что у нее хватило мужества отвечать Бекки Льюис. Одна мысль о том, что она привлекает к себе столько внимания, почти лишила ее сил. Она взяла Мэдисона под руку.
– Вы не хотели бы открыть танцы? – спросила миссис Маккой Мэдисона.
– Вам придется найти ему другую партнершу, – сказала Ферн. – Я не умею танцевать.
В зале была только одна женщина, с которой Ферн хотела бы видеть танцующим Мэдисона. Это была Роза, но она танцевать не могла. Оставались только абилинские женщины и Саманта. Не очень-то Ферн хотелось, чтобы он танцевал с ними, но она вдруг вспомнила, как тепло приветствовала ее бостонская леди и сказала:
– Почему бы тебе не пригласить Саманту? Покажите нам, как вы танцуете в Бостоне.
Мэдисон колебался, но Саманта сразу согласилась. Отступая в глубь толпы, Ферн подошла к Фредди.
– Давайте найдем комнату, где нас никто не будет видеть, и вы поучите меня танцевать.
– Вы правда не умеете?
– Да. Я была дурой, когда отказалась учиться. Мэдисон предлагал научить меня танцевать.
– Почему бы вам не попробовать на крыльце? – предложила Роза. – Если вы останетесь в комнате вдвоем, люди могут всякое о вас подумать.
Ферн хотела было уже сказать, что никому не придет в голову, что она может заниматься чем-то неприличным наедине с мужчиной, но прикусила язык. Как говорит Мэдисон, она всегда недооценивает себя. Если уж Мэдисон, у которого был большой выбор, влюбился в нее, значит она, действительно, должна быть красива. Возможно, даже достаточно красива, чтобы соблазнить такого светского человека, как Фрэдди.
Ферн скоро поняла, что научиться танцевать не так уж трудно. Но при условии, что она будет думать о том, куда ставить ноги, а не о том, что там делают в зале Мэдисон с Самантой.
– Вы должны выучить все па наизусть, чтобы выполнять их автоматически, – говорил Фрэдди. – Это позволит вам вести разговор с партнером во время танца.
– Вы, наверное, очень часто танцуете, – сказала Ферн, удивленная тем, как это можно и танцевать и разговаривать одновременно. Это все равно, что заставить ее вести беседу во время того, как она заарканивает и вяжет теленка. Она, конечно, кричит, делая это, и подает всякие команды, но разговором это не назовешь.
– Мы рано учимся танцевать, – объяснил Фрэдди. – Очень важно хорошо уметь танцевать для того, чтобы быть принятым в обществе.
– Здесь у нас танцы бывают раз или два в год, если не брать в расчет салуны, куда приличные люди не ходят, – сказала Ферн.
– У нас балы дают каждую неделю.
– А зачем? Вам, наверное, надоедает все время танцевать с одними и теми же людьми.
– Есть строгие правила, запрещающие танцевать более двух раз за вечер с одним и тем же человеком, – сказал Фрэдди.
– Но если вам нравится партнерша, то почему бы не потанцевать с ней и больше?
– Тогда это будет воспринято как знак того, что вы проявляете серьезную заинтересованность. Молодой человек, прежде чем начать оказывать такое внимание юной леди, должен поговорить с ее отцом.
– Вы хотите сказать, что прежде чем станцевать со мной три танца, вы должны поговорить с моим отцом?
– Да.
– Но он умер.
– Тогда я должен был бы поговорить с вашим опекуном.
Ферн решила, что жизнь, должно быть, очень нелегка в этом Бостоне, если там нужно постоянно спрашивать разрешения, сколько раз с кем можно танцевать. Она не понимала, как Мэдисон может там жить. Он никогда ни у кого не просил никаких разрешений, а действовал так, как считал нужным. Где он ни появляется, опекуны, наверное, сразу начинают волноваться.
– Ну, теперь вы имеете представление о том, как надо танцевать, – сказал Фрэдди.
– Если только будет звучать та же музыка, и они не начнут танцевать быстрее, – сказала Ферн, когда они возвращались в зал.
Но как только она вошла, сразу же захотела выйти оттуда: Мэдисон и Саманта опять танцевали в самом центре зала. Все стояли и смотрели на них. Они были такой элегантной парой, Ферн знала, что никогда не научится так красиво танцевать, даже если будет заниматься танцами на крыльце до конца своих дней.
