Корнуоллское побережье, Англия, 1842 г.

До дня своей смерти я буду верить, что каким-то образом мои мысли переместились в пространстве и времени и достигли Джеррита, потому что, как бы в ответ на мои мольбы, дорогой читатель, он пришел.

Без всякого предупреждения, как рассерженный ворон, он налетел на Николаса и стащил его с моего скорченного от страха тела. С ужасным звуком, огромный кулак Джеррита обрушился на лицо Ники. Тот даже не сообразил еще, что произошло. От внезапного нападения, он какое-то время лежал ошеломленный, точно так же, как я ранее. Затем Ники поднялся, покрутил головой, пытаясь сообразить, что произошло. Лишь только он пришел в себя, его глаза сузились и загорелись гневом. Осторожно Николас коснулся пальцами уголка рта. Когда он поднес руку к глазам, на пальцах была кровь. Его губы искривились в улыбке, но только не глаза.

– Довольно-таки коварный удар, не правда ли, Джеррит? – насмешливым тоном произнес Ники.

– Ей богу, я предупреждал тебя, Николас, – сквозь стиснутые зубы, прошипел Джеррит, угрожающе подходя к брату, и на этот раз, ты мне заплатишь за все! Вставай, ты, ублюдок!

– С удовольствием, братик, – бросил Ники, вскакивая на ноги. – С удовольствием. Я давно ждал этого момента и теперь собираюсь в полной мере насладиться им! Скажу более, почему бы нам не забыть о правилах, а? И поэтому, никаких преград.

Джеррит безразлично пожал плечами.

– Это твои похороны, – заявил он.

– Ты, как всегда, слишком уверен в себе, не так ли, Джеррит? – с сарказмом спросил Ники. – Ты даже не представляешь, какое доставишь мне удовольствие, когда я ткну тебя лицом в грязь, братец!

Осторожно мужчины начали ходить вокруг друг друга, пританцовывая на согнутых ногах, нанося удары, делая маневры, чтобы отвлечь внимание противника. Удар следовал за ударом. Оба были далеко не новичками в боксе. И один и второй, провели много времени в Лондонском боксерском салоне Джексона на Бонд-стрит. Наконец, Ники стал драться по-настоящему, и Джеррит сразу же нанес ему сильнейший удар в живот. С громким «Уф», Николас согнулся и застонал, а мой спаситель ударил сцепленными кулаками по шее брата так, что тот повалился лицом в песок.

– Вставай! – потребовал Джеррит, его губы презрительно изогнулись. – Вставай, ты ублюдок, и сражайся, как мужчина! Или ты только можешь мучить беспомощных женщин?

– Мучить? Мучить? – Ники презрительно рассмеялся, поднимаясь на колени, а потом на ноги. – О, боже! Ты думаешь, что я издевался над ней, дурак? Да? Брат, ты как всегда опростоволосился! Черт! Она была такой страстной и так хотела меня, что на какое-то мгновение я даже испугался, что не успею снять штаны, чтобы выпустить свой огонь!

– С божьей помощью я убью тебя за это, Николас! – Голос Джеррита звучал спокойно и беспощадно, когда он вдруг набросился на своего брата с такой яростью, что даже не услышал, вырвавшиеся из моего горла всхлипывания из-за лжи Ники.

Пока мужчины безжалостно наносили друг другу удары, я, кое-как покачиваясь, поднялась на ноги, которые подгибались подо мной от перенесенного шока. Волосы растрепались и запутались; губы опухли и кровоточили, нежная кожа на спине была поцарапана острой галькой. Руки и грудь были покрыты синяками, которые наставил пьяный Ники, когда избивал меня. Дрожащими руками я попыталась стянуть платье на груди, желая прикрыть наготу. А потом, дрожа от холода, страха и стыда, подняла свою накидку и плотно укуталась в нее, как будто она могла защитить меня от дальнейшей боли.

Джеррит и Ники продолжали жестоко драться, не делая сопернику никакой поблажки. Их черные пальто шлепали, как крылья жука на ветру, пока они не догадались скинуть их и отбросить в сторону. В моих ушах раздавались ужасные звуки ударов, наносимых братьями друг другу и я почувствовала, что меня либо сейчас вырвет, либо потеряю сознание. Но не произошло ни то, ни другое, потому что мои глаза были прикованы к происходящей передо мной драке. Я не в силах была оторвать их. Все те скрытые чувства, которые братья испытывали друг к другу еще с детства, сейчас вышли наружу и проявились в полной силе. Джеррит, рыча и ругаясь, яростно бил своего брата головой о гальку, в то время как Ники, мокрый от пота, с ворчанием, пытался освободиться и вцепиться в горло моему будущему мужу, сдавливая пальцы все сильнее и сильнее, пока оба мужчины из чувства самосохранения, были вынуждены расцепить объятия.

Вскочив на ноги, Джеррит схватил Ники за отвороты его вечернего смокинга и дернул вверх с такой силой, что шелковая ткань не выдержала и треснула. А потом, он нанес брату такой удар по лицу, который прославил бы еврейского призера Даниеля Мендозу. Под глазом у Николаса появился здоровенный синяк, нос был разбит. Но подлецу удалось нанести ответный удар по ребрам, от которого Джеррит пошатнулся.

Пока он пытался восстановить равновесие, Николас воспользовался моментом и схватил тяжелое бревно, волной выброшенное на песок. Размахивая им в воздухе, мерзавец бросился на брата. Наполовину согнувшись и широко расставив руки, Джеррит, с грацией танцора, уворачивался от дубины, которую держал в руках Ники.

