Глава шестнадцатая
Палатка для чая состояла из одного большого стола на козлах и нескольких небольших столиков, предназначенных для членов Комитета.
Барк Уолш не состоял в Комитете, но его и Элис немедленно провели в угол павильона, где было сервировано на двоих. По лицу миссис Уилкс было видно, что сопровождающий Элис человек заплатил гораздо больше заявленных пяти шиллингов с персоны, чем и заслужил такой особый подход.
Элис и Барк не разговаривали, пока не был подан чай.
Чай был сервирован в обычном австралийском вкусе: большие трехслойные сандвичи, масляные пшеничные лепешки и невероятное количество пирожных… Слишком много для Элис в ее теперешнем настроении.
Барк разлил чай, подвинул чашку Элис.
– Соберитесь, – приказал он. – Вам потребуется вся ваша выдержка, чтобы выслушать то, что я собираюсь вам сказать.
– Начинайте. – Ее голос был обманчиво дерзок.
Он взял треугольный кусочек солонины.
– Как вы осмелились, – сказал он, размахивая этим кусочком перед ее лицом, – как вы осмелились устроить подобный спектакль?
– Это было сделано с добрыми намерениями, – с вызовом сказала она.
– Как и хирургическая операция, но никто не согласится на нее, полагаясь на слово какого-то Тома, Дика или Гарри.
– Его имя, – развязно проинформировала Элис, – Тим.
– Да, Тим Вестинг, и, разумеется, ему понравился полученный поцелуй. Я уверен, что он уже пытался добиться этого раньше, но безуспешно, так что сегодня у него просто незабываемый день.
– Мне кажется, что вы знаете обо мне слишком много, – холодно сказала она.
– В таких местах, как это, – пожал плечами Барк, – новости разносятся ветром.
– Разумеется, посмотрите, как ветер разнес слух о нашем золоте… о, простите, мистер Уолш, о слюде.
Он гневно посмотрел на нее, и пока он искал слова для ответа, Элис сказала ледяным тоном:
– Если вы находились у колеса с того момента, как Тим выиграл, значит, вы были там с самого начала. – Она задрала подбородок. – Вам потребовалось слишком много времени, чтобы прийти к выводу, что я сама себя разыгрываю в спектакле.
– Я решил это сразу, – сказал он ей.
– Но стали действовать потом.
– Не глупите! Как я мог подойти, когда вы только начали? Может быть…
– Да, мистер Уолш?
– Победители, к счастью, были мне симпатичны. Вряд ли было бы уместно предложение заменить их собой?
– Вы – их! – Элис отложила, едва надкусив, кусочек солонины и оскорбленно уставилась на него.
Он намеренно игнорировал ее взгляд.
– Мне не особенно понравился путешествующий моряк, но я решил закрыть на это глаза.
– Вы решили?
– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.
– Вы увидели? – повторила она.
– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.
Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис, а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.
Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.
– Итак? – требовательно спросил Барк.
– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.
– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.
– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?
– Нет, – сказал он.
Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.
– Если вы так относитесь к своему работнику, – легко сказала она, – мне странно, что вы продолжаете пользоваться его услугами.
– Я перевез своих работников за тысячи миль, и мне не так легко расставаться с ними.
– Вы расстались с Гарри Ноксом, – заметила она.
– У меня была конкретная причина; он отказывался от сверхурочных.
«Да, – подумала Элис, – это вполне конкретно, но жалоба девушки представляет собой нечто иное; это был бы повод для совсем другого расставания».
– Но к Гранту у меня нет претензий. Голову даю на отсечение. – Он подозрительно уставился на нее.
– Не ищите у меня доказательств, – пожала она плечами.
– Я смотрю на вас и вижу, что вы маленькая лгунья. Вы что-то знаете, но мне не скажете, а не скажете потому, что абсолютно тупы.
– Может, так оно и есть. Я не люблю этого человека, о котором вы хотите услышать, – проговорила она холодно.