Хуже того, казалось, что они получают огромное удовольствие, танцуя друг с другом. Они разговаривали, смеялись, совсем не замечая ее и Фрэдди.
Она хотела бы потихоньку исчезнуть из дома, но не могла этого сделать. Нет, она не сделает это: Мэдисон сказал, что он любит ее. Она должна ему верить, пусть даже он держит в своих руках другую женщину.
Однако, как трудно было верить ему в такие минуты.
Ферн вздохнула в облегчением. Она почти станцевала целый танец и, если делала при этом ошибки, то совсем незначительные.
– Теперь ты можешь говорить? – спросил Мэдисон.
– Только короткими фразами, – отвечала Ферн, улыбаясь ему кроткой улыбкой.
– Посмотри на меня.
Ферн подняла на него глаза и немедленно сделала не то па.
– Нет, лучше буду смотреть себе под ноги. А на тебя насмотрюсь завтра.
Но она все равно то и дело посматривала на него. Теперь она понимала Розу, которая могла часами тихо сидеть на одном месте и смотреть на Джорджа. Если бы такое было возможно, Ферн до конца своих дней могла бы сидеть и смотреть на Мэдисона. Сегодня вечером, этим удивительным вечером, она, наконец, увидела в Мэдисоне что-то такое, что не имело никакого отношения ни к его красивому лицу, ни к высокомерной улыбке, ни к самоуверенному виду.
Она поняла, что перед ней человек, который любит ее по-настоящему, настолько, что не отказался от нее даже тогда, когда она изо всех сил старалась его прогнать. Это был человек, который разглядел в ней женщину, которую она запрятала где-то глубоко и далеко внутри себя, и решил, что пора этой женщине выйти наружу. И Ферн стала такой, какой она должна была быть.
Именно благодаря тому, что он настойчиво просил ее пойти на вечеринку вместе с ним, она открыла в себе другую Ферн. Она как бы родилась заново. Нет, не родилась заново, а просто родилась, впервые появилась на свет. Ей больше не нужно было прятаться от себя, надевать мужскую одежду или выполнять мужскую работу. Теперь у нее был выбор.
– Тебе здесь нравится?
– И да и нет, – ответила она. – Я очень нервничаю оттого, что боюсь сделать что-то не так. Но, в общем, я восхищена. Со мной такого еще не бывало. Я не верю, что это со мной происходит, что я ношу платье и танцую. Завтра утром я, должно быть, проснусь и не поверю, что все это было на самом деле.
Мэдисон посмотрел на присутствующих в зале.
– Я думаю, эти люди не дадут тебе забыть этот вечер.
Набравшись смелости, Ферн огляделась и с удивлением заметила, что все смотрят на нее с восхищением и затаенной завистью.
Она знала, что женщины завидуют ей, потому что она танцует с Мэдисоном. Только раз взглянув на него, можно было сразу понять, что он самый красивый мужчина на балу. Некоторые могли бы назвать самым красивым Джорджа, но Ферн предпочитала Мэдисона. Шаловливая улыбка, наплевательское ко всему отношение, чрезмерная самоуверенность – все эти качества раньше только раздражали ее, а теперь делали его самым дорогим ей человеком.
Однако она не могла понять, почему мужчины смотрят на нее с восхищением. Как они могут ею восхищаться? Ведь это те самые мужчины, которые только вчера проходили мимо нее и не замечали. И вот, пожалуйста – Джо Теббс стоит и смотрит на нее, высунув язык, как раньше смотрел на Ному Рэ Симпеон в салуне «Жемчужина».
– Закрой рот, Джо, – шепнула она ему. – А то комара проглотишь.
Джо покраснел до корней волос, улыбнулся, переступая с ноги на ногу в своих новых, неудобных башмаках, но смотреть на Ферн не перестал.
– Пусть парень смотрит, – сказал Мэдисон. – Возможно, он никак не поймет: почему это он знает тебя сто лет и никогда не замечал, что ты такая красивая.
– Прекрати это повторять, а то я перестану тебе верить, – сказала Ферн.