Все это время братья отвратительно смеялись, и у меня появилось такое ощущение, что здесь происходит схватка демонов или умалишенных. Я вздрогнула, подумав о наследственной дикой черте характера Чендлеров.

С моего выгодного положения хорошо был виден Хайтс, возвышающийся вдали, его неясные очертания напоминали зловещую птицу, парящую над холмами. Факелы, которыми украсили дом в честь помолвки близнецов, жутко мерцали на ветру, окрашивая небо в красный цвет. Создавалось такое впечатление, что сами небеса были охвачены огнем.

Зачаровывающе, но зловеще, как будто исполняя танец смерти, братья сходились и расходились, отходили в сторону, прыгали и извивались, словно в каком-то замысловатом языческом действе. Их крепкие мускулы вздымались и напрягались, как у диких животных, бросающихся на свою жертву; или как у молодых титанов, каждый из которых мог бы покорить мир. Они были так похожи и так одинаково одеты, что иногда мне было трудно различить их. Только когда лица соперников озарялись светом факелов или луны, я могла разобрать, кто есть кто.

Каким-то образом Джеррит изловчился и ухватился за конец полена. Теперь он и Ники, казалось, перетягивали импровизированный канат. Силы мужчин были равны, и складывалось впечатление, что борьба бесполезна. Но вдруг Джеррит отпустил свой конец, и Ники чуть было не упал. Но он сумел удержаться на ногах и ринулся на своего врага. Ловко увернувшись от сильного удара, Джеррит подпрыгнул и, описав согнутой ногой круг в воздухе, нанес брату такой мощный удар в спину, что Ники судорожно согнулся от боли. Дубина вывалилась из его рук и он медленно опустился на колени, на песок. С выражением ярости и отвращения на лице из-за того, что Николас снизошел до дубины в кулачном бою, Джеррит подобрал бревно и швырнул его в океан.

Ники медленно пополз за ним. Но прежде, чем он успел дотянуться до него, Джеррит схватил брата. Словно во сне я наблюдала, как двое мужчин продолжали упорно бороться друг с другом, круша под собой ракушки, которыми был покрыт берег. Кровь капала на остатки моллюсков, окрашивая их в алый цвет. Море обрушивалось на берег и уносило с собой разбитые ракушки, которые были теперь всего лишь обломками, качающимися на волнах.

Все ближе и ближе подходили братья к океану и вдруг, к моему ужасу, окунулись прямо в бурный, пенящийся прибой. Туман окутывал их фигуры пеленой. От ужаса я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, когда в одно страшное мгновение они скрылись в темной воде. Когда мужчины вынырнули на поверхность, сцепившись в смертельной схватке, вздох облегчения вырвался из моей груди. Море было таким же черным, как и ночь, покрытое белым туманом, словно торт сахарной глазурью. Я не могла различить, кто есть кто, когда головы братьев по очереди показывались среди волн. Каждый раз, когда один мужчина поднимал голову над водой, захлебываясь хрипел и судорожно вдыхал воздух, брызгая водой в разные, стороны, тряс головой, чтобы прочистить глаза, нос и бешено колотил руками по воде, другой опять безжалостно опускал его под воду. Наконец, мне стало понятно, что на моих глазах происходит убийство.

– Прекратите! Прекратите! – истерично закричала я, стараясь перекричать шум океана, и бросилась к ним. – Ради бога! Остановитесь! Ты убиваешь его! Ты убиваешь его!

Пена прибоя коснулась ног. Я с усилием пробиралась по воде, которая доходила мне уже до колен, в сторону Джеррита, потому что это он держал Ники под водой и, совсем обезумев, пытался ослабить его стальную хватку. Сначала казалось, что у меня ничего не выйдет. Но потом, к моему облегчению, Джеррит, вероятно, очнулся от криков и вытащил Ники наверх и мы вместе потащили его на берег, где он начал приходить в себя, кашляя и выплевывая морскую воду.

Теперь Николас был совершенно трезв, но все равно не раскаивался в содеянном. Он грубо оттолкнул руку, которую Джеррит, расстроившись и глубоко сожалея о том, что произошло между ними, протянул ему в знак прощения, дружбы, а больше всего любви. Если бы Ники принял тогда руку Джеррита, разрушив всю неприязнь между ними! Как бы по-другому могли сложиться наши жизни!

Но вместо этого, он, пошатываясь, встал и попятился от нас, бросив на меня похотливый взгляд. Я задрожала, вспомнив его руки, силой заставившие меня лечь, рыскающие по моему телу, где только хотели, причинившие мне боль. Затем Ники ухмыльнулся, и на его губах заиграла нахальная улыбка, но глаза оставались колючими.

– Я желаю тебе удовольствия с ней, брат, – дерзко сказал он, язвительно рассмеявшись, – хотя ты и выиграл нашу схватку, но ты пришел слишком поздно, чтобы защитить цитадель. Я уже пробил брешь в этих стенах, о, и с какой охотой она уступила! – торжественно объявил мерзавец, а я, все еще не веря в то, что слышу, шокированная и испуганная этой гнусной местью, подозревала, что самое худшее еще впереди.

– Что ты имеешь в виду, Николас? – спросил Джеррит, его голос звучал низко и резко, сверкающие глаза сузились, а лицо потемнело.

От вида его, кровь застыла в моих жилах.

– Хватит говорить загадками, говори прямо!

– Как хочешь, – согласился Ники, его слова звучали в наступившей тишине, как страшный смертный приговор. – Мне кажется, ты догадался. Я лишил ее девственности, Джеррит, как раз до твоего прихода.