Он быстро взглянул на нее.
– Это уже кое-что.
– Это все.
– На конкурсе упрямцев вы завоевали бы первый приз, – простонал Барк.
– В виде пирожного, – поправила она, взяв одно.
Неожиданно он поднял руку и схватил ее за запястье.
– Не заходите слишком далеко, Элис, – предупредил он.
– Как я могу, когда нахожусь под арестом, – натянуто улыбнулась она.
Элис переложила пирожное из арестованной руки в свободную и надкусила его.
– Если вы будете продолжать держать меня, мистер Уолш, люди могут неверно истолковать ваш жест.
Все еще сжимая запястье девушки, он спросил:
– А как это отразится на вас?
Элис ответила:
– Вы увидите отвращение, омерзение и испуг на моем лице.
Ее запястье было свободно.
Пришла миссис Уилкс с кувшином горячей воды. «Его денежное пожертвование должно быть значительным», – подумала Элис. Между колесом поцелуев и чаепитием Барка Уолша ублажали со всех сторон.
Она спросила Барка:
– Кстати, как вы здесь очутились? Не думаю, что подобные развлечения соответствуют вашим вкусам.
– А что вы сами думаете? Вы ведь ничего обо мне не знаете.
– Нет, но… – Ее голос задрожал.
– Вы правы, разумеется, «колеса поцелуев» и чаепития не для меня, я действовал только на основании полученной информации.
– Информации от Ноны, – сразу догадалась Элис. – Она сказала Френку Гранту, и она сказала вам. Несомненно, она…
– Что?
Но Элис не закончила. Не могла же она сказать ему, что Нона, имеющая только облик женщины, заметив горячий интерес Гранта к Элис, рассказала все Гранту в надежде, что, когда проинформированный ею Барк Уолш появится на сцене, произойдет нечто, что ему не понравится. Действия достаточно умелые, чтобы ускорить изгнание Элис. У девушки не было двух мнений относительно Ноны, которая не желала видеть ее в Эдамленде.
– Что? – снова спросил Барк.
– Вам сказала Нона, – повторила Элис.
– Да.
– Очень предусмотрительно с ее стороны.
– Очень. – Его глаза прямо смотрели на Элис. – Вы должны быть благодарны за это.
– Мы снова будем обсуждать Гранта?
– Нет, не будем. Об этом не стоит вспоминать, пока вы сами не захотите. Вы поняли это, Элис?
Он притворялся, что у Элис есть свобода выбора, на самом деле предлагая ей подписать ее собственную высылку и папину отставку. Она сжала губы и осознала, до чего же ей хочется хлопнуть дверью.
Барк допил чай.
– Когда вы будете готовы, мы поедем обратно в Эдамленд, но, может быть, – съязвил он, – вы желаете прогуляться по ярмарке?
– Я уже все посмотрела.
– Ну, тогда, – он привстал.
– Но я должна вернуться к Колесу. Меня не просили поработать только до чая.
– Вы не вернетесь к Колесу. Мне показалось, что я уже все сказал по этому поводу.
Ее голубьте глаза ярко заблестели.
– А кто вы такой, чтобы говорить мне, что я должна и что не должна делать? Кем вы пытаетесь предстать передо мной? Моим отцом?
– У меня никогда не было намерения выступать в роли вашего отца, Элис. Если я и делал что-то, то никак не собирался вас расстроить. Бог свидетель, что нет более избалованных детей, чем вы.
– Я не хочу видеть вас своим отцом, – задыхаясь, сказала она.
– Неужели? Возможно, в качестве какого-нибудь другого родственника?
– Я не желаю иметь с вами ничего общего и ничего от вас не хочу. Я возвращаюсь к Колесу.
– Чтобы Грант купил ваш поцелуй?
На мгновенье она остановилась, только на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы он заметил.
– Я… я… Мне нужны деньги для веранды, – запинаясь, произнесла она.