– Посмотри, все смотрят на тебя.
– Они смотрят на тебя.
– Меня они почти не замечают. Люди никак не могут прийти в себя после твоего перевоплощения.
– Мне кажется, я заслужил право на танец с мисс Спраул, – сказал Фрэдди, похлопывая своего друга по плечу. – В конце концов, это же я научил ее танцевать.
Мэдисон галантно уступил ему Ферн.
– Теперь обрати внимание, куда будут смотреть люди, – сказал он Ферн. – Они не будут смотреть на меня.
– О чем он говорит? – спросил Фрэдди.
– О, он пытается убедить меня, что все смотрят на меня, а не на него.
– Он прав, – сказал Фрэдди. – Мэдисон сегодня никого не интересует. Все говорят только о вас.
– Но почему?
– Вы их удивили. Они никак не могут привыкнуть к тому, что вы такая красивая.
– Вы считаете, я действительно красивая.
– Конечно, вы красивая, но я уверен, что вы всегда об этом знали. Я слышал, как Мэдисон говорил вам об этом.
– Я боялась верить ему, – сказала она, обращаясь больше к себе, чем к Фрэдди.
– Ну, мне-то вы можете верить. Вы очаровательная женщина. И если я не ошибаюсь, этот парень, который все время глазеет на вас, хочет набраться смелости и пригласить вас на танец.
Джо набрался-таки смелости и, когда танец кончился, подошел к Ферн. Он очень нервничал.
– Вы не могли бы станцевать со мной следующий танец?
Ферн поискала глазами Мэдисона и увидела, что он разговаривает с Сэмом Бэлтоном. По крайней мере, ей показалось, что это был Сэм. Она видела его только раз в жизни, в тот день, когда он сошел с поезда вместе с Мэдисоном. Она не хотела прерывать беседы Мэдисона и отказывать Джо. После того как он сделал такое неимоверное усилие и преодолел свою робость, было бы жестоко отказать ему. С ней не раз обращались жестоко, она хорошо знала, что это такое. Она будет танцевать с любым, пока ноги ее держат, но она не долго продержится. Она привыкла делать работу, сидя в седле верхом на лошади. Она привыкла носить сапоги. А в этих туфельках ноги не чувствовали должной опоры. Это было все равно, что ходить босиком.
Мэдисон хотел танцевать с Ферн. По правде говоря, он хотел бы отвести ее на крыльцо и снова начать целовать. Сегодня она его уже не отталкивает. Он всегда был уверен, что найдет способ убедить ее выйти за него замуж, но теперь он был уверен, что скоро они начнут вместе думать о свадьбе. Он хотел разговаривать с Ферн, а не слушать болтовню Сэма Бэлтона о злонамеренных техасских скотопромышленниках.
– Вы когда-нибудь видели, как коровы умирают от вашей техасской лихорадки? – спрашивал Сэм у Мэдисона.
– Я и месяца не пробыл в этом городе, – отвечал Мэдисон. – Вы думаете, я только и делаю, что занимаюсь поисками умирающих коров?
– Корова выгибает спину, а голова у нее падает, – сказал Бэлтон, игнорируя протест Мэдисона. Его взгляд горел фанатизмом реформатора, когда он говорил на эту тему. – Глаза у коровы стекленеют. Ноги начинают подкашиваться. Температура поднимается, а аппетит пропадает. Она начинает задыхаться, сердце у нее бьется часто-часто. Дыхание становится зловонным, моча темнеет, иногда в ней появляется кровь. Некоторые коровы впадают в коматозное состояние и лежат без движения. Другие, наоборот, становятся, словно бешеные, и трясут головами с такой силой, что ломают рога.
– У меня нет коров, так что не надо меня запугивать. Поговорите лучше с моим братом Джорджем.
– Я пытался, но он все равно пригоняет свои стада в Абилин.
– Значит, можно предположить, что жители Абилина поощряют его на такие действия.
– Он не будет больше пригонять сюда скот. Я сейчас пытаюсь организовать местных жителей на борьбу с техасцами, – заявил Бэлтон с бесстрастным выражением лица. – Мы послали прошение губернатору штата о том, чтобы был установлен санитарный пограничный кордон. Мы очистим этот город от техасского скота и не позволим вашим людям здесь обогащаться. Пусть наши фермеры спокойно работают и заботятся о своих семьях.
– Я думаю, это замечательная идея, – сказал Мэдисон.
– Вы согласны? – спросил Бэлтон, и удивление пришло на смену его воинственному пылу.
– Ну, конечно. Всегда найдется какой-нибудь город, где понадобятся коровы в больших количествах. Кроме того, возле Абилина становится все меньше свободной земли для пастбищ, а теперь извините, меня ждет моя дама.
Огонь сверкнул и погас в глазах Бэлтона. Он проследил за взглядом Мэдисона и увидел Ферн, танцующую с каким-то ковбоем.
– Это действительно дочь Бакера Спраула? – спросил он.
– Да, это Ферн Спраул, – ответил Мэдисон.
– Ну и удивила же она всех. Кто бы мог подумать, что скрывается под этим овчинным жилетом.
– Ничего там не скрывалось, – сказал Мэдисон. – Просто люди не хотят видеть того, чего они не хотят видеть.
– И все-таки техасцам недолго осталось торговать в Абилине.
– Найдите кого-нибудь другого для своих проповедей, – сказал Мэдисон, отворачиваясь от него. – Я устал вас слушать.
«Слишком устал», – подумал Мэдисон про себя. Пока Мэдисон разговаривал с Сэмом Бэлтоном, еще один ковбой пригласил Ферн на танец, а когда танец кончился, Мэдисон исчез куда-то.
Ферн изо всех сил старалась не показывать своего разочарования. Она танцевала со всеми, кто приглашал ее, но вскоре устала быть королевой бала. Она хотела, чтобы на нее перестали обращать внимание. Она хотела опять быть с Мэдисоном. Ее ноги болели, нужно было дать им отдых. Ее радовали ее успехи, но она делала все ради Мэдисона, а не ради себя самой. Если Мэдисон пропал и не наблюдает за тем, как она покоряет зал, то ей лучше присесть и дать отдых ногам.
Еще двое мужчин пробовали пригласить ее на танец, но она отказала и тому и другому.
– Я очень устала, – говорила она. – Танцевать, оказывается, труднее, чем арканить коров.
– Я принесу вам что-нибудь попить, – предложил ей один мужчина.
– Я принесу вам что-нибудь поесть, – сказал другой, и они оба исчезли, а Ферн стала искать взглядом Мэдисона. Она видела Розу и Джорджа, которые разговаривали с миссис Маккой. Саманты не было видно, но Ферн заметила Фрэдди, который танцевал с младшей сестрой Бекки Льюис. Бекки, кажется, была не очень довольна, но ее сестра – просто счастлива.
Потом она увидела Сэма Бэлтона. Может быть, он знает, куда пропал Мэдисон. Она подошла к нему.
– Извините, – сказала она, – вы не видели, куда пошел Мэдисон после беседы с вами?
Ферн решила, что быть красивой не всегда выгодно. Ей не нравилось, что на нее вечно таращились незнакомые мужчины. Она чувствовала себя неловко, как будто являлась общественным достоянием.
– Я думаю, он прошел вон туда, – сказал Бэлтон, указывая на коридор. Он неотрывно смотрел на Ферн. У нее мурашки побежали по коже. Что-то в его голосе показалось ей знакомым, но она никогда раньше не разговаривала с этим человеком.
Пайк говорил, что он живет в Топека. Он прибыл в Абилин только потому, что подыскивал кого-нибудь на должность своего агента вместо Троя.
– Спасибо, – сказала Ферн и рада была поскорее покинуть этого человека. Она полагала, что не стоит судить о людях по первому впечатлению, но этот тип ей явно не нравился, и она с этим ничего не могла поделать. Если бы он пригласил ее на танец, то она нашла бы повод отказать ему. Она поджидала Мэдисона, расстроенная общением с Бэлтоном. Ей хотелось подойти к Розе с Джорджем, которые разговаривали с миссис Маккой, но она решила не делать этого. Она побаивалась хозяйки дома.