– Вы заработали достаточно денег на три веранды до чаепития. Кстати, что касается колеса, то мисс Дейли, которая отвечает за постройку гаража для миссис Риз, сменит вас на этом посту. Она столь же молода, как и вы, и я думаю, – он оценивающе осмотрел ее, – гораздо приятнее. В ней больше глубины. Она как пирожное, тогда как вы всего лишь ванильное мороженое.
– Я не поеду с вами в Эдамленд, – повторила Элис.
– Вы возвращаетесь со мной, Элис, даже если мне придется тащить вас силой. Имейте в виду, что это приказание вашего отца. Ему совершенно не нравятся методы, которыми пользуется его дочь для повышения доходов. Он приказывает вам вернуться.
– Папа? – спросила она. – Да.
– Значит, Нона… или вы… рассказали ему… – Элис задыхалась от гнева.
– Ему было сказано, что вы зарабатываете деньги на «Колесе Поцелуев». Правильно?
– Да, но…
– В связи с этим он попросил меня не допустить, чтобы это зашло слишком далеко. Что я и сделал. А также привезти вас домой. Что я надеюсь выполнить.
– Нет, вы не сможете!
– Смогу!
– Папа никогда не принуждает меня. Он говорит, но не всерьез.
– На этот раз вам придется исполнить его требование. Я прослежу за этим.
Так, шепотом споря и пререкаясь, они двигались к выходу из павильона. Слева была карусель.
– Половина – нам, половина – владельцам, – сказал тогда Тим Элис.
Под медленное движение на холостом ходу, слушая запись «Венского вальса», Элис поняла, что карусель снопа готова к работе. В свое время она посетила так много каруселей, что с точностью знала, когда вскочить на лошадь.
И сейчас она прыгнула… и удачно. Лошадь звали Красная Фурия, ее пышную гриву основательно поела моль. И Элис громко засмеялась. Ни один мужчина, даже такой, как Барк Уолш, не будет стоять и ждать, пока крутится карусель, а она не собиралась слезать с лошади, пока он не уйдет.
После первого оборота, к полному своему торжеству, Элис увидела, что он ушел. Она ожидала этого. У Барка слишком развито чувство собственного достоинства. Никаких мишурных каруселей для английских джентльменов! Но в стране, где она выросла, это не имело никакого значения.
– Вы всегда ездите в дамском седле? – спросил голос за ее спиной. – Когда я был маленьким, мы дразнили девочек, которые предпочитали дамские седла.
Она даже не повернулась, чтобы взглянуть на него. Элис узнала голос Барка. Еще один круг…
– Когда карусель остановится, вы поедете со мной, – сказал он как нечто само собой разумеющееся. – Машина ждет вас.
– Я не еду, – огрызнулась Элис.
– Хотите устроить представление?
Она не ответила.
Когда карусель остановилась, Элис осталась на ней. Это длилось всего лишь одно мгновение. Затем ее стало сбрасывать. Девушка взбрыкнула и попробовала сопротивляться, но тщетно: ее все равно отбросило.
Люди смеялись и хлопали, а Барк прошипел ей прямо в ухо:
– Если вы хоть чуть-чуть думаете о себе, то смейтесь тоже. Они подумают, что это шутка.
– Я не буду, я…
Но тут девушка поняла, что он прав. Ведь люди-то потом будут перемывать косточки «юной Элис Эннан, которая получила то, чего совсем не ожидала от нового английского босса». И она обнажила зубки, изобразив небрежную улыбку.
Элис моментально оказалась в машине, которая быстро набирала скорость.
– Я вас обидел? – лениво спросил Барк.
– Еще бы! – ответила она.
– Вы не правы, я мог бы обидеть вас куда больше, и причина была бы очень веской. – Он сильно нажал на акселератор, и машина дернулась.
Барк чуть было не добавил:
– Элис, я мог бы любить тебя гораздо больше. – Но ведь она была совсем еще ребенком, и ей не следовало этого слышать.