Ферн еще никогда не приходилось бывать в таком большом доме. Дуг Маккой построил этот дом на деньги, вырученные от продажи скота. Он зарабатывал гораздо больше, чем Бэлтон зарабатывал на продаже земли фермерам. Бэлтон понимал, что если торговля скотом переместится в другое место, то половина абилинских бизнесменов разорится, а он знал, что его настоящими конкурентами были абилинские бизнесмены, а не техасские скотопромышленники.
Ферн хотела бы знать, зачем Маккойям столько много комнат. У них было три гостиных, по крайней мере, она думала, что это гостиные. Все они были ярко освещены. Тут можно было отдохнуть после танцев и спокойно поговорить.
Мэдисон и Саманта оказались во второй гостиной. Ферн открыла было рот, чтобы сказать что-то, но тут она услышала то, что говорит Мэдисон, и не смогла вымолвить ни слова.
– Я всегда любил тебя, Саманта, – говорил Мэдисон, – но никогда не любил тебя так, как сегодня. Ты редкий человек.
Потом он поцеловал ее. Открыто, не опасаясь, что их могут увидеть. Он даже не прикрыл дверь и не смотрел по сторонам. Он просто, не стыдясь никого, поцеловал ее, как будто так и надо было.
– Я тебя тоже очень люблю, Мэдисон, – сказала Саманта. – Ты знаешь, что я все для тебя сделаю.
Больше слушать такое Ферн не могла. Нужно было уходить. Мэдисон врал ей. Оказывается, он любит Саманту. Ферн слышала это из его собственных уст.
Она повернулась, чтобы уйти, но не могла идти через зал на виду у всех этих людей. Кто-то непременно захочет пригласить ее на танец. Роза спросит у нее, почему она уходит с бала так рано. Кто-нибудь сообщит Мэдисону, и он придет за ней.
Она направилась в заднюю часть дома, проскользнула мимо последней открытой двери и попала на кухню. Несколько женщин готовили пищу для гостей, но Ферн не задержалась на кухне и не заметила, знакомы ли ей эти женщины или нет. Она быстрым шагом миновала кухню, вышла через черный ход и оказалась в саду.
Почти ничего не видя из-за темноты и слез, которые стояли у нее в глазах, она натыкалась на стоящие полукругом коляски, кареты и пролетки. Она хотела обойти их, но вдруг опознала коляску Мэдисона. Внезапно приняв решение, она непривычным движением подобрала платье, чтобы залезть в коляску.
– Могу я вам помочь?
Чуть не вскрикнув от неожиданности, Ферн повернулась на голос, и увидела перед собой незнакомого мужчину.
– Вам трудно садиться в коляску в таком платье.
– Да, это целая проблема, – согласилась Ферн, подумав, что в темноте не видно ее заплаканного лица.
– Жаль, что вы так рано уезжаете, – говорил молодой человек, поддерживая Ферн за руку, в то время как она поставила ногу на подножку.
– У меня разболелась голова, – сказала Ферн. – Это от музыки и громких голосов. – Ей удалось залезть в коляску.
Она села и взяла в руки поводья.
– Держитесь подальше от Техасской улицы, – посоветовал ей молодой человек. – Стоит этим пьяницам заметить вас, как они бросят своих танцовщиц и погонятся за вами.
– Спасибо, – произнесла Ферн. Как только она выехала на улицу и повернула в сторону дома миссис Эббот, она снова расплакалась.
Ферн обрадовалась, увидев, что в доме нет света. Она не хотела встретить кого-то, кому нужно было что-то объяснять. Она поспешила пройти в свою комнату и зажгла свет. Она сорвала с себя платье, чуть не разорвав его на части. Она ненавидела этот символ утраченных грез.
Если бы она не надела это платье, то и не приняла бы решение выйти замуж за Мэдисона, если бы она не надела это платье, то не покончила бы навеки с прежней Ферн. Если бы она не надела это платье, она не разбила бы свое сердце.
Браня себя за глупость, она переоделась в привычные штаны и рубашку. Она винила в своем несчастье Мэдисона и Саманту, Розу и Джорджа, Хэна и миссис Эббот, а также всех тех, кто вошел в ее жизнь после того злосчастного дня, когда Мэдисон сошел с поезда в Абилине.
Но она прекрасно понимала, что должна винить во всем только себя. Никто не заставлял Ферн думать, кроме нее самой. Никто не заставлял ее отказываться от прежней привычной жизни ради чего-то абсолютно недосягаемого. Может быть, Мэдисон и расставил сети, но попала в них она по своей воле и глупости.
Ферн успела уже натянуть сапоги, когда в комнату вошла миссис Эббот в халате, накинутом на голые плечи. Волосы у нее были завиты на ночь.
– Что вы делаете дома так… Что вы сделали с платьем? – почти кричала она. – Вы же испортили его.
– И хорошо, – сказала Ферн. – Если бы у меня было время, я бы сожгла его.
– Что случилось? Где мистер Мэдисон?
– Я не знаю, и мне плевать, где он, – сказала Ферн, собирая свои вещи. – Но вы можете передать ему, если он вспомнит обо мне и спросит, что я пришлю коляску назад завтра рано утром.
– Но куда вы едете?
– На ферму, там мое место. Мне не надо было вовсе покидать ее. Вот что случается, если ты хочешь быть не тем, кем являешься на самом деле.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – взмолилась миссис Эббот.
– Это не имеет значения. Зато я все поняла. Наконец-то. Пожалуйста, поблагодарите Розу за все, что она сделала для меня.
– Вы сами ее увидите.
– Сомневаюсь. – Ферн надела шляпу и повернулась к двери. – Вам тоже спасибо. Вы были так добры.
– Не знаю, была ли я так уж добра, – возразила миссис Эббот, – но знаю точно, что миссис Рэндолф будет очень огорчена. Вы ей очень нравитесь.
– Она мне тоже очень нравится, – сказала Ферн, но чему быть, тому не миновать.
Слезы душили Ферн, когда она покидала дом. Но она не хотела плакать на глазах у миссис Эббот. Это ее личная беда. Она сама преодолеет ее.
Она чувствовала себя очень одинокой, добираясь до фермы. Она не радовалась виду прерии и не испытывала подъема душевных сил, как прежде, когда проезжала эти места. Хотела она этого или нет, она оставила свое сердце в Абилине и не была уверена, что вновь обретет его.
Мэдисон нигде не мог найти Ферн. Он скучал по ней и многое хотел ей рассказать. Саманта предложила помочь Ферн войти в бостонское общество. Она сказала Мэдисону, что Ферн могла бы пожить у нее с Фрэдди до тех пор, пока будет в состоянии вести свой собственный дом. Для женщины с темпераментом Ферн не легко будет войти в бостонское общество. Мэдисон был намерен сделать все, чтобы облегчить ей ее задачу.
– Если вы ищите вашу юную леди, – обратился к нему Сэм Бэлтон, – то она спрашивала о вас не так давно. Я сказал ей, что вы прошли через коридор.
– Когда она вернулась?
– Кажется, она вообще не возвращалась. Мэдисон не мог представить, что могла делать Ферн одна в гостиной. А, может быть, она не одна? Мэдисон почувствовал приступ ревности. Он не хотел, чтобы она с кем-то была наедине. Даже с Фрэдди. Особенно с Фрэдди. Мэдисон нетерпеливо пробирался сквозь толпу в зале.
Он проигнорировал несколько человек, которые хотели заговорить с ним. Он даже не слышал их. Его мысли были лишь о Ферн.
Ее нигде не было. Все комнаты были пусты. Куда она могла уйти? До его слуха дошел шум голосов женщин на кухне. Может быть, они покажут ему еще какую-то комнату, которой он не знал. Он открыл дверь.
– Я ищу одну даму, которая должна была проходить здесь, – сказал он, глядя на женщин, которые во все глаза рассматривали его. – Ее нет в гостиных. Может быть, здесь есть еще комната, куда она могла бы зайти?
– Красивая девушка в ярко желтом платье?
– Она должна быть красивой, – сказала вторая женщина, слегка толкнув свою подругу локтем, – посмотри, разве такой мужчина будет знаться с какой-нибудь уродиной.
Мэдисон сдержал улыбку.
– Да, она очень красивая и одета в желтое платье, – подтвердил он.
– Она пробегала здесь минут двадцать назад. Она выскочила во двор. Куда она делась потом, я не могу сказать.
Мэдисон почувствовал некоторое беспокойство. Что-то было не так. Когда он видел Ферн в последний раз, она веселилась. Он бы не оставил ее одну, если бы она была в плохом настроении.
Возле дома Ферн тоже не оказалось, но он и не ожидал ее там найти. Она не стала бы покидать дом для того, чтобы бродить в саду. Случилось что-то, что расстроило ее и, не найдя его, она убежала. Его не удивило то обстоятельство, что она не обратилась к Розе. Он так привык быть единственным утешителем Ферн, который постоянно приходит на помощь в трудную минуту, что и не представлял, как она может обращаться за помощью к кому-то другому.
Зачем ей кто-то другой? У нее был человек, который любил ее и хотел жениться на ней. Он хотел взять ее с собой в Бостон и сделать ее богатой и счастливой. Он был тем человеком, который намеревался всю оставшуюся жизнь посвятить Ферн, сделать так, чтобы она забыла все страдания, которые выпали на ее горькую долю. Было бы вполне естественно, чтобы она обращалась за помощью только к нему.
– Почему же она не сделает этого?
А когда он обнаружил, что его коляска исчезла, он начал беспокоиться по-настоящему.
– Она не сказала мне, почему ушла с бала, – говорила Мэдисону миссис Эббот. – Она ничего не сказала толком. Она просто ворвалась сюда, схватила столько своих вещей, сколько смогла унести, и убежала. Но перед этим успела испортить свое платье. Теперь с ним уже ничего не сделаешь, больше она его носить не может.
Как только Мэдисон увидел платье, он понял, что Ферн не просто расстроилась. Она была в ярости.
Он точно обезумел. Он не знал, что могло так разгневать ее. Он не имел понятия о том, что ей такое могли сделать. Но он уж позаботится о том, чтобы впредь такого не случалось. Пора уже людям знать, что у Ферн есть мужчина, готовый ее защищать. Он был готов разобраться с любым из-за нее.
– Она сказала мне, чтобы я передала вам, что она пришлет вашу коляску завтра утром, – сообщила ему миссис Эббот.
– Не беспокойтесь, я сейчас же отправлюсь на ферму. Я сам заберу коляску и привезу Ферн.
Дорога домой не успокоила Ферн. Скорее наоборот. К тому времени, как она почистила лошадь и поставила ее в стойло, Ферн еще больше разволновалась. Все напоминало ей о Мэдисоне. Его лошадь, его коляска, его амбар, его дом. Этот человек был повсюду. Она задыхалась в его объятиях.
Но ей некуда было деваться, по крайней мере, этой ночью. Может быть, в будущем она продаст ферму и сожжет дом с амбаром. Конечно, это глупое расточительство, но она сделает все, чтобы освободиться от Мэдисона и всего, что с ним связано. Она не могла дышать в атмосфере, где витал его дух.
Идя через двор к дому, она вдруг осознала, что единственное тут, что не принадлежит Мэдисону, это ее одежда, а также одиннадцать кур, четыре свиньи и одна корова. Ведь даже стадо, благодаря шуткам Мэдисона о быках, было осквернено его прикосновением.
Она вошла в дом и хлопнула дверью. Она припомнила то время, когда считала покупку этого дома самым замечательным событием в ее жизни. Теперь она чувствовала себя здесь, как в тюрьме.
Она не могла оставаться здесь. По крайней мере, не сегодня ночью. Она проведет ночь на брошенной ферме Коннора. Мэдисон может преследовать ее, но туда он заглянуть не додумается.
Ферн хотела ударить себя за то, что посмела надеяться, будто он станет искать ее. Но даже если бы он стал искать ее, это ничего бы не изменило. Возможно, он вообразил, что любит ее – каждый сходит с ума по-своему – но появление Саманты вернуло его к действительности. Он снова спятил, когда увидел Ферн в платье. Может быть, он был изумлен, увидев, что она такая красивая.
Что бы там ни было, он вовремя пришел в себя и понял, что любит только Саманту. И это хорошо. Ферн не нужен был мужчина, который не любит ее. Она не хочет мечтать о человеке, который влюблен в другую.
Ферн схватила одеяло и подушки и бросила их к двери. Она искала простыни, когда услыхала стук копыт.
Она замерла. Ничтожество! Он все-таки нашел ее.
